Results of complex investigations of site Okhta 1in the central part of St. Petersburg in 2008-2009 (the neolithic - early metal period)

Первобытная археология Невского региона начала развиваться с начала XX столетия. В 1908–1930-х гг. стоянки эпохи камня были обнаружены на восточном и западном побережье Сестрорецкого Разлива, Лахта, Тарховская, Глиняный ручей и др. ( Гурина , 1961. С. 430–432; Сорокин , 2009. С. 11–51). Первый памятник эпох каменного века и раннего металла на территории центральной части Петербурга был открыт в 2008 г. При проведении охранных археологических исследований крепостей Ландскрона (XIII в.) и Ниеншанц (ХVII в.), находившихся на мысу при впадении р. Большая Охта в р. Неву, стали встречаться тесла, топоры из сланца, каменные наконечники стрел и фрагменты лепной посуды, свидетельствующие о существовании на месте крепости более древних стоянок. Впоследствии культурные остатки древнего памятника были обнаружены практически на всей территории мыса — на площади около 5 га. Раскопками 2008–2009 гг. в центральной и южной части мыса изучена площадь около 6700 кв. м (рис. 1; см. также цв. вклейку: рис. VIII).

В процессе раскопок памятника проводились комплексные естественнонаучные исследования, которые включали геоморфологический, гранулометрический, минералого-геохимический, палинологический, диатомовый, радиоуглеродный, дендрохронологический анализы. Результаты исследований позволили получить значительную базу данных для реконструкции палеогеографических условий его существования и процесса формирования культурного слоя ( Сорокин и др ., 2009а. С. 205–220; Сорокин и др ., 2009б. С. 320–324; Кулькова и др ., 2010. С. 13–31; Гусенцова, Сорокин , 2010. С. 164–170).

Структура культурного слоя и палеогеография памятника

Верх культурного слоя древнего памятника перекрыт отложениями эпохи средневековья мощностью до 1,0–1,5 м. Культурный слой состоит из двух основных толщ, сложенных алевритами с тонкими песчаными прослойками, разделенных слоем крупнозернистого песка, генезис которого связан с проточными условиями (рис. VIII, см. цв. вклейку). Гранулометрический состав толщи алевро-песчаных осадков, выполненный по нескольким разрезам, показал, что отложения представляют собой прибрежно-морские фации мелководного бассейна в речной дельте. В современном Финском заливе осадки аналогичного гранулометрического состава распространены достаточно локально, на прибрежных мелководьях восточной части Невской губы, в южной части Лужской губы и Нарвского залива (Атлас, 2010. С. 78). Следы мощного размыва, переноса и переотложения осадков в изученных разрезах памятника отсутствуют.

В целом, по данным естественнонаучных исследований, культурные слои сформировались в субаэральных условиях (пляж) и разделяются периодами трансгрессий и формирования отложений при увеличении уровня воды в условиях мелководного залива. Это подтверждается концентрацией находок на нескольких прослеживающихся уровнях по всей раскопанной площади. Формирование отложений и связанных с ними остатков материальной культуры происходило в основном in situ в результате процессов седиментогенеза. Можно отметить незначительные процессы перемывания уже образовавшихся слоев

Рис. 1. Памятник Охта 1

Общий план мыса с раскопами эпох неолита – раннего металла (2008–2009 гг.)

отложений, которые проявляются по площади их распространения в результате подъема уровня воды.

Особенности микрорельефа, расположение археологических объектов и находок позволяют выделить более раннюю прибрежную промысловую зону, расположенную на берегу моря, и вторую – промысловую и жилую зону, связанную с речными протоками.

Стратиграфии слоев и комплексы разновременных находок подтверждаются серией радиоуглеродных дат (более 150) из различных лабораторий, полученных по разным типам материалов – дерева, угля, пищевого нагара с сосудов, органики ( Кулькова и др ., 2010; Гусенцова, Сорокин , 2010).

