Примирение с потерпевшим как основание освобождения от уголовной ответственности

Права и интересы личности в свободном обществе обеспечиваются эффективным законодательством – объективно важным социальным благом, выступающим основой правового государства; сам процесс эволюции характеризуется, как правило, постепенным смещением акцентов в сторону большей представленности частных начал, включая и такие классически публичные отрасли, как уголовное право. Наличие в постсоветском уголовном законодательстве самостоятельного основания освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим свидетельствует об изменении приоритетов в строящемся демократическом государстве, признании личности главной социальной ценностью. И Конституция Российской Федерации, и все нормативные правовые акты выражают частные интересы в степени, отражающей новый ста- тус личности, соответствующий демократическому устройству и правовому государству.

Обзор литературы

Исследованию проблем оптимального соотношения частных и публичных начал, защите частных интересов уделяется достаточно внимания в научной литературе, но в связи с многогранностью и сложностью всего комплекса вопросов и межотраслевого характера большинства из них для современной уголовно-правовой доктрины остаются актуальными некоторые проблемы юридико-технического плана, требующие изучения с целью выработки рекомендаций законодателю и правоприменителю [1; 2, с. 159–287; 3].

Сама проблема – повышение частного статуса – гражданина, истца или ответчика, виновного и потерпевшего, расширение их прав и юридических возможностей (как материального плана, так и процессуальных) – является актуальной не только для государств СНГ, избравших путь демократизации своих правовых режимов после отказа от социализма; специалисты отмечают, что это общемировая тенденция, в едином русле с которой развивается и Российская Федерация1.

В этом отношении государствам с традиционным демократическим укладом достаточно пересмотра некоторых аспектов в действующей, на протяжении веков развивавшейся правовой парадигме, тогда как отечественная система, только преодолевающая стадию «переходного периода», одновременно формируется и сама, в том же созидательном процессе меняя приоритеты в общем ключе с мировыми трендами и перекраивая правовую материю; с другой же стороны, в этом наблюдается и определенное преимущество – актуальность, свежесть и разработанность новой, только выстроенной системы законодательства совершенно иная, чем у других государств. Как следствие, относительно «молодая» система российского права в должной мере ориентирована на защиту прав и интересов личности; более того, она демонстрирует достаточную гибкость для изменений и дополнений – без вмешательства в целом в ее архитектонику и изменения общей направленности. В научной литературе подчеркивается, что последнее объективно является достоинством отечественного уголовного права.

Материалы и методы

Специфика социально-правовых явлений предусматривает применение методов, составляющих основу теории научного познания общественных и правовых явлений: они представлены в философском, социологическом и юридическом аспектах и осуществляются в результате проведения анализа и синтеза, сравнения, сопоставления и определения соотношений, а также типологии, классификации и систематизации; отбора фактов, абстрагирования и теоретического моделирования, посредством которых формировалась гипотезы и выявлялись оптимальные модели, обосновывались выводы.

Работа выстроена на фундаменте: а) теоретической базы, представленной в доктрине уголовного права – это предполагает обобщение научной информации, а также б) эмпирической основы: материалов практики – с исчислением данных статистики и динамики изменений исследуемых процессов и в) нормативной, состоящей из Конституции Российской Федерации и федеральных законов, в том числе УК РФ и Уголов- но-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ).

Результаты исследования

Реализация прав и интересов личности должна обеспечиваться в различных направлениях; для уголовного права это связано с правовым положением потерпевшего и лица, совершившего преступление. И тот и другой при формировании института освобождения от уголовной ответственности представлены оптимальным образом: для лица, совершившего преступление, освобождение от уголовной ответственности является позитивным правовым последствием (вместо существенных правоограничений, возлагаемых в рамках уголовной ответственности), а для потерпевшего – продуктивным способом восстановления нарушенных прав: возмещения или компенсации ущерба, причиненного преступлением, и морального удовлетворения, которого обязан добиться виновный для освобождения от уголовной ответственности.

Положения закона об освобождении от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим относятся к наиболее часто применяемым из всей совокупности способов и видов позитивного разрешения уголовно-правовых конфликтов – в практике соотношение количественных показателей освобождения по ст. 75 и 76 УК РФ по частоте их применения соотносятся в пропорции 3:7 в пользу последнего [4, с. 78, 110 и др.]. При этом, в отличие от освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, предполагающего защиту публичных интересов, рассматриваемые положения закона не в первую очередь ориентированы на снижение общественной опасности виновного: социально-правовым основанием освобождения по ст. 76 УК РФ выступают иные обстоятельства.

