Research of settlement complexes of the Primorskaya culture in the northeast coast of the Vistula lagoon: results and issues

Древности северо-восточного побережья Вислинского залива в силу своего специфического характера занимают особое место в системе восточнобалтийского неолита. Долгое время были известны лишь результаты работ в Прибрежном. Выделение памятников типа Прибрежное (Вальдбург) в приморской культуре (далее – ПК), по сути, строилось, по большей части, на материалах одного поселения (Зальцман, 2010). Существование определенных препятствий, включая плохую сохранность органических материалов на памятнике, и, соответственно, преобладание радиоуглеродных дат, полученных по углю, не позволяли http://doi.org/10.25681/IARAS.0130-2620.254.71-90

Рис. 1. Ситуационный план поселений приморской культуры на северо-восточном побережье Вислинского залива получить достаточно ясную картину нового культурного феномена. Раскопки в Прибрежном проводились непрерывно с 1996 по 2010 г. Но с 2011 по 2014 г. они продолжились в районе реки Прохладной (в 6,5 км юго-западнее Прибрежного), где автору удалось обнаружить еще несколько поселенческих комплексов, относящихся к различным стадиям развития восточной группы ПК и одновременно принадлежавших к тому же типу памятников, что и Прибрежное (рис. 1). Выявленный в ходе исследований обширный материал, отражающий основные тенденции развития данного культурного явления и направленность культурных взаимодействий, по всей вероятности, даже с учетом новых аргументов, дополнений и поправок, представляет восточную группу в ином свете, далеком от традиционных мнений.

Поселение Прибрежное

Культурный комплекс поселения уже неоднократно характеризовался в соответствующей литературе ( Зальцман , 2010; 2011; 2013; 2014; Saltsman , 2013; Zaltsman , 2016). Поэтому здесь, в силу необходимости, будет дан лишь краткий анализ материалов, прежде всего происходящих из длинных домов, часть из которых, возможно, сгорела одновременно, и на их месте не возводили новых. Эти жилые сооружения можно считать относительно закрытыми комплексами. Постройки 2, 3, 5–7 представлены двухрядной столбовой конструкцией вытянутой формы, заглубленной в материк до 0,6 м, длиной до 35 м, шириной 4–4,5 м, с апсидообразным завершением, очажными ямами внутри и пристройкой-входом (Ibid. P. 266. Fig. 2).

На нижнем уровне заполнения построек (№ 2–7) встречались постоянно повторяющиеся формы посуды, нередко в виде развалов, а также изделия из камня и янтаря. В составе керамического комплекса доминируют широко-горлые горшки крупных размеров, которые делятся на несколько разновидностей. Из них в жилищах 2, 3, 6 и 7 прежде всего встречались массивные горшки яйцеобразной или воронковидной формы, диаметр которых мог достигать 35–40 см (рис. 2: 7, 9, 10 ). Им свойственны короткая шейка, слабо отогнутый венчик, подковообразные ушки и незначительное по размерам, но массивное днище. Иной вариант представлен горшками приземистой формы, имеющими более или менее резкий изгиб вблизи днища и слегка загнутый внутрь венчик (рис. 2: 14 ). Также представлены сосуды средних размеров, в основном отличающиеся от широкогорлых горшков иным соотношением горловины и днища (рис. 2: 8 ).

Доля кубков относительно остальных категорий посуды – не более 5 %. Им свойственны очень короткая шейка, слабо отогнутый венчик и почти невыраженные плечики. В целом они далеки от большинства европейских форм (рис. 2: 2, 3 ). Что характерно, кубки с короткой шейкой получили распространение вплоть до Латвии ( Лозе , 1979. C. 94, 95. Tабл. XLII: 2, 3 ), но происходят они именно из приморской культуры раннего этапа. Обычными для нижнего уровня построек можно считать так называемые сосуды кубкообразной формы (рис. 2: 6 ).

Амфоры имеют наиболее своеобразную форму. Для амфор типична овальная форма горловины (при формовке верхняя часть сжималась с боков), отчего силуэт сосуда сбоку и спереди различается серьезным образом (рис. 2: 1 ).

