The burial rite of the Lower Angara population in the final stage of the iron age (case study of the Pinchuga-6 cemetery)

Археологическое изучение памятников Нижнего Приангарья финала эпохи железа фактически только началось. Ранее закрытые комплексы второй четверти I тыс. н. э. на этой территории не были известны. Единичные случайные находки, относимые к данному периоду, не давали возможности представить развернутую характеристику культуры населения региона.

Первым крупным некрополем финала эпохи железа в регионе стал памятник Пинчуга-6, открытый археологической экспедицией Сибирского федерального университета. В ходе полевых исследований 2018–2019 гг. на площади около 700 кв. мвыявлено 16 погребений, совершенных по обряду трупосожжения http://doi.org/10.25681/IARAS.0130-2620.266.297-307

на стороне. Обработка полученных материалов только начата, и для всех комплексов некрополя проведены антропологические определения.

Обряд сжигания тела умершего на стороне широко распространяется в бассейне нижнего течения Ангары еще в раннем железном веке ( Привалихин , 2011). Кремации известны и в раннем средневековье ( Леонтьев, Дроздов , 1996), а в начале II тыс. н. э. эта традиция является господствующей ( Мандрыка, Сенотрусова , 2018). К сожалению, не все исследователи уделяют должное внимание обожженным фрагментам костей, найденным при раскопках. Слабая фиксация таких погребений существенно снижает источниковую базу для изучения погребальной обрядности населения региона. Единственным некрополем Нижнего Приангарья, для которого получены антропологические определения всех кремированных погребенных, является могильник развитого средневековья Проспихинская Шиве-ра-IV. В результате этих исследований удалось установить минимальное число погребенных, впервые выявлены коллективные погребения, реконструированы некоторые элементы погребального обряда ( Мандрыка и др. , 2014. С. 113).

Кремированные костные останки зачастую остаются без внимания специалистов-антропологов ввиду своей специфики и информационной ограниченности. Но для некоторых регионов отдельные исторические периоды характеризуются погребальными памятниками исключительно с кремациями на стороне, поэтому здесь ценность такого источника, конечно, велика и любая полученная информация из них представляет собой огромный научный интерес.

Описание могильника Пинчуга-6

Могильник Пинчуга-6 расположен на правом берегу Ангары, в 180 км выше ее устья, напротив п. Пинчуга. Могилы располагаются рядами вдоль невысокой песчаной гривы на поверхности террасы. Из 16 изученных погребений пять оказались нарушены «любителями приборного поиска». Во всех случаях грабительские «закопушки» повредили верхний уровень заполнения могильных ям. «Черных копателей» интересовали только предметы бронзовой торевтики, а железные изделия, обломки предметов из рога, стеклянные и каменные бусы оставлены ими тут же в грабительских ямах. Перед раскопками авторами статьи все нарушения были зафиксированы и нанесены на план, что позволило соотнести брошенные вещи с выявленными погребениями.

Все изученные захоронения совершены по обряду трупосожжения на стороне. Отмечается некоторая вариативность в способах размещения праха и предметов сопроводительного инвентаря.

В первую группу входит большая часть погребений (13 из 16). Они устроены в грунтовых ямах, имеющих овальную, прямоугольную или неправильную геометрическую форму. Их размер различен – от 30 × 27 см до 70 × 90 см, но преобладают могилы среднего размера. В большинстве случаев стенки ям вертикальные, дно ровное. Фрагменты обожженных костей человека залегали в них компактными скоплениями, чаще в одном из секторов ямы, реже – в ее центре. В двух случаях кости размещались в могиле двумя компактными скоплениями (рис. 1).

Рис. 1. Могильник Пинчуга-6. Фотография зачистки погребения № 7

Надмогильные сооружения на могильнике достоверно не выявлены. Характеризовать внутримогильные конструкции сложно в силу их плохой сохранности. Только в трех случаях отмечено наличие обугленных листов бересты на дне могильной ямы и над скоплением обломков костей. В одном погребении на дне могилы лежали три тонкие широкие обугленные деревянные плахи (рис. 2). В десяти могилах зафиксировано присутствие фрагментов угля в заполнении, в трех случаях почва в заполнении прокалена.

Во вторую группу входят три крупных погребения, включающих поверхностную и подземную части. В этих комплексах часть находок вместе с фрагментами обожженных человеческих костей рассыпана на уровне древней поверхности. Разброс обломков значительный и составляет от 1,3 × 0,6 м до 2,2 × 1,8 м. Под поверхностным скоплением вещей и костных останков фиксируются одна, две или три грунтовые ямы. В них также помещались костные останки человека, предметы сопроводительного инвентаря, кусочки угля и фрагменты органических материалов. Находки из верхнего и нижнего уровня таких комплексов типологически единообразны, некоторые найденные в них части сломанных предметов из рога склеиваются между собой. Эти комплексы заметно выделяются объемом костных останков, набором и составом погребального инвентаря.

