The role of links and contacts in the culture genesis in the forest-steppe of the Samara Volga region and the Urals region in the Eneolithic and the early bronze age

Самарское Заволжье и Южное Приуралье занимают южную часть лесостепи на северной окраине Волжско-Уральского междуречья. Расположение региона определило многообразие связей и контактов проживавшего здесь древнего населения, в том числе в такие переломные моменты истории, как эпоха энеолита и ранний этап бронзового века (РБВ).

Именно данный тезис лежит в основе практически всех проведенных здесь исследований, начиная с первых открытий памятников энеолита и РБВ.

Так, в 60-е гг. XX в. Н. Я. Мерперт в рамках волго-уральского варианта ям-ной области выделял 3 культурных группы, отличая их по ряду особенностей: средневолжскую, приуральскую и нижневолжскую (Мерперт, 1974). По его http://doi.org/10.25681/IARAS.0130-2620.256.75-90

мнению, первые две группы, расположенные на юге лесостепи, отличались своеобразными признаками погребальной обрядности, однако эти отличия он не связывал с различными направлениями культурных связей. Видимо, увидеть основную причину данного своеобразия тогда мешало отсутствие данных об основах сложения ямного комплекса в этих районах, поскольку памятники энеолита во всем Волго-Уралье еще не были известны.

В то же время на Среднем Дону А. Т. Синюк пришел к выводу, что главным своеобразием лесостепных культур энеолита и РБВ является синкретизм, возникший в результате активных контактов в лесостепи между степным и лесным населением Восточной Европы ( Синюк , 1980; Васильев, Синюк , 1985).

Начиная с 70-х гг. прошлого века на территории Самарской и Оренбургской областей в бассейне р. Самара ведутся активные исследования памятников энеолита и РБВ (рис. 1). Были открыты и исследованы такие памятники, как могильник у с. Съезжее, Виловатовская стоянка, затем Ивановское и Турганик-ское поселения ( Васильев , 1981; Моргунова , 1984; 1989; 1995). Систематически ведутся раскопки курганов ямной культуры, начиная с открытия Утевских курганов ( Васильев , 1980) и по настоящее время ( Моргунова , 2014; Кузнецов и др. , 2018; Моргунова и др. , 2019). Материалы целенаправленных исследований обсуждались во многих работах, так или иначе затрагивались вопросы культурных связей и связующей роли лесостепного населения, но специальных работ на эту тему не создавалось. Исключением является статья 1982 г. И. Б. Васильева и Р. С. Габяшева, посвященная синхронизации степных, лесостепных и лесных культур Поволжья в энеолите – РБВ ( Васильев, Габяшев , 1982).

Рис. 1. Карта района исследований

1 ‒ I и II Хвалынские могильники; 2 ‒ могильник Екатериновский Мыс; 3 ‒ пос. Гундо-ровское; 4 ‒ пос. Чекалино IV; 5 ‒ Могильник у с. Съезжее; 6 ‒ курганный могильник Краси-ково I; 7 ‒ Ивановское пос.; 8 ‒ Турганикское пос.; 9 ‒ курганный могильник Переволоцкий

Основной задачей данной работы является определение и выделение ведущих векторов связей лесостепного населения Присамарья на протяжении всех этапов энеолита и в начале РБВ. К исследованию привлечены новые материалы, полученные на ряде памятников региона, исследованных с привлечением методов естественных наук, а также методики изучения керамики А. А. Бобринского.

Роль связей и контактов в энеолитизации лесостепного Поволжья

Ранний этап энеолита в бассейне Самары долгое время был представлен одним памятником – могильником у с. Съезжее и керамическими материалами с дюнных стоянок и некоторых поселений, на основании которых была выделена самарская культура ( Васильев , 1981). Открытие могильника Екатерининский Мыс значительно пополнят наши представления об этом периоде истории Поволжья. Судя по первым сообщениям, материалы могильника подтверждают уже сложившееся мнение о значительной роли юго-западного импульса в энео-литизации Заволжья ( Королев и др. , 2018).