Распространенными категориями посуды также можно считать глубокие миски (рис. 2: 4 ) и миски овальной или удлиненно-овальной формы (рис. 2: 5 ). Последние без каких-либо налепов сбоку, как мы это знаем по Сухачу, Жуцево или Ниде ( Kilian , 1955. S. 21, 22. Abb. 101; 102; Żurek , 1954. S. 8. Tabl. VIII: 9–14 ; Rimantienė , 1989. Pav. XVIII: 1 ).

Топоры исключительно трапециевидных очертаний, в поперечном сечении линзообразной или овальной формы (рис. 2: 15 ). Янтарные украшения из построек представлены прежде всего уплощенными секирообразными подвесками (рис. 2: 17, 18 ). К другим типам янтарных изделий относятся линзообразные в сечении пуговицы и диски с отверстием (рис. 2: 11, 13 ). Все указанные формы аналогичны набору янтарных украшений, широко распространенному в Прибалтике в среднем неолите ( Loze , 2003. P. 84).

В средней части культурного слоя, перекрывающего заглубленные в материк постройки, превалируют три основные разновидности широкогорлых горшков, отличающихся более плавными формами и четко выраженным изгибом в нижней части (рис. 2: 25–28 ). Господствующим элементом орнамента на посуде здесь являются треугольники. Нередко встречаются штампы в виде столбиков и «бисер» (рис. 2: 25, 27 ). Помимо глубоких мисок (рис. 2: 24 ), получают распространение небольшие по размерам приземистые миски (рис. 2: 23 ), миски воронковидной формы, декорированные изнутри шнуровым орнаментом (рис. 2: 22 ), кубки, орнаментированные треугольниками (рис. 2: 20 ). Таким образом, основные черты керамики – относительно высокая шейка, хорошо отогнутый венчик, преобладание в орнаментике мотивов треугольников. Предположительно, они характерны для следующего этапа существования памятника.

Среди материалов из жилищ, кроме фрагментов слабопрофилированных кубков, напоминающих некоторые из кубков раннего типа в Швейцарии, явно недостает форм, типичных для Средней Европы. Однако инородная керамика, отражающая культурные связи жителей древнего поселка, в жилищах присутствует. К ней принадлежат 2 фрагмента из постройки 7, относящиеся к культуре гребенчато-ямочной керамики. Они напоминают посуду со стоянок Бяла Гура (Weiβenberg), Цедмар Д и Домбек (Eichenberg) ( Gaerte , 1927. S. 19. Abb. 58, 59, 67, 68). Остальная керамика, включая фрагмент ладьевидного сосуда, пористая, имеющая аналогии в цедмарской неолитической культуре.

Рис. 2. Поселение Прибрежное. Комплекс находок с нижнего уровня заполнения котлованов построек ( 1–18 ) и материалы из культурного слоя ( 19–28 )

1 – амфора; 2, 3 – кубки; 4 – глубокая миска; 5 – миска овальной формы; 6 – сосуд кубкообразной формы; 7, 9, 10 – широкогорлые горшки воронковидной и яйцеобразной форм; 8 – сосуд средних размеров; 11 – янтарный диск; 12, 13 – янтарные пуговицы с линзовидным сечением; 14 – широкогорлый горшок приземистой формы; 15 – каменный топор; 16 – миниатюрный топорик из яшмы; 17, 18 – янтарные подвески уплощенной формы; 19 – каменный топорик; 20 – кубок; 21 – амфора; 22 – миска воронковидной формы; 23 – миска приземистой формы; 24 – глубокая миска; 25–28 – широкогорлые горшки

С нижнего и верхнего уровней построек в Прибрежном происходит всего 18 радиоуглеродных дат. Девять дат в диапазоне 3100–2900 calВС, полученные по углю, кости и скорлупе лесного ореха, хорошо согласуются между собой (Приложение 1).

