Anthropological remnants prom the Ust’-Al’ma cemetery (2002-2015 excavations)

Антропологические материалы из погребений Усть-Альминского могильника, полученные в 2002–2014 гг. в результате работ экспедиции Крымского филиала Института археологии НАН Украины под руководством А. Е. Пуздровского, были переданы им в 2014 г. на временное хранение в Представительство СПБГУ в Республике Крым для проведения палеоантропологической экспертизы. Итоговое экспертное заключение было составлено в 2015 г. с учетом материалов из раскопок того же года, проводившихся уже под началом А. А. Труфанова, после чего костные останки возвращены в Институт археологии Крыма РАН ¹ .

Экспертиза проводилась на основе стандартных антропологических и криминалистических методик ( Пашкова , 1963; Алексеев, Дебец , 1964; Алексеев ,

* Работа выполнена по гранту РНФ № 15-18-30047 «Крымская Скифия в системе культурных связей между Востоком и Западом (III в. до н. э. – VII в. н. э.)».

1966; Ubelaker , 1989; Медико-криминалистическая идентификация…, 2000; White, Folkens , 2005). Кости, как правило, плохой сохранности, подавляющее большинство скелетов представлены исключительно фрагментами черепа и зубами, существенная часть – только зубами. В связи с этим определение пола и возраста проводилось в основном без учета данных о посткраниальном скелете, для половины взрослых индивидов был установлен только возраст (табл. 1). Несколько черепов после реставрации измерены по краткой краниометрической программе (табл. 2).

Проблема неудовлетворительной сохранности, снижающей достоверность половозрастных определений и демографических реконструкций, в какой-то степени решается большой численностью выборки, насчитывающей 124 индивида из 70 захоронений. Серия может быть разделена по археологическим признакам на хронологические группы, однако в целях приближения к стандартам репрезентативности материал обсуждается далее только суммарно и с максимально широкой датировкой, охватывающей все время использования некрополя – с конца II в. до н. э. до III в. н. э. ( Высотская , 1994), хотя для данных семидесяти погребений этот диапазон, по-видимому, гораздо меньше. К сожалению, далеко не все исследованные в 2002–2015 гг. погребения представлены в остеологической коллекции. Судьба антропологических материалов предшествующих лет раскопок и вовсе туманна: лишь небольшая часть из них была передана в НИИ и Музей антропологии МГУ. Странным представляется и принцип отбора для долговременного хранения только костей черепа. При систематическом и скрупулезном сборе всех костных останков (необходимость этого кажется очевидной при раскопках некрополя) удалось бы извлечь несравнимо больше данных о населении одного из крупнейших античных поселений Крымского полуострова. Тем не менее даже то немногое, что было предоставлено для экспертизы, заслуживает специального обсуждения.

На основе полученных половозрастных характеристик был высчитан ряд па-леодемографических параметров ( Acsadi, Nemeskeri , 1970; Weiss , 1973) (табл. 3). Доля неполовозрелых индивидов в выборке составила 19,4 %. Соотношение мужчин (31 скелет) и женщин (21 скелет) – 59,6 / 40,4 % (для 48 скелетов взрослых людей половую принадлежность установить не удалось). Средний возраст смерти мужчин – 44,6 года, женщин – 40,3 года. 16,2 % группы достигли старческой возрастной когорты, причем среди мужчин таких 27,5 %, среди женщин – всего 13,8 %. В результате выборка из Усть-Альминского могильника оказалась довольно своеобразной среди синхронных популяций Северного Причерноморья, Приазовья и низовьев Дона и Волги ( Богатенков , 2003; Громов и др. , 2015). Выделяют ее одни из самых высоких показателей продолжительности жизни (как у мужчин, так и у женщин), значительный процент мужчин, доживающих до старости (аналогичный женский показатель близок к средним значениям), а также большая доля мужских захоронений (хотя при имеющейся численности скелетов с известным полом наблюдаемое отличие от соотношения 50/50 статистически недостоверно). Количество детских захоронений – ниже среднего для синхронных популяций, что может объясняться недостаточно тщательным сбором костей при раскопках детских и в особенности младенческих скелетов, процент которых очевидно занижен.