Однако конкретизировать компоненты процесса формирования самарской культуры и динамику ее развития в большей степени позволяет изучение керамики, включая исследование ее технологии по методике А. А. Бобринского ( Васильева , 1999).

Сосуды могильника у с. Съезжее по морфологии делятся на 2 группы, для которых также выявлены отличия и свои особенности по технологии (рис. 2: 17–19 ). Первая группа сосудов находит истоки в местном неолите по таким признакам, как использование формовочных масс из илов и тощих илистых глин и применение гребенчатых штампов для нанесения орнаментов. Для второй группы сосудов характерны воротнички на венчиках, композиции орнаментов в виде меандров, нанесенных в прочерченной и гребенчатой технике, в технологии – использование илистых жирных глин с добавлением дробленой раковины. Эти чуждые для местного гончарства элементы позволили признать эту группу пришлой. В то же время отмечен процесс смешения и поглощения пришлых традиций, что дало толчок сложению новой культуры – самарской ( Васильева , 1999. С. 200, 201; 2005. С. 81, 82).

Так откуда мог быть направлен столь сильный импульс влияния, послуживший толчком к началу сложения самарской культуры и вместе с тем началу энеолита в лесостепном Заволжье?

По мнению И. Н. Васильевой, в сложении всех энеолитических культур степного Волго-Уралья, в том числе прикаспийской, хвалынской и самарской, ключевую роль сыграли местные неолитические культуры. Но если для Степного Поволжья за основу сложения принята исключительно местная орловская культура, то для самарской культуры новые традиции пришли из степей Нижнего Поволжья, что подтверждается появлением второй группы керамики из могильника у с. Съезжее ( Моргунова и др. , 2017. С. 84–87). В данной позиции И. Н. Васильева поддержала точку зрения А. И. Юдина, который достаточно аргументированно обосновал преемственность прикаспийской культуры от орловской,

Рис. 2. Схема развития культур энеолита и РБВ Самарского Поволжья и Южного Приуралья

1–16, 19 – Турганикское поселение; 17, 18 – могильник у с. Съезжее 1–2, 6–3, 16–19 – керамика; 3–5, 14, 15 – медь сравнив и проанализировав артефакты мариупольского типа и керамику в слоях 2 (неолит) и 3 (энеолит) поселения Варфоломеевка (Юдин, 2004).

Эти выводы исследователей, на мой взгляд, нуждаются лишь в одном небольшом, но весьма существенном дополнении. Действительно, местные традиции, идущие с неолита, представляют основные признаки как самарской, так и прикаспийской культуры, что помимо керамических материалов просматривается также в каменном и костяном инвентаре. Однако происхождение всех общих для мариупольских культур признаков, в том числе таких, как удлиненные ножевидные пластины, разнообразные украшения погребального костюма из клыка кабана и раковин, воротничковая керамика и ряд других инноваций, вряд ли возможно связывать исключительно с Нижневолжским регионом. Все эти элементы в разной степени присущи многим культурам – от Приуралья до Подунавья ( Моргунова , 2011. С. 46–53). Они могли возникнуть конвергентно в результате контактов и передвижения каких-то небольших групп населения, как с запада на восток, так и в обратном направлении по всей степной зоне. И что касается лесостепных районов, то носители орловской, а затем и прикаспийской культуры, вероятно, были посредниками между степным населением Северного Причерноморья и Самарского Заволжья. Без сомнения, пришлая, хотя и немногочисленная группа, по всей вероятности, сыграла заметную роль в энеолитизации и развитии региона, значительно повлияв не только на становление и упрочение производящей экономики, но и на идеологическую сферу жизнеобеспечения местных общин.

