Defensive constructions of the Markula hillfort: the dating revisited

В ходе разведок 2013 г. совместной российско-абхазской экспедицией в селе Маркула Очамчырского района Республики Абхазия рядом с известной по литературе башней Алахаш-абаа (Адзинба, 1958; Воронов, 1969; 1978; Пачулиа, 1968; 1969; Трапш, 1975) был обнаружен целый комплекс архитектурных остатков, представленных храмом и комплексом оборонительных сооружений, памятник назван «городище Маркула» (Требелева и др., 2015. С. 292–301). Расположен он на гребне узкого хребта, протянувшегося по линии ЮЮЗ – ССВ на 450 м, http://doi.org/10.25681/IARAS.0130-2620.256.230-241

на двух плато. С южного и северного края хребта комплекс ограничивали оборонительные башни, северная из них в настоящее время разрушена, а южная сохранилась. В центральной части комплекса расположены руины одноапсид-ного храма-базилики. Также имеются и оборонительные стены: у подножия южного склона, края южного склона, в конце первого плато и с восточной стороны второго плато. Более того, местные жители сообщают, что раньше стена шла и по западному краю первого плато. Обвалившиеся остатки этой стены нами были обнаружены в ходе разведок 2016 г. внизу с запада у основания хребта.

В 2014 г. на обнаруженном комплексе были начаты раскопки ( Требелева и др ., 2017. С. 265–275). И несмотря на то что большая их часть была сосредоточена на изучении храма и его территории, иные оборонительные сооружения не остались без внимания. Были произведены замеры обеих башен, заложены разведочные шурфы, частично исследована технология кладки, а также применялся физико-химический анализ связующего раствора кладки ( Требелева и др. , 2014. С. 219–227) и фотограмметрия.

Башни Маркульского городища

Южная оборонительная башня Маркульского городища (Алахаш-абаа) перегораживает начало узкого хребта, на котором расположены все объекты комплекса (рис. 1). При помощи фотограмметрического метода были подробно исследованы геометрические размеры и архитектурные особенности сооружения. Фотограмметрия – одно из новых перспективных направлений, все чаще применяемое в современной археологии. Суть метода состоит в программной обработке серии последовательных фотоснимков объекта с построением объемной 3D-модели, которая потом масштабируется и подробно анализируется в других 3D-редакторах. Благодаря этому становится возможным получение любых ор-тографических проекций сооружения, разрезов и пр., по которым измеряются необходимые геометрические параметры, такие как длина, ширина, высота стены, в том числе и толщина стен в разных участках, глубина заложенных оконных проемов и т. п., без непосредственного контакта с объектом. Результаты измерений башни приведены ниже.

Башня имеет прямоугольную в плане форму, размером 13,9 × 8,5 м, толщина стен в нижней части 1,2–1,4 м, при внутреннем размере понизу – 11,3 × 6,0 м. Башня сохранилась практически на всю высоту – 6,5–6,7 м. С внутренней стороны стен на высоте 4,0–4,5 м над современным уровнем грунта сохранились 7 оконных проемов – бойниц (1 – в южной стене и по 2 – с других сторон), размером 0,7 × 0,5 – 0,8 × 0,6 м, которые сейчас заложены снаружи заподлицо (рис. 2: 1–8 ; 3: А, Б ).

Внимательный осмотр конструкции башни показал разновременность некоторых ее элементов. Башня неоднократно подвергалась разрушениям разной степени и горела, о чем свидетельствуют как очаги локального покраснения песчаника – основного строительного материала башни – после термического воздействия, так и вторично вмурованные, местами обожженные фрагменты

Рис. 1 План архитектурных остатков городища на хребте

1 – церковь с оградовой стеной; 2 – южная башня (Алахаш-абаа); 3 – северная башня; 4 – остатки стен того же материала. Во время ее последней реконструкции бойницы, имеющиеся со всех сторон, были замурованы, что, очевидно, предполагает изменение характеристик стрелкового оружия – лучников сменили стрелки из огнестрельного оружия. Вероятно, что, с учетом большего расстояния поражения ружейным огнем, стрелки размещались на уровне верхней кромки самой башни, тем самым увеличивая зону прострела на подходах к комплексу.

