Discussion issues of periodisation of the terminal paleolithic and early mesolithic in the Upper Volga basin

История вопроса. Верхневолжье имеет ключевое значение для разработки периодизации каменного века уже на протяжении более чем 130 лет ( Формозов , 1983; Платонова и др. , 2009). История археологического изучения региона рассмотрена в ряде публикаций ( Крижевская , 1950; Зотько , 1994; Гурина , 1989; Кольцов , 1989; Аверин , 2002; Костылева и др. , 2005; Жилин , 2006; Сорокин , 2006а; 2008; Трусов , 2011; и др.). Впервые идея культурной обособленности памятников рубежа палеолита и мезолита для этой территории была сформулирована М. В. Воеводским, выделившим свидерскую стадию эпипалеолита ( Воеводский , 1934; 1940). Им же позднее было осознано и региональное своеобразие мезолитических памятников ( Воеводский , 1950). Концепция мезолитической волго-окской археологической культуры (АК), которую вслед за М. В. Воеводским развивал А. А. Формозов (1954; 1959), не выдержала проверки временем – материалы по мере их изучения демонстрировали все большее культурное многообразие местного мезолита ( Крайнов , 1964; Кольцов , 1965; Аверин , 2002).

В послевоенное время началось целенаправленное изучение каменного века на Валдайской возвышенности и в Волго-Окском междуречье. Итогом исследований Верхневолжской экспедиции ЛОИА АН СССР под руководством Н. Н. Гуриной стало открытие множества памятников каменного века Валдая, в том числе с находками мезолита (Гурина, 1977; 1989; 1997). С образованием Верхневолжской археологической экспедиции ИА АН СССР в 1959 г. сначала Д. А. Крайнов, а с 1962 г. также и Л. В. Кольцов проводили масштабные рабо- ты в Верхнем Поволжье. Были найдены стоянки, составившие основной фонд источников по мезолиту региона (Крайнов, 1964; 1972; Кольцов, 1963; 1967; Бадер, Кольцов, 1974). В 1970–1990-е гг. работами исследователей московской школы (Л. В. Кольцов, М. Г. Жилин, А. Н. Сорокин, А. В. Трусов, А. С. Фролов, В. В. Сидоров и др.) была открыта серия новых финальнопалеолитических и раннемезолитических памятников (Жилин, Кравцов, 1991; Синицына, 1996; Ланцев, Мирецкий, 1996; Мирецкий, 2007; Сидоров, 1996; Кольцов, 1994). Исследования 1950–1980-х гг. в Верхневолжье в целом характеризовались: качественным и количественным расширением источниковой базы; открытием, наряду с мезолитическими, памятников финального палеолита; разработкой типологической периодизации каменного инвентаря; применением естественнонаучных данных в разработке хронологии.

Л. В. Кольцов во второй половине 1970-х гг. обосновал выделение бутовской и иеневской АК ( Кольцов , 1976; Крайнов, Кольцов , 1979), а также опубликовал первое обобщение материалов рубежа плейстоцена и голоцена для лесной зоны Восточной Европы ( Кольцов , 1977). В 1980–1990-е гг. периодизация была дополнена открытием новых археологических культур переходного типа: А. Н. Сорокин обосновал выделение рессетинской АК (верхний/финальный палеолит), а Г. В. Синицына – подольской АК (финальный палеолит/мезолит) ( Сорокин , 1987; Синицына , 2000).

