Information potential of the cultural deposit destroyed by ploughing

Масштабы разрушений в определенной степени зависят и от хронологии: чем к более позднему времени относится памятник, тем больше шансов, что его верхние слои будут распаханы. Результаты исследований показывают, что практически все средневековые памятники в той или иной мере пострадали от распашки, а на большинстве селищ – самой многочисленной группе объектов этого времени, пахота переотложила всю толщу культурного слоя, не затронув лишь материковые ямы. Поэтому изучение пострадавших от распашки наплас- тований является неотъемлемой частью археологических раскопок, с которой сталкиваются практически все исследователи.

Раскопки распаханного слоя обычно ведутся с соблюдением стандартной методики. Вместе с тем очевидно, что объем исторической информации, которую можно извлечь из таких отложений, меньше объема новых знаний, содержащегося в непотревоженных поздним вмешательством слоях. Поэтому пахотный слой зачастую воспринимается как балласт, скрывающий наиболее интересную часть памятника. Сложился целый ряд устойчивых представлений о масштабах ущерба, наносимого распашкой информационному потенциалу слоя. Можно выделить три наиболее распространенных стереотипа. Считается, что пахота, во-первых, многократно измельчает все содержащиеся в слое артефакты; во-вторых, значительно перемещает предметы, полностью уничтожая информацию об их первоначальном местоположении; и, наконец, что в пахоте содержится существенно меньше находок, чем в непотревоженных слоях. Если это так, то неизбежно встает вопрос об оправданности затрат на изучение распаханного слоя и необходимости перераспределения усилий в пользу более тщательного исследования хорошо сохранившихся напластований. Однако обращение к археологической литературе показывает, что вопросы оценки достоверности отмеченных стереотипов и выяснения реального информационного потенциала распаханных культурных отложений практически не обсуждаются.

Особую актуальность данная тема приобрела в последние десятилетия в связи с широким распространением металлодетекторов и массовым уничтожением археологических памятников в нашей стране. Не только откровенные мародеры и грабители, но и люди, позиционирующие себя как «любители истории», оправдывают свою деятельность рассуждениями о том, что с помощью детектора извлечь находки можно лишь с небольшой глубины, не превышающей толщины распашки. А находки из пахоты, по их мнению, не несут в себе какой-либо дополнительной информации и бесполезны для исторических реконструкций археологическими методами.

Поэтому представляется важным проанализировать под этим углом зрения результаты исследований ряда памятников, культурный слой которых существенно пострадал от распашки, и понять насколько выделенные стереотипы соответствуют действительности. Для работы воспользуемся материалами, полученными при раскопках четырех средневековых памятников – поселения Крутик1 и селища Минино VI в Белозерье, а также селища Весь 5 и могильника Шекшово 9 в Суздальском Ополье2.

В первую очередь необходимо дать краткую характеристику названным памятникам, акцентировав внимание на выяснении продолжительности и особенностей их распашки. Обращение к уездным планам и планам дач Генерального межевания, проведенного в рассматриваемых районах в 1770-е – 1780-е годы, показало, что площадки всех четырех памятников обозначены на них в качестве пахотных угодий. Следовательно, распашка во всех случаях началась как минимум четверть тысячелетия назад.

Поселение Крутик, расположенное в верхнем течении р. Шексны, датируется второй половиной IX – первой половиной XI в. ( Голубева, Кочкуркина , 1991. С. 43; Захаров , 2012. С. 222–223). По данным первооткрывателя П.А. Сухова, работавшего здесь в 1939–1940 гг., весь памятник и окружающая его территория распахивались ( Сухов , 1940а. Л. 2; 1940б. Л. 4). Распашка прекратилась к началу 70-х гг. XX века. Судя по состоянию поверхности памятника, мощности пахотного слоя и глубине борозд в раскопах, она велась с применением тракторной техники. Пахотные борозды отчетливо читаются на космоснимке и на магнитном плане памятника ( Захаров, Кашинцев, Меснянкина , 2013. Рис. 1), но благодаря значительной общей толщине слоя (до 0,8 м) от пахоты пострадало менее половины его объема.

Основные отложения селища Минино VI, находящегося на Кубенском озере, датируются серединой XI – XIII в., кроме того, в переотложенном пахотой слое присутствует значимое количество находок XIV–XVII вв. ( Макаров, Захаров , 2008. С. 308). Распашка памятника, зафиксированная на плане Генерального межевания, продолжалась вплоть до середины 90-х гг. XX века, то есть до момента развала колхозов. По сведениям местных жителей, четко читаемым грядам на поверхности и бороздам в раскопе, она велась, в том числе, с применением тяжелых тракторов типа «Кировец». К моменту начала раскопок сама площадка селища уже не пахалась, но на соседних полях сельскохозяйственная деятельность еще теплилась. В раскопах удалось также зафиксировать участки средневековой распашки, предшествовавшей их застройке ( Макаров , 2009. С. 64), но на основной части исследованной площади непотревоженные напластования сохранились только в материковых ямах.