Развитой этап энеолита в лесостепи Волго-Уралья

Дальнейшая консолидация степного населения уже в рамках Балкано-Карпатской металлургической провинции происходила и на следующем этапе энеолита в хвалынско-среднестоговское время. Новые данные, полученные в последние годы, свидетельствуют об усилении в этот период контактов не только с лесостепным населением южной и юго-западной части Волго-Уралья, с одной стороны, но также и с лесными областями – с другой. В этом плане, прежде всего, представляют интерес результаты новых раскопок Турганикского поселения, пересмотра и дополнительного анализа всех полученных материалов ( Моргунова и др. , 2017). Под руководством автора данной статьи исследование проведено с использованием методов естественных наук и радиоуглеродного датирования, заново изучена морфология и технология всей коллекции керамики поселения по методике А. А. Бобринского ( Бобринский , 1978).

По типологическим признакам в энеолитическом слое поселения выделено 3 группы посуды. Основную группу из них составляет керамика ивановского типа – это около 50 сосудов, позволивших изучить технологический процесс их производства в полном объеме (рис. 2: 11–13 ).

Главной отличительной чертой этой группы керамики является наличие во-ротничкового оформления венчика без внутреннего ребра. По форме воротничка выделяются сосуды с высоким венчиком-воротничком и сосуды с коротким воротничком. Орнамент на первых наносился гребенчатым штампом с квадратными или длинными зубцами, в двух случаях – плетеными фактурами. На вторых при визуальном осмотре казалось, что орнаментация выполнялась штампами с широкими, плотно расположенными зубцами. Однако микроскопическое и экспериментальное изучение этих образцов убедительно показали, что практически все штампы относятся к шнуровым – в виде накрученной на круглую основу веревочки. В рамках данной группы керамики использовались также отпечатки плетеной фактуры и нанесение насечек.

Для всей группы характерно использование в качестве формовочных масс илистой глины (84 %) и илов (16 %), куда вводились примеси: органический раствор (18 %); органический раствор + дробленая раковина (57 %); органический раствор + шамот (25 %).

Вторая группа определена как керамика хвалынско-ивановского типа, так как в ней смешались черты гончарства местной самарской и пришлой хвалын-ской культур. Выделено 13 сосудов с венчиками в виде разнообразных по форме воротничков, подразделяющихся на 2 подтипа – с внутренним ребром и с плавно профилированной горловиной (рис. 2: 16 ). Орнаментация выполнялась плетеными фактурами, мелким гребенчатым штампом, веревочными штампами, прочерчиванием, а также иногда – наколами в технике отступания. Композиционные решения нанесения орнамента в основном аналогичны керамике ивановского типа. Орнамент наносился также на срез и внутреннюю поверхность венчика.

Исследование технологии изготовления керамики хвалынско-ивановского типа показало, что в среде данной группы населения Турганикского поселения в качестве сырья для производства бытовой посуды использовались исключительно илистые глины. Сосудов хвалынского облика, сделанных из илов, не обнаружено. Однако на уровне подвидов исходного сырья выявлена определенная неоднородность. В целом особенности морфологии и технологии керамики хвалынско-ивановского типа обнаруживают большое сходство с гончарными традициями населения хвалынской культуры, выявленными по материалам I и II Хвалынских могильников ( Васильева , 2005). В то же время велика доля признаков смешения с местными, ивановскими, традициями, сохраняющимися от съезжинского этапа и исходящими из волго-уральского неолита.

Третья группа – керамика токского типа – отличается отсутствием воротничка на венчиках с прямым и профилированным горлом. Дно округлое или уплощенное. Из других особенностей отмечены такие признаки, как тонкостенность, крупные размеры и разреженность или полное отсутствие орнаментации, обилие примеси толченой раковины в глине (рис. 2: 6–8 ). Декорирование сосудов осуществлялось в технике штампования, штампования с шаганием и накалывания. Применялись короткие и длинные гребенчатые штампы с квадратными или широкими зубцами, веревочные штампы, а также в виде рядов ямок.

Данные о технологии изготовления этой группы сосудов свидетельствуют о значительной близости ивановских и токских гончарных традиций. Вместе с тем отмечено распространение влияния хвалынских традиций и на изготовление токской посуды.

Таким образом, следует отметить, что новые данные, полученные при типологическом и технологическом исследовании всех трех типов керамики Тур-ганикского поселения, с одной стороны, подтвердили те заключения, что были сделаны ранее по морфологии керамики и по другим артефактам, а с другой – существенно их конкретизировали.

