The history factor in social process management in the conditions of global information transformation

Современная эпоха человеческой цивилизации демонстрирует активно продолжающуюся и необратимую вовлеченность различных индивидуумов, социальных групп, сообществ, наций, народов в

ГРНТИ 81.93.29

Александр Анатольевич Марков – доктор социологических наук, доцент, заведующий кафедрой международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Галина Владимировна Краснова – старший преподаватель кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Екатерина Игоревна Камалитдинова – старший преподаватель кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Алексей Александрович Марков – ассистент кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Статья поступила в редакцию 10.11.2021.

пользование достижениями и благами постиндустриальной эры, прежде всего в информационнокоммуникационном плане. Налицо интеллектуальная, духовная, психологическая, нравственная, поведенческая и т.д. корреляции осознания собственного статуса в информационном мире и следующая за этим социальная установка действий, деятельности и их мотиваций как человека, как гражданина, как представителя своей социальной группы, своей страны не иначе как субъекта, чье мировоззрение определяется информационным диктатом и зависимостью от него.

Эта проблематика информационного общества в настоящее время достаточно активно изучается научным сообществом, в том числе и авторами данной статьи, потому не будем повторяться. Очевидно следующее – возможности информационно-коммуникационного феномена с одной стороны, предпочтение именно этих возможностей иным в постижении окружающей действительности самых разнообразных социальных субъектов, с другой стороны, упрощает стратегические и тактические целевые установки (любых интересантов) формирования общественного внимания, общественного мнения, общественного знания, общественной позиции нередко даже с перспективой формирования общественного сознания, как высшей социально-психофизической модели интеллектуальнодуховного статуса.

Тем самым повышается эффективность устойчивого внедрения навязываемой информации, определяющей соответствующую на нее реакцию и поведение. Среди прочих важных факторов, которые используются и порой даже откровенно эксплуатируются как раз в создании необходимых и позитивных, и негативных (пусть и ложных, примитивных, антигуманных и пр.) шаблонов и стереотипов посредством информационного пропаганды и диктатуры наиболее актуальна на сегодняшний день история. Именно история, как наиболее востребованный и наиболее уязвимый предмет социогуманитар-ного познания и поведенческой рефлексии является едва ли не оптимальным средством создания надлежащих установок последующего осмысления и переосмысления личностного и общественного познания, поведения, деятельности в преломлении полученной и утвержденной в мышлении информации исторической направленности.

Эксплуатация истории как научного и социального феномена в нынешней действительности представляет собой одну из наиболее эффективных форм формирования в обществе и патриотизма, и национализма, и шовинизма в зависимости от вышеупомянутых целевых установок, нередко, планирующихся и осуществляющихся на государственном уровне. Результатами могут быть как социальнодуховный подъем нации, так и появление национального радикализма, пересмотр в угоду определенным геополитическим целям итогов основных исторических событий (например, итогов Второй Мировой войны) и т.д. Здесь же и определяется роль истории в процессах социального управления. Всем вышесказанным и определяется актуальность настоящей статьи.

Трансформация исторического знания в управлении современными социальными процессами

Очевидность надлежащего духовного и нравственного воспитания в нашей стране не подлежит сомнению. Проблемы такого воспитания озвучивались в России даже на самом высшем уровне, даже в элементы национальной безопасности нашего государства наряду с традиционными видами безопасности (политическая, экономическая, экологическая, социальная, информационная и пр.) в прошедшее десятилетие была добавлена духовная безопасность. Безусловность ее появления была вызвана негативными экономическими и социальными последствиями бурного вхождения новой России в капиталистическую формацию после распада СССР.

