Sewn-on decorations in medieval Russian women's dress

В настоящей статье рассматривается место нашивных украшений в древнерусском костюме и их значение для интерпретации кроя и состава одежды. В качестве нашивок в древнерусском костюме использовались металлические изделия – бляшки, подвески, пронизки, а также украшения из стекла, камня (бусы и бисер). Использовались и нашивки из ткани. В настоящей статье основное внимание уделено металлическим украшениям.

Нашивные металлические украшения характерны как для княжеско-боярского, так и для простонародного костюма. В боярском костюме широко использовались бляшки различных форм, крепившиеся к одежде в зависимости от материала.

Наиболее многочисленны археологически изученные воротники-стоечки, декорированные наборами бляшек. Бляшки были деталью парадного костюма.

В воротниках-стойках бляшки высотой до 3 см располагаются в один ряд, что соответствует высоте известных воротничков-стоек, изготовленных из ткани (тесьмы, кусков ткани с вышивкой) без использования металлических нашивок – 2,5–3 см. Например, воротнички-стойки, расшитые металлическими бляшками, найдены в погребении № 1 Липинского бескурганного могильника (Курская обл.) (рис. 1, 2 ), погребении в Софийском соборе Новгорода (рис. 1, 3 ), могильнике Новинки II (Вологодская обл.) (рис. 1, 1 ) ( Сабурова , 1976. С. 229; 1997. С. 320. Табл. 74, 1, 3, 25 ), в Набутовском могильнике (Киевская губ.) ( Сабурова , 1997. С. 318. Табл. 72, 5 ). Имеются и экземпляры, происходящие из кладов, в частности клада в Десятинной церкви Киева 1939 г. ( Жилина , 2014. С. 366, 369. Рис. 3).

Иногда целые наборы бляшек нескольких типов формировали орнаментальные фризы, располагавшиеся в шейной и нагрудной части. Подобные наборы входят в состав кладов и происходят из ряда городских и сельских погребений. Например, в составе Новоторжского клада 2010 г. были обнаружены комплекты нашивных бляшек различных геометрических форм, которые составляли орнаментальные композиции (Новоторжский клад 2010 г., 2011. С. 5) (рис. 1, 4 ). Положение бляшек in situ в составе клада свидетельствует о том, что они были сокрыты в кладе, скорее всего будучи нашитыми на ткань.

Имеются также находки из кладов, представляющие собой однорядные композиции бляшек, нашитых на ткань или кожу. Например, шелковая лента с прямоугольными нашивными бляшками из клада в Старой Рязани 1887 г. ( Жилина , 2014. С. 310. № 164/ 9).

Эти находки в кладах не дают ответа на вопрос, какая часть одежды декорировалась наборами бляшек. Судя по изобразительным источникам, ряды металлических бляшек могли украшать как воротник и нагрудную часть одежды (оплечья), так и подол.

Недавние находки на территории Тверского кремля показали, что рядами металлических нашивных бляшек могла декорироваться передняя часть одежды. В погребении № 121 некрополя середины XII – XIII в. на месте Спасо-Преображенского собора был найден комплект бляшек, украшавших ворот и нагрудную часть одежды ( Беляев и др. , 2017. С. 72. Рис. 8, 1 (цв. вклейка)). Серебряные тисненые бляшки прямоугольной и квадратной формы располагались в 3–4 ряда. Общая высота металлического декора (около 5 см) свидетельствует о том, что он украшал, скорее всего, шейно-нагрудную часть одежды, являясь не столько «ожерелком», сколько своеобразным оформлением горловины и застежки ворота. Застежка на 4 овальные пуговицы располагалась слева. Таким образом,

Рис. 1. Нашивные украшения древнерусского костюма

1 – ожерелок из могильника Новинки (Вологодская обл.); 2 – ожерелок из Липинского могильника (Курская обл.); 3 – ожерелок из Софийского собора в Новгороде (по: Сабурова , 1997); 4 – реконструкция орнаментального фриза из металлических бляшек из Новоторж-ского клада 2010 г.; 5, 6 – возможные реконструкции использования бубенчиков в верхней одежде по материалам могильника Харлапово (Смоленская обл.); 7 – пониток, Вологодская губ.; 8 – шуба, Русский Север (по: Горожанина, Зайцева , 2003)

в данном случае расположение нашивных украшений позволяет сделать предположения о характере кроя одежды.

Вероятно, похожий крой мог быть в кургане № 17 (погребение 1) могильника Харлапово, где в женском захоронении на груди слева было обнаружено «украшение в виде широкой ленты», которое состояло, правда, не из бляшек, а из металлических бус и бубенчиков и металлических монетообразных подвесок ( Шмидт , 1957. С. 250, 251).