Исходя из полученных данных, в период от примерно 6,5 до 5,7 тыс. лет до н. э., во время максимума литориновой трансгрессии, район устья реки Охта представлял собой открытый мелководный опресненный залив Литоринового моря. По результатам палинологического анализа большая часть отложений сформировалась в течение атлантического и суббореального периодов. Первые культурно-хронологические комплексы, подтвержденные данными радиоуглеродного анализа, относятся к эпохе неолита (культура гребенчато-ямочной керамики) – 4071–3633 лет до н. э. В этот период по мере отступания моря древнее население начало осваивать территорию побережья мелководного залива. В это время на исследуемой территории были развиты хвойные леса с некоторой примесью широколиственных пород: липы, вяза, дуба, граба, клена, свидетельствующие о теплых и влажных климатических условиях. Одновременно широкое развитие получают лещина и ольха (Кулькова и др., 2010). Орехи лещины очень часто встречаются в культурном слое памятника.

Остатки деревянных конструкций. К нижнему культурному слою приурочены остатки деревянных конструкций, связанных с промысловой деятельностью человека и находки глиняной посуды преимущественно эпохи неолита. Слой состоит из алеврита серо-бежевого цвета с прослойками светлого и красно-коричневого песка, фиксируется на уровне 1,6–1,3–1,1 м до отметок 0,7–0,44 м по Балтийской высотной шкале (от Кронштадского футштока). По результатам анализа гипсометрических отметок древняя поверхность имеет слабонаклонное строение с погружением на запад. Отсутствие хорошо проявленных следов фациальной изменчивости указывает на спокойные гидродинамические условия и свидетельствует о низменности берега с зарастанием водной растительностью.

Конструкции представляют собой западины различной формы и протяженности с остатками деревянных сооружений. Найдены обломки оструганных реек, планок, обработанных частей дерева, жерди, колья. Они были расположены, очевидно, вдоль края побережья древнего залива (параллельно современному берегу р. Невы). Несколько объектов выявлено и на берегу р. Большая Охта.

На дне западин и рядом с ними были вбиты десятки кольев, верхушки которых выявлены преимущественно на уровне 1,2–0,9 м. Концы уходят в нижележащие слои песка на 0,5–1,2 м. Найдено около 400 кольев, сохранившиеся до высоты 0,5–2,5 м, диаметром 7–16 см. Упавшие колья достигали длины 4–5 м. В ряде западин колы расположены по кругу диаметром 2,0–2,5 м или 0,8–1 м. В большинстве случаев к ним примыкали один или два ряда кольев, размещенных по прямой или «зигзагом». Для изготовления кольев использовались хвойные и широколиственные породы деревьев: сосны обыкновенной, ели, ольхи, ивы, березы, можжевельника и рябины (определение М. И. Колосовой, Гос. Эрмитаж). Трасологический анализ показал, что колья были обработаны каменными орудиями. Орудия, применявшиеся при изготовлении кольев, имели прямые, выпуклые или желобчатые лезвия длиной от 1,8 до 4,0 см. Выявлено несколько вариантов обработки кольев – от самой примитивной до тщательной, филигранной обработки. Различные подходы к обработке зависели не только от целей применения кольев, но и от качества и состояния древесины (определение Т. А. Шаровской, ИИМК РАН).

Значительное число кольев связано с руслом древней протоки шириной до 12–14 м, которая пересекала центр мыса в широтном направлении. На дне ее лежали стволы деревьев, одно из которых было елью. Рядом с деревом сохранилось большое количество шишек. Протоку перегораживал ряд вбитых крупных кольев. Конструкции в протоке существовали достаточно долго, находки из ее заполнения относятся к эпохам неолита – энеолита. На дне протоки найдено круглое изделие из коры, фрагменты керамики, грузила из бересты. На ее краю найдены остатки очага с обожженными разбросанными камнями и горелой древесиной, обгоревшие позвонки рыб и костей животных, обломки сосудов с нагаром, орнаментированных гребенчатым и ямочным узором, несколько абразивов, каменный инвентарь. Проведенный геохимический анализ слоя на северном берегу протоки выявил аномальные, по сравнению с фоновыми, значения химических элементов P2O5, СаO/(CaO + Na2O), Fe2O3, Mn, связанные с древней антропогенной деятельностью. Даты, полученные по остаткам обработанного и обожженного дерева из очага, кольям, нагару с сосудов, позволяют датировать остатки объектов в районе протоки периодом 3116–2574 до н. э.