Реформы 1990-х годов за время их проведения не привели к возрождению страны, но разрушили до катастрофического уровня и экономический потенциал страны, и потенциал доверия к самим реформам и к тем, кто их осуществляет. Так, основные макроэкономические показатели страны в 1990-е годы неуклонно снижались. Валовой внутренний продукт в процентном отношении к предыдущему году выглядит следующим образом: 1991 г. – 95 (продукция промышленности – 92, продукция сельского хозяйства – 95), 1992 г. – 85,5 (82 и 91), 1993 г. – 91,3 (86 и 96), 1994 г. – 87,3 (79 и 88), 1995 г. – 95,9 (97 и 92), 1996 г. – 95,1 (96 и 93) [1, с. 7]. То есть, каждый год реформ замедлял экономическое развитие страны. Все это привело к закономерному сокрушительному кризису 17 августа 1998 года и окончательному социально-духовному нигилизму населения, особенно среди молодежи. Подытоживая краткий анализ тогдашнего состояния России, отметим, что:

• •    реформы 1990-х годов, изменив условия существования людей, изменили и самих людей;

• •    непродуманный и ориентированный на клановые и корыстные интересы малой части общества ход этих реформ, выразившихся в затяжном кризисе всех социально-экономических институтов государства, вызвал в общественном сознании труднообратимые процессы аномии к власти, к закону, к личности; это дезорганизовало целевые ориентации человека и особенно молодежи, во многом дезавуировало нравственные ценности, в том числе и общечеловеческого характера;

• •    общество оказалось в идеологическом вакууме, который неизбежно заполнялся так называемыми корпоративными идеологиями, большинство из которых основаны на морали прагматизма, обогащения, религиозной мистики, противопоставляемой православию (например, в России насчитывалось тогда 14 688 религиозных объединений, из них лишь чуть более половины (8 002) – русской православной церкви, ислама – 2 738, евангельских христиан-баптистов – 717, пятидесятников – 445, свидетелей Иеговы – 144 и т.д. [1, с. 314]), на криминальных приоритетах и т.д.;

• •    личность стала особенно беззащитной и зависимой, а значит – легко внушаемой к осуществлению какого-либо замысла под воздействием внешнего источника, в том числе и средств массовой коммуникации.

Негативную трансформацию прошли, в том числе, все гуманитарные институты, включая образование и науку. История – не исключение. Вся отечественная история перед и без того деилогизиро-ванным и смятенным обществом превратилась в дискредитацию советского режима, а история Российской царской империи – в криминальное и эротическое чтиво. История стала смесью пошлости и мерзости о прошлом собственной нации. О каком патриотическом воспитании могла идти речь? В итоге мы получили поколение с мутировавшим общественным сознанием, для которого духовнонравственные ценности были искажены.

Новое руководство России встало перед проблемой реального возвращения к объективным истокам своего развития, реанимации истории, как науки. Актуальность этой проблемы повышается и вследствие активной антироссийской дискредитации (охватывающей и исторический фактор), особенно в ряде бывших республик СССР, прежде всего, прибалтийских, Украине, Грузие, отчасти Молдове, с одной стороны, и стремительного развития интернет-пространства, что позволяет активно и эффективно манипулировать индивидуальным и общественным сознанием, в том числе насаждая искаженные и негативные контенты о России и ее истории, тем самым формируя антироссийскую заданность не только на внешнем периметре, но и внутри самого российского общества.

Не стоит отрицать, в последнее время делается немало для решения вышеназванной проблемы. Это и продукция отечественного кинематографа (фильмы «Викинг», «Легенда № 17» и пр.), и увеличение числа учебных и конкурсных мероприятий по истории России, создание и развитие патриотических движений и пр. Отрадно, что «первую скрипку» здесь играет Президент России, искренне и активно возвращающий исторический элемент во внешне- и внутриполитическую политику государства. Ярким примером этого является статья В.В. Путина, опубликованная летом 2021 года под названием «Об историческом единстве русских и украинцев» [4], адресованная украинскому народу.

Автор обращается к истории Древней Руси как к крупнейшему на тот момент государству Европы и называет наследниками этого государства не только Россию, но и Украину и Беларусь, подчеркивая тем самым историческое единство народов, которое в концепции современных международных отношений пытаются разделить, используя, например, оппозицию «свой-чужой». Без сомнения, данная оппозиция оказывает большое влияние на самосознание определенного народа. Мы испытываем чувство патриотизма к «своим». И в статье неоднократно подчеркиваются теплые чувства между народами России и Украины: «Остаются прежними и чувства миллионов людей, которые относятся к России не просто хорошо, а с большой любовью, так же как и мы к Украине … сотни тысяч украинцев приезжают к нам на заработки и встречают здесь радушие и поддержку … для нас они – свои, родные» [4].