Комплекты бляшек, по-видимому, спарывались со старой одежды и использовались многократно, для сохранности, возможно, вместе с тканью. В ряде духовных завещаний XV–XVI вв. в числе передаваемого по наследству имущества встречается термин «спорок» (Акты Русского государства 1505–1526 гг., 1975. С. 199; Духовные и договорные грамоты…, 1950. С. 350), который, вероятнее всего, обозначает наиболее ценные части одежды, хранившиеся и передававшиеся по наследству наряду с целыми предметами одежды, украшениями и тканями.

В костюме сельского населения использовались нашивные украшения различных форм. Прежде всего, это подвески: цепочки, бубенчики, подвески в виде миниатюрных предметов, трапециевидные, просверленные косточки, семена, небольшие ножички. Подвески могли подвешиваться на одном кольце или цепочке, формируя сложное украшение. Предметы подвешивались на кольцах, которые, в свою очередь, пришивались к одежде.

Расположение нашивных украшений в погребениях имеет определенные закономерности. Прежде всего, это нагрудная зона: грудь, плечи, а также пояс, в отдельных случаях – область таза и бедер. Цепочки, как правило, располагаются на одном плече, то есть асимметрично. Чем объясняется асимметрия в древнерусском костюме – неясно. Вероятнее всего, их ритуальным значением, поскольку именно к таким цепочкам крепятся подвески-амулеты и крестики.

В некоторых случаях следует предполагать, что цепочки крепились не к плечу или одной стороне груди, а к поясу, располагавшемуся на завышенной линии талии. Такие примеры расположения имеются в Березовецком могильнике (Тверская обл.), где цепочки с подвесками или ножи на кольцах расположены скорее не у плеча, а ниже, с одной стороны груди ( Успенская , 1993. С. 107).

Имеются случаи крепления цепочек горизонтально, от плеча к плечу, аналогично использованию цепочек в прибалтийско-финском и скандинавском костюме. Например, такие варианты ношения зафиксированы в могильнике Бежицы (Тверская обл.) ( Исланова , 1996. С. 62. Рис. 1), Харлапово (Смоленская обл.) ( Шмидт , 1957. С. 250. Рис. 33, 8 ). В этих случаях можно предположить и наличие соответствующего типа одежды – лямочного. В прибалтийско-финском и скандинавском костюме цепочки крепились к булавкам или фибулам, скреплявшим лямки либо накидки. Однако в древнерусском погребальном костюме парные застежки вместе с горизонтально расположенными цепочками отсутствуют. Соответственно, предполагать здесь наличие несшитых краев одежды было бы неверно, но вероятность наличия лямочной одежды сохраняется.

Среди прочих нашивных украшений привлекают внимание бубенчики. Обращает на себя внимание серия погребений XI–XIII вв., в которых бубенчики располагаются в определенном порядке. Именно они могут рассматриваться как маркеры либо состава, либо кроя одежды. Выделяются следующие варианты расположения бубенчиков: а) в линию поперек груди; б) в набедренной зоне, в несколько горизонтальных рядов; в) в линию по вертикали; г) на кольцах на плечах симметрично.

На наш взгляд, линейно расположенные бубенчики орнаментировали края или соединения отдельных частей одежды. Так, серия погребений, где бубенчики расположены в линию в области шеи и груди, имеется в Верхневолжье, в могильниках Глинники (курганы № 27, 65) ( Гендуне , 1906), Устье (курган № 6) ( Гендуне , 1907). В этих случаях можно предполагать, что нашитые бубенчики маркировали относительно широкую линию выреза горловины одежды поверх рубахи (рис. 2, 1, 2 ).

Горизонтальное расположение прослеживается и для других подвесок и стеклянных бус, например в Харлапово (Смоленская обл.) (курганы № 17, 31, 45) ( Шмидт , 1957. С. 250, 260, 264), Ксизово (Липецкая обл.) ( Зоц , 2017. С. 57. Рис. 11 (цв. вклейка)). В могильнике Большая Коша широкий вырез горловины маркировали остатки бронзовых бляшек (курган № 14, погребение 3) и металлических пронизок (курган № 21, погребение 3) (рис. 2, 3 ) ( Черных , 1986б).

В погребениях могильника Харлапово (Смоленская обл.) имеются случаи расположения бубенчиков по вертикальной линии. Например, в кургане № 1 было найдено 5 бубенчиков: у нижней челюсти, на груди, в области таза, между бедренных костей и между коленными суставами ( Шмидт , 1957. С. 250; 2012. С. 95). Аналогичное расположение бубенчиков – вдоль позвоночника – обнаружено в кургане № 9 могильника у д. Трухонова ( Шмидт , 1957. С. 278). В кургане № 6 (погребение 2) вдоль плечевой кости правой руки располагались 6 бубенчиков. В курганах № 19 и 28 – по 2 бубенчика с остатками ткани у левой плечевой кости. В кургане № 70 – 6 бубенчиков у левой плечевой кости (Там же. С. 276). Похожий комплекс украшений происходит из кургана № 50 могильника Жилые Горы (в настоящее время Московская обл.), правда, там вдоль правой плечевой бубенчики располагались парно – всего 9 пар бубенчиков ( Гатцук , 1902. С. 124–125).

