On interpretation of symbolic images from early holocene sites in the north of Eastern Europe

Принято считать, что охотники-собиратели эпохи мезолита, обитавшие в лесной зоне Восточной Европы вели в основном подвижный образ жизни, что вместе с прагматическим отношением к предметам материальной культуры чаще всего не оставляло никаких следов духовной жизни, тем более каких-либо космогонических1 представлений населения. Полагают, что подобные представления и взгляды на окружающий мир оформились позднее, уже у относительно оседлого населения, освоившего производящие формы хозяйства как более прогрессивные, что произошло только в раннем неолите. Тем не менее во второй половине XIX в. на стоянках лесного неолита впервые были собраны случайные находки, составившие представительные коллекции миниатюрной скульптуры из кремня, были также открыты группы петроглифов, в том числе условные изображения, которые исследователи нередко связывают с космогоническими представлениями древних. Число подобных данных к настоящему времени значительно увеличилось, главным образом за счет находок на стоянках и в могильниках мезолита – неолита. Правда, трактовка мелкой пластики и петроглифов, особенно условных изображений, остается предметом дискуссий. В настоящем очерке обратимся к некоторым характерным фигурам и знакам, найденным на памятниках мезолита – неолита, чтобы понять хотя бы предположительно их назначение, развитие наиболее популярных сюжетов во времени и вероятное отношение мифологии древнего населения к сюжетам с космогоническим содержанием. Перечисленные проблемы неоднократно обсуждались в специальной литературе (Древняя астрономия…, 1998). В результате существует множество гипотез, которые в данном тексте упоминаются в краткой форме.

В раннем голоцене в лесной зоне Восточной Европы существовало несколько археологических культур, оставленных населением разного уровня развития и с различной системой социальной организации. Их образование могло быть результатом миграционных процессов или автохтонного развития, когда происходило изменение культурных традиций и вещественного материала в среде этнически однородного населения, вызванное изменениями окружающей природной среды, хозяйственной деятельности и всей экономики популяции в целом. Оба варианта возможны, однако трудно прослеживаются на археологических материалах. Важно отметить неравномерное развитие культур, что объективно отражает закономерности исторического процесса.

В мезолите, несмотря на то, что популяции оставались охотничье-собира-тельскими, известны примеры структурированных групп поселений с временными стоянками и вынесенными на специально отведенные места могильниками. Существовал регламентированный погребальный обряд, что свидетельствует об устойчивых традициях и достаточно высоком уровне духовной жизни населения. На поселениях таких культур встречаются иногда художественно оформленные предметы – оружие, орудия труда, культовые вещи – со сложными орнаментальными композициями, гравировками, условными знаками, а также примитивная скульптура. В лесной зоне Восточной Европы выделяются несколько очагов мезолитического искусства, что как будто подтверждает предположение об одновременном существовании культур с предметами искусства и без них ( Формозов , 1983).

Обращаясь к предметам искусства, приходится учитывать, что для древнего человека художественно оформленные изделия могли иметь совершенно иное значение, чем в нашем понимании искусства. Отношение первобытного человека к природному окружению и предметному миру, основанное на повседневной жизненной практике и общих наблюдениях, существенно отличалось от представлений об окружающем мире и системы мышления современных народов (Леви-Брюль, 1936. С. 289–301). Поэтому рассматриваемые здесь предметы, найденные на памятниках каменного века лесной зоны Евразии, очевидно, имели не только бытовое, но и сакральное значение, не были декоративными в нашем понимании, что заставляет называть их только художественно оформленными изделиями.

Наиболее представительные коллекции предметов искусства раннего мезолита найдены на поселениях и стоянках мезолитической культуры веретье, где можно видеть постепенное изменение приемов художественного оформления вещей, что происходило на протяжении бореального времени, всего периода существования культуры. К позднему мезолиту относится ряд коллекций художественных предметов из погребений Оленеостровского могильника с его замечательными скульптурными фигурами, находки из торфяников Вис 1, За-мостье 2 и других.

На памятниках мезолита встречаются характерные художественные изделия, отражающие природное окружение и связанные с основными видами животных, обитавших в лесной зоне Северной Евразии и служивших охотничьей добычей. Таким зверем, прежде всего, являлся лось, обитатель таежных и смешанных лесов, самая крупная мясная добыча, из костей которого к тому же делали всевозможные орудия, оружие, украшения. В списках охотничьей фауны собранной в культурных слоях стоянок мезолита присутствуют и другие виды – северный олень, бобр, заяц, куница, в исключительных случаях – бурый медведь. Однако изображение лося представлено гораздо чаще других животных, его сопровождают фигуры птицы и змеи. Находки такого рода чрезвычайно редки, но заметно, что для раннего мезолита характерно стилизованное изображение лося, а к концу бореала аналогичные фигуры нередко оформляют уже более конкретно, выделяя детали, близкие натуре.