Несмотря на нарастающие антироссийские настроения (начиная с концепции «Украина – не Россия» и заканчивая концепцией «анти-Россия») в статье отмечается, что «Россия открыта для диалога с Украиной и готова обсуждать самые сложные вопросы», а это значит, что Россия не считает Украину «чужой». Вышеперечисленные примеры можно отнести к такому компоненту патриотизма, как патриотическое отношение, которое исторически не только подтверждается, но и подчеркивается культурными и экономическими контактами [3]. Это патриотическое отношение можно перенести и на самих себя – если мы так относимся к соседней нации, то и к самим себе, своим соотечественникам так же.

Еще один компонент патриотизма – патриотическое сознание – формируется в том числе и историей: последовательно рассматривая объединяющие Россию и Украину факторы в прошлом (единая власть, язык, православие) и уважение – в настоящем («мы с уважением относимся к украинскому языку и традициям»), В.В. Путин подчеркивает момент осознанности как прошлого, так и настоящего. Любовь и забота, уважение традиций, преданность [2] – неотъемлемые части высшего уровня патриотизма, где широта восприятия места своего рождения совпадает или даже выходит за рамки государственного образования, именуемого Отечеством.

Патриотическая деятельность – завершающий компонент понятия «патриотизм». В статье «открытый финал», т.к. по большей части статья адресована не российскому, а украинскому народу. В.В. Путин в завершение статьи предлагает на основе вышеизложенного сделать украинскому народу свой вывод и проявить гражданскую позицию, что означает переход к патриотической деятельности, поскольку латентно на протяжении всей статьи мы можем проследить главную мысль автора, мысль истинного патриота – сквозь историческую призму – любовь к своему Отечеству и своим соотечественникам.

Вместе с тем, стоит отметить определенную странность в «судьбе» исторической науки в российском образовании. Несмотря на позицию Президента РФ в усилении роли истории в общеобразовательном, культурном, нравственно-духовном и патриотическом воспитании прежде всего молодежи, в реальности мы видим большое количество школьных учебников с достаточно сомнительным содержанием, а порой просто умаляющим, принижающим, а то и откровенно искажающим исторические события. В высшей школе ситуация не лучше – многие вузы в своих программах вообще заменяют историю России на историю отрасли, в которой они специализируются.

А там, где предмет «История России/Всемирная история» остается, количество часов на ее изучение сокращается. Например, в ряде вузов на изучение данного предмета отводится 78 часов, включая лекции и семинарские занятия. То есть, всего за 7-9 семинаров предлагается освоить и отечественную, и всемирную историю. Разумеется, это не просто нонсенс, это реальная профанация данного предмета. Какое знание, не говоря уже о чувстве патриотизма, можно сформировать и воспитать у студентов в таком варианте изучения истории – говорить не приходится. Альтернативой такому историческому «образованию» становится Интернет – от Википедии и частных «диванных экспертов» до квазинаучных и откровенно лживых контентов в формате информационной войны, способных привить не патриотизм, а неуважение и презрение к прошлому и настоящему своей Родины.

Преуменьшать влияние и даже в определенной степени опасность интерактивного постижения исторических знаний не приходится. В российской действительности достаточна заметна активность «педагогов» в этой области, которых можно разделить на две группы. К первой следует отнести тех, кто, не обладая необходимыми знаниями и аналитическим профессионализмом, особенно в причинноследственном понимании исторических событий, поверхностно и ошибочно представляют именно свое видение, как неопровержимую истину, на эти события в сети, создавая неверные и вредные представления об отечественной истории у пользователей Интернета. Их отличают напористость, безапелляционность, дилетантизм и агрессивное неприятие не своей точки зрения.

Ко второй группе мы относим и тех же дилетантов, и имеющих профессиональную историческую подготовленность субъектов, которые намеренно и целенаправленно искажают для российского социума отечественную историю, ставя явную цель ее дискредитации, очернения, диффамации, упрощения и пр., в намерении трансформировать идентичность нации, заставить ее уверовать в собственную ущербность и второсортность. Вторую группу можно считать активным элементом информационного противоборства между Россией и ее геополитическими противниками, при этом понимая, что эти субъекты находятся как внутри, так и вне нашей страны, и с учетом нивелирования границ Интернетом, внимающая им аудитория воспринимает предлагаемый контент как объективную данность.