Очевидно, что эти радиоуглеродные определения не соответствуют традиционным представлениям о времени бытования ПК, но согласовываются с фазой IIb в культуре шаровидных амфор (далее – КША) ( Szmyt , 1996. S. 75). Можно сомневаться в радиоуглеродных датах, так как большинство из них получены по углю. Но в таком случае очень странным является факт отсутствия форм посуды и топоров, типичных для широкого круга культуры шнуровой керамики (далее – КШК). Юго-Восточную Прибалтику не без оснований считают контактной зоной, которой она была уже в среднем неолите ( Larsson, 2009. P. 257). Таковой она оставалась и в дальнейшем, в период существования ПК. Особое значение в расширении межкультурных контактов приобретает янтарь, уже в начале III тыс. до н. э. благодаря обменным связям распространившийся за пределы Прибалтики ( Czebreszuk , 2003. P. 169, 170; Szmyt , 1999. P. 135). Древности из раскопок на Куршской косе, относящиеся к середине – втор. пол. III тыс. до н. э., содержат множество убедительных фактов присутствия здесь форм и мотивов орнамента, обычных для КШК Средней Европы ( Engel , 1935; Gaerte , 1927; Rimantienė , 1989).

Материалы с нижнего уровня построек апсидообразной формы в таком случае относятся к наиболее ранней фазе существования восточной группы ПК (3100/3000–2750 calВС). Древности из культурного слоя, перекрывающего постройки (рис. 2: 19–28 ), предположительно, на основе типологии керамики и орнамента, а также редких радиоуглеродных дат, принадлежат следующей фазе развития культурного образования (2750–2600 calВС).

Поселения в устье реки Прохладной

С 2011 г. исследования поселений КШК проводились в районе реки Прохладной, где автору удалось открыть еще 4 памятника ПК, на трех из которых производились стационарные исследования.

Река Прохладная протекает в 6,8 км юго-западнее поселения Прибрежное (рис. 1). Все памятники ПК, за исключением Ушаково-3, выявлены на правом берегу, вблизи впадения реки в Вислинский залив. Левый берег реки Прохладной в настоящее время представляет собой заболоченную низменность. Нет сомнений, что данный микрорегион в середине III тыс. до н. э. был плотно заселен. Судя по подъемному материалу, поселений значительно больше, но доступ к ним в настоящее время невозможен: почти вся территория вдоль правого берега оказалась в частной собственности.

Ушаково-1. Поселение расположено в 58 м от развалин бывшей поселковой кирхи, в 37 м северо-восточнее реки Прохладной. Памятник находится в юговосточной части мыса второй надпойменной террасы правого, наиболее высокого берега реки Прохладной (Фришинг), впадающей с юго-востока в Вислинский залив. С юга площадку, на которой размещается памятник, ограничивал в древности ручей, впадающий с северо-востока в реку Прохладную.

Исследовано только 20 кв. м памятника, дальнейшие раскопки в связи с невозможностью работ на частной территории пришлось приостановить. Сохранилась лишь самая нижняя часть культурного слоя толщиной до 0,3 м (горизонты 8–10), выше слой находится в переотложенном состоянии.

Керамика составляет подавляющее большинство среди находок. Фрагменты различаются между собой качеством обжига, количеством и размером примесей. Процент керамики, имеющей хороший обжиг, примесь дресвы незначительных размеров, хорошо заглаженную поверхность, значительно выше на нижнем уровне (горизонт 10), где зафиксирована посуда, типологически близкая формам из Прибрежного (рис. 3). На уровне 10-го горизонта преобладают разновидности толстостенных широкогорлых горшков открытого типа, с короткой шейкой и S-образным или загнутым внутрь венчиком (рис. 3: 6, 7, 9, 10, 12 ). Основными мотивами орнамента являются простые оттиски шнура, сочетания шнуровых оттисков с треугольниками или зигзагом. В очень редких случаях вместо шнура использовался «бисер» (рис. 3: 12 ). Также выделяются кубкообразные сосуды с прямым венчиком (рис. 3: 5 ), сосуды горшковидной формы (рис. 3: 1 ) и глубокие миски, которые орнаментировались аналогичным образом. Два кубка с нижнего уровня, украшенные шнуровыми треугольниками или вертикальными оттисками шнура, соответствуют технологическим характеристикам, указанным выше (рис. 3: 3, 4 ). Амфоры округлой формы (рис. 3: 11 ). Последней категорией посуды с нижнего уровня являются миски овальной и удлиненно-овальной формы, совершенно сходные по всем признакам с керамикой такого же типа из Прибрежного (рис. 3: 2 ).