Среди находок в поселении Веретье 1 (Архангельская область), датированном началом бореала, представлен кинжал из выпрямленного ребра крупного лося. Орудие тщательно отполировано, поверхность с двух сторон покрыта серией пересекающихся прочерченных линий. Завершает обух стилизованное резное изображение головы лося с поднятыми вверх ушами и зубчатыми выступами по краям, изображающими гриву (рис. 1, 11 ). Кинжал не могли использовать по прямому назначению, этому противоречит особая тщательность отделки поверхности и деталей и довольно тупые острие и боковые лезвия. Скорее всего, орудие имело ритуальное назначение, особенно учитывая, что сделано оно именно из ребра лося, в соответствии с правилами симпатической магии.

В Веретье 1 на изделии из лопатки лося, на полированной плоскости, представлен гравированный рисунок в виде креста, состоящего из полос, заполненных короткими линиями разного направления (рис. 1, 8 ). Сложную графическую фигуру можно интерпретировать как символический солярный знак ( Ошибкина , 2006. Рис. 66, 3 ). По двум концам рисунка короткими линиями намечены выступы. В этой связи можно вспомнить, что в мифологии лопарей или саамов, по описанию Н. Харузина и ряда скандинавских исследователей XVIII–XIX вв., существовала сложная картина мира и пантеон божеств. Главным считали бога солнца Пейве, символом которого был крест с тяжами или вожжами по концам перекрестий. Вожжи солнца имели каждая свое назначение – лучший день для охоты, субботний бог, покровитель пятницы и колдовства. Обычно на всех бубнах шаманов помещали символ солнца ( Харузин , 1890.

Рис. 1. Памятники с находками изображений животных

1–7 – Оленеостровский могильник (по: Гурина , 1956); 8, 10, 11 – Веретье 1 (по: Ошибкина , 2006); 9 – Вис 1 (по: Burov , 1999)

С. 143, 145). Этнографическая аналогия показывает, что графическая фигура из Веретья 1 является символическим знаком солнца у древнего населения, занимавшего примерно те же территории, где в Средние века еще обитали саамы, позднее отодвинутые к побережьям Ледовитого океана. В пантеоне богов у саамов была еще луна – Анкако, ей посвящалась суббота, священный день недели. Ярким природным явлением были северные сияния и затмения светил, которые саамы считали шествиями по небу душ умерших ( Харузин , 1890. С. 196). Очевидно, внимание к космогоническим явлениям характерно для самых ранних обитателей северных территорий, в дальнейшем в разных формах оно сохранилось у современных народов.

В погребениях Оленеостровского могильника на Онежском озере найдено несколько фигур лосей – изображения голов и целой фигуры. Среди них также представлен кинжал, завершенный профильным изображением головы лося (погребение 61), лежавший на груди погребенного ( Гурина , 1956. Рис. 29). Это изделие, несмотря на общую плохую сохранность, имеет хорошо узнаваемые детали натуры. Объемные роговые фигуры в виде головы лося на длинной заостренной шее, которые обычно называют Г-образными, могли служить наверши-ями больших ритуальных посохов или жезлов ( Столяр , 1983. С. 153). Особую известность приобрел жезл, завершенный профильной головой лося, с выделенными деталями – гривой, ушами, характерной нижней челюстью и выпуклым глазом. Жезл обнаружен в тройном погребении (№ 55–57), помещался в центре могилы, лежал над головой мужчины, которого считают шаманом ( Гурина , 1956. Рис. 27). Это погребение имеет несколько радиокарбоновых дат (ГИН РАН и Oxford), которые относят его уже к концу бореала или началу атлантического периода ( Ошибкина , 2006. С. 108).

Таким же навершием могла быть деревянная фигура в виде головы лося из Рованием (Финляндия), у которой тоже показан выпуклый глаз и короткая шея, а для крепления просверлено отверстие в основании. Датирована фигура 5700 ВС (цв. рис. 2: с. 420).

К концу бореального периода относится торфяниковая стоянка Вис 1 (бассейн Вычегды), где найдена оригинальная деревянная фигура – изображение головы лося, как полагают, служившая деталью лыжи ( Burov , 1999. Abb. 8).