В процессе исследования строительно-архитектурных особенностей башни были выявлены специфические элементы деревянных балочных продольных укрепительных поясов сооружения. Первый пояс расположен на высоте 1,4– 1,7 м над современным уровнем грунта, второй – над первым, выше на 1,1–1,3 м. В настоящее время балочный каркас не сохранился, но по форме оставшихся проемов можно установить, что балки имели прямоугольное сечение по всей длине, размером 20 × 25 см. Продольные пояса брусьев располагались с внешней и внутренней сторон стен друг напротив друга и были перевязаны поперечными балками через 2,5–2,8 м, от которых в стенах также сохранились сквозные отверстия (рис. 2: 2–8 ; 3: А, Б ).

Следует отметить, что такой же строительный прием был замечен М. М. Трапш при раскопках западного участка приморской стены крепости Себастополис ( Трапш , 1969. С. 300): «Кладка приморской стены произведена на своеобразной основе из деревянных бревен (брусьев), так называемых “лежнях”, проложенных горизонтально как вдоль, так и поперек стены. Создавались, таким образом, своеобразные, залитые в закладке с забутовкой, не сшитые между собой огромные рамы, назначение которых заключалось в том, чтобы кладка стен дала равномерную осадку без перетяжек и без выпучин поперек их. Комплексы лежней (брусьев) приблизительно были проложены на расстоянии один от другого на 2,4–2,5 м. Деревянные лежни прогнили и выветрились, образовав в кладке стены отверстия квадратной формы». Данную технологию подробно изложил римский архитектор Витрувий в своем труде «Десять книг об архитектуре»: «…сквозь всю толщу стен должно как можно чаще закладывать брусья из обожженного масличного дерева, чтобы стена, связанная с обеих сторон этими брусьями, как скрепами, навеки сохраняла свою прочность: ибо такому лесу не могут повредить ни гниль, ни непогода, ни время, но он и зарытый в землю, и погруженный в воду сохраняется без всякой порчи и остается всегда годным… Стены… будучи скреплены таким образом, не скоро подвергнутся разрушению» ( Vitr . De architectura I, V, 3. Пер. Ф. А. Петровского). Этот же принцип строительства стен с использованием брусьев прямоугольной формы описан и Кочетовым ( Кочетов , 1991. С. 54–57).

Следует отметить, что в средневековых фортификационных сооружениях Абхазии, относящихся к местной школе, такой прием, как усиление стен продольными поясами балок, на данный момент не зафиксирован.

В более поздних крепостях Абхазии такая технология встречается лишь в конструкции стен турецкой крепости Сухум-кале: «Своеобразная форма переплетающихся деревянных лож встречается и в позднесредневековой кладке стен Сухумской крепости» ( Трапш , 1969. С. 300), что неудивительно, ведь Османская империя унаследовала римско-византийскую технологию возведения фортификационных сооружений, подтверждением чему служит целый ряд турецких

Рис. 2. Планы башен

1 – план южной башни Алахаш-абаа; 2 – северная стена снаружи; 3 – южная стена снаружи; 4 – северная стена, разрез А-А; 5 – восточная стена снаружи; 6 – западная стена, разрез Б-Б; 7 – восточная стена, разрез В-В; 8 – южная стена, разрез Г-Г; 9 – северная башня, план на основе фотограмметрии

Рис. 3. 3D-модели, полученные с помощью фотограмметрии

А – северная башня, вид снаружи; Б – северная башня, вид изнутри; В – позднесредневековая турецкая крепость в Сухуме (Сухум-кале)

крепостей XVI–XVII вв. на Черноморском побережье. Существенным отличием турецкой технологии является применение в конструкции деревянного каркаса элементов не из тесаного бруса, а из круглых в сечении бревен, зачастую даже без удаления коры, что хорошо видно в позднесредневековой турецкой крепости Сухум-кале (рис. 3: В ). Аналогичный строительный прием использован также в стенах Арабатской крепости в Крыму, которая также была турецкой постройкой.

