The dialogue between archaeologists: fragments of a correspondence between P. S. Uvarova and V. A. Gorodtsov (on materials of OPI of State historic museum)

Диалог в письмах председателя МАО П. С. Уваровой и В. А. Городцова, начавшийся в 1890 г., длился без малого 30 лет, до отъезда графини в 1917 г. из предреволюционной Москвы на юг России и далее в эмиграцию. Переписка хранится в ОПИ ГИМ в фонде 17 (Уваровы) – более 120 писем Городцова, и в фонде 431 (В. А. Городцов) – более 150 писем Уваровой. До наших дней переписка дошла в значительном объеме, но не полностью. По контексту писем Городцова можно заключить, что некоторые из них в архиве графини отсутствуют.

Началу переписки положило их знакомство на VIII Археологическом съезде в Москве, на котором В. А. Городцов, депутат от Рязанской Губернской ученой архивной комиссии (РГУАК), прочел реферат1 и представил на съездовской выставке собранную им коллекцию вещей неолитической эпохи.

В этом диалоге сошлись два очень разных человека. Разных по социальному статусу, уровню образования, возрасту, объединенных лишь одним обстоятельством – страстным интересом к археологии. Графиня Уварова по рождению принадлежала древнему княжескому роду Щербатовых, получила хорошее домаш- нее образование, существенно дополненное «уваровскими университетами», которые она прошла, будучи женой графа Уварова. После его кончины возглавила МАО, была весьма влиятельна, лично знакома с великим князем Сергеем Александровичем (Стрижова, 1996. С. 203), близка ко двору, являясь статс-дамой в свите императриц Александры Федоровны и Марии Федоровны. Разночинец В. А. Городцов был сыном сельского дьякона, окончил два класса Рязанской духовной семинарии и Московское пехотное юнкерское училище (1882). Служил в 11-м Гренадерском полку, расквартированном в Рязани (а с 1892 г. в Ярославле). Внешне все более чем скромно. Но умная, проницательная Уварова сразу оценила очевидную одаренность и незаурядность провинциального исследователя, который, будучи профессиональным военным, заинтересованно изучал древности Рязанского края.

Следует заметить, что В. А. Городцов был практически лишен того, что является основой для полноценных занятий наукой: свободного доступа ко всему спектру специальной литературы, общения с широким кругом профессионалов и, что весьма существенно для археолога, возможности свободно распоряжаться летним временем, поскольку военная служба предполагала обязательный выезд офицеров в летние лагеря. И в разрешении всех этих проблем помощь графини Уваровой была для него бесценна.

Переписка П. С. Уваровой и В. А. Городцова – диалог, который в исходной позиции являет собой общение ученика с наставником и покровителем. Со временем эта позиция существенно изменилась. Переписка носила сугубо деловой характер, отразив вехи профессионального роста Городцова, путь, который он прошел от любителя археологии до европейски известного ученого, и, что весьма важно, переписка отразила роль Уваровой в становлении выдающегося археолога. Исходя из сказанного, переписку археологов, на мой взгляд, можно сгруппировать таким образом: 1890–1894; 1895–1903; 1903–1917.

Для В. А. Городцова 1890–1894 гг. – пора ученичества, а точнее, продолжение этого процесса. Первый опыт в занятиях археологией он получил еще в 1880-х гг. в Рязани. В 1889 г. его избрали в состав РГУАК. Среди тех, кто повлиял на становление Городцова-археолога, был правитель дел РГУАК Алексей Васильевич Селиванов ( Жук , 2005. С. 155). Но мог ли кто соперничать в возможностях наставлять и покровительствовать с могущественной графиней Уваровой.