Остальная посуда с 8-го по 10-й горизонт имеет относительно слабый обжиг, большое число примесей в виде дресвы или, реже, толченого кварца, которая хорошо заметно на поверхности.

Среди изделий из камня на уровне 10-го горизонта преобладают многочисленные обломки шлифовальных камней, у некоторых из них рабочая поверхность отполирована до блеска. Кроме того, выявлены округлой формы растира-тель из кристаллической породы и фрагмент топорика трапециевидной формы (рис. 3: 8 ). Янтарные украшения немногочисленны – обнаружены лишь два предмета из янтаря: обломок диска линзовидного сечения диаметром 2,1 см и пуговица диаметром 1 см с просверленными насквозь отверстиями (рис. 3: 13, 14 ).

В целом нет никаких сомнений, что памятник относится к тому же типу, что и поселение Прибрежное. Значительная доля посуды и орнаменты с нижнего уровня соответствуют таковым из Прибрежного. С учетом орнаментальных мотивов для керамики с подобными характеристиками прямые аналогии прослеживаются только с сосудами из среднего уровня культурного слоя.

Ушаково-2. Стоянка Ушаково-2 расположена в 790 м юго-восточнее поселения Ушаково-1, также на правом берегу реки Прохладной, на незначительной по высоте надпойменной террасе, обрывающейся к реке. С востока в реку Прохладную впадает почти пересохший ручей, являющийся границей памятника в северном направлении. Исследовано 200 кв. м. Мощность культурного слоя в среднем составляет около 0,3 м.

Рис. 3. Поселение Ушаково-1, горизонты 9, 10. Находки

1 – сосуд горшковидной формы; 2 – фрагмент миски овально-удлиненной формы; 3, 4 – кубки; 5 – сосуд кубкообразной формы; 6, 7, 9, 10, 12 – широкогорлые горшки открытого типа; 8 – каменный топорик; 11 – амфора; 13 – янтарная пуговица с линзообразным сечением; 14 – обломок янтарного диска с линзообразным сечением

Ушаково-2, очевидно, функционировало лишь в определенные периоды, на что указывают незначительная толщина культурного слоя, его разреженность, а также состав керамических изделий, среди которых превалируют кубки. Подобное нехарактерно для соседнего поселения Ушаково-1, где отмечается абсолютное преобладание в керамическом комплексе толстостенных горшков диаметром до полуметра.

Изделия из камня в массе своей представлены обломками шлифовальных камней и небольшого размера топориком трапециевидной формы, но с более широким обухом. Изделия из кремня крайне немногочисленны.

Как и в предыдущем случае, технологически посуда различается: превалирует керамика, имеющая слабый обжиг, примесь значительного количества дресвы, зерна которой хорошо заметны на поверхности. Однако уже с 5-го горизонта встречаются фрагменты с заглаженной поверхностью и хорошим обжигом, хотя и в незначительном количестве.

Основными категориями посуды, обнаруженной в Ушаково-2, являются кубки, кубкообразные сосуды и сосуды средних размеров. Фрагмент кубка, украшенный сдвоенным шнуром, имеет короткую шейку, S-образный венчик, выпуклое тулово и хорошо заглаженную поверхность (рис. 4: 1 ). Такие признаки характерны именно для посуды местной группы памятников ПК ( Зальцман , 2010). Другие фрагменты, отличающиеся сходными технологическими характеристиками, представлены ушком от амфоры, орнаментированным горизонтальными оттисками шнура, фрагментом сосуда средних размеров, обломком миски удлиненной формы (рис. 4: 2, 4, 5 ). Все эти формы обнаружены в нижней части культурного слоя. Типологически они аналогичны посуде с поселения Прибрежное ( Зальцман , 2010).

Остальная керамика имеет поздний характер (рис. 4: 6–13 ). Выделяются сосуды средних размеров с высокой шейкой, орнаментированные простым шнуром или отпечатками ногтей (рис. 4: 8, 11, 13 ), горшок средних размеров, декорированный отпечатками ногтей (рис. 4: 9 ), кубок с высокой шейкой (рис. 4: 7 ) и кубок с двойным налепом (рис. 4: 6 ). Сосуды с прямым венчиком, орнаментированные различными сочетаниями шнура (рис. 4: 10, 12 ), встречаются, судя по радиоуглеродным датам с поселения Ушаково-3 (см. ниже), вплоть до конца III тыс. до н. э. В целом основная часть комплекса на основании типологии материалов и сравнительного анализа датируется последней четвертью III тыс. до н. э., часть материалов может относиться к началу II тыс. до н. э.