Таблица 1. Половозрастные определения скелетов из Усть-Альминского могильника

о m

оооооооооооооооо

^04

о  ^r  un  in40

40  40 40 4040

ОО  ОО ОО ОО  ОО

rH 3 л н ф S и © © л К	з о К
	н о cd & О m	cd g 4          Р 4                 &         4 НН^Н^НННО^Н  Н Н Н )S R  н ООрО^ООО^^О/^ОООЗ _ о tn 33^3 о 333^ о 3 ^ 3333^  3  О tntn^ooPtntntnooH^P^^^o^-T  ^  3 tn СП мЮ      tn tn П4 ..  3 tn  ^  04  04  tn   q   ,      tn      3 in in ^ о н tn tn OO ^ ^H to   |  to  to  to  CO          in      н 3-n4 3-3-Q3-3-^n4O3-^^^3-3tn  3"   о
	£б Л	^  ^  ^  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  CO ooooooooooooooooooooo 04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04  04
	3 о и О О К & к	cd X) cd X) ’—<04             ’—<04’—<04eOTfTfininX>0~00 0\ II                                                      1        1        1        1        1        1        1        1        1        1        1        1        1 OOtDO’—O\ CO co ’—<’—<’—<’—<’—<’—<’—<’—<’—<’—<’—
	1=5 О К	Il's1 1 1 1
	н о & О m	tn | CO HHH^HHiso    3    н н н    н p tn tn О ^ о tn о Щ gtn^pgtntntnotn go g 3" 3" in .. co tn о       R  3"   .,   R  3"  tn  3"  tn  3"   4  04   4 3-    1     1 I           1     1 а Ю op | Д Г- I I I I I 40    |   40 tntno^tntncoo I tn ^ | tn tn tn О tn I OO 04  CO CO 3" 3" ’—< CO m О 3-  CO  04  ’—<  CO  3-  CO  3-  CO  tn  ’—<  3-
	3 g u о Л	1П1П4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О4О ooooooooooooooooooooo ooooooooooooooooooooo П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4 П4
	3 о и О О К & к	П4                                ’—< П4 ’—< П4       -—< П4 rn 3" tn -—< П4 en 1                          Illi       1   1   1   1   1   1   1   1 3" О     O^tnOtOti—<1—itnr-r-OOOOOOOtOtOt’—< OO 04 | .OOOOO-H^^^^^^^-H^H^HCsl OO OO 1  1 O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4O4

Таблица 2. Индивидуальные измерения черепов из Усть-Альминского могильника

о	ш с? ■О) 04	s	А А о A A m A m о о m о А О о —. о-, ОО 1 А- о ОО - оо о m —- А А 22 з О 24 2 т ^ ri ^ -' 2 N '= о р;
о	■О) ■О)	s'	ООО  о О o' of | ео" 1       1       1       1       1       1       1       1       |       |       |       |       | 04 ГО ГО       04
04 04	■О)	s’	°п    °^  °^  °^ Г- °^ О 40 40 Ю АГ ^ ^   .     Г" | О 1  04 ю оо - щ -   -   -         О 40     ^ <гГ 3  S 2 ^t-S^^^^^S^00'*^
ОО 04	о К) о	s	о ■ A m о- о о-       О Illi   1   ।    — с4 оо m        । А '  '  ' О — О У г 1 у       24
^1 04	о К) о	s	о           А о- о о      А I ।    । о ।             g g Г- СЧ у 1                     1 оо      г-н ^ S S ^ ^ ^       2
LT) 04	ш 1	s’	oom   А 1111     1     1   1 об' ся 1        1   1   1 А 1   1   1 о о     г ।            24
о ОО	ш Ч	s	А   о     А о- А о о- тг о о   А 3  54   ^^SS^miQ^m  24
40 04	ш ■О) 04	к	А о А о  А  А 14Э    >• т^ оо^ к, о А А о ^ <ч n         А 0°  1  'А °° т" т" с4 2 S o'    о А     24 °^   А   24 40     о -г г । -г гс            ~ о1
04	Ш 1	к	А А А т     ^^ т А о ■ о о о- 'l' А А Й        1 Д о g еч оо"                       1 1 1 г—J г I г |  04         2а  40 ^ 04  АГ  (^4  СП ^ ^  ^
04	■О) ■О)	к	о^ о^ о^ о  о^  о^ irT  оо"  04"  r<    оо"    irT    I I I I I I I I I   °°^  ^    | ОО ГА СП ^   1—<   04                                       04  АГ
О 04	m Ч	к	о     чооотог'-Г'-ААт.сГ-- 1  1  1 СО   1    |(А001Г)1Г)'Т04а    ‘,О  г'тГ 04             40 04 ОО АГ 04 СО СО Д(      ’—<      04
О ОО	m 4 о	к	l^> l^> l^>           t^> *~^                                          < <^> ^^ т 04 ^       S г- 'Т оо 40 04 оо 04 9     г<    ОО 1   ~ | °, 04      ,        'О 04 ОО АГ 04 СО ГО „      1 т СО
ы S ю о к Оч о к	H о cd Рч О m	п К	g- =-    1          g § я       Е           i s 3 S 2 Р g и а й ч ч       о    2 Й к а ® я и  9 о утЕЕодоа^Иуу р й  й й ч оччч®чсв®чйЕЕ" ЦиИИд^дскскскЧддсвсвЙИнд «uo^acgssgosaosgoo" о И 4-^ч     Н                      А 1—4       A Q    1    1 с а о д    2   м и о а я у у я ч д       2 кктидвиттитддтИАии>>