Терминология. Понятие «финальный палеолит» получило всеобщее признание относительно недавно, что отразилось в появлении специальных работ ( Кольцов , 1977; Зализняк , 1989; 1999; 2005; Копытин , 1992; Бибиков и др. , 1994; Ксензов , 1988; 2006; Жилин , 2007; Кольцов, Жилин , 2008; Сорокин и др. , 2009). Потребность выделения заключительного отрезка палеолита в периодизации объясняется тем, что разрыв в культурной последовательности отмечается исследователями не между мезолитом и палеолитом в целом (т. е. не строго совпадает с климатической перестройкой плейстоцен/голоцен), а приходится на финал ледникового периода. Последний составляет дриасовую эпоху ~ 13–10 тыс. л. н. (все ¹⁴С даты в статье некалиброванные), для которой было характерно чередование фаз смягчения и похолодания климата. Мезолит, начинающийся с раннего голоцена (пребореал и бореал ~ 10,3–8 тыс. л. н.), демонстрирует отдельные черты культурной преемственности с этим заключительным отрезком плейстоцена. Нижняя граница финального палеолита определяется исчезновением верхнепалеолитических памятников ~ 14/13 тыс. л. н. ( Грехова , 1994; Синицын и др. , 1997; Лисицын , 1999). Верхним хронологическим репером служит появление в Верхневолжье памятников раннемезолитических культур: бутовской и иенев-ской АК с наиболее ранними датировками ~ 10,0–9,6 тыс. л. н. ( Кольцов, Жилин , 1999; Жилин , 1999; Кравцов , 1999). Финальнопалеолитические памятники, не обеспеченные абсолютными датировками, попадают в 3-тысячелетнюю временную лакуну дриасовой эпохи.

Мезолит понимается большинством археологов как период развития технического наследия палеолита (Воеводский, 1950; Брюсов, 1962; Рогачев, 1966; Формозов, 1970; Матюшин, 1976; Гурина, 1977; Медведев и др., 2000; Ксензов, 2006; Кольцов, 2007). В хронологическом аспекте это первая половина голоцена – ~ 10,3–7,2 тыс. л. н., период, предваряющий распространение производства керамики. Мезолит в периодизации используется повсеместно, хотя термин и может быть расценен как терминологически избыточный по номенклатурным соображениям (Аникович, 1992).

В арсенале археологов для решения задач исторической реконструкции используется ряд понятий: «археологическая культура», «культурная традиция», «технокомплекс» и др. Дробное определение терминов, а также их системное соотношение, за редким исключением ( Аникович , 2005), в литературе отсутствует, а сами они фактически выступают равнозначными или альтернативными понятиями ( Бочкарев , 1975; Григорьев , 2006; Сорокин , 2006б; Сидоров , 2002). Смысловое наполнение, хронологическая оценка, состав памятников, а также соотношение дефиниций отличаются от публикации к публикации и напрямую зависят от позиций авторов, зачастую диаметрально противоположных. В региональной периодизации обычно упоминаются несколько общеупотребительных и ряд малораспространенных или уже практически вышедших из употребления историко-культурных дефиниций (подробный критический обзор см.: Сорокин , 2006а; 2008; Сорокин и др. , 2009).

Периодизация. В 2000-е гг. для Верхневолжья были разработаны несколько альтернативных сценариев интерпретации перехода от палеолита к мезолиту. Основные концепции можно условно назвать по признакам, которые постулируются исследователями в качестве определяющих трендов культурогенеза.

• 1.    «Контактная» модель – концепция сложения, взаимовлияния, сегментации и дивергенции археологических культур посредством распространения технологий и типов орудий среди групп мобильного населения в процессе близких и опосредованных контактов. Такой сценарий был разработан Л. В. Кольцовым и развит совместно с М. Г. Жилиным на основе изучения большого массива мезолитических памятников ( Кольцов , 1977; 1979; 1989; 1996; 1998; 2000; 2002; 2004; 2009; Жилин , 2000; 2004а; 2004б; Кольцов, Жилин , 1999; 2008). Динамика культурного развития на рубеже плейстоцена/голоцена в Верхнем Поволжье, изложенная Л. В. Кольцовым (1989), подразумевала, что бутовская АК, генетически восходившая к свидеру, охватывала весь мезолит региона. Она развивалась непрерывно, пройдя 3 (в более поздней редакции – 4) этапа, характеризовавшихся изживанием свидерского наследия и нарастанием новых черт: распространением конических нуклеусов с одновременным увеличением роли микропластин, а затем, наоборот, снижением количества последних и постепенной деградацией вкладышевой техники. Согласно Л. В. Кольцову, монополия бутовской культуры на территорию бассейна Волги была нарушена появлением групп населения иеневской и рессетинской АК, которые были бутовцами вытеснены или ассимилированы ( Там же ). Впоследствии, в связи с появлением новых ¹⁴С дат и палинологических определений, Л. В. Кольцов модернизировал схему, предложив более раннее (конец позднего дриаса, Dr3) появление в регионе иеневских памятников, корни которых предполагалось искать в аренсбургских и лингбий-ских традициях ( Кольцов , 1994; 2006). Генезис бутовской культуры, согласно первоначальному мнению Л. В. Кольцова и М. Г. Жилина, восходил к прибалтийскому свидеру типа латвийской стоянки Саласпилс Лаукскола с участием потомков верхнепалеолитического населения типа Заозерье 1 ( Кольцов, Жилин , 1999. С. 74, 75). В позднейшем варианте периодизации непосредственным

