Stamps on thin-walled vessels from Elizavetovskoye fortified settlement in the Don region

Выгодное географическое положение, расположение на пересечении важнейших транспортных коммуникаций и богатство природных ресурсов на протяжении многих веков создают условия для функционирования в устьевой области Нижнего Дона крупного поселения, одной из основных функций которого являлось осуществление международной торговли. В скифо-античный период основным поселением региона в течение долгого времени являлось Елизаветов-ское городище, расположенное в дельте Дона. Начиная с конца первой четверти V в. до н. э. поселение активно развивалось и уже в следующем IV в. до н. э. превратилось в крупнейшее греко-варварское торжище региона с обширными международными связями. В связи с этим важное значение имеет выяснение особенностей этих связей и торговой деятельности поселения на том или ином хронологическом отрезке. Особый интерес в этой связи представляет изучение http://doi.org/10.25681/IARAS.0130-2620.268.174-182

материалов отдельных строительных комплексов, открытых на территории городища, которые имеют узкую датировку и могут быть соотнесены с тем или иным периодом его истории. В последние годы основные усилия Южно-Донской археологической экспедиции были сосредоточены на изучении строительных остатков и культурных напластований, расположенных в северной, наиболее возвышенной, части Елизаветовского городища. Среди исследованных здесь объектов следует отметить строительный комплекс № 32, археологическое изучение которого еще не завершено, однако уже сейчас можно говорить, что в его заполнении присутствуют находки, вызывающие особый интерес. Имеющиеся на сегодняшний день данные позволяют говорить, что этот строительный комплекс имел значительные размеры, прямоугольную в плане форму, широтную ориентировку и был заглублен в культурный слой и материк, как и подавляющее большинство других строительных комплексов IV в. до н. э. ( Марченко и др. , 2000. С. 118). Заполнение комплекса стратифицированное, состояло из пепельно-золистых слоев и прослоек, содержащих огромное количество археологического материала, среди которого наиболее значительное место занимает амфорная тара. Важное значение для определения хронологии комплекса имеют находки керамических амфорных клейм, которых насчитывается уже более 80 экземпляров. Очевидно, комплекс был засыпан единовременно. Анализ материалов из этого объекта еще предстоит провести, однако предварительные данные позволяют считать, что прекращение его функционирования и засыпка произошли во второй половине IV в. до н. э.

Особый интерес представляет находка в заполнении комплекса трех фрагментов стенок красноглиняных тонкостенных сосудов, содержавших на себе клейма (рис. 1). Как правило, подобного рода находки связываются исследователями с мерными сосудами и являются достаточно редкими для памятников скифо-античного времени Северного Причерноморья. Находки таких сосудов и их фрагментов известны в материалах Херсонеса Таврического ( Федосеев , 2005. С. 337–340), Ольвии, а также на Боспоре ( Федосеев , 2016. С. 489–491; Ковальчук , 2012. С. 220–238; 2019. С. 196–210). В Средиземноморье такого рода находки присутствуют в материалах раскопок Афин, Ионии, Коринфа и с о. Фасос. Штампы на таких сосудах подтверждали их официальный статус, являлись свидетельством подлинности и гарантировали их объем ( Ковальчук , 2019. С. 196). Известны как цилиндрические мерные сосуды для сыпучих тел, так и мерные сосуды, использовавшиеся для измерения жидкостей. Как правило, в качестве мерных сосудов для жидкой продукции использовались ойнохои и небольшие кувшины.

В материалах Елизаветовского городища, расположенного на далекой периферии античного мира, находки клейм на тонкостенных красноглиняных сосудах обнаружены впервые. И что особо обращает на себя внимание, все они были найдены в одном месте, в заполнении надежно датируемого строительного комплекса второй половины IV в. до н. э.

Первое клеймо (рис. 1: 1 ; 2: 1 ) было обнаружено в 2015 г. Оно нанесено на горло небольшого тонкостенного красноглиняного сосуда типа кувшинчика. Внешняя поверхность сосуда содержит остатки светлого ангоба. Глина напоминает боспорскую, содержит белые известковые включения. Вследствие неравномерного обжига имеет серый прокал. Клеймо представляет собой оттиск

Рис. 1. Клейма на тонкостенных сосудах из Елизаветовского городища (фото В. К. Гугуева)

перстня-печати овальной формы. Внешний контур оттиска четкий. Отпечаток клейма читается и с внутренней стороны сосуда. Изображение на оттиске не очень четкое, однако можно полагать, что на нем представлено изображение воина в профиль в боевой позе, лицевая часть которого обращена влево. Одно колено преклонено. В одной руке он держит перед собой овальный щит. Вторая рука отведена в сторону, и ее локоть находится за спиной воина. Возможно, в этой руке могло находиться копье. На голове воина шлем с большим, четко выделенным гребнем.