Свое наставничество графиня начала с присылки необходимой начинающему археологу литературы. В письме от 3 марта 1890 г. В. А. Городцов сообщал графине: «Получил сегодня Ваше письмо и драгоценные для меня книги…» (Ф. 17. Оп. 1. Ед. хр. 547. Л. 793). Книги присылались до начала 1900-х гг. Полученную литературу Городцов изучал, конспектировал и возвращал владелице. Графиня высылала как специальную литературу, формировавшую его профессиональные интересы, так и литературу, расширявшую общий кругозор. Иллюстрируя сказанное, обратимся к письму Городцова 1896 г.: «Я буду неописанно рад, если Вы соблаговолите выслать те сочинения и брошюры на французском или польском языке, изданные за последние лет десять, которые касаются первобытных памятников Европы. Небольшие брошюрки я мог бы одолеть и на немецком языке» (Там же. Л. 834). В этих строчках, кстати, и ответ на вопрос: знал ли Городцов иностранные языки.

Возвращаясь в 1890 г., отметим, что драгоценным даром П. С. Уваровой стал тогда двухтомный свод графа Уварова «Археология России. Каменный период» (1881), в котором автор «учел практически все находки каменных орудий, сделанные к 1880 году в России, описав 6428 пунктов» ( Формозов , 1994. С. 26). Эта книга стала настольной для В. А. Городцова. «Постараюсь, – писал он Уваровой в марте 1890 года, – …следовать Вашим добрым советам и быть прилежным учеником Вашего Знаменитого Супруга. До настоящего времени я еще не имел ни одного универсального руководства по предмету археологии. Прочитанные книги (общего, а не специального характера) дали мне только бессвязные, схематические сведения, которых едва было достаточно, чтобы сделать первый… археологический шаг, но при втором (при разработке добытого материала) уже вполне сказалась необходимость специальных знаний и руководств… Теперь я имею давно желанное руководство, за которое хочется бесконечно благодарить Вас!» (Ф. 17. Оп. 1. Ед. хр. 547. Л. 793, 793 об.).

В мае 1890 г. В. А. Городцов сообщал Прасковье Сергеевне: «Узнавши из сочинения Вашего супруга… что в селе Борки, близ Рязани, находятся остатки каменного века, я… отправился туда… я каждый свободный… день посвящал исследованию этого места и… собрал новую обширную коллекцию из предметов каменного века, гораздо лучшую… нежели та, которая представлена на выставку VIII Археологического съезда» (Там же. Л. 796). Далее автор дал краткое описание коллекции, которую спустя пять лет передал в РИМ. С той поры и на протяжении многих лет всё, что было связано с учеными занятиями, Василий Алексеевич подробно излагал в письмах графине Уваровой.

В 1894 г. В. А. Городцов подготовил работу, которая характеризовала его как сформировавшегося исследователя. Работа эта венчала «ученический» период его становления как археолога. Речь идет о реферате, присланном им в МАО, «Жилища неолитической эпохи в долине р. Оки, в связи с открытиями в окрестностях с. Дубровичи Рязанского у.» ( Городцов , 1897). Городцов желал выступить с ним на одном из заседаний МАО. В ответном письме (03.12.1894) Уварова сообщила: «Я с удовольствием прочла реферат Ваш, который будет доложен Обществу… Сообщите… Ваш взгляд на напечатанье Ваших трудов, которые слишком интересны для изучения нашей родины, чтобы оставить их втуне. На Московском съезде уже имелось Ваше сообщение, но Вы его взяли для исправления и пополнения и… мне не вернули. Я надеюсь… покончить с печатаньем 2-го тома Трудов Московского съезда; тогда примемся за 3-ий том… для этого тома благоволите представить Ваш труд…» (Ф. 431. Ед. хр. 443. Л. 3, 3 об.).

В одном из ответных писем Городцов сообщил, что реферат, прочитанный на VIII Археологическом съезде, он, по ряду причин, доработать не смог. Тогда-то П. С. Уварова пожелала поместить «Жилища неолитической эпохи…» в 3-й том «Трудов» этого съезда. Василий Алексеевич следом (25.02.1895) сообщил графине: «Я получил письмо от Владимира Ильича Сизова, в котором он от Вашего имени обратился ко мне с предложением напечатать мой последний реферат в Трудах съезда и в виде краткого извлечения в “Древностях”. На все это я вполне согласен, и появление моей работы в Трудах съезда и “Древностях” сочту для себя большою наградою» (Ф. 17. Оп. 1. Ед. хр. 547. Л. 808.).