Помимо кольев, в ряде западин находились скопления из реек. Часть из них представляют плотный «пучок» из реек длиной 3,5–4 м. Другие состоят из скопления реек, образующих прямоугольную форму, скрепленных между собой, размером 1–1,5 × 1,5–2 м. Такие скопления насчитывают до 27–40–80 реек. Рейки лежали в один или два-четыре и восемь рядов. Прослежен способ крепления реек, при котором их продольные ряды скреплялись «веревками» или прутами ( Сорокин и др. , 2009а. Рис. 6). Форма сечения реек различная: треугольная, ромбовидная, многоугольная, прямоугольная, трапециевидная. Встречаются рейки с меняющейся формой сечения. Они могут быть тонкими при большой ширине или толстыми – при малой, в отдельных случаях – миниатюрными или массивными. Их ширина колеблется от 1,2 до 4,5 см, толщина – от 0,2 до 1,8 см. Часть реек имеет преднамеренно заостренные концы и неглубокие выемки-пазы на боковой поверхности (определение Т. А. Шаровской, ИИМК РАН).

В одной из самых больших западин Охты 1, изученной на площади 68 м², плотные прямоугольные скопления реек напоминают упавшее перекрытие (рис. 1, 2 ). Особый интерес вызывает находка планки длиной 2 м, на которой через равные промежутки были пробиты отверстия в форме квадратов и вытянутых прямоугольников. В этой же яме найдены остатки длинной «веревки», представляющей собой цепочку крупных колец, сплетенных из прутьев ивы, 6 емкостей из коры (коробов) различной формы и фрагменты гребенчато-ямочной керамики. По обработанному дереву из ямы получены даты 4004–3646 и 3823–3645 до н. э.

Полученные результаты дендрохронологического и радиоуглеродного анализа спилов кольев (40 дат) и образцов обработанного дерева и позволяют проследить некоторую последовательность устройства конструкций. По спилам колов ранние даты относятся к объектам, обнаруженным в северо-западной части мыса: 3660–3590 лет до н. э. В центральной и юго-западной частях мыса основная масса колов датирована временем 3390–3000 лет до н. э. Наиболее поздние даты получены для колов в протоке: 3100–2700 лет до н. э.

Очевидно, большинство кольев и скопления реек являются остатками промысловых конструкций для ловли рыбы. Такие устройства, известные в этнографии, перегораживали неглубокие речные, озерные или морские протоки с медленным течением. Сходные по устройству ловушки встречаются на неолитических памятниках побережья восточной Балтики и лесной зоны России. Наиболее близкими к Охте 1 являются материалы торфяниковой стоянки Сарнате в Латвии (Ванки-на, 1970; Bёrzins, 2006. С. 49–58. Рис. 3–8). Очень близкие способы изготовления и установки ловушек использовали латвийские рыбки еще в середине прошлого века. Устройства состояли из загородки, укрепленной кольями, на концах которых находились круглые ловушки (Bёrzins, 2006. Рис. 9–11). Для лесной зоны Европейской части России первые сведения об устройстве рыболовных ловушек собрал В. В. Федоров (Федоров, 1937. С. 61–70; 1953. С. 305–307). Из конструкций ловушек, описанных в работе В. В. Федорова, наиболее близкими Охте 1 являются ловушки из Финляндии (Федоров, 1937. С. 62, 65. Рис. 9–10). Сходство также наблюдается с рыболовными заграждениями I Мармугинского торфяника на р. Юг (Буров, 1969. С. 133–134. Рис. 50). Западины с вбитыми кольями, аналогичные найденным на Охте, выявлены на ранненеолитическом поселении Караваиха 4 в бассейне оз. Воже (Косорукова, 2008. С. 3–20).

По данным естественнонаучных исследований, около 3500 лет до н. э. началось ухудшение климатических условий, сопровождавшееся обмелением водоемов побережья и формированием системы мелководных речных проток. Следы проток прослеживаются по полосам средне-крупнозернистого песка и ложбинам в слое алеврита, по краям которых отложились прослойки песка. Изменение ландшафтно-климатических условий около 3400–3000 лет до н. э. снова делает эту территорию привлекательной для обитания. Формируются прибрежные условия мелководного, периодически заболачивающегося бассейна. Происходит распространение березовых лесов. Берега зарастают черной и серой ольхой, сохраняются широколиственные породы. Климатические условия также достаточно теплые и влажные. В это время появляется населения культуры пористой и асбестовой керамики.