Во всех захоронениях могильника Пинчуга-6 зафиксировано большое число сопроводительных предметов, их расположение различно. Отмечены случаи

Рис. 2. Могильник Пинчуга-6. Фотография зачистки погребения № 10

нахождения крупных предметов как на дне могильной ямы, где они хаотично брошены вместе с фрагментами костей, так и в заполнении погребений выше основного скопления костных останков. На некоторых предметах фиксируются следы пирогенного воздействия. На могильнике найдены предметы вооружения (наконечники стрел, накладки на кибить лука, кинжал), орудия труда (ножи, тесла, молоток, зубила, рыболовные крючки, скребок, иглы), керамические сосуды, предметы западносибирского культового литья, украшения (нашивки, накладки, бусы, гребни, цепочки, шпильки), зафиксированы фрагменты органических материалов. Безинвентарные комплексы пока не выявлены.

Материалы и методы исследования

Объектом исследования для данной публикации послужили костные кремированные останки и сопроводительный инвентарь могильника Пинчуга-6. Были проанализированы материалы всех погребений. Вес костей из каждого скопления различный и варьируется от 0,007 до 4,4 кг, общий вес обнаруженных костных останков от 30 человек составляет около 14,5 кг (табл. 1).

Выделение элементов погребальной обрядности проводилось в соответствии с раннее разработанной методикой ( Мандрыка и др. , 2014. С. 104). Перво-

Таблица 1. Характеристика антропологических останков и погребального инвентаря могильника Пинчуга-6

№ погребения Mиним. кол-во захороненных Вес (кг) Возраст/Пол Возраст биологический Инвентарь* 1 1 0,04 Неопределим Неопределим С, В, Т, У 2 3 1,53 Ребенок Lacteus–Infantilisprimus У Ребенок Infantilis I Взрослый Adultus – Maturus II 3 3 4,4 Взрослый Maturus (35–55 лет) С, В, У Взрослый Senilis Взрослый Неопределим 4 3 0,07 Ребенок Natus В, У Ребенок Lacteus Ребенок Infantilis primus 5 1 0,014 Взрослый Неопределим В, Т 6 1 0,214 Взрослый Неопределим В 7 1 1,035 Взрослый Juvenilis I – Maturus II В, Т, У 8 3 1,013 Ребенок Natus С, Т, Б, У Ребенок Infantilis primus Взрослый Juvenilis II – Maturus I 9 1 0,132 Ребенок Infantilis (от 3 до 12/13 лет) Б, У 10 1 1,67 Взрослый Juvenilis II – Maturus II В, У 11 2 0,32 Ребёнок Infantilis (от 3 до 12/13 лет) У Взрослый Juvenilis II – Maturus II 12 1 0,052 Ребенок Lacteus – Infantilis primus Б, У 13 1 0,007 Ребенок Infantilis primus Т, У 14 1 0,52 Взрослый Maturus (35–55 лет) Т, У 15 2 0,028 Взрослый Maturus (35–55 лет) Т, Б Ребенок Lacteus 16 5 3,47 Ребенок Lacteus С, В, Т, У Ребенок Infantilis I (3–6 лет) Взрослый Maturus (35–55 лет) Мужчина Женщина начально из каждого скопления отбирались фрагменты костей, достоверно принадлежавших человеку. Вместе с ними здесь находились обломки костей животных, рыб и фрагменты изделий из рога. Размеры обломков костей животных не позволили идентифицировать их скелетную и видовую принадлежность. По обломкам костей человека определялось минимальное количество индивидуумов в каждом погребении и, по возможности, устанавливался их пол и возраст. Достоверно определялась возрастная категория индивидов (взрослый или ребенок). При наличии в скоплениях костей, которые не могли принадлежать одному человеку, делалось заключение о парном или коллективном погребении. В остальных случаях было сделано предположение, что в захоронении находился как минимум один индивид, поскольку среди костных останков могли сохраниться фрагменты разных отделов скелета.

Половозрастное определение индивидов проводилось путем визуально-морфологического исследования фрагментов черепа и посткраниального скелета по принятой в отечественной палеоантропологии и судебной медицине методике – использовались данные по всему скелету. Определение половой принадлежности скелетов проводилось на основании признаков полового диморфизма, отражающихся на костях черепа и таза, а также на длинных костях скелета ( Пашкова , 1963; Алексеев, Дебец , 1964). В большинстве случаев данные морфологические характеристики отсутствовали, поэтому пол удалось установить в единичных случаях. Возрастная принадлежность индивидов определялась по степени прорезывания и сроков смены зубов ( Ubelaker , 1989), по степени зарастания швов на черепе ( Алексеев, Дебец , 1964), по симфизарной поверхности тазовых костей ( Добряк , 1968), а также по состоянию эпифизов на костях верхних и нижних конечностей ( Андронеску , 1970; Пашкова, Резников , 1978; Алексеев , 1966; Мамонова и др ., 1989).