Могильник Шекшово 9, известный по раскопкам графа А.С. Уварова как курганный некрополь в урочище «Половецкая лужа», расположен в бассейне р. Ирмес. После работ 1852 г. данные о точном местоположении памятника были утрачены, поскольку планы не сохранились, а пахота полностью уничтожила остатки насыпей. Могильник удалось вновь обнаружить и идентифицировать благодаря работам Суздальской экспедиции ( Макаров, Красникова, Зайцева , 2013). На плане Генерального межевания не только территория могильника, но и вся окружающая местность обозначена как пахотные поля. Глубокие и многочисленные борозды от плуга отчетливо фиксируются в заложенных на площадке раскопах. Памятник распахивается и в наши дни с применением тяжелой тракторной техники, и от курганов в раскопах прослеживаются практически только ровики и опущенные в материк ямы погребений.

На селище Весь 5, находящемся на левом берегу р. Ирмес, выделяются два основных периода обитания – IX–X и XII–XIII вв. ( Макаров, Захаров, Шполян-ский , 2010. С. 115). На плане Генерального межевания на месте селища обозначены поля. Памятник продолжает распахиваться и в наши дни с применением тяжелой тракторной техники. В южной, ближайшей к реке, части раскопа, помимо борозд от современной распашки зафиксирована и средневековая пахота, относящаяся, очевидно, к промежутку между двумя периодами заселения

( Макаров, Захаров, Шполян ский , 2010. С. 115). В центральной и северной частях раскопа современная распашка переотложила весь культурный слой, который сохранил свою структуру только в материковых ямах.

Проведенный обзор показывает, что рассматриваемые памятники распахивались на протяжении не менее 200–250 лет, при этом во всех случаях имела место тракторная распашка. На трех памятниках она велась с применением тяжелой техники, существенно увеличивающей глубину разрушений, а два памятника продолжают распахиваться и в наши дни. В трех случаях культурный слой в результате длительной распашки был полностью переотложен, сохранившись в нетронутом виде практически только в материковых ямах.

Обратимся теперь к анализу достоверности указанных стереотипов, опираясь на результаты проведенных археологических исследований. Для более полного представления о материале, положенном в основу анализа, необходимо отметить, что при раскопах всех рассматриваемых памятников велась широкомасштабная, а в случае с Крутиком – тотальная, промывка исследуемого грунта, включая пахотный слой, на мелкоячеистых металлических ситах по специально разработанной методике (см.: Захаров , 2001; 2011). Благодаря применению такой методики было получено от 56 до 80% всех собранных на памятниках находок.

Для проверки предположения о значительном измельчении распашкой всех содержащихся в слое артефактов обратимся к керамическим материалам, сопоставив данные о среднем весе фрагмента керамики из пахоты и нераспаханного слоя. Выбор именно керамики для этих целей обусловлен двумя причинами. С одной стороны, керамика – самая массовая группа находок на средневековых памятниках и полученные результаты будут обладать статистической достоверностью. С другой стороны, керамика представляет собой достаточно хрупкий вид артефактов. Для ее измельчения необходимо приложить гораздо меньше усилий, чем в случае с изделиями из металла, камня, кости или рога.

В табл. 1 включены данные по двум памятникам – селищу Минино VI и поселению Крутик. В распаханных слоях Минино VI присутствует керамика разного времени, в том числе позднесредневековая. Поэтому для большей достоверности результатов при подсчетах учитывались данные только по средневековой керамике – лепной и круговой раздельно, что заставило исключить из рассмотрения мелкие фрагменты, плохо разделимые технологически. В непотревоженных слоях поселения Крутик содержится только лепная керамика, сопровождаемая в пахотном слое небольшим количеством позднесредневековой круговой. Поскольку эти группы керамики хорошо отличимы друг от друга даже в измельченном виде, при подсчетах учитывалась вся лепная керамика, включая самые мелкие фрагменты.