Верхний слой состоит из светло-серых алевритов с включениями прослоек песка различной фракции. Он фиксируется на отметках 3,2–2,9 м. В слое зафиксированы остатки «жилых зон» и погребений, котлованы сооружений, керамические и кремневые комплексы эпохи позднего неолита – раннего металла.

Внизу слоя прослеживается прослойка средне- и крупнозернистого песка (отметки от 2 до 1,4 м) с понижением в сторону юго-запада). Линзы крупнозернистого песка с гравием присутствуют также на отметках 2,3–2,4 м. В прослойке и линзах песка, как правило, содержится значительное количество находок периода неолита – энеолита. Достаточно отчетливо прослеживается западная граница его распространения, за пределами которой находки практически отсутствовали. Очевидно, она проходила по линии берега морского залива, возле которой песок интенсивно накапливался, формируя аккумулятивные песчаные косы. Сходная ситуация прослеживается на современном побережье Финского залива в районе пос. Большая Ижора ( Рябчук и др ., 2010).

Археологические объекты эпохи позднего неолита – энеолита. В верхнем культурном слое на разных уровнях выявлено несколько комплексов эпохи позднего неолита и энеолита. В верхах слоя (отметки 3,2–2,8 м) обнаружены отдельные развалы сосудов с примесью органики и шамота в глиняном тесте и скопления кремневых изделий.

В одной из ям (отметка 2,6 м) по результатам геохимического анализа фиксируется повышенное содержание таких антропогенных компонентов, как (P2O5,

Sr и СаО), которые накапливаются в костных тканях (K2O – в угольной золе), Fe2O3 и следы мышьяка (As). Рядом с ямой был найден крупный развал сосуда с примесью асбеста, украшенный гребенчатым штампом, датированный по нагару 3195–2835 лет до н. э.

Среди нескольких крупных скоплений камней, обнаруженных в верхнем культурном слое, обращает на себя внимание плотная выкладка из 19 крупных валунов размером 0,95 × 1,8 м, открытая на отметках 2,68–2,38 м. Там же был найден абразив – массивная плитка из сланца, фрагменты керамики и изделия из камня.

На юго-восточных и центральных участках мыса на уровне 2,4–2,1 м выявлены остатки нескольких «жилых зон». В границах зон найдены пятна песка с обильными углистыми включениями и скопления камней диаметром 0,5–1,2–2 м. Вокруг зон располагались фрагменты ожелезненных деревянных жердей и полосы древесного тлена. В одной из таких зон прослежено пятно охры размером 0,8 × 1,2 м. Рядом с ним находилось 5 камней размером 10–20 см, уложенных по кругу. В пределах «жилых зон» встречено от 1 до 3 крупных развалов сосудов, скопления керамики с примесью органики, асбеста или шамота, отщепы и чешуйки, насчитывающие до 70–140 экз. По нагару с сосудов получены даты 3376–2903 и 2901–2133 лет до н. э.

Обнаружены котлованы двух сооружений на отметках 1,9–2 м. Они имеют четкую прямоугольную форму с выступами-выходами в юго-восточном углу; размеры их 3,6 × 3,2 м; 6,8 × 3,6 м, глубиной 0,75–0,8 м соответственно. Стенки котлованов прямые, дно уплощенное. Края котлованов были укреплены жердями, по периметру расположены столбовые ямки. В центре сооружений — жерди и куски коры. На дне котлованов найдены скопления камней и фрагменты керамики с примесью органики и асбеста, 3 янтарных украшения. Результаты геохимического анализа слоя одного из сооружений (I) зафиксировали повышенное содержание антропогенных компонентов (P₂O₅, CaO/(CaO + Na₂O) ( Нестеров, Кулькова , 2009). Получены даты по углю: 3105–2566 (2 даты); 2906–2456 лет до н. э.

На отметках 2,0 м обнаружены остатки двух погребений — пятна красно-коричневой супеси с включениями угольков и фрагментами ожелезненных костей, среди которых найден зуб человека. Рядом с одним из погребений найдено украшение из 13 янтарных пуговиц с V-образными отверстиями. Еще 2 подвески были найдены на соседних участках ( Сорокин, Гусенцова , 2009а. С. 213–214). По образцу древесного угля получена дата 3345–2550 лет до н. э. По данным геохимического исследования отложений, связанных с участком погребений, было отмечено повышенное по сравнению с фоновым содержание P₂O₅, CaO, Sr, K₂O, Rb, MnO, Fe₂O₃. Эти элементы являются индикаторами антропогенного воздействия. Характер распределения геохимических элементов может свидетельствовать о том, что погребения существовали на берегу морского мелководного бассейна и частично были размыты в период повышения уровня воды ( Нестеров и др ., 2010. С. 171–173).