1895–1903 гг. – годы становления Городцова-археолога и время наиболее интенсивной его переписки с П. С. Уваровой. Графиня определила свое отношение к нему как к исследователю, способному к самостоятельной работе. По решению МАО летом 1895 г. его командировали на обследование археологических памятников в Белёвский, Зарайский, Спасский и Рязанский уезды.

Именно тогда возникла проблема, которую Прасковье Сергеевне приходилось решать практически каждое лето, вплоть до выхода в отставку ее подопечного в 1906 г., обращаясь подчас к высшему военному начальству с просьбами о летнем отпуске В. А. Городцову. Возможно по этой причине, Уварова желала присутствия археолога на заседаниях МАО, которые посещал великий князь Сергей Александрович, командующий войсками Московского военного округа, московский генерал-губернатор и почетный председатель РИМ. На годичном заседании МАО в 1896 г. графиня обязала Городцова выступить с предварительным отчетом «Археологическая экскурсия в долину р. Оки», по материалам его экспедиции летом 1895 г.

1896 г. ознаменовался важным событием в научной биографии В. А. Город-цова. Он определил генеральную тему своих дальнейших исследований. Графиня поддержала это решение. Окрыленный Городцов писал ей: «Выраженное Вами сочувствие моей решимости, исключительно возможно серьезнее заняться изучением каменного века в России меня также сильно обрадовало и ободрило, потому что в Вашем сочувствии я нашел первое одобрение своему решению специализироваться в таком сравнительно бледном отделе археологии, – одобрение тем более для меня ценное, что едва ли кто более Вас может оценить нужду в работе по этому отделу, осиротевшему после бессмертного графа, и едва ли кому настолько понятно обилие и разнообразие этого, лишь на первый взгляд бледного отдела русской археологии, как Вам, милостивая государыня, принимавшим живое участие в гениальном труде – воссоздания сего отдела на почве отечественной науки.

Лично я вовсе не жалею, что предпочел заняться изучением каменного века, его скромной культурой, но искренно жалею, что по состоянию своих средств не могу отдаться этому изучению с той полнотой, с какою хотелось бы отдаться… работы много и очень много, нужно много работников. Вы сами все это знаете, вот мне хотелось бы быть одним из работников, хоть сколько-нибудь полезных делу... Мне очень хочется познакомиться и с тем, что сделано вообще по изучению первобытных памятников, и какие вопросы нужно считать решенными, и какие вновь поднятыми. Интересуют меня и те геологические исследования, которые касаются новейших геологических образований нашей планеты. Некоторые сочинения по этому отделу мною приобретены, но остается еще много приобрести, а по иностранной литературе почти все» (Там же. Л. 833–834 об.)

По заданию МАО летом 1897 г. В. А. Городцов провел разыскания в Тульской и Рязанской губерниях. При раскопках погребения близ д. Алеканово в Рязанском у. был найден лепной сосуд с процарапанными знаками, предположительно славянскими рунами. Осенью, 8 октября, Городцов сообщал П. С. Уваровой: «Спешу препроводить… Вашему сиятельству 6-ть фотографий с сосуда, о котором я Вам писал… желательно было узнать содержание или, по крайней мере, род надписей на сосуде: при сличении знаков с рунами найдены пока вполне схожими с ними только два знака… нельзя ли будет издать фотографии и надписи сосуда в “Археологических известиях и заметках”? Если можно, я с удовольствием поспешил бы прислать описание условий, сопровождавших находку сосуда» (Там же. Л. 845, 845 об.).