Противопоставить этой негативной экспансии на общественное сознание можно только одно. Нужна продуктивная и даже пропагандистская непрерывная работа по популяризации отечественной истории на всех информационных направлениях и общественных площадках, активизация научнопопулярных мероприятий (олимпиады, конкурсы, квесты и т.д.), поощрительность и реальное стимулирование на уровне государственных институтов патриотических и исторических начинаний, в конце концов вовлечение истории, как важнейший фактор воспитания, в государственную идеологию. И на этом фоне следует создавать, если хотите, общественный вакуум, даже обструкцию для дискредитирующих и опошляющих нашу историю.

Фальсификация истории как элемент социально-политической конъюнктуры

Совсем иная ситуация с положением исторической науки сложилась в сопредельных с нами государствах, особенно среди недавно входивших в СССР. Здесь мы видим отчетливое стремление пересмот- ра исторического знания с выраженным упором на преувеличение национального содержания и уничижением общего с Россией прошлого, даже с его деструкцией и предельным отрицанием. История превратилась в этом случае в часть общего обличения России и стала фактором внутренней и внешней политики. В этом случае истина не нужна, потому мы констатируем не просто квазинаучность исторической науки, но и ее пространственное и временное моделирование на основе измышлений, мифологизации, фактологического и идеологического искажения, модификации, суть которых заключается в разрыве существовавших связей между Россией и этими государствами на основе новой концепции своего развития вследствие избранного так называемого европейского вектора. Страны Прибалтийского региона, Украина, Грузия демонстрируют отстраненность от общей истории с Россией настолько явно, насколько небрежно и лживо. Приведем ряд примеров.

Явная девальвация истории одновременно с распространением признаков ее фашизации происходит на Украине, где правительство поощряет бандеризацию страны (в 2010 г. Степан Бандера был посмертно награжден орденом Героя Украины), культивируется героизация бандеровцев и необандеровцев, процветает вандализм по отношении к памятникам борцов с фашизмом, на этом фоне разжигаются русофобские настроения среди населения страны, организовываются разнообразные шествия под знаменами того же Степана Бандеры. Причастные к Холокосту объявляются официально героями, в армии принимаются нацистские методы приветствия, очевиден рост неонацистских партий. После принятия закона «Об основах функционирования украинского языка как государственного», можно смело говорить о национализации украинской политики едва ли не принципу немецкой в 30-е годы прошлого века.

Но, помимо этого, хотелось отметить и совершенно антинаучную в историческом плане идею о великом племени укров. Данное племя, по мнению отдельных местных «экспертов», существует уже чуть ли не 140 тысяч лет, где-то говорится и об участии данного племени в постройке великих египетских пирамид, быть может, через пару лет мы услышим, как прародители украинского народа строили Великую Китайскую стену, а быть может именно они и стали причиной вымирания динозавров. И если просвещенные люди воспринимают это как иронию, то массированное информационное манипулирование с историей на самой Украине выглядит не так уж иронично и глупо, но опасно, ибо налицо попытка превысить свою значимость в истории не только своей страны, а вообще превысить свое значение и в мировой истории, что опять-таки абсурдно с точки зрения здравого смысла, но вполне увязывается с идеей национализации украинцев как некой особой нации. И потому так много недобрых аналогий возникает с принятым ныне украинским девизом «Украина понад усе» с печально известным «Deutschland uber allies».

Помимо Украины, обелением фашизма занимаются и страны Прибалтики. Как пример, позиция глав прибалтийских государств к 75-й годовщине окончании Второй Мировой войны, где они говорят о том, что завершение боевых действий не стало победой для многих стран центральной и восточной Европы, поскольку один тоталитарный режим сменился другим, а окончанием Второй Мировой войны для Прибалтики можно считать вывод российских войск в 1990-1991 годах. Не потому ли, в частности, не кажется немыслимой фраза одной из помощниц латвийского депутата, что чем больше русских умрет, тем лучше будет для латышского народа.