Около 1500 лет до н. э. палеогеографическая обстановка на этой территории вновь изменяется. Климатические условия характеризуются как нестабильные. Данная территория представляет собой дельту речной системы, впадающей в мелководный морской залив. Следующий этап заселения этой территории связан уже с появлением носителей культурных традиций раннего железного века (Кулькова и др., 2010).

Археологическая коллекция

Коллекцию археологических находок памятника составляют разнообразные группы посуды, каменного инвентаря, украшения из сланца и янтаря, коры и дерева (около 12 000 ед.).

Для определения особенностей изготовления керамики (около 9000 ед.) были проведены петрографический, минералого-геохимический анализы (определения М. А. Кульковой). На основании этих данных были определены состав формовочной массы, технологические приемы изготовления посуды. Вся посуда изготовлена из местных глин. На многих сосудах сохранился пищевой нагар, по которому получены радиоуглеродные даты ( Сорокин, Гусенцова и др ., 2009а. С. 320–324; Кулькова и др ., 2010. Табл. 1).

Основная масса неолитической керамики орнаментирована гребенчатоямочным узором. По составу отощителей в глиняном тесте она представлена посудой с минеральными добавками (преимущественно дресвой) и со смешанными отощителями (песок, песок и перо, дресва и перо) (рис. 1–6, 8). Для группы сосудов с гребенчато-ямочной орнаментацией по нагару получены даты : 4261–3635; 4073–3633; 4066–3495; 3995–3640; 3660–3095 лет до н. э. Гребенчато-ямочная керамика имеет широкий круг аналогии среди неолитических памятников Прибалтики, Финляндии, Карелии и Ленинградской области ( Гурина , 1967. С. 82–111. Рис. 51–72; Янитс , 1959. С. 128–142. Табл. VI–XXI; Ванкина , 1970. С. 120–124. Рис. LXXXII–LXXXIV; Europaes-Ayrapaa, 1930, Abb. 46–77; Pesonen , 2004. С. 87–97).

Часть сосудов с минеральными добавками украшена только ромбоямочным орнаментом, характерным для времени позднего неолита-энеолита ( Жульников , 1999. С. 48–49. Рис. 32; Витенкова , 2002).

К периоду энеолита относятся три группы сосудов с различными примесями. Технологические признаки изготовления, сырье и приемы орнаментации посуды свидетельствуют об ее хронологической неоднородности.

Наиболее многочисленная группа керамики — пористая с органическим отощителем (пух или пух с пером) (рис. 2, 7 ). Для сосудов этой группы получены даты по нагару: 3122–2033; 2702–2191; 2575–1524; 2466–1665; 2408–1876 до н. э. Близкие даты получены по материалам Финляндии и юго-западного Прибе-ломорья, востока Карельского перешейка ( Pesonen , 2004. С. 87–97; Жульников , 2005. С. 23–29; Герасимов и др ., 2003. С. 8).

Другая группа сосудов имеет примесь асбеста и дресвы метаморфических пород, и других компонентов (рис. 2, 9 ). Даты по нагару с сосудов с примесью асбеста: 3364–2871; 3195–2835; 2580–2031 лет до н. э. Керамика аналогична посуде памятников Восточной Карелии (типа Войнаволок XVII и Оровнаво-лок XVI) и типа Kierikki/Polja в Финляндии ( Жульников , 1999; Pesonen , 2004. С. 87–97).

Рис. 2. Археологические находки

1–6, 8 – фрагменты сосудов эпохи неолита; 7, 9 – фрагменты энеолитических сосудов; 10, 18 – наконечники стрел; 11 – нож; 12, 13 – скребки; 14–17 – янтарные украшения; 19 – грузило; 20 – топор; 21 – тесло; 22 – грузило, обернутое берестой ( 10–13 – кремень; 18–21 – сланец)

Третья группа керамики содержит в качестве отощителя органические и минеральные добавки, в основном шамот. В этой технологической группе имеются сосуды с орнаментом, нанесенным по ткани широким гребенчатым штампом с обеих сторон (сетки) и плоскодонный сосуд без орнамента. Сетчатая керамика аналогична посуде эстонских памятников (Лоона, Акали), датированных 2900–2600 лет до н. э. ( Kriiska et al. , 2005. С. 3–31).