Следует упомянуть тот факт, что в основании более ранних стен Себасто-полиса византийского времени, особенно в угловых участках, наблюдаются циклопического вида блоки в форме параллелограмма. Такого же рода прием использован в некоторых угловых узлах основания южной части башни Мар-кульского городища.

Еще в ходе разведок 2013 г. у башни были взяты 3 образца связующего раствора из воротного проема, северной и южной стен на высоте человеческого роста. Процентное соотношение песка в известковом растворе колеблется в пределах от 17 до 11 %. Песок речной, с содержанием элементов алюминия и маг- ния. В 2014 г. в башне был заложен разведывательный шурф, который показал наличие двух уровней пола: на глубине 0,32–0,33 м – крупные камни, покрытые цемянкой, и на глубине 0,49–0,52 см – крупные каменные плиты. Находки из шурфа представлены преимущественно раннесредневековой керамикой.

Также в ходе закладки шурфа был взят образец раствора из стены ниже дневной поверхности. Содержание примеси песка в данном образце составило всего 5 %.

Северная башня комплекса практически полностью разрушена. Размеры башни по внешнему периметру изначально нами были определены как 12 × 12 м ( Требелева и др ., 2015. С. 298). Но позднее, при частичной зачистке от зелени, были выявлены остатки стен, обвалившиеся с основной конструкции. Проведение фотограмметрической съемки позволило уточнить план и определить размеры башни как 12 × 6 м (рис. 2: 9 ). То есть по своим размерам она практически полностью совпадает с южной башней Алахаш-абаа. Толщина кладки стен – от 1,2 до 1,5 м. Высота сохранившихся остатков – от 0,1 до 1,5 м.

На башне, так же как и на башне Алахаш-абаа, в 2014 г. были произведены предварительные исследования: заложено два шурфа, которые показали наличие двух уровней пола и превалирование керамики раннесредневекового периода.

Анализ связующего раствора показал, что присутствуют два типа: примесь песка менее 1/4 (18 % в одном образце, 13 % в другом и 7 % в образце из шурфа) и примесь 1/3 (32 % песка). Первый тип по составу примесей перекликается с предыдущими образцами – Al и Mg, но присутствуют и элементы P и S, которые могут указывать как на иной источник добычи песка, так и просто быть следами органических остатков. Второй тип перекликается по технологии с образцом из стены на втором плато.

Оборонительные стены Маркульского городища

С юго-западной стороны у начала подъема на плато в 2016 г. была обнаружена стена длиной 6 м и высотой до 1,5 м. Толщина кладки 1,2 м. Анализ раствора из кладки показал 10 % примеси песка. Рядом со стеной было заложено 3 шурфа. Два из них дали материал преимущественно раннесредневековой керамики и тонкого (0,3 см) стекла. Один шурф дал неожиданный на тот момент материал – стенку чернолакового сосуда, датируемого III–II в. до н. э., ручку амфоры, типа Колхида I B₂, тоже датируемой II в. до н. э. ( Внуков , 2012. С. 5–15), интересный фрагмент антефикса, который также характерен для античной традиции. В 2017 г. рядом с местом закладки этого шурфа был заложен небольшой раскоп, который подтвердил наличие здесь раннеантичного слоя, в том числе чернолаковой керамики, датируемой IV–II в. до н. э. ( Требелева и др. , 2018. С. 270, 271).

Следующая стена расположена на южном краю самого плато, толщиной около 1,5 м. Она сохранилась на высоту до 0,8 м. Со стены открывается великолепный обзор на всю долину. Раствор, взятый со стены ограды, совпадает с раствором из башни Алахаш-абаа, содержание примеси песка – 17 %. Возле этой стены был заложен шурф, давший преимущественно раннесредневековый материал.