Таблица 3. Таблицы смертности населения Усть-Альминского городища

Если определить средний возраст смерти для мужчин и женщин суммарно и учесть костные останки взрослых индивидов без маркеров половой принадлежности, то этот показатель все равно оказывается сравнительно высоким – 40,4 года. Так как возраст погребенных определялся преимущественно по степени изношенности зубной системы, то столь высокие показатели среднего возраста смерти в какой-то степени могут быть обусловлены избыточной нагрузкой на зубы при использовании их в производственной деятельности или из-за особенностей диеты (см., например: Smith , 1984). Исключить вероятность такого влияния будет возможно при увеличении усть-альминской антропологической коллекции за счет полных скелетов – это позволит соотнести данные зубной системы с другими скелетными маркерами биологического возраста.

Графики изменения вероятности смерти ( qx ) в разных возрастных когортах (рис. 1) демонстрируют низкую смертность детей и молодых взрослых с почти полным прекращением убыли населения в возрасте 10–14 лет и очень медленным ее нарастанием до периода первой зрелости, после чего вероятность смерти увеличивается все сильнее в каждой последующей возрастной когорте. На графиках отсутствуют специфические пики убыли в отдельных когортах, вероятность смерти нарастает постепенно, причем у женщин – быстрее, но со стабилизацией в 40–50 лет, в то время как у мужчин – медленнее, но непрерывно повышаясь.

Итак, реконструированные демографические показатели в целом можно интерпретировать как свидетельство более благополучных условий жизни населения, оставившего Усть-Альминский могильник, по сравнению с крупными городскими центрами Танаисом, Херсонесом и Неаполем Скифским и на значительно более широком сравнительном фоне могильников оседлого и кочевого населения античного времени юга Восточной Европы.

Проблема происхождения обсуждаемой популяции и выявление ее контактов с субстратным и пришлым населением Крымского полуострова рубежа эр пока не может быть решена только морфологическими методами из-за крайней малочисленности пригодных для измерений черепов (см. табл. 2). Однако сравнение их усредненных данных с известными краниологическими материалами античного времени из Крыма и сопредельных территорий представляется небесполезным хотя бы для обсуждения одного из возможных решений, пусть и требующих дополнительных аргументов. Малочисленность усть-альминских материалов не должна препятствовать их анализу в популяционно-генетическом контексте при условии, что полученные в этом разделе выводы будут рассматриваться как повод для размышления, а не установленный факт.