Спустя два года (19.12.1899) Василий Алексеевич с восторгом сообщил графине: «Загадочные знаки, которые оказались на глиняном сосуде, извлеченном раскопками 1897 года из одной могилы Алекановского могильника, и на двух обломках бытовых сосудов, добытых на площади того же могильника в 1898 году, прочтены профессором Лецеевским… и оказались славянскими рунами . Это первая находка славянских рун в России. Какая счастливая находка!.. В руках вверенного Вам Общества целый отрывок летописи IX–X веков!» (Там же. Л. 864, 864 об.). Ответ Прасковьи Сергеевны – того же дня – звучал не менее восторженно, чем известие от Городцова. Она радовалась удаче своего подопечного, и это участие не могло не вдохновлять его: «Только что получила письмо Ваше, сообщающее об определении Лецеевским надписей с Ваших сосудов, и спешу приветствовать Вас с радостным и весьма важным для науки открытием. Радуюсь, что честь открытия выпала на Вашу долю, на Ваши молодые силы, на Вашу энергию. Помоги Вам, Господи, и впредь, и поддержи в Вас тот святой огонек, который светится так ярко в Вас до сих пор!» (Ф. 431. Ед. хр. 443. Л. 36, 36 об.). Несколько дней спустя, поздравляя графиню с новым, 1900 годом, В. А. Городцов благодарил ее за письмо и, более всего, за постоянное участие в его делах. Подводя итоги уходящего десятилетия, он писал: «Глубоко тронутый Вашим любезным письмом, в ответ на которое я прошу Вас принять мое самое искреннее уверение в том, что я глубоко и постоянно сознаю, что занятиями по изучению древностей и, в особенности, любовью к доисторической археологии я обязан исключительно Вам, поэтому, если в моих работах есть успехи, то честь и слава, прежде всего, принадлежит Вам… Я очень жалею, что до сих пор не мог развить свои занятия в той степени, в которой мне хотелось бы их развить. Все время я работал при крайне стеснительной обстановке. До получения роты, а это случилось в 1899 г., я жил на 61 рубль в месяц, имея на руках большую семью. Побочных средств ни у меня, ни у семьи никаких не существует, ввиду такой обстановки приходилось собирать буквально копейки для покупки книг, для поездок в Москву или куда-нибудь на исследования. Ведь ранее чем я стал получать субсидии от Общества, я совершал раскопки на свои деньги. Можете вообразить, как дороги мне были первые раскопки, хотя они и стоили всего каких-нибудь 25–50 рублей. Но все это, слава Богу, миновало, поэтому я и решился сказать Вам, а раньше я никому не мог об этом сказать, так как мне было это смертельно больно. Простите, что я, может быть, лишнее написал. Надеюсь 3-го января быть в Москве и лично принести Вам мою благодарность…» (Ф. 17. Оп. 1. Ед. хр. 547. Л. 866, 867.)

Среди тем, которые обсуждались П. С. Уваровой и В. А. Городцовым в переписке второй половины 1890-х гг., был готовящийся к изданию труд о русской доисторической керамике. Особое внимание графини привлекла предложенная Городцовым классификация керамики. Было очевидно, что Городцов заметно вырос как профессионал, и неудивительно, что он получил от Прасковьи Сергеевны не только заявку для участия в работе XII и XIII Археологических съездов, но и весьма лестное предложение войти в состав Предварительных комитетов съездов. Но что еще более важно – ему было поручено провести раскопки в Изюм-ском у. Харьковской и Бахмутском у. Екатеринославской губерний.

Эти обстоятельства способствовали тому, что В. А. Городцов вошел в близкий к графине Уваровой круг русских археологов. На страницах его писем Прасковье Сергеевне зазвучали имена Д. Н. Анучина, Д. И. Багалея, А. В. Орешнико-ва, Е. К. Редина, В. И. Сизова и др.

В начале 1900-х гг. произошло событие, изменившее научную судьбу В. А. Городцова. В мартовском письме 1903 г. П. С. Уварова спрашивала Город-цова: «Что Вы решили относительно перехода Вашего в Исторический музей. Очень прошу написать…» (Ф. 431. Ед. хр. 444. Л. 1 об.). Сомнения Городцова, всегда стремившегося к работе в РИМе, были обусловлены лишь материальными обстоятельствами. Как видно из его письма графине, содержание, которое давала служба в полку, равнялось 1800 рублям, содержание в музее – 1500 рублям. Для Городцова и его большой семьи разница была существенной. Тем не менее 29 октября 1903 г. его откомандировали в штаб Московского военного округа, а 1 ноября того же года В. А. Городцов приступил к работе в археологическом отделе РИМ, совмещая службу в музее с военной службой вплоть до выхода в отставку в 1906 г.