Если в раннем мезолите известны символические изображения лося, то позднее получают распространение более конкретные фигуры. В неолите по всей лесной зоне северной Евразии встречаются близкие натуре скульптурные изображения лося или оленя из разных материалов, рисунки и гравировки на скальных поверхностях. Примером служат роговые жезлы, изображающие лосей, найденные в могильниках китойской культуры в Прибайкалье ( Студзицкая , 1998). Прекрасные ритуальные роговые жезлы в виде головы лося на длинной шее представлены на памятниках неолита на западе лесной зоны. Они найдены на стоянке Швянтой 3В в Литве ( Rimantiene , 1994. Abb. 85), в могильнике Звей-ниеки в Латвии, на других стоянках ( Irsenas , 2000).

Повсеместное внимание к сюжетам, связанным с лосем или оленем, нередко объясняют космогоническими представлениями древних охотников-собирателей. По данным этнографии, у многих народов лесной зоны Евразии лось или его двойник – олень – представлены в мифах или верованиях, они олицетворя-

ют солнце там, где почитают светило главным источником жизни. Так в мифах саамов солнце едет по небу на оленях или олень-солнце движется по небесной сфере, олицетворяя умирающее и вновь возникающее божество ( Равдоникас , 1937. С. 22).

На эту же тему А. П. Окладников сообщает, что охотники тайги представляли солнце как живое существо в виде гигантского лося, за день пробегающего весь небосклон и к ночи погружающегося в бесконечное подземное море. Предания о солнечном звере сложились еще в каменном веке и дошли в мифах до нашего времени ( Окладников , 1964. С. 59, 60). Известен миф нганасан о шамане и женщинах-лосихах (важенках), сидящих вокруг небесного очага, в котором вместо огня сияют солнечные лучи. Архаичный миф о солнечных лосихах приводит Б. А. Рыбаков в книге «Язычество древних славян» (1981. С. 69), со ссылкой на работу А. Ф. Анисимова «Космологические представления народов Севера» 1959 г. Очевидна глубокая древность и повсеместное распространение мифологии, отражающей космические представления различных по происхождению и этносу народов, обитавших в лесной зоне Евразии.

Отдельные археологические предметы подтверждают достаточно наглядно роль лося в мифах и солнечных культах. Например, на свайной стоянке Модлона (Вологодская обл.) найдена роговая фигура – изображение головы лося с резным трехлучевым знаком под челюстью на горле, нанесенным с двух сторон (рис. 3, 19 ). Судя по форме головы и заостренной у конца шее, фигура служила навершием «жезла» и является сакральным предметом, связанным с солнечным культом ( Ошибкина , 1978. Рис. 10).

В эпоху неолита широко распространились мелкие пластические изделия, в числе которых среди многочисленных антропоморфных и зооморфных фигур встречены символические изображения. С. Н. Замятнин, впервые описавший мелкую пластику эпохи неолита, выделял некоторые символические фигуры и не сомневался, что здесь показаны солярные и лунарные знаки культового назначения ( Замятнин , 1948. С. 110). Среди них характерны отдельные объемные изображения – кремневая фигурка лося с выступом на спине, завершенным лу-нарным знаком из Дуденева (Тверская область), лунарный предмет с выступом для привязывания из Мстино на Валдае ( Замятнин , 1948). Янтарная подвеска с зубчатым краем, найденная в одном из погребений Кончанского могильника ( Зимина , 1992. Рис. 175), видимо, олицетворяла солнечный диск. Фигуры,

Рис. 3. Изображения лосей из памятников Севера Восточной Европы

1 – фигура лося из Дуденево Тверской области (по: Замятнин , 1948); 2 – кремневая фигура из Мстино (по: Там же); 3 - Кончанский могильник (по: Зимина , 1992)

Онежские петроглифы: 4 – Пери-Нос, камень 3 (по: Савватеев , 1970); 5 – Пери Нос, мыс VI; 6 - Пери Нос VI, кремневая фигура - солнечный свод; 7 - остров Большой Гурий (по: Сав-ватеев , 1990); 8 – Пери Нос VI; 9 – Карецкий мыс (по: Там же); 10 – Бесов Нос, северный мыс; 11 – Пери Нос VI; 12 – Пери Нос III; 13 – Бесов Нос, северная группа, сцена солнечной «охоты» на лося ( 5, 6, 8, 10–13 – по: Равдоникас , 1936)