В качестве сравнительных материалов были использованы выборки черепов из некрополей Гермонассы и Фанагории, Танаиса и суммарно с Таманского полуострова ( Герасимова и др. , 1987; Батиева , 2011), из погребений с чертами кизил-кобинской культуры Крыма ( Соколова , 1960), из скифских памятников Крыма и Северного Причерноморья ( Великанова , 1975; Зiневич , 1971; Кондук-торова , 1964; 1971; 1979; Кондукторова, Ефимова , 2014), из могильников средне- и позднесарматской культуры низовьев Волги и Дона ( Балабанова , 2000; 2003; Батиева , 2011); из захоронений черняховской культуры ( Великанова , 1975; Кондукторова , 1972; Рудич , 2000; 2004; 2010) и из меотского могильника

Рис. 1. Графики вероятности смерти ( qx ) в разных возрастных когортах

Условные обозначения : а – суммарная выборка; б – мужчины; в – женщины

Старокорсунского городища 2 в Прикубанье ( Балабанова , 2013). Сопоставление проводилось по средним групповым данным 14 краниометрических признаков ² при помощи дискриминантного канонического анализа в программе Б. А. Козинцева САΝОΝ.

Краниологическая дифференциация человеческих популяций Восточной Европы античной эпохи, как известно, во многом совпадает с разделением памятников по археологическим культурам и удается как с разным набором сравнительных материалов, так и по разным краниометрическим признакам в межгрупповом дискриминантном анализе, который предпринимался неоднократно ( Ефимова , 2002; Громов и др. , 2015; Казарницкий , 2015; 2016). Однако это относится в основном к результатам сопоставления мужских серий, тогда как женские выборки дифференцируются в меньшей степени, из-за чего определение популяционной принадлежности какой-либо новой женской группы черепов становится более сложной и порой морфологически неразрешимой задачей.

При сопоставлении мужских выборок первые два канонических вектора (КВ) отразили в совокупности ровно половину общей изменчивости. Наибольшие коэффициенты корреляции КВ I имеет с такими исходными признаками как скуловой диаметр (0,76), ширина орбиты (0,82), зигомаксиллярный угол (0,64), симотический указатель (0,49) и поперечный диаметр мозгового отдела (0,5). КВ II сильнее всего связан с изменчивостью назомалярного угла (0,74), верхней высоты лица (-0,51) и угла выступания носа (-0,51). Соответственно, в пространстве первых двух канонических векторов (рис. 2) по горизонтальной оси оказалась представлена вариация от узких черепов с узким и резко кли-ногнатным на среднем уровне лицом, среднеширокими орбитами и переносьем средней высоты к черепам с широкой мозговой коробкой, менее профилированным в горизонтальной плоскости лицом средней ширины, широкими орбитами и относительно высоким или очень высоким переносьем. По вертикальной оси отражена вариация лицевых отделов от средних по высоте, резко профилированных на уровне орбит и с сильно выступающим носом к лицам низким, менее клиногнатным и с меньшим углом выступания носа.

Наиболее своеобразны здесь две старокорсунские серии с минимальными значениями координат в КВ I и большими положительными – в КВ II из-за сочетания длинного мозгового отдела, высокого, узкого, резко профилированного лица, нешироких орбит при среднем в этом масштабе выступании носа и средней же высоте переносья. Чуть менее лептоморфный комплекс представлен в сериях черняховской культуры, получивших отрицательные значения координат в первом векторе, но очень разнообразных по параметрам КВ II. Морфологически близки друг другу выборки из скифских памятников Северного Причерноморья и Крыма, компактно расположившиеся возле нулевых значений по обоим векторам. Противоположное им положение во втором векторе занимают боспорские серии, сконцентрированные в верхней части графика из-за менее высокого, чем у скифов, лица с менее выступающим носом. Широкий разброс координат наблюдается среди серий из могильников средне- и позднесарматской культур, которых объединяют наибольшие широтные размеры при некоторой уплощенности лица в сочетании с высоким переносьем. Наконец, особое место занимают серии кизил-кобинской культуры Крыма с их малыми координатами в КВ II и большими – в КВ I: им свойственно сочетание больших поперечных размеров черепа с сильной горизонтальной профилированностью лица.