Строго говоря, юридическим основанием служит сама норма, которая предписывает «принять то или иное решение или совершить действие»2, однако это формальная сторона вопроса, а в материально-правовом плане, предусматривающем наличие установленных законодателем обстоятельств, оно находит отражение в диспозиции нормы, позволяющей освободить виновного от уголовной ответственности, – в ст. 76 УК РФ закреплены два условия, соблюдение/исполнение которых представляет возможность виновному претендовать на освобождение: примирение с потерпевшим и заглаживание вреда, причиненного преступлением; они тесно взаимосвязаны, поскольку это два аспекта действий, ориентированных на удовлетворение лица, которому причинен вред морально-нравственного порядка и материально-компенсационного.

Последний представляет собой институт гражданского права, характеризующийся высоким уровнем межотраслевых связей, востребованный практически во всех сферах, – восстановление нарушенных прав и компенсация ущерба (возмещение вреда) предусмотрены как в самом гражданском, трудовом, семейном и иных смежных отраслях законодательства, так и административном, уголовном и др. В рамках рассматриваемого института освобождения от уголовной ответственности он представлен по-разному: в ст. 75 УК РФ в качестве одного из условий, установленных законодателем, в ст. 76 УК РФ – вторым по значимости наряду с примирением с потерпевшим, а в ст. 761 УК РФ – это единственное и достаточное требование для освобождения.

В ст. 76 УК РФ первоочередным выступает примирение с потерпевшим – действие, позволяющее достичь морально-психологического удовлетворения потерпевшего. Уголовно-правовое значение, а также соотношение указанных двух условий как обстоятельств, характеризующих основание для принятия положительного решения, в теории, как правило, не подвергается анализу, тогда как объективно данный вопрос отражает законодательную оценку тех или иных социально-правовых категорий. Более того, он влияет на верную систематизацию и регламентацию и иных видов освобождения от уголовной ответственности. Представляется уместным, в частности, разъяснение высшей судебной инстанции по вопросу о возникающей в практике конкуренции по существу противоположных, несовместимых правопо-ложений, которые иногда некорректно трактуются как единонаправленные (иногда считается, что они соотносятся как общая и специальная нормы, допускается их взаимозаменяемость) – например, в отдельных случаях, когда стороны не приходят к соглашению ввиду отсутствия примирения с потерпевшим (независимо от причины, будь то принципиальная позиция потерпевшего, большая сумма причиненного ущерба, которую сложно возместить, а иногда и злоупотребление правом со стороны недобросовестного потерпевшего и пр.), нет юридических препятствий для освобождения виновного по ст. 75 УК РФ, не содержащей в числе условий согласия потерпевшего. Положения ст. 75 УК РФ, ориентированные на реализацию публичных интересов, не могут выступить в данном случае общими и генетически связанными с предписаниями ст. 76 УК РФ, такой подход нивелирует общепризнанную важность частноправового сегмента правоотношений.

Очевидно, что данное обстоятельство прямо отражается на правовой защищенности интересов как личности, так и общества и государства. Исследование в указанном ключе позволяет выявить весь ряд недоработок в положениях законодательства в рассматриваемом аспекте и выработать предложения по их оптимизации, однако такая работа едва ли возможна в рамках настоящей статьи, она потребует долгого и кропотливого научного поиска на уровне диссертационных исследований.

Предпринимая попытки по преодолению вышеуказанных противоречий, некоторые авторы предлагают закрепить в законе предписание, предусматривающее возможность освобождения по делам с участием физического лица в качестве потерпевшего только на основании ст. 76 УК РФ [5, с. 157]. Отметим, что корректная интерпретация позволяет преодолеть конкуренцию различных видов освобождения от уголовной ответственности – в каждом случае претендовать на применение будет только одна норма УК РФ.