Определение биологического возраста происходило в пределах следующих категорий: Natus (новорожденные), Lacteus (до 1 года), Infantilis primus (до 3 лет), Infantilis I (до 7 лет), Infantilis II (до 12/13 лет), Juvenilis I (13/14–18/20), Juvenilis II (20–25 лет), Adultus (25–35 лет), Maturus I (35–45 лет), Maturus II (45–55 лет), Senilis (старше 55 лет) ( Пежемский , 2003. С. 225). В некоторых погребениях ввиду малого количества останков возрастная характеристика проводилась по одному, редко по двум или трем признакам. В данном случае достоверность полученных результатов снижалась, и возрастная принадлежность индивида устанавливалась в широких биологических категориях или совсем не определялась.

При анализе предметов сопроводительного инвентаря он был разделен на несколько основных категорий: предметы вооружения, орудия труда, украшения, предметы культового литья, керамика. Проведена корреляция половозрастных определений с выделенными чертами погребального обряда и набором вещей.

Результаты и обсуждение

По итогам анализа 16 погребений были идентифицированы останки как минимум 30 индивидов, из которых 14 принадлежат детям разных возрастов и 16 взрослым (табл. 1). Среди 16 погребений выявлены два парных и пять коллективных захоронений, в которых находилось от трех до пяти человек. Встречаются как единичные детские погребения (№ 9, 12, 13), так и коллективное (№ 4), в котором было захоронено три разновозрастных ребенка. Среди взрослых погребений встречаются также единичные могилы (№ 5–7, 10, 14) и коллективные (№ 3). Остальные погребения – парные и коллективные с останками детей и взрослых.

Анализ отдельных частей скелета в каждом погребении показал, что фрагменты черепа были обнаружены в 87,5 % погребений, зубов – в 81,3 %, фрагменты длинных костей – 100,0 %, ребер – в 43,8 %, позвонков – в 43,8 %, тазовых костей – в 25,0 %. Таким образом, среди идентифицированных останков представлены кости всех отделов скелета. Это может свидетельствовать о том, что после сжигания в могилу попадали разные оставшиеся части скелета. Определенной выборочности, связанной с какими-либо ритуальными действиями, не существовало.

Цвет и размер фрагментов костей различный, что свидетельствует о различной степени их обжига. Причем разница наблюдается как между разными захоронениями, так и между обломками внутри одного погребения.

Корреляция выделенных половозрастных групп и характерных черт погребального обряда не дала устойчивых связей. Конструктивные особенности детских и взрослых погребений одинаковы, включая форму, размеры погребальных ям, характер расположения костных останков. На могильном поле детские погребения расположены вместе со взрослыми и не занимают особого места в пространстве некрополя.

На некрополе отмечено три индивидуальных детских погребения и одно коллективное. Вес костных останков индивидуальных детских погребений составляет от 0,007 до 0,132 кг, коллективного (№ 4) – 0,070 кг. В погребениях, где отмечены только костные останки детей, зафиксировано от 5 до 20 предметов. Наиболее ярким признаком, отличающим детские захоронения, является присутствие в них предметов бронзового культового западносибирского литья (антропоморфные и ихтиоморфные изображения, диски с циркульным орнаментом). Эти изделия зафиксированы в двух одиночных погребениях детей (№ 9 и 12), а также еще в двух погребениях, коллективном и парном (№ 8 и 15), где также отмечены фрагменты детских костей. Во всех индивидуальных детских захоронениях лежали небольшие украшения (бусы, пронизки, железные накладки и выпуклые круглые нашивки), в одном погребении найден небольшой трехлопастной наконечник стрелы, в другом – тесло. В целом значительное число орудий труда и оружия для этих комплексов не характерно.

На могильнике зафиксировано пять одиночных погребений взрослых индивидов (табл. 1), их половую принадлежность установить не удалось. Возраст также не определен либо установлен в широком интервале. Вес костных останков из этих погребений составляет от 0,014 до 1,67 кг. В четырех погребениях из пяти отмечены наконечники стрел, в двух погребениях найдены ножи, пряжки и выпуклые круглые нашивки, единичными находками представлены бусы, скребок для обработки шкур, скоба и гребень из рога. Количество сопроводительного инвентаря в погребениях этой группы невелико и составляет от 1 до 36 экз.