Таким образом, можно выделить шесть комбинаций краниологических признаков с условными наименованиями «меотская», «черняховская», «скифская», «боспорская», «сарматская» и «кизил-кобинская». Различия между ними носят, разумеется, статистический характер (и не прослеживаются на индивидуальном уровне), а близость расположения на графике серий разной культурной принадлежности свидетельствует, по-видимому, о регулярных брачных контактах между ними, которые при этом не привели к полному смешению популяций разного происхождения. В масштабе проведенного анализа группа мужских черепов из Усть-Альминского могильника заняла место среди серий из боспорских некрополей, будучи наиболее всего сходной с суммарной выборкой из захоронений на Таманском полуострове ( Герасимова и др. , 1987).

Первые два канонических вектора дискриминантного анализа женских краниологических серий содержат 49,6 % общей изменчивости. КВ I имеет высокие корреляции с поперечным (0,76) и скуловым (0,54) диаметрами, шириной и высотой орбиты (0,78 и 0,64), зигомаксиллярным углом (0,77) и симотиче-ским указателем (0,57), КВ II – с высотным диаметром (-0,67), высотой носа (0,55), шириной и высотой орбит (0,55 и 0,52), назомалярным углом (0,51) и углом выступания носа (-0,54). Несмотря на то что содержание векторов здесь

Рис. 2. Результаты межгруппового анализа мужских краниологических серий

Условные обозначения: а – Усть-Альминский могильник; б – боспорские серии; в – кизил-кобинские серии; г – средне- и позднесарматские серии; д – скифские серии; е – черняховские серии; ж – прикубанские меотские серии почти такое же, как в предыдущем анализе, дифференциация женских серий предсказуемо менее отчетлива, чем мужских (рис. 3). Специфические морфологические комплексы наблюдаются только среди носителей средне- и позднесарматских культур низовьев Волги и Дона и кизил-кобинской культуры Крыма. Сарматские выборки расположены обособленно в правом верхнем квадранте, благодаря тому же сочетанию признаков, что и в мужских сарматских группах – большие поперечные размеры лицевого и мозгового отделов, широкие орбиты, близкие к средним величины зигомаксиллярного угла и относительно высокое переносье. Кизил-кобинские черепа получили минимальные значения в КВ II в основном из-за очень высокого свода черепа. Различия между остальными женскими сериями из меотских, скифских, черняховских и боспорских памятников существенно меньше и прослеживаются только в виде тенденций, например к большей лептоморфности и клиногнатности в Прикубанье, к бóльшим вертикальным размерам лица и более выступающему носу в скифских сериях или к противоположному набору черт – в боспорских. Группа черепов из Усть-Альминского некрополя оказалась в зоне значительного пересечения полей изменчивости нескольких северопричерноморских серий разных археологических культур, поэтому определение вероятной популяционной принадлежности женской части усть-альминских материалов затруднительно.

С аналогичными трудностями определения популяционной принадлежности женской краниологической серии нам приходилось сталкиваться и при

Рис. 3. Результаты межгруппового анализа женских краниологических серий

Условные обозначения см. на рис. 1

работе с антропологическими материалами из женских захоронений рубежа эр в слое Новоселовского городища в Прикубанье ( Казарницкий , 2015). Возможным объяснением столь малых морфологических различий представительниц разных культур Северного Причерноморья и Восточного Приазовья может быть сохранение в этих регионах женской части субстратного населения в период расселения преимущественно мужчин – носителей скифской, греческой и центральноевропейской (черняховской) материальных культур.

Подводя итог, можно констатировать, что доступные на сегодняшний день антропологические материалы из Усть-Альминского могильника демонстрируют сравнительно благополучные демографические показатели. Единичные мужские черепа суммарно имеют морфологическое сходство с сериями из некрополей Танаиса, Фанагории, Гермонассы и Таманского полуострова, краниологическую общность которых принято связывать с единым греческим происхождением существенной части их населения ( Герасимова и др. , 1987). Для столь же немногочисленных женских черепов возможен вывод о принадлежности к слабо дифференцированной морфологически женской части населения Северного Причерноморья и Приазовья античного времени при отсутствии сходства с носителями кизил-кобинской культуры Крыма и средне- и позднесарматских культур Подонья и Поволжья. Эти выводы применимы только для небольшой части населения, доступной нам по имеющимся антропологическим материалам. Большее внимание к костным останкам в процессе дальнейших раскопок памятника позволит уточнить или опровергнуть высказанные здесь предположения на основе более представительной остеологической коллекции.