The discovery of a horseshoe-shaped fibula with zoomorphic termination from excavation trench No. 28 at the Supruty hillfort

Публикуемая находка была сделана в 2007 г. в раскопе XXVIII, заложенном в 2006 г. в приваловой части городища у с. Супруты (рис. 1) Щекинского района Тульской области (среднее течение р. Упа, правого притока р. Ока) и изучавшемся на протяжении двух лет (рис. 2: 2 )¹. На сегодняшний день это последние работы на памятнике. Материалы данных раскопок введены в научный оборот только частично ( Григорьев , 2008; 2009) и в настоящее время готовятся к публикации. Находка хранится в фондах Государственного музея-заповедника «Куликово поле» (ВХ-1613/76).

1 Выражаю благодарность А. М. Воронцову за возможность использовать неопубликованные материалы.

Рис. 1. Расположение городища Супруты

Фрагмент изделия был найден в кв. 51, в непосредственной близости от заглубленной части постройки 1, возможно в верхней части ее заполнения (рис. 2: 1 ). Точнее сказать нельзя, так как предмет был обнаружен в процессе переборки грунта при снятии слоя 1. Прочие находки из него представлены битрапециевид-ным пряслицем, фрагментом чернолощеного пряслица, бронзовой обоймой, неопределимым железным изделием и мелкими фрагментами керамики как ромен-ского, так и мощинского типов ( Воронцов , 2007. С. 17; 2008. С. 8, 24, 26). Данный слой располагается непосредственно под дерном и имеет смешанный характер.

В слой был углублен котлован постройки 1, контур которой частично попадал в границы квадрата 51 (рис. 2: 1, 3 ). По А. В. Григорьеву, постройка относится к III этапу существования славянского поселения на городище, предшествующему времени его гибели (V этап) ( Григорьев , 2008. С. 95–99; 2011. С. 21–23). Объекты, относящиеся к промежуточному IV этапу, в створе раскопа XXVIII не зафиксированы.

Из заполнения постройки происходит ряд находок (рис. 3) . Среди них топор с вогнутой бородкой, вытянутым тонким прокованным полотном, вырезанным обухом (нижний обушной выступ утрачен) и боковыми щековицами (рис. 3: 1 ). Морфологически данный топор наиболее близок к типу VI, по А. Н. Кирпичникову, возникновение которого исследователь связывал с территорией Древней Руси ( Кирпичников , 1966. С. 30. Рис. 6; С. 37). По мнению С. Ю. Каинова, данный тип топоров формируется во второй половине X в. ( Каинов , 2019. С. 148). Однако изделие из постройки 1 имеет ряд отличий от классической

Рис. 2. Раскоп XXVIII

1 – ЮЗ часть раскопа XXVIII на уровне подошвы слоя 1 (по: Воронцов , 2008. Рис. 11); 2 – топографический план городища у с. Супруты с нанесенными раскопами (инструментальная съемка Воронцова А. М., 2002 г., сечение горизонталей – 1 м); 3 – стратиграфический профиль ЮЗ части раскопа XXVIII, вид с В

Рис. 3. Находки из заполнения постройки 1 раскопа XXVIII

1 – топор; 2 – подпружная пряжка; 3 – наконечник дротика; 4 – поясная накладка; 5–7 – венчики груболепных сосудов роменского типа

1–3 – железо; 4 – цветной металл; 5–7 – керамика формы IV типа. Это прежде всего практически прямая линия верхней части полотна и широкая бородка (45 % от общей длины топора). Наиболее близкие аналогии находке из постройки 1 происходят с территории Северной Европы и Восточной Балтики. Аналогичный топор, интерпретированный как боевой, происходит из мужского захоронения 1077 Бирки с крайне скудным погребальным инвентарем (Arbman, 1943. Taf. 14: 3; Hallinder, 1986. S. 47). Схожее орудие обнаружено в захоронении середины X в. могильника Боговей, на датском о. Лангеланн (Grøn et al., 1994. P. 120. Fig. 122). На территории Восточной Балтики аналогичное орудие содержится в захоронении в Улиле, Тартумаа (Эстония), которое датируется концом эпохи викингов (Tvauri, 2012. P. 126–127. Fig. 82: 2). Значительное число схожих предметов происходит с территории Польши, из комплексов IX–XI вв. (Kotowicz, 2014. Tabl. IX: 7; XLIII: 3; CXXXIV: 2; CLII: 2).