Эпиграфом к периоду 1903–1917 гг. могут быть слова Василия Алексеевича в одном из писем П. С. Уваровой, которыми он определил суть этих лет: «Чувствую себя в сфере кипучей деятельности». Городцов служил в РИМе, по заданию МАО осуществил обследования и раскопки городища Маджары в Ставропольской губ. (1907), поселений и могильников близ дд. Волосово (1907, 1910) и Подболотье (1910) Муромского у. Владимирской губ., селища, крепости и христианского кладбища у с. Садчери (1910), поселения и могильника у с. Ца-гвери (1910) в Грузии, Гонцовской палеолитической стоянки в Полтавской губ. (1915). И по традиции обо всех работах в поле он подробно сообщал графине.

С 1907 г. В. А. Городцов преподавал в Московском археологическом институте, где основал и возглавил кафедру первобытной и бытовой археологии. Подготовил, читал и опубликовал курсы «Первобытная археология» (1908) и «Бытовая археология» (1910). В дальнейшем оба курса были удостоены премии Тулузской академии «Золотая пальма» I степени, а сам Городцов был избран членом Академии. Но зная, что П. С. Уварова крайне неодобрительно относилась к самому факту существования и деятельности МАИ, он весьма сдержанно и вскользь упоминал о своей работе в институте. Тем не менее, если его ученикам необходима была помощь графини, он хлопотал о каждом.

Но переписка шла на спад. В. А. Городцов и П. С. Уварова стали жителями одного города. Последние письма относятся к 1917 г.: в январе графиня поздравила Городцова с Новым годом, а в письме от 25 апреля 1917 г. Василий Алексеевич ходатайствовал за А. М. Тальгрена, просившего «…пожертвовать в Гель-сингфорский Исторический музей комплекс предметов из одного погребения Подболотьевского могильника… С своей стороны, я считаю долгом доложить Вам, что после нашивки предметов Подболотьевского могильника остались не нашитыми на планшеты Российского Исторического музея предметы из трех очень богатых женских погребений, из которых одно могло бы быть передано в Гельсингфорский Исторический музей, без сколько-нибудь ощутительного ущерба для обширнейший коллекции всего могильника. Ввиду такого обстоятельства, я обоюдно присоединяюсь к просьбе финляндцев пред Вами, уступить им один комплект предметов…» (Ф. 17. Оп. 1. Ед. хр. 549. Л. 25, 25 об.).

«Человек, создавший себя» – так назвал Л. С. Клейн в своей книге главу, посвященную В. А. Городцову ( Клейн , 2014. С. 585). Фантастически любознательный, фантастически работоспособный, талантливый, Василий Алексеевич Городцов как профессионал и личность всегда привлекал внимание и вызывал интерес у современников и последующих поколений исследователей, особенно после того, как в 1985 г. его архив стал доступным для изучения. Материалы архива постепенно вводятся в научный оборот. Опись архива Уваровых составлена на восемь лет раньше, но лишь сейчас появилась возможность обратиться к переписке В. А. Городцова и П. С. Уваровой. Лишь сейчас стало ясно, как велика была роль графини в становлении выдающегося ученого. Талант и работоспособность – свойства, желательные в любом деле, но необходимы и условия для того, чтобы человек состоялся. В одном из писем Городцов поведал Прасковье Сергеевне о том, как ему приходилось ежедневно пробивать толщу скудного и невыносимо трудного быта. Помощь от графини пришла вовремя, и талант не угас. Василий Алексеевич оказался на редкость благодарным учеником. Речь не идет об этикетной составляющей понятия «благодарный». На помощь ему пришли замечательные качества: любознательность, работоспособность и талант. Но без постоянной помощи и поддержки графини Уваровой он вряд ли бы вошел – блистательно и ярко – в историю отечественной археологии.