Ушаково-3. Памятник находится в крайней северо-восточной части слабо выдающегося в сторону залива мыса. С востока поселение ограничено впадающей в залив протокой, в прошлом относяшейся к устью реки Прохладной. Высота мыса над уровнем воды в заливе – 18,2 м. От поселения Ушаково-1 памятник отделяет 1,4 км.

К глубокому сожалению, основной участок, на котором располагается памятник, является частной территорией и раскопки в настоящее время здесь невозможны. В северо-восточном направлении, непосредственно под мысом располагается небольшой выступ высотой до 9,10 м и размером 12 × 20 м. Большая часть культурного слоя в результате воздействия потоков родниковой воды

Рис. 4. Поселение Ушаково-2. Керамика

1, 6, 7 – кубки; 2 – ушко амфоры; 3 – каменный топорик; 4 – горшок средних размеров; 5 – фрагмент миски удлиненно-овальной формы; 8, 9, 11, 13 – сосуды средних размеров; 10, 12 – сосуды кубкообразной формы с прямыми стенками оказалась смытой в направлении уступа. Именно здесь и был заложен раскоп площадью 100 кв. м.

По всей видимости, напластования культурного слоя отлагались постепенно, без явного и тотального смешения раннего и позднего материалов. Данный факт доказывает, прежде всего, распределение керамического материала, при котором ранние материалы оставались, как правило, внизу, а поздние вверху или на среднем уровне. Так как потоки родниковой воды иногда размывали ранее принесенный слой, более поздние материалы изредка проникали на нижние уровни и наоборот. Судя по наличию отдельных объектов, незначительная хозяйственная деятельность велась и на данном участке, примыкающем к собственно поселению.

Мощность культурного слоя в среднем составляла 0,7 м, местами достигала 1,2 м.

Преобладающая часть находок составляет керамика, которая технологически и морфологически относительно глубины залегания, как правило, имеет заметные различия. Фрагменты керамики, преимущественно зафиксированные на горизонтах c 4-го по 12-й, характеризуются слабым обжигом и слишком большим количеством дресвы в керамической массе. Крупные зерна дресвы выступают на поверхности, размеры многочисленных включений значительные (0,03–0,05 мм). На данном уровне среди керамики превалировали кубки нескольких разновидностей. Прежде всего, выделяются кубки, совершенно неизвестные в Прибрежном или Ушаково-1, отличающиеся хорошо отогнутым венчиком, заметно выделенной и зауженной шейкой и, скорее всего, более или менее выпуклым туловом (рис. 5: 10 ). Встречаются кубки и с плавно отогнутым венчиком, короткой шейкой, орнаментированные рядами столбиков или простейшим шнуровым орнаментом (рис. 5: 11 ). Кроме того, из Ушаково-3 происходит кубок с прямыми стенками (рис. 5: 12 ), относящийся к позднейшему типу, широко распространенный в Прибалтике в период упадка приморской культуры.

Помимо кубков обращают на себя внимание т. н. кубковидные сосуды с прямыми или слегка выпуклыми стенками. Отдельные экземпляры отличались своеобразным орнаментом, основу которого составлял мотив «рыбьей кости» в виде мелких прямоугольных столбиков в сочетании с рядами ямок (рис. 5: 19 ). Не менее распространенными можно считать горшочки бочковидной формы (рис. 5: 18 ), ранее хорошо известные по раскопкам в Ниде.

Для амфор на данном уровне характерны в основном покатое тулово, ушки, расположенные в районе шейки или плечиков (рис. 5: 15–17 ). Миски овальной формы для данного уровня малохарактерны.

Широкогорлые горшки – не столь разнообразны и многочисленны, как в Прибрежном. Известны лишь два типа – с S-образным верхом, украшенные рядами столбиков, или слабопрофилированные, декорированные простейшим шнуровым орнаментом (рис. 5: 21, 22 ). Горшки средних размеров почти всегда украшены только горизонтальными оттисками шнура, за исключением случая, когда они перемежались с вертикальными (рис. 5: 20 ).