Наиболее близкие аналогии данному изображению обнаруживаются в античной нумизматике. В частности, подобный сюжет встречается на монетах Херсонеса Таврического ( Зограф , 1951. С. 148. Табл. XXXV: 10 ; Сапрыкин , 1980. С. 43–58; Туровский , 1997. С. 36–37, 80; и др.), Кизика и киликийского

Рис. 2. Изображение воина на сосуде, гемме и монетах

1 – клеймо на тонкостенном сосуде из Елизаветовского городища (фото В. К. Гугуева); 2 – изображение воина на реверсе монеты Херсонеса Таврического (по: Анохин , 1977. Табл. III: 52 ); 3 – изображение воина на гемме из коллекции Строганова (по: Туровский , 1997. Рис. 3); 4 – изображение воина на реверсе монеты г. Тарса (по: Сапрыкин , 1980. С. 51. Рис. 2: 2 )

Тарса (Сапрыкин, 1980. С. 51–52. Рис. 2: 1–2). В Херсонесе изображение припавшего на одно колено обнаженного воина со щитом, копьем и в шлеме (рис. 2: 2) представлено на реверсе монет середины – третьей четверти IV в. до н. э. (Анохин, 1977. С. 22–23; Станиславский, 2003. С. 116). По поводу трактовки и происхождения данного изображения среди нумизматов существуют серьезные разногласия и различные мнения, обзор которых достаточно подробно представлен в специальных исследованиях (Сапрыкин, 1980. С. 44–47; Туровский, 1997. С. 36–37). Отметим лишь, что, согласно одной из точек зрения, сюжет на реверсе херсонесских монет отражает военный прием, примененный афинским полководцем Хабрием в сражении при Фивах против войска спартанского царя Агесилая в 378–377 гг. до н. э. А. Н. Зограф допускал, что данное изображение представляет статую, поставленную Хабрию в Афинах, однако считал при этом, что для херсонесского резчика образцом служила не статуя, а ее изображение на кизикинах (Зограф, 1927. С. 390–391). Е. Я. Туровский считает, что мнение А. Н. Зографа следует принять с оговоркой, что моделью для херсонесского резчика совершенно необязательно послужил именно кизикин, а в качестве образца могла быть использована любая другая реплика с афинской статуи, причем необязательно монета, а, например, гемма. В этой связи представляет интерес изображение на гемме из коллекции Строгановых, хранящейся в Государственном Эрмитаже (рис. 2: 3). По мнению Е. Я. Туровского, характер вооружения (типы щита, шлема и копья) на гемме и монетах идентичны, а сравнение геммы и монет показывает, что первоисточником изображения послужил один и тот же прототип – скорее всего, статуя Хабрия в Афинах (Туровский, 1997. С. 37). По этому поводу существует также точка зрения С. Ю. Сапрыкина, который хотя и допускает, что на гемме из коллекции Строгановых может быть изображен Хабрий, все же считает, что изображение воина на херсонесских монетах могло появиться и без какого-либо влияния статуи афинского полководца, поскольку боевое положение, которое демонстрирует воин, по всей вероятности, было широко распространено у эллинов, а воин в аналогичном боевом положении изображен на монете г. Мефимны задолго до Хабрия (Сапрыкин, 1980. С. 46–47). По мнению этого исследователя, херсонесские монетарии заимствовали этот сюжет с киликийских монет, несмотря на то, что они не дают прямой аналогии монетам Херсонеса. В частности, на статере г. Тарса, выпущенном между 480–380 гг. до н. э., на реверсе представлено изображение обнаженного гоплита в коринфском шлеме, припавшего на правое колено (рис. 2: 4). В правой руке он держит копье, а в левой – щит, как бы прикрываясь им, так же, как и воин на херсонесских монетах (Там же. С. 52). Обращает на себя внимание, что на херсонесских монетах и на монетах из Киликии на изображениях воина представлены шлемы разных типов. Возвращаясь к оттиску перстня на тонкостенном сосуде с Елизаветовского городища (рис. 2: 1), отметим, что шлем изображенного на клейме воина также отличается от шлема воина, представленного на херсонесских монетах и гемме из коллекции Строгановых. Несмотря на удовлетворительную сохранность изображения клейма, можно видеть, что шлем воина был увенчан гребнем и наиболее вероятно относится к коринфскому типу, что сближает его с изображениями на киликийских монетах и кизики-нах. Как бы то ни было, вне зависимости от того, какой конкретно сюжет или персонаж послужил прототипом для изображения на клейме из материалов Ели-заветовского городища, можно полагать, что резчиком был использован один из архетипов эллинской цивилизации – архетип героя-воина (Скуридин, 2021. С. 10, 12) – образ известный и широко распространенный в античном мире, а сосуд с этим штампом вполне мог быть выполнен в мастерских Боспора. Надо сказать, что оттиски печатей достаточно часто встречаются на керамических сосудах. В материалах Северного Причерноморья до нас дошли даже оттиски печатей на свинце и меди. И хотя для клеймения мерных сосудов и керамической тары, как правило, применяли специальные штампы, оттиски перстней иногда на них также встречаются (Неверов, 2000. С. 26).