  прототипом бутовской АК стал считаться нижний комплекс стоянки Золотору-чье 1 – «золоторучьинская традиция», по М. Г. Жилину, отнесенная к началу Dr3 ( Жилин , 2004а; 2004б; 2007; Кольцов, Жилин , 2008). Таким образом, согласно данному сценарию, наиболее раннее проявление мезолитической отжимной/ вкладышевой традиции в регионе («золоторучьинской» – протобутовской) относится к первой половине Dr3, а ее продолжение в виде бутовской культуры (ранний комплекс Станового 4) – к финалу Dr3. Определение рамок финального палеолита (бромме-лингби) в Верхневолжье также рассматривается от начала и до самого конца Dr3 с продолжением в раннем мезолите в виде иеневской АК ( Жилин, Кольцов , 2008. С. 104, 105).

• 2.    «Эволюционная» модель – концепция, где на основе ретроспективного изучения преемственности родственных групп древнего населения разрабатывается периодизация отдельных направлений культурного развития. Эволюция форм орудий ставится в зависимость от развития адаптационных стратегий в контексте развития тех или иных крупных общностей, а также – от успешности приспособления отдельных групп населения к природному окружению во времени и пространстве. Такой сценарий разрабатывается А. Н. Сорокиным (1989; 1990; 2003; 2006а; 2006б; 2006в; 2008; Сорокин и др. , 2009). Исследователь разработал концепцию последовательного происхождения бутовской АК (задне-пилевской, по А. Н. Сорокину) из кундской АК, а последней – из рессетинской АК, что повлекло за собой удревнение до позднеледниковья комплексов, атрибутированных типологически как раннерессетинские (Таруса 1, Суконцево 8, 9). Генезис культуры А. Н. Сорокин предлагает связывать с вос-точнограветтийскими комплексами типа Гагарино и Хотылево 2. Также он рассматривает в контексте последовательности развитие каменных индустрий с черешковыми наконечниками: культурно-хронологическое тождество красносельской (по Л. Л. Зализняку) и подольской (по Г. В. Синицыной) культур с южнобалтийскими памятниками бромме-лингби, а гренской, песочноровской, и иеневской культур – с комплексами типа аренсбург, фосна и комса в Северной Европе. А. Н. Сорокин считает такую последовательность развитием единой популяции бродячих охотников на северного оленя, окончательно распавшейся лишь к началу голоцена. Промысловый охотничий ареал в широтном направлении растянулся от Балтики до Верхневолжья, чем и объясняется распространение культур с черешковыми наконечниками. Таким образом, по А. Н. Сорокину, комплексы мезолитического облика появляются в центре Русской равнины уже в конце плейстоцена в виде микропластинчатой и микролитоидной рессетинс-кой АК, восходящей к местному верхнему палеолиту. Не позднее Dr3 они дополнились мигрантами – памятниками черешкового комплекса. Ранний голоцен в данном сценарии представлен только кундской и бутовской (задне-пилевской) культурами ( Сорокин , 2006а. С. 79–85; Сорокин и др. , 2009. С. 161–176).

• 3.    «Инвазионная» (или «миграционная») модель разрабатывается Г. В. Синицыной на памятниках территории Валдая, долгое время занятой ледником, поэтому появление здесь населения было напрямую связано с миграциями из внеледниковой зоны ( Синицына , 1996; 2000; 2003; 2006; 2008; 2009; Васильев и др. , 2005; Лисицын , 2003; 2006). Первичный этап освоения Валдая, по Г. В. Синицыной, представлен нижним культурным слоем Барановой Горы