Янтарных украшений обнаружено крайне мало. Единственными находками являются пронизь трубчатой формы и два обломка пластин (рис. 5: 13, 14 ).

Рис. 5. Поселение Ушаково-3. Керамический комплекс с нижнего уровня (14–18-й горизонты) культурного слоя (1–9) и комплекс находок с верхнего и среднего уровней (4–13-й горизонты) культурного слоя (10–22)

1–3, 5, 10–12 – кубки; 4, 7, 15–17 – амфоры; 6 – миска приземистой формы; 8 – миска овальной формы; 9, 21, 22 – широкогорлые горшки; 13 – 14 – изделия из янтаря; 18 – горшочек бочковидной формы; 19 – сосуд кубкообразной формы с прямыми стенками; 20 – горшок средних размеров

Преобладающая часть радиоуглеродных дат, полученных по углю с горизонтов 7–15, вполне согласуется с обнаруженными материалами (Приложение 2). Большинство дат лежат в вероятном диапазоне около 2300–2100 calВС.

С 13-го по 19-й горизонт картина начинает постепенно меняться и преобладающей становится совершенно иного типа посуда, представленная обломками мисок удлиненно-овальной формы (рис. 5: 8 ), фрагментами ши-рокогорлых горшков (рис. 5: 9 ), в том числе приземистой формы, амфор с покатыми плечиками (рис. 5: 4 ), глубоких или приземистых мисок (рис. 5: 6 ), кубков с короткой шейкой (рис. 5: 1–3, 5 ). Все аналогии ведут в Прибрежное, где подобные формы посуды обычны для средней и нижней частей культурного слоя. Орнамент также отличается. Преобладают сочетания горизонтальных оттисков шнура и ямок, встречаются волна, треугольники, полуовалы, выполненные шнуром, сочетания столбиков и шнура, типичные для Прибрежного и аналогичных памятников.

Бóльшая часть керамики с нижнего уровня имеет хороший обжиг, черепок более плотный в сравнении с керамикой с 4-го по 12-й горизонт, поверхность хорошо заглажена.

Радиоуглеродные даты, полученные с нижнего уровня (16–19-й горизонты), значительно старше и в целом близки датам из Прибрежного. Наиболее вероятно, что их следует связывать с самым концом интервала – 2800–2700 calВС.

Основной керамический комплекс из Ушаково-3 (керамика с нижнего уровня к данному комплексу не относится) наибольшее сходство проявляет не с материалами из Ниды, Сухача и Жуцево, а со стоянкой Неджведжувка в Вислинских Жулавах ( Mazurowski , 2014. Rys. 142: 4, 5 ; 144: 1, 3 ; 146: 1, 2, 3 ; 149: 5, 8 ; 155: 2–4 ; 158: 1, 3 ; 159: 2 ; 160: 2 ; 161: 6 ; и др.).

Аналогии проявляются среди отдельных категорий посуды в Швянтойи 1А, где, несмотря на присутствие материалов раннего облика, выделяются формы сосудов и орнамента относительно позднего происхождения ( Rimantienė , 2005. Pav. 95: 1, 2, 4, 5, 8, 9, 11 ).

В отдельных формах посуды и орнамента, очевидно, отразились связи с иными культурными формированиями, полностью соответствующие этапу, к которому принадлежит основной керамический комплекс памятника. К ним относятся, прежде всего, несколько фрагментов (в том числе фрагмент амфоры (рис. 5: 16 )), которые, бесспорно, связаны с межановицкой культурой раннего этапа ( Kadrow, Machnik , 1997. S. 29–53. Rys. 11: 11, 13 ; 14: 32, 33, 37 ; 16: 7 ). Декор, состоящий из столбиков, образующих «рыбью кость» (рис. 5: 19 ), известен на керамике с памятников типа Зомбье–Шестно в Мазурском Поозерье ( Manasterski , 2009. Tabl. 32: 14 ; 46: 5 ; Манастэрски , 2014. C. 104. Pис. 5: 5, 7 ), в особенности широко распространен в КШК Белорусского Понеманья (группа 1, тип 3, по В. Л. Лакизе) ( Лакiза , 2008. C. 104. Tабл. 11: 15 ; 23: 4, 5 ; 29: 6, 7, 9 ; 31: 11–17 ). Кубки с зауженной шейкой и туловом выпуклых очертаний (рис. 5: 10 ) не имеют аналогий среди керамики с поселений восточной группы приморской культуры, в их пропорциях, вероятно, также просматриваются южные традиции ( Włodarczak , 2006). Орнаментация ушек на амфорах в виде шнуровой елочки (рис. 5: 15 ) имеет параллели в стжижовской культуре ( Glosik , 1968. S. 46. Tabl. 9: 13 ; 12: 3, 7 ).