Анализируемая выборка имеет внушительный объем – свыше 220 кг. Причем во всех случаях получены сходные результаты: средний вес фрагмента керамики из пахоты по сравнению с происходящим из непотревоженных отложений снизился менее чем в два раза. Следовательно, несмотря на многовековую распашку, которая велась, в том числе, с применением тракторной техники, каждый изначально содержавшийся в слое фрагмент керамики был расколот всего на два, то есть один раз. Заметная разница между Минино и Крутиком по весу фраг-

Таблица 1. Расчет среднего веса фрагмента средневековой керамики в пахотных и непотревоженных слоях

Памятник Группа керамики Комплекс Количество фрагментов Вес, (кг) Средний вес фрагмента (г) Селище Минино VI лепная пахота 2546 12,782 5,0 непотревоженные слои 1505 13,521 8,9 круговая пахота 4866 22,754 4,7 непотревоженные слои 623 5,754 9,2 Поселение Крутик лепная пахота 10452 73,185 7,0 непотревоженные слои 6919 96,431 13,9 мента лепной керамики в сохранившихся слоях связана с разным характером использования раскопанных участков и большим количеством зафиксированных на Крутике развалов сосудов.

Согласно следующему утверждению распашка приводит к значительному перемещению находок и полной утрате информации об их первоначальном положении. Проверку достоверности этого стереотипа проведем на материалах трех памятников: селища Весь 5, могильника Шекшово 9 и поселения Крутик, проанализировав особенности планиграфического распределения в раскопах различных групп материала.

Раскоп на селище Весь 5 был заложен возле берега р. Ирмес за границами современного поля, однако практически везде слой оказался полностью переотложен распашкой. Сохранился лишь небольшой по площади и толщине участок раннего слоя в южной (ближайшей к реке) части раскопа и большое количество разновременных материковых ям. Казалось бы, многовековая пахота, полностью перемешавшая основную часть слоя, должна была равномерно распределить различные находки по площади раскопа. Однако если взять материалы, относящиеся к IX–X вв., и проанализировать их распространение, то получатся весьма интересные результаты. Выясняется, что ранние бусы и лепная керамика наиболее многочисленны в центральной и южной частях раскопа (Макаров, Захаров, Шполянский, 2010. Рис. VII3). При этом выделяются отчетливые пятна концентрации материала, а картины, получаемые по бусам и керамике, принципиально сходны, но не совпадают. Важно отметить, что пятна концентрации находок, вопреки ожиданиям, не вытягиваются вдоль основных направлений распашки, фиксируемых по бороздам. Если мы перейдем к более детальному анализу и, выделив среди бус IX–X вв. наиболее раннюю и позднюю группы, рассмотрим планиграфию их распределения в раскопе (Там же. Рис. VIII), то вновь увидим несовпадение пятен концентрации разновременных находок и отсутствие корреляции формы пятен с направлением распашки. Учитывая эти данные можно достаточно обоснованно утверждать, что древнейшие материалы тяготеют к самой южной части раскопа, то есть развитие селища шло от речного берега в напольную сторону.

Не менее интересные данные удалось получить в раскопе 2012 г. на могильнике Шекшово 9. Здесь были выявлены остатки двух курганов (№ 3 и 4), насыпи которых оказались полностью уничтожены распашкой, но под пахотным слоем прослежены ровики, обрамляющие основания курганов. На площадке кургана 4 сохранилось погребение, а в кургане 3 какие-либо объекты не фиксировались. Его площадка была покрыта многочисленными и глубокими параллельными бороздами от распашки, хотя при снятии пахоты отмечались и менее заметные борозды, идущие в перпендикулярном направлении. Кроме того, в пахотном слое раскопа удалось собрать свыше 200 средневековых находок, часть которых имела явные следы пребывания в огне, кальцинированные кости, разновременную керамику и современный бытовой мусор ( Макаров, Красникова, Зайцева , 2013. С. 225).

Ясно, что курган 4 содержал ингумацию в подкурганной яме. Восстановить обряд захоронения в кургане 3, казалось бы, уже невозможно. Однако если мы обратимся к планиграфии распределения кальцинированных костей и вещевых находок в пахотном слое, то увидим отчетливое тяготение этих групп материала к площадке и ровикам кургана 3 (рис. 1). С учетом этих данных можно обосновано полагать, что в кургане 3 погребение (или погребения) было совершено по обряду кремации.

Для рассматриваемой нами темы важно отметить, что обе группы находок вновь образуют явно видимые пятна концентрации, конфигурация которых не совпадает с направлениями распашки. В случае с кальцинированными костями можно выделить лишь три или четыре небольших пятна, слегка вытянутых по этим направлениям, но значимо преобладают пятна округлых очертаний (рис. 1, 1 ). Для вещевых находок корреляция между формой зон концентрации и направлениями распашки отсутствует полностью (рис. 1, 2 ). Следовательно, несмотря на длительную и интенсивную распашу, стершую курганные насыпи в Шекшово, равномерного перераспределения находок по площади раскопа, как и на Веси 5, не произошло.