  на оз. Волго (ассоциированным палинологически с концом беллинга), который содержал микропластинчатую индустрию с признаками расщепления мягким отбойником, отжимную технику и вкладыши из микропластин ( Синицына и др. , 2005; 2009). Аналогии данному комплексу Г. В. Синицына видит в восточноевропейских «мадленских» индустриях. Более поздний комплекс на том же памятнике, датированный палинологически средним дриасом, залегал вне единой с предшествующим культурным слоем стратиграфической колонки. Он представлен эклектичным по составу материалом: пластинчато-отщеповая ударная техника раскалывания, аморфные бифасы и долотовидные изделия, а также острие на первичном пластинчатом отщепе, которое считается древнейшим из известных черешковых наконечников. Весь комплекс сопоставим, по мнению Г. В. Синицыной, с «акуловской традицией», выделенной В. В. Сидоровым ( Синицына , 2009; Синицына и др. , 2009). Следующая культурно-хронологическая единица на Валдае представлена нижним комплексом бромме (подольской АК) из раскопа 1 на соседней стоянке Подол III, залегавший поверх почвы, атрибутированной по пыльце как аллередская ( Синицына и др. , 1997). В почве и частично в перекрывающих отложениях палеомагнитным методом был зафиксирован экскурс Гетенбург ~ 13–12 тыс. л. н. ( Гуськова и др. , 2006; Синицына и др. , 2009). Комплекс бромме считается свидетельством миграции с побережья южной Балтики ( Синицына , 1996). Завершают культурную локальную последовательность финального палеолита находки из 2 раскопа стоянки Подол III с палинологическим определением финалом Dr3, полученным по заполнению ямы с кремневым инвентарем смешанного облика – типа бромме и свидерским наконечником ( Синицына и др. , 1997). Таким образом, наиболее ранней индустрией на Валдае, по Г. В. Синицныной, является нижний комплекс Барановой Горы с выраженным мезолитическим обликом. В финальном палеолите здесь представлены пластинчато-отщеповые индустрии с черешковыми наконечниками, но без вкладышевой техники. Раннеголоценовые материалы Валдая могут быть охарактеризованы смешанными материалами мезолита и неолита стоянки Ланино 1, которые расчленяются по комплексам лишь на основании группировки каменного сырья ( Синицына , 1997).

• 4.    «Секвенциальная» (или «автохтонная») модель . Дифференцированный подход в периодизации предложен Х. А. Амирхановым, который высказал идею технологического генезиса волго-окского мезолита из разных вариантов местного верхнего палеолита. В основу культурологических построений был положен стандарт пластинчатых заготовок ( Амирханов , 2002; 2004). Так, Х. А. Амирханов намечает «крупнопластинчатую» линию технологического развития от восточного граветта типа Зарайска, Трегубово и Колтово 7 до Ур-мышенки 3, Ладыжино 3, Беливо 6В и других иеневских памятников, охватывая период, предшествующий максимуму валдайского оледенения, до раннего голоцена включительно. Параллельный «узкопластинчатый» вариант им также предлагается в виде последовательности от Карачарово, через Шатрищи, Заозерье 1 – до ранних памятников бутовской АК. Таким образом, данная модель допускает параллельное («билинейное», по Х. А. Амирханову) развитие разнокультурных традиций на протяжении многих тысячелетий и, следовательно, постепенную адаптацию населения к меняющимся условиям среды. Ранее о

  возможной типологической преемственности верхнепалеолитических памятников типа Борщево 2 и Заозерье 1 с иеневскими комплексами писал А. Е. Кравцов (1998). Л. В. Кольцов и М. Г. Жилин также предпринимали попытки связать происхождение некоторых компонентов бутовской АК с индустрией верхнего палеолита типа Заозерье 1, которая была охарактеризована как «восточный федермессер» ( Кольцов , 1994; 1996; Кольцов, Жилин , 1999), но впоследствии от этого отказались ( Жилин, Кольцов , 2008). Сходную концепцию развивал и В. Ф. Копытин, по мнению которого, наиболее архаичные памятники гренской культуры Верхнего Поднепровья (Коромка, Боровка, Хвойная) продолжали развитие культурных традиций верхнепалеолитических стоянок Мезина, Добрани-чевки и Межирича. В объединении их технико-типологических черт он видел основу развития гренской индустрии ( Копытин , 1977; 1992; 1999; 2000).