14–18 – Бесовы следки, беломорские петроглифы (по: Савватеев , 1970); 19 – свайное поселение Модлона, голова лося с солярным знаком (по: Ошибкина , 1978); 20 – Сахтыш VIII (по: Крайнов , 1992)

выполненные из кремня и янтаря (рис. 3, 1–3 ), имеют близкие соответствия среди онежских петроглифов. По мнению В. И. Равдоникаса (1937. С. 13), изображения светил или предметов, их олицетворяющих, свидетельствуют о сложившихся космогонических представлениях древнего населения. Обитатели неолитических стоянок размещали на скальных поверхностях Онежского святилища мифологические сюжеты, в том числе солярные и лунарные знаки, соединенные с антропоморфными (рис. 3, 4 ) или зооморфными фигурами (рис. 3, 10, 13 ). Особый интерес представляет антропоморфная фигура с разведенными в стороны руками, направленными одна вверх, другая вниз. Вокруг головы фигуры выбит круг или нимб – символ солнечного божества ( Лаушкин , 1959. С. 93). У побережий Белого моря, среди беломорских петроглифов, известны выбитые на скальной поверхности углубления в виде пятен или звезд (рис. 3, 14–18 ) ( Савватеев , 1970. Рис. 6, 7). Не все исследователи видели в них изображение звезд, другие полагали, что здесь представлены именно звезды, что является лишним аргументом в пользу внимательного отношения неолитического населения к небесным светилам.

На основании этнографических аналогий, почерпнутых главным образом из мифологии саамов, обитавших в древности вблизи от Онежского озера, К. Д. Лаушкин (1959. С. 109) убедительно обосновал вывод о существовании на восточном берегу Онежского озера святилища, связанного с космогоническим и, конкретно, солнечным культом протосаамского населения. По мнению исследователя, об этом свидетельствует даже самое расположение святилища на мысах, вытянутых в сторону заката и уходящих в глубину озера (до 750 м). Из семи мысов восточного берега Онежского озера пять средних состоят из красных гранитов и на них сосредоточены петроглифы святилища Бесов Нос. Первый и последний мысы состоят из серых гранитных пород, петроглифов здесь мало или нет совсем. Отмечая эту особенность, А. М. Линевский заметил, что от устья р. Шолы весь облик каменных мысов напоминает лежащего в озере ящера, что могли замечать и создатели петроглифов и святилища ( Линевский , 1939).

В оценке Онежских петроглифов есть разные версии. Очевидна глубокая древность и повсеместное распространение мифологии, отражающей космогонические представления различных по происхождению и этносу народов, обитавших в лесной зоне Евразии.

Правда, А. Я. Брюсов и А. М. Линевский видели в лунарных и солярных фигурах с отходящими лучами (рис. 3, 7, 11, 12 ) всего лишь капканы или зверей в капканах, а вывод о существовании у древних солярного культа А. Я. Брюсов назвал «сплошной фантазией»². С этой точкой зрения трудно согласится. Принимая во внимание группировку изображений, можно допустить, что в ряде случаев на каменных полотнах основные персонажи – лоси и птица – расположены вокруг символической фигуры или солярного знака с двумя отростками (рис. 3, 7 ). Тем самым фигуры изображают мифологический сюжет с участием солнечного светила. Гипотеза о солярно-лунарном назначении святилища и онежских петроглифов, выдвинутая В. И. Равдоникасом и поддержанная

К. Д. Лаушкиным и А. А. Формозовым, критически рассматривалась в свое время Ю. А. Савватеевым, который считал гипотезу недостаточно доказанной ( Сав-ватеев , 1970. С. 117–124).

Среди петроглифов Онежского святилища есть случаи совмещения образов лося и лебедя. А. М. Жульников (2006. С. 59) полагает, что в этих случаях представлены календарные символы, обозначающие основные сезоны года, в течение которых охотились осенью и зимой на лося, летом – на водоплавающих птиц. Следовательно, происходила смена охотничьих сезонов. Подобная трактовка сюжетов представляет определенный интерес.