Фрагмент еще одной стены был обнаружен северо-восточнее храма, на краю плато. Он имеет размеры: в длину 6 м, толщину 1,3 м и высоту около 1,5 м в самой высокой точке. Кладка сложена из рваного камня и кирпича (один частично разрушенный фрагмент в кладке, остальные из шурфа и подъемного материала возле стены). Уровень сохранности кирпичей, к сожалению, не позволяет определить их точные размеры, только толщину: 3 и 5 см. Кирпич толщиной 3 см в основном характерен для позднеантичного времени, толщиной 5 см – для Средневековья. На анализ раствора был взят один образец, состав которого совпадает с раствором из башни и стены в начале плато, содержание примеси песка – 13 %, включающий в себя элементы Al и Mg. С внешней стороны этой стены также был заложен шурф, давший позднеантичную (краснолаковая стенка сосуда), раннесредневековую и позднесредневековую керамику.

При продвижении далее в этом же направлении (северо-северо-восток), через 90 м, на соседнем плато с восточной стороны была обнаружена еще одна стена толщиной 1,3 м. Стена на данный момент сползла вниз и расположена не на вершине плато, а подпирает его снизу. Анализ раствора в кладке показал 1/3 песка (36 %) и 2/3 (64 %) извести. Источник песка совпадает с источником у предыдущих объектов: присутствуют элементы Al и Mg.

Таким образом, анализируя в целом остатки оборонительных сооружений, мы видим:

• 1.    В археологических находках превалирует керамика раннесредневекового времени.

• 2.    Анализ состава связующего раствора показывает несколько периодов строительства или следов ремонта. Количество примеси песка колеблется от 5 до 64 %. При этом абсолютное большинство образцов укладывается в диапазон от 5 до 18 %, т. е. не более ¹/₄ примеси песка, это можно косвенно интерпретировать как дополнительный аргумент к ранней (позднеантичной – раннесредневековой) датировке связующего раствора в кладках, что позволяет провести анализ технологии строительства, исходя из которого возможно получить вероятные датировки ( Требелева и др ., 2014).

• 3.    Анализ конструкций. Несмотря на то что технология применения продольных балочных поясов в конструкции фортификационных сооружений встречается с глубокой древности до позднего Средневековья и не является самостоятельным датирующим признаком, использование тесаного бруса прямоугольного сечения в стенах крепости Себастополис и южной башни Маркульско-го оборонительного комплекса имеет определенные параллели. Это может быть дополнительным аргументом в пользу датировки комплекса позднеантичным или раннесредневековым временем.

Таким образом, можно сделать вывод, что оборонительные сооружения, скорее всего, одновременны или даже возведены ранее центрального храма-базилики, конструктивные особенности которого, археологический материал, полученный при раскопках храма, и анализ известкового раствора в стенах показывают, что он относится к наиболее ранним абхазским храмам и может датироваться не позднее VI в., причем на месте храма ранее могло быть и местное святилище,

Рис. 4. Находки из раскопок на храме

1 – бусины; 2 – наконечник; 3 – ножик (фрагмент); 4 – фрагмент кирпича с пальцевыми вдавлениями; 5 – черепица «с отростком»

о чем говорят находки V в. Основными датирующими материалами являются найденный при зачистке престола железный наконечник лавровидной формы, черенковый, с резко выраженным ребром (рис. 4: 2). Подобного типа наконечники встречаются в погребениях на территории Абхазии, датируемых IV–V вв. (Трапш, 1971. Табл. XI; XXXI; XXXIV). Сюда же можно отнести и бусины из пасты цебельдинского типа (рис. 4: 1), встречающиеся активно в V в. н. э. (аналог см.: Трапш, 1975. С. 34. Табл. III), небольшие железные ножи с прямой спинкой (рис. 4: 3), такие ножи часто встречаются в погребениях на территории Абхазии в хронологических рамках III–V вв. (Трапш, 1971. С. 161). Также к раннему периоду существования храма явно относятся черепица и кирпичи со следами пальцевых вдавлений (рис. 4: 4), черепица «с отростком» (рис. 4: 5), близкая по типу к мцхетской желобчатой черепице (Апакидзе, 1968. С. 79–95). Исследования городища планируется продолжать.