• 5.    «Комбинационная» (или «сибирская») модель – сценарий В. В. Сидорова, предложившего специфическую интерпретацию событий рубежа плейстоцена – голоцена ( Сидоров , 1996; 1998). Согласно В. В. Сидорову, в этот период на Верхней Волге наиболее ранней является «акуловская культурная традиция», ранний этап которой представлен памятником Акулово 1. Пребореальную ¹⁴С датировку памятника исследователь считает омоложенной из-за приуроченности памятника к позднеледниковой террасе и датирует его возрастом ~ 15 тыс. л. н. Генезис «акуловской традиции» связан, по мнению исследователя, с сибирским палеолитом, в частности с афонтовской АК на Енисее, по признакам слабой пластинчатости, обилия скребел и рубящих орудий при отсутствии наконечников. В. В. Сидоров прослеживает развитие «акуловской традиции» в мезолите на примере памятников бассейна р. Съежи в Тверской обл.: Юрьевская Горка, Васильево 1, Курово 4. Он также предполагает параллельное позднеакуловским памятникам происхождение бутовской АК на основании синтеза традиций черешкового комплекса (лингби, аренсбург, иенево) под воздействием пришлой свидерской культуры ( Сидоров , 1996). В более поздней редакции рассматривается трансформация техники раскалывания у последовательности культур: из усть-камской в лингби, затем в аренсбургскую, иеневскскую и, наконец, – в бутовскую отжимную («вкладышевый технокомплекс», по В. В. Сидорову). Такая эволюционная цепочка объясняется динамикой общего процесса технологической эволюции ( Сидоров , 2009. С. 159).

Выводы . Обобщая краткий обзор пяти культурно-исторических концепций, следует отметить их общую тенденцию. В публикациях последних лет были отвергнуты принципы археологической периодизации памятников конца плейстоцена – начала голоцена, выработанные для Северной Европы Г. Кларком, С. Козловским, Р. Шильдом и В. Тауте и впервые примененные к восточноевропейским материалам Р. Римантене (1971), Л. В. Кольцовым (1977) и Л. Л. Зализняком (1989). Традиционная периодизация подразумевала корреляцию основных этапов изменения природной обстановки с культурно-хронологической последовательностью комплексов на следующих основаниях:

• 1)    позднеледниковье ~ 17–13 тыс. л. н. = «мадленские» культуры = конец верхнего палеолита;

• 2)    дриасовая эпоха ~ 13–10 тыс. л. н. = комплексы с черешковыми наконечниками = финальный палеолит;

• 3)    ранний голоцен ~10–7 тыс. л. н. = микролитические комплексы = мезолит.

В обобщающих публикациях последних лет связь природных процессов с динамикой изменения материальной культуры была разорвана. Культурно-археологические единицы мезолитического облика – «золоторучьинская традиция» или ранняя бутовская АК, а также комплекс типа Барановой Горы, – получили привязку по меньшей мере уже к финальному палеолиту, а некоторые (рессе-тинская АК) – к концу верхнего палеолита. Одни индустрии с черешковыми наконечниками финального палеолита (бромме-лингби) дриасовой эпохи, как считается, без особых фрустраций дожили до голоцена (иеневская АК), а другие (свидер, аренсбург) – не пережили начала пребореала. Игнорирование причинно-следственной связи между сменой экологических обстановок и культурными трансформациями, как мне кажется, противоречит общепризнанной методологии построения периодизаций каменного века. Последнее особенно важно с учетом использования исследователями в культурно-генетических построениях неравноценных (с источниковедческой точки зрения) памятников, зачастую имеющих спорную датировку или вовсе не обладающих таковой ( Григорьев , 2006; Сорокин , 2000; 2006а; Кравцов , 2004; Лисицын , 2011).

Для финального палеолита и раннего мезолита Верхней Волги сложилась ситуация, которая характеризуется наличием взаимопротиворечащих авторских периодизаций. Очевидно, что при нынешнем состоянии источников по данной проблематике надежд на получение новых данных по большинству старых раскопанных стоянок и, соответственно, на решение спора в пользу той или иной концепции – не много. Культурная последовательность на рубеже плейстоцена и голоцена в Верхневолжском бассейне с высокой степенью объективности может быть документирована лишь многослойными и стратифицированными памятниками, обеспеченными комплексной естественнонаучной аналитикой.