Несмотря на обоснованность того, что на передний план в ст. 76 УК РФ выведено условие примирения с потерпевшим (социальный и психологический аспекты), возмещение причиненного вреда, его денежная компенсация, как и любая иная форма заглаживания, выступают ключевым элементом данной нормы. Исследование, проведенное Ф.Р. Сундуровым и А.М. Балафендиевым, выявило заслуживающий внимания факт – возмещение вреда (или иное его заглаживание) имело место во всех 100% случаях освобождения от уголовной ответственности [4, с. 112]. Следовательно, и в достижении морального удовлетворения потерпевшего основополагающую роль играет также материально-правовая сторона позитивной посткриминальной деятельности. Этот вывод не представляется новым – анализируя вопрос о соотношении форм проявления деятельного раскаяния, исследователи, изучавшие основание освобождения от уголовной ответственности по ст. 75 УК РФ, предлагали признавать его единственным обязательным условием при факультативности иных форм позитивного поведения [6, с. 13]. Более того, некоторые авторы относят все разнообразие посткриминальных позитивных поступков к одному юридическому признаку – заглаживанию вреда, причиненного преступлением [7, с. 44; 8, с. 5]; а А.М. Каримов и А.В. Коробкин усматривают в нем (заглаживании вреда) признаки самостоятельной меры уголовно-правового воздействия [9, с. 13; 10, с. 8–9]. Рассматривать вопрос в подобном ключе в рамках настоящей работы не представляется возможным, но важное его значение бесспорно и требует учета при конструировании норм уголовного законодательства.

Сказанное актуализирует вопросы о межотраслевом характере и оптимальной регламентации института возмещения вреда, причиненного преступлением, – в рамках уголовного права и с учетом отраслевой специфики и взаимного согласования, обеспечения системности в предписаниях институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания и места в них положений о возмещении вреда.

Помимо того, что они должны в целом соответствовать общеправовому комплексному институту, основа которого регламентирована в гражданском законодательстве, содержать взаимосогласованные и систематизированные юридические признаки, соответствующие принятым в современном обществе взглядам о возмещении вреда – одинаковые для всех видов освобождения от уголовной ответственности и наказания, – необходимо также обеспечить отражающий адекватную объективную социальную и уголовно-правовую значимость взаимный баланс со всеми иными условиями/требованиями (регламентирующими различные формы посткриминального позитивного поведения), какие нашли закрепление в статьях, предусматривающих освобождение от уголовной ответственности и наказания.

Следовательно, если в некоторых случаях в силу специфики той сферы жизнедеятельности, в которой развиваются события (например, экономика), данное обстоятельство объективно оказывается единственным, но при этом достаточным для принятия положительного решения, то в рассматриваемом виде освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим оно выступает ключевым, в значительной мере обеспечивающим удовлетворение потерпевшего, но не главным – ибо социально-психологическая и морально-нравственная ипостаси личности не в первую очередь зависят от материальной составляющей – нередки ситуации, когда потерпевший занимает принципиальную позицию и не реагирует на предложения о финансовой или иной материальной компенсации причиненного преступлением вреда – в таких случаях для его удовлетворения целесообразно совершать действия в том же аспекте, где был причинен вред: характер причинения вреда определяет формы заглаживания преступных последствий. Специа- листы в качестве примеров приводят фрагменты уголовных дел, убеждающие, что иногда даже вместо принятого потерпевшим возмещения оказывались более уместными действия, удовлетворяющие последнего нематериальными способами (публичное извинение, совершение иных действий, которые потребовал потерпевший и пр.), либо их сочетание [11, с. 103; 12, с. 489–491]. Таким образом, решение вопроса о взаимном соотношении тех или иных признаков находит отражение в систематизации элементов (признаков), расположенных в основании освобождения от уголовной ответственности.

Примирение как главное условие, установленное законодателем для данного основания освобождения от уголовной ответственности, не вызывает в литературе какой-то активной дискуссии, однако авторы акцентируют внимание на различных его аспектах, считая их основополагающими для освобождения. Приведенной выше позиции о трактовке примирения, предусмотренного ст. 76 УК РФ, в смысле первоочередного удовлетворения потерпевшего как о главном его аспекте придерживается В.Е. Квашис [13, с. 17]; а П.Г. Пономарев, например, усматривает в примирении достижение взаимного согласия , включающего заявление потерпевшего об отказе от претензий к лицу, совершившему в его отношении преступное деяние» [14, с. 386].