Второе клеймо (рис. 1: 2 ) было обнаружено на Елизаветовском городище в строительном комплексе № 32 в 2016 г. Оно выполнено на сосуде большего размера и с более толстыми стенками, чем первый. Сохранился лишь фрагмент

Рис. 3. Изображение канфара на клеймах сосудов из Елизаветовского городища, Фанагории и Пантикапея

1 – клеймо на красноглиняном сосуде из Елизаветовского городища (фото В. К. Гугуева); 2–3 – клейма на фанагорийских мерных сосудах (по: Ковальчук , 2019. С. 208. Рис. 1: 2–3 ); 4 – фанагорийская ойнохоя с клеймом (по: Блаватский , 1951а. С. 219. Рис. 16: 5 ); 5 – обломок боспорского кувшина с клеймом из Пантикапея (по: Блаватский , 1951б. С. 217. Рис. 72: 5 )

этого сосуда. Сосуд красноглиняный и, очевидно, представлял собой что-то типа ойнохои, на покатом плече которой и было нанесено клеймо. Глина сосуда кирпичного цвета. В тесте сосуда присутствует очень небольшое количество мелких блестящих частиц серебристого цвета. Клеймо выполнено штампом в виде широкого вертикального прямоугольника, внутри которого представлена двустрочная надпись. Буквы выполнены рельефно. На внутренней части сосуда при нанесении штампа глубоко отпечатался оттиск пальца наносившего его человека. Аналогов данному клейму нам пока обнаружить не удалось.

Третье клеймо (рис. 1: 3; 3: 1) было также обнаружено в 2016 г. в заполнении того же строительного комплекса. Оно также было нанесено на плечо небольшого красноглиняного сосуда. Судя по сохранившемуся фрагменту, можно полагать, что это был кувшин. Клеймо было выполнено круглым штампом, в который вписано рельефное изображение канфара. Над канфаром на фото видно нечто похожее на букву альфа, но сохранность клейма такова, что утверждать с полной уверенностью о наличии там буквы нельзя. В нижней части клейма изображение пропечаталось очень слабо. Внешняя поверхность сосуда чуть более светлая, чем внутренняя. Следует отметить, что изображения канфаров и наиболее близкие аналогии клейму из Елизаветовского городища были ранее обнаружены на красноглиняных мерных сосудах в материалах Боспора, например, в Фанагории и Пантикапее (рис. 3: 2–5). По мнению ряда исследователей, сюжет на этих сосудах имел дионисийскую направленность, а также, по всей видимости, был связан с их назначением (Завойкин, 2011. С. 200; Ковальчук, 2019. С. 397).

Можно предполагать, что рассмотренные выше клейма из материалов Елиза-ветовского городища связаны со специальными мерными сосудами, служившими для контроля за правильным разливом жидкой продукции (например, вина), так же, как и другие подобного рода сосуды из памятников Северного Причерноморья. Находки фрагментов таких сосудов, а также обнаруженные в разные годы при раскопках Елизаветовского городища свинцовые гирьки ( Брашинский , 1976. С. 68–70; Копылов , 1998. С. 108–109. Рис. 3: 5 ), очевидно, свидетельствуют о применении в торговых операциях на Елизаветовском городище стандартизированной системы мер и весов и развитии здесь не только оптовой, но и мелкой розничной торговли.