В системе мифов и космогонических представлений, кроме лося и оленя, могла участвовать также водоплавающая птица, которая во многих мифах народов севера лесной зоны Евразии участвовала в создании земли и всего сущего. У финских народов Восточной Европы существовал миф о птице, ныряющей на дно первичного океана за землей, из которой затем создан мир ( Напольских , 1991. С. 27–30). Скульптурное изображение водоплавающей птицы появляется уже в мезолите. Например, в Веретье 1 встречена объемная деревянная фигура крупной птицы с поднятой головой, в позе трубящего лебедя (рис. 1, 10 ). Фигура с выпуклым глазом сделана на плоском основании, так что могла стоять в помещении, где и была найдена. В неолите центр Русской равнины и северные регионы, а также Приуралье были заселены протофинскими народами. У разных по происхождению групп населения получила распространение керамическая посуда с отдельными рисунками или целыми фризами из плывущих птиц. На многих стоянках неолита найдены фигурки из глины, кости или кремня, на керамике встречаются сложные композиции из солярных знаков и фигур птиц ( Ошибкина и др. , 1992; Lozovski , 1996. Fig. 40). В среде протоуральских народов известен несколько иной древний миф о творении земли, неба, солнца, созданных из яйца птицы ( Напольских , 1991. С. 27). Здесь встречаются изображения птиц, но они относительно редки.

В Оленеостровском могильнике найдены два скульптурных изображения змеи, из них одно завершено антропоморфной личиной, что делает фигуру совершенно уникальной (Попова, 1995. С. 23). Она найдена в погребении (№ 23) вместе с антропоморфной фигурой с двумя лицами, обращенными в противоположные стороны, названной двуликим Янусом, которую считают сакральной, так же как змею с личиной. Объемные и графические изображения змеи встречены на многих памятниках лесной зоны. Первые изображения рептилий появились в позднем мезолите, особенно распространены в неолите, представлены среди петроглифов Беломорья (Савватеев, 1970. Рис. 57). Объемные фигуры змеи, выполненные из рога, глины или кремня, часто встречаются в культурных слоях неолитических стоянок или в погребениях лесной зоны Евразии (Ошиб-кина, 1978. С. 98, 99). Обычно змею связывают с подземным миром, считают олицетворением зла. Полагают также, что змея могла защитить человека от зла или спасти от несчастья (Moora, 1957. Fig. 1). Существует и другая точка зрения, отражающая космогонические представления охотников-собирателей лесной зоны, которая отмечает случаи совмещения образов лося и змеи в рисунках на скалах и, позднее, в оформлении оружия в бронзовом веке. Полагают, что случаи сочетания образов лося и змеи говорят о двух основных сторонах жизни, о соотношении верхнего и подземного миров, что характерно, скорее, для мифов народов Сибири (Студзицкая, 2001. С. 185). В мифологическом пантеоне европейских народов, например, у саамов определенное место тоже отведено змеям, которые живут семьями и являются животными культовыми (Харузин, 1890. С. 234).

Таким образом, в неолите лесной зоны северной Евразии встречены многочисленные доказательства существования у некоторых групп населения вполне сложившихся представлений о небесной сфере и культового отношения к основным небесным светилам – солнцу и луне, возможно, и к звездам. Подобных сведений о мезолитическом населении недостаточно. Однако и в этот более ранний период заметно внимание к таким сюжетам, как солнечный лось-олень, водоплавающая или солнечная птица – лебедь, журавль, которых мифология многих народов связывает с небесной сферой, солнцем, светилами.

Отдельный вопрос о причинах, по которым древнее население обращалось к небесной сфере. Обычно этот феномен объясняют анимистическими взглядами человека. Могли быть и вполне практические причины. В высоких широтах, в тундре и лесотундре, во время полярной ночи люди могли знать расположение основных светил, звезд и созвездий и использовать их при выборе нужного направления, учитывая при этом определенные изменения конфигурации созвездий. Это же относится к солнцу в дневное время. Однако охотники-собиратели не удалялись от основных поселений на значительные расстояния и могли поэтому использовать приметы на местности. Передвижение по большим открытым водоемам, подобным Онежскому озеру и другим большим озерам или морям, в мезолите было ограничено. Передвижение по речным артериям могло следовать береговым ориентирам. Для оседлого неолитического населения значимость небесных ориентиров тоже не ясна, но в этот период известны лодки, в том числе многовесельные. Их изображения часто представлены среди петроглифов, особенно беломорских. То же можно сказать в отношении ориентации могильников и отдельных погребений, которые могли следовать береговым линиям рек. Судя по большим некрополям, где удается проследить изменения ориентации погребений при смене состава населения, можно думать, что человек имел представление о странах света и использовал эти знания в соответствии с собственными традициями. Известны случаи отклонения ориентации погребений от основного принятого в данной популяции положения погребенных, что отражало высотное расположение солнца в разное время года, что особенно заметно в северных широтах. Что же касается основных небесных светил, они довольно рано оказались в центре космогонических представлений и определенных культовых действий у многих групп древнего населения лесной зоны Евразии.