Характеристика уголовно-правовой нормы . Примирение в русском языке означает «прекращение вражды, восстановление согласия, мирных отношений»¹. Именно в таком смысле им пользуется и законодатель, нет каких-либо предпосылок для включения в содержание этого слова специфического уголовно-правового значения, отличного от общепринятого. Следовательно, ст. 76 УК РФ не предусматривает установления дружеских или приятельских отношений, предполагая только согласование позиций, удовлетворение потерпевшего и снятие претензий, что связано с восстановлением нарушенных прав последнего, компенсацией причиненных убытков или иным заглаживанием вреда от преступления – и последующее официальное признание им данного обстоятельства как состоявшегося юридического факта. Согласование правовых позиций, взаимное исполнение взятых в компромиссном соглашении обязательств сторонами составляет основу соответствующего основания освобождения от уголовной ответственности и в уголовно-процессуальной плоскости.

Законодательные предписания в ст. 76 УК РФ, как и ст. 75 и др., подразделены на две группы – первая характеризует условия, при наличии которых действует норма, вторая содержит совокупность условий, соблюдение/исполнение которых дает право претендовать на освобождение от уголовной ответственности. Первая предполагает а) совершение преступления, б) его категорию (небольшую или среднюю тяжесть) и в) положение о том, чтобы в формально-правовом плане это преступление признавалось совершенным данным лицом впервые; вторая – те, что относятся к посткриминальному поведению виновного. Они и образуют основание освобождения, поскольку представляют собой диспозицию данной нормы, тогда как первая группа выступает ее гипотезой. Сказанное позволяет ответить на дискуссионный среди специалистов вопрос об обязательности/ факультативности освобождения по данным статьям, поскольку предписания в них нашли диспозитивное закрепление. Практике известно немало случаев, когда суды отказывали в освобождении от уголовной ответственности, руководствуясь различными соображениями1. Обоснование всех отказов связано с позицией, предполагающей, что решение об освобождении является правом суда, но не обязанностью.

Изложенные соображения приводят к противоположному выводу – строго юридически наличие основания предполагает право субъекта реализовать представленную законом возможность. Учитывая, что уголовный закон по существу представляет собой разновидность социального регулятора (социального контроля), следует отметить, что конечным адресатом норм УК РФ выступают граждане, а не правоприменительные органы – именно им адресованы положения законодательства в целом, включая и предписания об освобождении от уголовной ответственности. Следовательно, диспозитивное изложенные нормы обращены к лицу, совершившему преступление, которому предлагается изменить поведенческие ориентиры и совершить определенные посткриминальные действия, заглаживающие последствия содеянного; но за ним сохраняется возможность избрать иную позицию и понести предусмотренное законом наказание.

Обсуждение и заключения

Несмотря на высокую практическую востребованность, свидетельствующую о корректных подходах законодателя при формировании главы 11 УК РФ в целом и об освобождении от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим в частности, очевидно, что они нуждаются в совершенствовании; соответственно, и потенциал их не реализуется в должной мере. В числе наиболее важных, заслуживающих первоочередного внимания направлений данной деятельности следует отметить необходимость систематизации юридических признаков, отражающих виды и формы позитивного посткриминального поведения, предусмотренного в статьях об освобождении от уголовной ответственности и некоторых смежных (освобождение от наказания, условное осуждение и др.), изложение предписаний закона образом, позволяющим усматривать генетическое родство некоторых институтов (с освобождением от наказания, институтом частного обвинения и др.) и их соотношение с другими (деятельным раскаянием, добровольным отказом от преступления и пр.), в целом их место в структуре Общей части УК РФ, а также дальнейшее расширение частных начал в отраслях уголовно-правового цикла.

Социально и юридически обоснованные разъяснения, обеспечивающие корректное толкование и надлежащее правоприменение, должны найти закрепление в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации; в то же время оптимизация отдельных аспектов правового регулирования возможна лишь посредством внесения изменений и дополнений в УК РФ, УПК РФ и некоторые другие законодательные акты. К числу наиболее важных относится указание в ст. 76 УК РФ на дела частного обвинения, что формировало бы материальное основание освобождения по этой категории дел. В действующее постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.06.2013 № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» целесообразно внести дополнение с разъяснением диспозитивных положений рассматриваемой нормы, что предполагает большую зависимость суда от позиции потерпевшего; этим же самым предусматривается невозможность освобождения от уголовной ответственности с применением любой другой нормы, если имеют место возражения со стороны потерпевшего, в обход его позиции (а не наоборот, как трактуется в настоящее время). Определенным улучшением законодательного регулирования будет дополнение УПК РФ предписанием, позволяющим сторонам представить суду соглашение об условиях примирения и их исполнении, выступающим процессуальным основанием приятия решения об освобождении.