Пятиугольная поясная накладка с рифленым ободком (рис. 3: 4 ), обнаруженная в постройке, относится к виду 1Г, гр. 1 кл. IV, по В. В. Мурашевой ( Мурашева , 2000. С. 31. Рис. 35). Подобные накладки, в различных орнаментальных вариациях, широко распространены в кочевнических древностях IX–X вв. Встречаются они и на территории Скандинавии – в материалах поселения Черная земля на о. Бьерко ( Jansson , 1986. S. 94, Abb. 10: с ). Наиболее близкие и многочисленные аналогии происходят с памятников лесного Поволжья – из комплексов X в. могильников «Черемисское кладбище», Дубовского, Юмского ( Никитина , 2012. С. 69–70. Рис. 112: 7 ; 120: 2 ; 215: 1 ; 257: 28 ; 288: 8 ) и Танкеевского ( Казаков , 1971. С. 121. Табл. ХХ: 35 ).

Втульчатый наконечник сулицы (рис. 3: 3 ) имеет ромбовидную форму пера, характерную для древностей Восточной Европы IX–X вв. Он наиболее близок к наконечникам типа III, по А. Н. Кирпичникову ( Кирпичников, Медведев , 1985. С. 337. Табл. 125). Однако смещение лопастей пера относительно продольной оси нехарактерно для восточнославянских копий. Наконечники близкой формы и сечения пера известны на территории Скандинавии в II–V вв., в частности в материалах Иллеруп Адал, где они выделены в 20-й тип ( Ilkjӕr , 1990. Taf. 173). Подобный прием встречается в конструкции некоторых типов скандинавских ланцетовидных стрел эпохи викингов ( Westphalen , 2002. P. 236. Abb. 109: 3 ; Paulsen , 1999. P. 110. Abb. 12: 2 ). Вероятно, данное изделие также североевропейского производства либо изготовлено под влиянием скандинавских оружейных традиций.

Также в заполнении постройки обнаружено несколько мелких фрагментов груболепных сосудов роменского типа, в том числе три венчика, один из которых орнаментирован веревочным штампом (рис. 3: 5–7 ). По мнению А. В. Григорьева, заполнение котлована постройки имеет характер единовременной забутовки ( Григорьев , 2011. С. 21–23).

Таким образом, интересующая нас находка не имеет четкого контекста. Она может быть связана с заполнением постройки 1, в то же время не исключено ее попадание в слой 1 в финальный этап существования городища, поскольку слой расположен непосредственно под дерном.

Публикуемая находка представляет собой фрагмент бронзового изделия со следами позолоты, в виде изогнутого в двух плоскостях стержня, оканчивающегося литой детально проработанной головой мифического животного

Рис. 4. Находки предметов с зооморфными окончаниями «для подвешивания вещей» (по: Авдусин , 1957; 1952; 1989)

1 – г. Супруты, р. XVIII; 2 – Гнездовский могильник (контекст обнаружения неизвестен. По: Медведев , 1966. С. 127. Табл. 7: 10 ); 3 – Гнездовский могильник, курган Л-47 (по: Авду-син , 1957. С. 126. Рис. 10)

1, 3 – бронза; 2 – железо

(дракона?) с открытой пастью. Место перехода от головы к стержню оформлено четырьмя валиками, на участке изгиба в перпендикулярной плоскости изделие сломано (рис. 4: 1 ). Подобных находок до настоящего времени на территории Окско-Донского водораздела известно не было. Сохранившийся фрагмент достаточно информативен для его соотношения с морфологически схожими изделиями.

Единичные изделия, схожие с супрутской находкой, известны на древнерусских памятниках. На настоящий момент введено в научный оборот только два экземпляра – они происходят из Гнездовского археологического комплекса.

Первая находка представляет собой сложное изделие в виде трапециевидного щитка, на лицевой стороне которого располагается рельефное изображение мифического животного – дракона или «гиппокампа» – крылатого коня-змея. На тыльной стороне щитка расположена пластина с тремя штифтами для крепления к ремню. От узкого основания трапеции отходит гладкий стержень, изогнутый в двух плоскостях и оканчивающийся детально проработанной головой мифического животного. В отличие от супрутской находки место перехода от головы к дуге оформлено не рельефными валиками, а биконическим утолщением. Переход от щитка к стержню также оформлен в виде головы животного, стилистически идентичной окончанию (рис. 4: 3 ). На настоящий момент это наиболее близкое к супрутской находке изделие, введенное в научный оборот. Предмет происходит из кургана Л-47 ( Авдусин , 1957. С. 126. Рис. 10; 1952. С. 96. Рис. 26: 2 ). На основании ряда сопутствующего инвентаря захоронение датируется, по мнению С. Ю. Каинова, не ранее второй четверти – середины X в. ( Каинов , 2001. С. 60–61).