Аналогичное расположение бубенчиков и металлических спиралек вдоль правой плечевой кости имеется в кургане № 27 (погребение 1) могильника Рого-во (Тверская обл.), и здесь же под многочисленными шейно-нагрудными украшениями (бронзовая гривна, стеклянные бусы) найдены кусочки меха ( Черных , 1986а).

В могильнике Папово (Смоленская губ.) в кургане № 28 вдоль левой руки располагалось скопление мелких бус ( Спицын , 1905. С. 117).

Разреженное расположение бубенчиков или других украшений в вертикальную линию наводит на мысль о наличии в этих погребениях верхней распашной одежды с застежкой по центру или сбоку (рис. 1, 5, 6 ), как у поздней шубы, свиты или понитка (рис. 1, 7, 8 ) ( Горожанина, Зайцева , 2003. С. 42–45). Вместе с бубенчиками найдены фрагменты как шерстяной ткани (Харапово), так и меха (Рогово).

Интересно отметить, что вертикальный ряд бубенчиков косвенно указывает и на длину одежды. В курганах № 1 и 70 Харлапово нижнее положение занимали бубенчики на уровне коленных суставов, соответственно, длина верхней одежды

должна была быть несколько ниже колен, что соответствует некоторым этнографическим образцам. В кургане № 17 (погребение 1) Харлапово низ одежды маркировали ряды монетовидных подвесок и бубенчиков: между бедренными костями находились 4 ряда, между коленями – пятый ряд таких украшений ( Шмидт , 1957. С. 250). Здесь вероятно декорирование как верхней одежды длиной ниже колена, так и передника.

Можно говорить также о серии погребений с симметричным расположением бубенчиков и других нашивных украшений на плечах. Парные бубенчики – по 1, 2, 3 штуки на кольцах – найдены в могильниках на территории Смоленской и Тверской областей: Харлапово (курган № 11), Большая Коша (курган № 21 (погребения 1 и 3)) (рис. 2, 4 ), Усть-Суходол, Глинники (курган № 27), Устье (курган № 6) ( Степанова , 2009. С. 70). Парные нашивные украшения найдены в кургане № 37 Плешково-1 ( Комаров , 2002. С. 154).

Как уже отмечалось, симметрия в расположении нашивок на плечах и горизонтальное расположение нашивок в области груди могут рассматриваться как свидетельство одежды с лямками или типа платья без рукавов с широким вырезом горловины.

Использование в женском погребальном уборе парных нагрудных булавок и цепочек с разнообразными привесками, орнаментация верхней части одежды бронзовыми и оловянными колечками, нашивными оловянными бляшками типичны для костюма прибалтийско-финского населения Северо-Западной Руси XII–XV вв. ( Рябинин, Хвощинская , 1990. С. 41–47). Единичные находки маркеров лямочной одежды в кривичском ареале, охватывающем Верхнее Поднепровье и Верхнее Поволжье, и вятичском, включающем Поочье и частично Волго-Окское междуречье, свидетельствуют о существовании здесь одежды с неразъемными лямками (цельнокроеными или сшитыми). Такой вариант может быть результатом влияния прибалтийско-финской традиции, однако в костюме кривичей и вятичей застежки заменены нашивками, что свидетельствует о приспособлении этого типа одежды к распространенному комплекту украшений.

Существование этого типа одежды в костюме народов Прибалтики, принявших участие в формировании древнерусского этноса, дало исследователям основание предположить древнее происхождение сарафана. Б. А. Куфтин предположил, что сарафан мог развиться двумя путями: из поневы, получившей лиф и лямки, либо из наплечной одежды без рукавов. Этот процесс происходил под влиянием южно- и западнославянских, летто-литовских, финно-угорских, скандинавских и западноевропейских народов ( Куфтин , 1926. С. 113, 117).