Нет никаких сомнений, что превалирующую часть находок с горизонтов 4–12 необходимо относить к следующей после классической фазе развития ПК (2400–2100 calВС). Данная фаза выделяется также на основе материалов поселений Неджведжувка ( Mazurowski , 2014), Дактаришке-1, Шарняле, Гайгалине-1 ( Butrimas , 1982; 1986; Butrimas, Ostrauskienė , 2004) и Ушаково-2.

Проблема генезиса памятников типа Прибрежное

В прошлом вопросы начального этапа формирования восточной группы ПК рассматривались исходя из общераспространенной идеи о главенствующей роли А-горизонта. По Р. Римантене, важное значение для образования восточной группы имела, кроме ранней КШК, неманская культура, с которой пришлое население КШК столкнулось на этапе продвижения к побережью, и КША, что в конечном счете привело к сложению в 2900/2800 гг. до н. э. нового культурного образования ( Римантене , 1981. С. 34, 35; Rimantienė , 1989. P. 176–178). В концепции А. Гирининкаса подчеркивалась особая важность нарвской культуры в становлении восточной группы ( Girininkas , 1994. P. 159, 160).

Культурный комплекс, рассмотренный выше, не соответствует общеизвестным характеристикам КШК, что не позволяет нам следовать устоявшимся представлениям о путях формирования восточной группы. Долговременные поселения с мощным культурным слоем, часть из которых существовали несколько столетий, длинные дома с апсидой и двухрядной конструкцией стен, погребения в пределах поселений, каменные топоры трапециевидной формы при полном отсутствии форм сверленых топоров, специфический набор янтарных украшений и крайне своеобразный керамический комплекс – черты, абсолютно противоположные тем, что мы привыкли видеть в КШК. Совершенно очевидно, что эти древности не могут служить доказательством родства ПК, по крайней мере на ранних этапах, с кругом КШК Средней Европы. Идея долгого развития в изоляции от иных КШК, под влиянием только соседних КША и культур «лесного» неолита, видится невероятной в силу раннего характера части радиоуглеродных дат, очевидных связей с отдельными группами КШК на более поздних этапах развития, а также географического положения памятников типа Прибрежного.

Некоторые виды орнамента в Прибрежном и подобных ему памятниках, включающие штампы в виде столбиков, горизонтальные оттиски шнура, пересекаемые через определенные промежутки вертикальными, шнуровые полуовалы, действительно связаны с КША, причем с соседними группами. Но своеобразие пропорций посуды с поселения Прибрежное таково, что, за исключением редких случаев, не позволяет считать ее производной от керамики КША. Широкогор-лые горшки, которые во фрагментированном состоянии находили на ряде поселений ПК, совершенно безосновательно считали проявлением традиций КША. Так как в Прибрежном обнаружены подобного рода сосуды с полным профилем, необходимость в их соотнесении с керамикой КША отпала. Эти широкогорлые горшки, особенностью которых является характерное сужение по направлению к днищу и широкая горловина, в самых общих чертах напоминают известные плоскодонные сосуды с широким устьем цедмарской неолитической культуры

( Тимофеев , 1996. C. 162. Pис. 51; Gumiński , 2001. Rys. 2: a, d, e, j ). Именно эта разновидность широкогорлых горшков, судя по находкам из построек и хозяйственных ям вблизи жилых сооружений, как правило, покрыта ямочным орнаментом. Другим типом посуды, имеющей отношение к «лесному» неолиту, являются всем известные миски овальной формы. Этим исчерпываются формы, имеющие отношение к местному неолиту. В случае с КША ее роль в данном контексте возрастает не ранее 2750 ВС.