Второй предмет (рис. 4: 2 ), хотя и близок морфологически, стилистически является сильно упрощенным вариантом приведенных выше изделий и в отличие от них изготовлен из черного металла ( Сизов , 1902. С. 56. Табл. VII: 3 ; Медведев , 1966. С. 127. Табл. 7: 10 ). Кроме того, он значительно уступает в размерах предметам с Супрут и Кургана Л-47 Гнездова. С супрутской находкой данное изделие объединяет рифление, нанесенное при переходе от зооморфного окончания к стержню. Находка обнаружена в ходе работ конца XIX в., контекст ее, к сожалению, неясен.

Стилистически находка с городища Супруты имеет явные североевропейские корни. Несмотря на то что прямых аналогий на территории Северной Европы на настоящий момент неизвестно, окончание в виде головы мифического животного характерно для скандинавских украшений эпохи викингов. Наиболее близкие стилистические аналогии обнаруживаются среди подковообразных фибул с «реалистичными» зооморфными завершениями дуги.

Наиболее представительная серия подобных украшений происходит с о. Готланд (рис. 5: 3–6 ). Их свод был представлен в работе А. Карлсона ( Carlsson , 1988), а затем дополнен в работах Л. Тунмарк-Нюлен. Данные фибулы относятся к типу 8а – подковообразные фибулы с «реалистичными» головами животных, расположенными в параллельной дуге плоскости ( Thunmark-Nylen , 1995. Abb. 269: 1 ; 1998. Taf. 113: 1 a–b ; 114: 1 a–b , 2 a–b ; 2006. P. 110). Находки фибул типа 8а нередки и для памятников материковой Скандинавии. Серия подобных изделий обнаружена в трех мужских погребениях Бирки – № 477, 644 и 736

Рис. 5. Подковообразные фибулы с зооморфными окончаниями, обнаруженные на памятниках X–XI вв. на территории Древней Руси, восточной Прибалтики и Скандинавии

1 – Рюриково городище (по: Хвощинская , 1997. С. 177. Рис. 1); 2 – Wiskiauten (Kaup), gr. III.92.908:3 (по: Dworschak , 2018. P. 153. Abb. 89); 3–6 – Gotland (по: Thunmark-Nylen , 1995. Abb. 269: 1 ; 1998. Taf. 113: 1 a–b ; 114: 1 a–b, 2 a–b ); 7–9 – Birka ( 7 – gr. 644; 8 – gr. 477; 9 – gr. 736) (по: Arbman , 1943. Taf. 48: 2–4 )

(рис. 5: 7–9 ) ( Arbman , 1943. Taf. 48: 1–4 ). Надежные основания для узкой датировки (дирхем 920/921 гг.; две овальные фибулы типа 51C и большая круглая фибула типа IIB, по И. Янссону) имеет только захоронение 644 – середина – вторая половина X в. ( Arbman , 1940. P. 221; P. 223. Abb. 183: 1, 2 ; Jansson , 1984a. S. 47; 1984b. S. 76–77; Андрощук , 2010. С. 80–81). Х. Толин выделяет данную категорию вещей из Бирки в тип V: «кольцевые застежки с головками животных» ( Thålin , 1984. P. 19). Бронзовая фибула с позолотой типа 8а, с незамкнутой дугой (рис. 4: 9 ) происходит из раскопок портовой зоны Хедебю ( Kalmring , 2010. P. 436. Abb. 317: 1 ). Единичные экземпляры подковообразных фибул с загнутыми наружу головами животных известны также на территории Норвегии (рис. 5: 9 ) ( Petersen , 1928. P. 191. Fig. 233) и Финляндии ( Thålin , 1984. P. 19). Из погребения X в. курганного могильника Кауп на Куршской косе происходит фибула с развернутыми противоположно головами дракона (рис. 5: 2 ) ( Dworschak , 2018. P. 153. Abb. 89. P. 269). В. И. Кулаков предлагает более узкую дату для данного захоронения – конец X – начало XI в. ( Кулаков , 2012. С. 124).