В двух парных погребениях (№ 11 и 15) зафиксировано присутствие костных останков взрослого и ребенка. Вес фрагментов обожженных костей этих комплексов составляет 0,320 и 0,028 кг соответственно. Набор инвентаря этих погребений различен, в первом зафиксированы бусы и нашивки, во втором – тесло и рыболовный крючок. Находок немного, всего 15 и 2 предмета соответственно.

Пять погребений – коллективные, при этом количество погребенных было различным. Вес костных останков из этих комплексов различен и составляет от 0,07 до 4,4 кг (табл. 1). Именно в погребениях этой группы зафиксировано наибольшее количество предметов сопроводительного инвентаря.

Особое место в этой группе комплексов занимают объекты (№ 8 и 16), для которых зафиксировано два уровня залегания материалов. В этих комплексах содержится наибольшее количество предметов. В погребении № 8 – 115 экз., в погребении № 16 – около 170 экз. К этой же группе условно можно отнести погребение № 1, которое сильнее всего пострадало от грабительских раскопок. Из него сохранилось только 25 предметов и небольшое количество костных останков. В погребении № 16 зафиксированы костные останки пяти человек, это единственный объект, в котором удалось определить наличие фрагментов костей женского скелета. Для этой группы объектов характерно присутствие всех категорий сопроводительного инвентаря, более того, только в них зафиксировано наличие развалов керамических сосудов с тонковаликовым декором и кузнечных инструментов. Вероятно, погребенные в этих комплексах люди обладали специфическими знаниями и навыками и могли занимать особое место в структуре социума. Наличие разбросанных над могилой на уровне древней поверхности вещей и фрагментов обожженных костей человека может косвенно свидетельствовать о наличии здесь в древности каких-то наземных элементов – надмогильных сооружений или «надмогильного» дерева. На них могли размещать часть праха и некоторые предметы в ходе похорон или во время поминальных действий.

Из-за ограниченности источников сегодня затруднительно определить место могильника Пинчуга-6 среди других комплексов Нижнего Приангарья первой половины – середины I тыс. н. э. Единственными синхронными объектами являются погребения третьей группы могильника Усть-Зелинда-2. Это шесть захоронений, представляющих рассыпанные на древней поверхности обожженные фрагменты человеческих костей. Из инвентаря к ним отнесены железные наконечники стрел, пронизка, бусы, фрагменты керамики с тонкими валиками. С этими же комплексами исследователи связывают находки предметов западносибирского культового литья ( Марченко и др ., 2012. С. 457). Антропологические определения указанных костных останков пока не проводились.

В регионе нет подобных исследований и для известных погребальных комплексов раннего Средневековья (могильник Усть-Кова, погребения со стоянки Усть-Ката), что не позволяет проследить эволюцию изменения погребального обряда населения Нижнего Приангарья в исторической динамике. Тем не менее, опираясь на имеющиеся сведения по памятникам конца I тыс. до н. э и начала II тыс. н. э., можно сказать, что обряд трупосожжения на стороне существовал в этом регионе около полутора тысяч лет и являлся преобладающим.

На сопредельных к Нижнему Приангарью территориях в финале эпохи железа обряд трупосожжения известен в Красноярской лесостепи, где он характерен для погребений боровского типа (Мандрыка, Макаров, 1994). Там кремированные останки захоранивались в грунтовых ямах вместе с инвентарем, а рядом помещался керамический сосуд. В красноярских и ангарских погребениях встреча- ются аналогичные наконечники стрел, украшения, близка керамика с орнаментом из тонких валиков и пальцевых защипов. Малочисленность погребений боровского типа, а также отсутствие их антропологической характеристики не позволяют провести более детальное сравнение указанных комплексов.

Заключение

Несмотря на широкое распространение погребального обряда кремации на стороне для каждого региона в определенном историческом контексте он различается в деталях, которые могут характеризовать ту или иную культурную общность. Для районов южной тайги и лесостепей Средней Сибири, куда входит долина нижнего течения Ангары, этот обряд сохранялся на протяжении почти полутора тысяч лет, но, несомненно, изменялся.

Антропологические исследования материалов могильника Пинчуга-6 позволили доказать наличие на некрополе парных и коллективных погребений, выделить захоронения детей. Изучение кремированных останков позволяет получить информацию не только о половозрастной характеристике погребенных индивидов, но и об их количестве в каждой могиле и на некрополе в целом. Этим открываются возможности для реконструкции палеодемографических данных о той или иной палеопопуляции людей. Комплексные сопоставления результатов антропологических определений и археологических данных могильника Пинчуга-6 дают возможность установить особенности ритуальной практики населения нижнего течения Ангары в финале эпохи железа.