Таким образом, отдельные черты, связывающие комплекс с КША или цедмар-ской культурой, не столь всеобъемлющи и не дают оснований видеть в этих культурных образованиях фундамент для дальнейшего развития восточной группы ПК. Важнейшей составляющей керамического комплекса памятников типа Прибрежное является совершенно особого типа посуда, не имеющая ничего общего с керамическими комплексами соседних культурных формирований. Сюда относятся широкогорлые горшки воронковидной, яйцеобразной, прямостенной и приземистой форм, амфоры и сосуды кубкообразной формы с прямым венчиком, слабопро-филированные кубки (рис. 2: 1, 2, 3, 6, 7, 9, 14 ; 3: 3, 4, 5, 7, 9 ; 4: 1, 10, 12 ; 5: 1–3 ). Перечисленные здесь типы посуды представляют собой преобладающую часть комплекса, отличаясь сложным декором, включающим сочетания горизонтальных оттисков шнура и полуовалов, зигзага, треугольников, волны. Шнуровая орнаментация в КША постепенно распространяется с фазы IIа, т. е. около 3500 calВС ( Szmyt , 1996. S. 34). Но в отличие от КША, оттиски шнура на памятниках типа Прибрежного являются основным видом орнаментации посуды (более 60 %) и в этом смысле не могут рассматриваться как заимствованные из КША. Такая избирательность выглядела бы странно, если учитывать, что в КША достаточно иных способов орнаментировать посуду. За исключением штампа в виде столбиков, который, однако, на первом этапе крайне редок (2,5 %), иных форм орнамента, вероятное происхождение которых можно связывать с КША, в Прибрежном и родственных ему памятниках не обнаружено. Что характерно, на последующих этапах орнаментация столбиками становится более распространенным явлением.

Даже если шнуровые полуовалы следует считать заимствованием из КША, наличие высокой доли остальных разновидностей шнурового орнамента в декоре посуды подсказывает нам, что идея украшать посуду шнуром впервые проникла на побережье Вислинского залива из иного, более отдаленного центра. В этом смысле уже высказывался А. Кошко, прямо указывая на близость позднетрипольских шнуровых орнаментальных традиций аналогичным декорам в характеризуемом культурном формировании ( Klochko, Kośko , 2009. P. 294).

Если древности типа Прибрежного оказываются в начале хронологической шкалы, опережая во времени комплекс т. н. А-горизонта, область побережья в районе северо-восточной части Вислинского залива с неизбежностью становится зоной первоначального распространения новых групп населения. Стратегия заселения выглядит следующим образом (соответствуя той, что нам известна в определенной степени из ранней фазы культуры одиночных погребений ( Ebbesen , 2006. P. 168–170)): новые поселенцы осели в наименее заселенной области, где к концу IV тыс. до н. э. существовали лишь редкие, незначительные по размерам стоянки местных рыболовов и охотников. В дальнейшем область расширяется, достигая на севере побережья Западной Литвы.

В противоположность представленной выше картине, наиболее ранний импульс из Центральной Европы отмечен в основном редкими погребениями (в том числе известный курган Кауп) и материалами А-горизонта. Исходя из нового культурного контекста, предполагать прямое родство хотя бы части ранних погребений КШК вне поселений с территории бывшей Восточной Пруссии и Восточной Прибалтики с приморской культурой не представляется возможным.

На поселенческом уровне А-горизонт проявился несколько позже. Что характерно, в Швянтойи 1А комплекс А-горизонта встречается совместно с материалами типа Прибрежное ( Rimantienė , 2005. P. 233, 235. Pav. 96: 3, 4, 8, 9 ; 98: 1, 2, 5, 6 ). Наличие большого числа кухонной посуды (горшки с пальцевыми защипами), скорее всего, указывает не только на распространение идей с юго-запада, но и приход нового населения. Модель постепенного развития с последующим проникновением чужеродных идей, отразившихся в материальной и духовной культуре в виде новых форм посуды, каменных орудий и погребального обряда, для Прибалтики неприемлема.