Находки изделий с зооморфными окончаниями, обнаруженные на территории Руси, также происходят с памятников, испытавших серьезное скандинавское влияние. В частности, подковообразные фибулы со схематично изображенными головами животных известны в материалах Гнездовского могильника – в погребении Ц 292, относящемся к середине X – началу XI в. ( Авдусина, Ениосова , 2001. С. 99. Рис. 17; Жарнов , 1992. С. 13, 18), а также в слое конца X в. Новгорода ( Седова , 1981. С. 89). Фрагмент фибулы с окончаниями в виде «реалистичных» голов животных происходит с Рюрикова городища (рис. 5: 1 ) ( Хвощинская , 1997. С. 176–179).

Таким образом, стилистическая близость изделия с городища Супруты к украшениям, происходящим с памятников Скандинавии и Прибалтики, позволяет нам предположить его принадлежность к североевропейской ювелирной традиции.

Остается неясным функциональное назначение предмета, фрагментом которого является публикуемая находка. Аналогичное изделие из кургана Л-47 Гнездова Д. А. Авдусиным обозначается как «медный крюк» ( Авдусин , 1957. С. 125), «скоба» ( Авдусин , 1952. С. 96. Рис. 26: 2 ), «скоба для подвешивания вещей» ( Авдусин , 1989. С. 259. Рис. 88). Морфологически схожее железное изделие, по мнению В. И. Сизова, служило «для привешивания меча или ножа посредством кольца в ножнах» ( Сизов , 1902. С. 56). В монографии А. Ф. Медведева данный предмет представлен в ряду колчанной фурнитуры ( Медведев , 1966. С. 19–20; 127. Табл. 7: 10 ). Пролить свет на данный вопрос поможет дальнейшее введение в научный оборот подобных предметов, в особенности сохранивших целостность формы и имеющих надежный археологический контекст.

Однозначно датировать находку на настоящий момент сложно. Предположительно, время ее бытования укладывается в промежуток середины – второй половины X в. Для предложенной датировки имеются следующие основания.

• 1.    Единственный аналогичный ей предмет, введенный в научный оборот, происходит из захоронения, датируемого второй четвертью – серединой X в.

• 2.    Высока вероятность происхождения находки из комплекса постройки 1. Обнаружение в постройке топора типа IV, по А. Н. Кирпичникову, позволяет предполагать, что ее заполнение сформировалось не ранее середины X в.

• 3.    Изделия с окончаниями, стилистически близкими супрутской находке, и обладающие надежным археологическим контекстом, связаны с комплексами середины – второй половины X в.

Исходя из предложенной датировки находки и комплекса, с которым она, вероятнее всего, связана, перед нами неизбежно встает вопрос о дате гибели славянского поселения на Супрутском городище. Данная проблема неоднократно освещалась в археологической литературе и на сегодняшний день является дискуссионной.

Финал славянского поселения Супрутского городища А. В. Григорьев, на основании нумизматического комплекса, датирует первой четвертью X в. ( Григорьев , 2005. С. 139). Иная точка зрения высказывалась на основании находок североевропейских древностей на этом памятнике ( Новиков , 2012. С. 121).

Наиболее представительные находки скандинавского происхождения содержатся в Супрутском кладе 1969 г., который датируется В. В. Мурашевой первой половиной X в. ( Мурашева , 2008. С. 34–35). В. В. Новиков, основываясь на анализе элементов конской упряжи, предполагает, что клад был скрыт не ранее середины X в. К периоду середины – второй половины X в. он относит также направляющие ремней оголовья в стиле Borre из ямы 16 XXVII раскопа 2002 г. ( Новиков , 2012. С. 121). Еще одна находка – подковообразная фибула с напускными усеченными пирамидками на дуге и пуансонным орнаментом (Собрание ГИМ, ГК, № 18940966) – по материалам Гнездова датируется второй половиной X – началом XI в. ( Авдусина, Ениосова , 2001. С. 96–98).

Исходя из предложенных датировок вещей скандинавского облика с городища Супруты, наличие в их ряду публикуемой находки представляется вполне объяснимым.

Углубленное изучение североевропейских импортов, происходящих с этого памятника, позволит уточнить хронологические рамки его финального этапа существования. Сейчас рано говорить об однозначном омоложении момента гибели славянского поселения на городище, однако дальнейшие исследования вещевого комплекса могут сместить эту дату ближе к середине X в.