Пытаясь ответить на вопрос – почему фиксируется такая ситуация, необходимо отметить, что в процессе распашки, безусловно, уничтожаются данные о стратиграфии, и происходит определенное перемещение материала. Но его величина оказывается незначительной. Очевидно, при пахоте находки смещаются в первую очередь по вертикали и в сторону от направления движения плуга, под углом, величина которого зависит от конструкции плуга. Следовательно, теоретически, значительное перемещение материала может возникать лишь тогда, когда распашка из года в год ведется в одном направлении. Подобная ситуация будет складываться в редких случаях, когда возможности маневра техники при распашке ограничены. Чаще всего пахота ведется по принципу челночного движения со сменой направления на перпендикулярное в разные годы. Об этом свидетельствует известная «клетчатая» структура расположения

Рис. 1. Могильник Шекшово 9. Планиграфия распределения кальцинированных костей (59 г) и индивидуальных находок (215 шт.) в пахотном слое раскопа 2012 г.:

1 – распределение кальцинированных костей (в граммах на 1 м2); 2 – распределение индивидуальных находок (в штуках на 1 м2); а – основные направления распашки борозд. В таких условиях величина сдвига материала должна компенсироваться и усредняться за счет движения плуга в разных направлениях.

Вместе с тем могильник в Шекшово и селище в Веси располагаются на относительно ровных участках поверхности. А что будет происходить на склонах, где к разрушительному воздействию плуга присоединяется действие силы тяжести и текущей воды, размывающей слой? Интересные данные для анализа именно такой ситуации были получены в раскопе IX на поселении Крутик. Здесь сошлись все отрицательные факторы. Раскоп расположен на достаточно крутом склоне, величина падения которого составляет около 20 см на каждый метр (рис. 2). Толщина пахотного слоя и глубина борозд в раскопе свидетельствуют о тракторной распашке. Причем, судя по значительной крутизне склона, она могла вестись только в одном направлении – вниз по склону. Кроме того, отмечены отчетливые следы смыва слоя. В шурфе, заложенном в болоте у подножия склона, под 10–12 см торфа была выявлена прослойка слабогумусированного суглинка, перекрывающая лежащие ниже торфяные отложения. Толщина прослойки уменьшалась по мере удаления от склона.

В раскопе IX удалось исследовать сезонный производственный участок с тремя комплексами, связанными с бронзолитейным, кузнечным и косторезным ремеслами. В непотревоженной части напластований отчетливо выделяются относящиеся к ним пятна слоев (рис. 3). В комплекс по обработке кости и рога также входила крупная яма, вырытая в материке. По стратиграфическому положению косторезный комплекс является самым ранним, но от пахоты пострадали все три. Рассмотрим пространственное распределение двух видов находок, связанных с кузнечным и косторезным ремеслом, в пахотных и ненарушенных пахотой слоях.

Отходами кузнечного производства являются так называемые кузнечные шлаки, представляющие собой окалину, возникающую при ковке. Это очень мелкие блестящие чешуйки и полые шарики (средний вес – 0,03 г), которые должны легко перемещаться при пахоте и смываться даже небольшими потоками воды. В непотревоженных напластованиях прослеживается четкая связь этой группы находок именно с кузнечным комплексом (рис. 3, 2 ). В пахоте основная масса кузнечных шлаков собрана непосредственно над сохранившейся частью слоя, но их распространение оказывается более широким (рис. 3, 1 ). При этом вновь отсутствует вытянутость пятен по направлению распашки, а шлаки встречаются и выше по склону от зафиксированных границ. Опираясь на эти данные, можно полагать, что комплекс, связанный с кузнечным производством, занимал гораздо большее пространство, и в непотревоженном виде до нас дошла лишь его нижняя часть.