Таким образом, мы сталкиваемся с неоригинальной, но традиционной установкой использования истории, как науки, в целях соответствующей политической конъюнктуры. Историческое знание заменяется суррогатом псевдоисторических трактовок, смыслов и измышлений в зависимости от политической ориентации. В Советском Союзе такой ориентацией служила коммунистическая идеология, и потому имперская царская Россия подвергалась необходимому для этой идеологии очернению. В нынешней Украине и Прибалтике в угоду идеологии национализма весьма кстати негативная историческая характеристика советского периода. В Польше официально начисто отрицается, например, вклад Красной Армии в разгром фашизма и проводится доказывание равенства режимов Гитлера и Сталина в рамках идеологии навязываемой русофобии вследствие поддержки американской антирос-сийской доктрины.

История как наука сегодня далека от объективности и нередко становится политическим фактором, а также знаковым элементом информационного противоборства. Примечательным фактом в этом плане стала историческая дата – 75-летие Нюренбергского процесса, когда впервые в своей эволюции международное сообщество осудило и покарало нацистских преступников. Уроки данного процесса, его влияние на торжество гуманитарных ценностей человечества, тревожность по определенной реставрации фашистской идеологии наиболее существенно анализировались всего в нескольких странах, включая Россию. Большинство же государств либо отметило это формально, либо не заметило вовсе этой даты. Именно забвение (намеренное или произвольное) таких великих исторических дат является ярким свидетельством политизации и, если хотите, дискриминации истории как науки.

Заключение

Постепенное перерастание исторического знания в нарративы, иносказания, субъективнонационалистическое толкование, смещение истины с домыслами и т.п. следует констатировать как устойчивую данность, стремление использовать исторические события и явления в конъюнктурных, прежде всего – политических и националистических целях. Мириться с такой ситуацией означает загонять проблему до неразрешимой. Цивилизация остро нуждается в формировании некоего надгосударственного органа (по типу, например, ЮНЕСКО), в котором представители ведущих стран планеты, являющиеся признанными экспертами в исторической сфере, должны отстаивать и защищать историческую объективность, а также давать жесткий и гласный отпор любыми попыткам замалчивания, трансформации, манипулирования, фальсификации исторической науки.

В современных условиях функционирования глобального информационного общества, обладающего высококачественными оперативными и коммуникационными средствами и возможностями, организация и работа такого органа вполне возможна. В одиночку никакая, даже самая сильная держава не сможет противостоять вышесказанной конъюнктуре, ни Россия, ни США, ни Китай... Достаточно снова вспомнить как в США сегодня ломается историческое прошлое в угоду либеральной политике уступок агрессивному движению BLM. Требуется именно общественный орган исторического согласия.

При этом совершенно понятно, что в нынешних условиях геополитической конфронтации даже мысль о его создании покажется эфемерной, но если главной целью всего человечества является жизнь на этой земле, а все остальное вторично, то оно придет к высказанной нами идее. В противном случае все это может произойти через непредсказуемые по силе разрушения конфликты, после которых начинается прозрение. Ведь и ООН была создана после окончания Второй Мировой войны.

Таким образом, можно утверждать, что роль в истории в управлении современными социальными процессами предопределяется соответствующими целями институтов данного управления. Формирование таковых целей всецело зависит от государственных интересов и политической ориентации, находится в зависимости от роли конкретного государства в существующей геополитической стратегии, предполагающей как независимую, так и зависимую позицию (в первом случае это государства, определяющие свое место и значимость в современном мире, во втором – вассальные от первых, предполагающие определенные дивиденды от своей вассальности).

При этом самостоятельные геополитические игроки относятся к использованию исторической науки более взыскательно и бережно, мифологизируя и возвышая национальную историю в качестве доказательства своего превосходства, исключительности (например, США) или выстраивания надлежащей внутренней духовно-социальной политики (Россия, Китай). Вассальные же государства, нередко ставя в основу своей политики национализм как прикрытие той же вассальности, используют историю конъюнктурно (чаще всего создавая «образ врага» на основе трансформации исторической действительности), полагая это действенным фактором как во внешней политике, так и в социальном управлении своих государств. С этим следует не только считаться, но и выстраивать продуктивную контрнаступательную стратегию.