Рис. 2. Место нашивных украшений в составе древнерусского костюма

1 – реконструкция расположения бубенчиков и раковин каури по материалам кургана № 6 могильника Устье (Тверская обл.); 2 – реконструкция расположения бубенчиков по материалам кургана № 27 (погребение 2) могильника Глинники (Тверская обл.); 3 – реконструкция нагрудной части женского убора по материалам кургана № 14 (погребение 3) могильника Большая Коша (Тверская обл.); 4 – реконструкция лямочной одежды с бубенчиками по материалам кургана № 21 могильника Большая Коша (Тверская обл.); 5 – фрагменты кожаных изделий и цепочек из кургана № 3 могильника Бежицы (Тверская обл.); 6 – возможная реконструкция крепления цепочки на кожаной нашивке

Н. И. Лебедева и Г. С. Маслова, вслед за Б. А. Куфтиным, считали глухой туникообразный сарафан древнейшим и связывали его с прибалтийско-финским населением ( Лебедева, Маслова , 1966. С. 199–201).

М. Г. Рабинович отметил, что ни подтвердить, ни опровергнуть эту гипотезу невозможно, так как не найдено подлинных вещей или достоверных изображений ( Рабинович , 1986. С. 68). Представленные в настоящей работе новые выводы, полученные на основе изучения погребальных памятников, скорее свидетельствуют в пользу существования лямочной одежды у кривичского и вятичского населения в XI–XIII вв., однако данные по-прежнему немногочисленны и требуют дальнейшего накопления материала.

Способы крепления нашивных украшений могли быть различными. Чаще всего в погребениях встречаются обрывки шерстяных нитей на кольцах с подвесками. Имеются и находки кожаных шнурков, на которых крепились подвески. Например, бубенчики в области пояса в могильниках Устье (курган № 6), Глинники (курганы № 27, 65) были подвешены на тонких кожаных и плетеных шерстяных шнурах (рис. 2, 1, 2 ). Кожаные и шерстяные шнурки использовались для подвешивания сложных подвесок в могильниках Харлапово (курганы № 23, 31, 70) ( Шмидт , 1957. С. 256, 260, 271), Плешково-1 (курганы № 25, 46, 53) ( Комаров , 2002. С. 154, 155), Хилово (курган № 3) ( Гатцук , 1902. Л. 103, 104), Папово (курган № 17) ( Спицын , 1905. С. 114), Бежицы (курган № 4) ( Леонтьев , 1976), Выркино-2 (курган № 12) ( Комаров , 1985) и др.

Очевидно, что комплект металлических пришивных украшений утяжелял одежду. Кроме того, если речь идет о прижизненном костюме, возникала проблема многократного перешивания украшений. Материалы кладов и погребений, несомненно, демонстрируют парадную, праздничную одежду и погребальную, которая могла соответствовать прижизненной праздничной. В связи с этим возникает вопрос о количестве комплектов одежды древнерусского человека и их назначении. Комплекты праздничной одежды могли храниться вместе с пришитыми украшениями, что исключает их многократное отпарывание.

Когда украшения пришивались не непосредственно на одежду, а крепились к дополнительному промежуточному звену – нитяным или кожаным шнуркам, это исключало их многократное перешивание, связанное с порчей ткани. Могли использоваться и специальные нашивки, служившие промежуточным звеном между тканью одежды и нашивными украшениями. Например, в могильнике Бежицы (Тверская обл.) вместе с цепочками были найдены фрагменты кожаных изделий со следами прошивки и отверстиями для металлических колец ( Жукова, Степанова , 2010. С. 256) (рис. 2, 5, 6 ).

Такие детали, как воротники, могли спарываться с одежды целиком и сохраняться вместе с нашитыми бляшками. О такой практике свидетельствуют письменные источники XV–XVII вв. Так, в списки приданого и завещаемых предметов нередко включаются съемные и споротые детали: «нашивка соболья золотная с шелком», «нашивка кызылбашская с кляпочками», «ожерелье пристежное муское низанное жемчюгом, пугвицы у нево яхонт да лалик» ( Лихачев , 1895. С. 85–88) и др.

В XV–XVII вв. металлические детали уступают место жемчугу или тканым нашивкам с вышивкой. Комплект нашивных украшений дополняется кружевом и металлическими дробницами, которые также имели большую ценность и переносились с одного предмета одежды на другой: например, «круживо с рукава шубы русские сажоно жемчугом» (Духовные и договорные грамоты…, 1950. С. 411).

Таким образом, нашивные украшения в древнерусском костюме могут выступать в качестве маркеров его покроя и состава, одновременно позволяя рассмотреть вопрос о способах его ношения и значения в комплексе костюма. Горизонтальное расположение украшений маркирует край выреза горловины. Вертикально расположенные бубенчики рассматриваются в качестве пуговиц верхней одежды. Ряды бубенчиков и других украшений вдоль туловища маркируют разрез распашной одежды по центру или сбоку. Нашивки в нижней части погребений позволяют уточнить длину одежды. Вместе с тем следует признать, что подобных археологических данных по-прежнему немного. Следовательно, необходимо дальнейшее накопление источников, с детальной фиксацией находок во время полевых исследований.