Еще более однозначные выводы можно сделать при анализе материалов, связанных с косторезным ремеслом. В раскопе было собрано значительное количество небольших обрезков и обрубков рога и роговых стружек, по виду напоминающих стружки, возникающие при заточке карандашей. Эти предметы не являются отходами производства. Об их назначении можно спорить, но они намеренно изготавливались косторезами. Размеры таких находок колеблются от нескольких миллиметров до одного-двух сантиметров, и они также должны были легко перемещаться при различных воздействиях на слой. Тем не менее, пятна распространения роговой стружки в пахоте практически не выходят за границы комплекса, зафиксированные в непотревоженном слое, а конфигурация

Рис. 2. Поселение Крутик:

1 – раскоп IX на топографическом плане северной части памятника; 2 – микронивелировка поверхности раскопа; 3 – уровень падения поверхности склона в раскопе (разрез по линии А – А1)

Рис. 3. Поселение Крутик. Планиграфия распределения кузнечных шлаков (556 г) и роговой стружки (844 шт.) в раскопе IX:

распределение кузнечных шлаков в пахотном слое ( 1 ) и непотревоженных слоях ( 2 ) (в граммах на 0,25 м²); распределение роговой стружки в пахотном слое ( 3 ) и непотревоженных слоях ( 4 ) (в штуках на 0,25 м²); а – направление распашки; б – границы производственных комплексов; в – материковая яма в слое, связанном с обработкой рога и кости

Таблица 2. Количество стеклянных изделий и каменных бус в пахотных и непотревоженных слоях селища Весь 5

Группы изделий Общее количество В том числе в пахоте % в пахоте Стеклянные бусы 435 282 64,8 Стеклянные вставки 2 1 50,0 Стеклянные браслеты 35 20 57,1 Стеклянные перстни 2 2 100,0 Фрагменты стекла 5 3 60,0 Каменные бусы 4 2 50,0 Кашинные бусы 1 1 100,0 Всего 484 311 64,3 этих пятен не соответствует направлению распашки. Более того, максимальная плотность находок в пахоте полностью соответствует таковой в непотревоженном слое (рис. 3, 3, 4).

Следовательно, даже многовековая распашка, в том числе ведущаяся тракторами на крутом склоне в одном направлении и провоцирующая смыв грунта, не привела к значительному перемещению находок4.

Рассмотрим последний из выбранных стереотипов, согласно которому в пахоте всегда содержится меньше находок, чем в непотревоженных слоях. Для его проверки сопоставим количество находок, обнаруженных в пахотных и стратифицированных отложениях селища Весь 5 и поселения Крутик.

В табл. 2 представлены данные по находкам изделий из стекла и каменных бус на селище в Веси. Выясняется, что с пахотным слоем связана большая часть стеклянных предметов (более двух третей). Это касается не только бус, но и стеклянных браслетов, более половины которых (57%) происходят из пахоты, а не из сохранившихся материковых ям. Вместе с тем сопоставить объемы распаханной и сохранившейся в ямах частей слоя на Веси невозможно. Следовательно, фиксируемое соотношение можно объяснить тем, что распашка переотложила бóльшую часть средневековых напластований. Иная ситуация характерна для Крутика, где основная часть слоя осталась не задета пахотой. Однако и здесь более половины находок из цветных металлов, железа, камня и стекла происходит из пахотного слоя (табл. 3). Именно с пахотой оказались связаны почти три четверти находок стеклянных бус и дирхемов, более половины слитков и льячек, почти половина бисера и тиглей. Не говоря уже о таких предметах, как единственный в раскопе целый дирхем и уникальная роговая подвеска в форме бобра ( Захаров , 2010. Рис. 4, 6).

Таблица 3. Количество изделий из различных материалов в пахотных и непотревоженных слоях поселения Крутик

Группы изделий по материалу	Общее количество	В том числе в пахоте	% в пахоте
Цветные металлы	287	181	63,1
Железо	531	303	57,1
Камень	37	19	51,4
Стекло	2183	1120	51,3
Глина	507	226	44,6
Кость	899	176	19,6
Всего	4444	2025	45,6

Следовательно, концентрация находок в пахоте оказывается существенно выше, чем в непотревоженных отложениях. Пытаясь объяснить зафиксированную ситуацию, можно предположить, что это связано с гораздо более быстрым исчезновением органики из самых верхних, более аэрированных и доступных для проникновения влаги, слоев. Очевидно и сама распашка ускоряет процессы распада органики. В результате объем верхней части слоя уменьшается, а концентрация находок в нем, соответственно, возрастает.

Таким образом, распаханные слои сохраняют большое количество ценной археологической и исторической информации, что ярко проявляется как в случае с могильником Шекшово, так и при анализе материалов поселений. В свою очередь значительная распространенность этого вида нарушения целостности археологических объектов и отложений приводит к тому, что часто только пахотный слой содержит информацию, без которой понимание и достоверная интерпретация памятников невозможны.

Вместо заключения позволю себе перефразировать крылатое выражение известного исследователя палеолита Г.А. Бонч-Осмоловского: в археологии не только палеолита, но и любой исторической эпохи, нет, и не может быть бросового материала.