В верхнем культурном слое поселения был найден небольшой фрагмент венчика сосуда, украшенного шнуровым орнаментом, а в одном из средневековых рвов обнаружен обломок лезвия сверленого топора. Этот комплекс, возможно, относится к III или началу II тыс. до н. э.

Каменный инвентарь (свыше 2500 ед.) представлен изделиями из кремня, кварца, сланца, песчаника и других пород. Найдены около 800 орудий различных категорий, среди которых вкладыши для срезания растений, резчики по дереву и кости, скребки, скобели, пилки, ножи, значительное количество абразивов, шлифовальных плит, свидетельствующие о различной хозяйственной деятельности древнего населения (определение сотрудников ИИМК РАН М. Н. Желтовой и Т. А. Шаровской) (рис. 2, 11–13 ). Обнаружены серии кремневых и сланцевых шлифованных наконечников стрел (более 110 экз.) (рис. 2, 10, 18 ). Наконечники аналогичны изделиям памятников неолита и энеолита Финляндии и Карелии ( Жульников , 1999. С. 56–59).

Интересна группа шлифованных сланцевых грузил (около 60 экз.) – округлых или плоских сланцевых стержней с пропилами на концах (рис. 2, 19 ). Они известны в материалах памятников Финляндии, юго-западного Прибеломорья и Карелии ( Naskali , 2004; Саватеев , 1977. С 69. Рис. 25; Витенкова , 2002. С. 110. Рис. 48, 25).

Орудия для обработки дерева (около 70 экз.) относятся к двум культурно-хронологическим группам. Неолитические представлены стамесками, долотами, теслами, топорами преимущественно прямоугольной формы (рис. 2). Другую группу составляют тесла, топоры; желобчатые долота русско-карельского типа типичные для памятников с асбестовой и пористой керамикой (рис. 2, 20–21 ) ( Тарасов , 2003. С. 60–74).

Из сланца изготовлены два обломка украшений: кольцо-подвеска с зубчиками по внешнему краю диаметром 3,0 см и гладкое кольцо диаметром 5 см.

Янтарные украшений (69 экз.) представлены подвесками преимущественно с одним отверстием, имеющими прямоугольную, овальную, трапециевидную формы; пуговицами – бусами круглой формы с отверстиями V-образной формы (рис. 2, 14–17 ). Комплекс украшения памятника обнаруживает близкое сходство с изделиями Восточной Прибалтики, Карелии, Вологодской области, датированными IV–III тыс. до н. э. ( Жульников , 2008. С. 134–145).

Среди изделий из органики многочисленные грузила, изготовленные из небольших продолговатых галек оплетенных берестой в несколько слоев (рис. 2, 22 ).

Короба из коры ивы (12 экз.) трапециевидной или прямоугольной формы с прямыми краями длиной 20–50 см; округлой формы диаметром 30–40 см ( Сорокин и др ., 2009а. Рис. 5).

Способы изготовления грузили коробов имеют сходные черты с материалами неолитической стоянки Сарнате в Прибалтике ( Ванкина , 1970. С. 86–136. Рис. 147. Табл. XI–XII, XIII–1–3, XVII–1–2, 4–5, XXIV–3, 5).

Заключение

Результаты исследования памятника Охта 1 существенно изменяют представления о степени освоения человеком Приневского региона. Следы длительного пребывания людей на побережье древнего залива Балтики зафиксированы по остаткам промысловых комплексов с деревянными конструкциями и жилых зон, начиная с конца V тыс. до н. э. Получена выразительная коллекция артефактов: глиняной посуды, каменных орудий, украшений из янтаря и сланца. По основным признакам материальная культура памятника тяготеет, прежде всего, к приморским стоянкам Прибалтики, Финляндии, бассейнам Ладожского и Онежского озер. Находки рубящих орудий из сланца русско-карельского типа, янтарные украшения свидетельствуют о важной роли памятника в системе связей населения эпох неолита и раннего металла региона Балтийского моря.