Во-первых, несмотря на ряд отличий в технологии изготовления, токская, ивановская и отчасти ивановско-хвалынская посуда достаточно близки, что позволяет утверждать их принадлежность к одной культуре. В состав ее населения входили два основных компонента, продолжающих две линии развития самарской культуры и связанных как с местными, так и с южными традициями. И таким образом, материалы ивановского и токского типов отражают многокомпонентный характер сложения и дальнейшего развития самарской культуры.

Так же как и на раннем этапе, изменения в гончарстве самарской культуры, а вместе с тем, видимо, и в других составляющих ее элементах (например, в погребальном обряде и в хозяйстве) на данном этапе были вызваны не без участия притока населения из степной зоны Волго-Уралья, смешением с носителями хвалынской культуры. Еще более мощные следы хвалынского присутствия в лесостепи зафиксированы на ряде памятников в Самарской области, в том числе по р. Сок ( Васильев, Овчинникова , 2000). Таким образом, как и в раннем энеолите, население лесостепных районов через связи с хвалынской культурой активно вовлекалось в ареал влияния Балкано-Карпатского металлургического центра. На Турганикском поселении найдено несколько медных изделий балканского происхождения (рис. 2: 14, 15 ).

Более яркими материалами в плане подтверждения доминирования южного вектора связей лесостепных районов Поволжья могли бы послужить данные погребальных памятников. Но, к сожалению, их здесь практически нет. Вблизи Ивановки и Турганика были собраны вещи из развеянного могильника, находящие прямые аналогии в Хвалынских и Нальчикском могильниках, обряд погребения не установлен ( Моргунова , 2011. С. 67). Обломок каменного браслета нальчикского типа найден в слое Турганикского поселения. На берегу Тока также удалось доисследовать два погребения, в одном из которых зафиксирован мужской скелет в позе на спине с поворотом согнутых ног и головы вправо ( Богданов, Хохлов , 2012. С. 207). От другого погребения сохранился только женский череп. Инвентарь мужского захоронения весьма показателен, он включает как каменный инвентарь, вполне сопоставимый с местными традициями камнеобработки, так и изделия, находящие аналоги в степном энеолите (пектораль из клыка кабана, бусы из раковин и кости, медное кольцо). Примечателен вывод по данным антропологического изучения черепов: как оказалось, они отражают смешение древнего волго-уральского и пришлого южного компонента (Там же . С. 212).

Векторы связей лесостепного населения Волго-Уралья в позднем энеолите

Поздний энеолит Самарского Поволжья долгое время в наших исследованиях оставался не понятым в плане культурного наполнения, поскольку не были известны конкретные памятники с надежными данными для определения хронологии. Предположительно с этим периодом связывали разрозненные материалы токско-го, турганикского, алексеевского типов ( Васильев , 1981; Моргунова , 1995; 2011).

Аналогично обстояло дело с представлениями о позднем энеолите, т. е. в по-стхвалынское время во втор. пол. V тыс. до н. э., и на территории степного Поволжья. Так, материалы наиболее ранних курганов типа Бережновки 5/22, которые Н. Я. Мерперт относил к раннему этапу ямной культуры, поспешили синхронизировать с Хвалынскими могильниками, притом не имея для них ни одной даты ¹⁴С ( Дремов, Юдин , 1992). В результате образовалась хронологическая лакуна длиной почти в тысячу лет между бережновской ступенью ямной культуры (по Н. Я. Мерперту) и репинским горизонтом, который ныне признается как ее ранний этап.

Исследования последних лет наметили источники заполнения позднего энеолита и в степи, и в лесостепи конкретными культурными группами, причем различными для степного и лесостепного Поволжья. В степной части Нижнего Поволжья к позднему энеолиту, вероятно, все же относятся поздние энеолитиче-ские группы, представленные древнейшими подкурганными погребениями типа Бережновка 5/22. Скорее всего, большую их часть можно отнести именно к этому времени, а не ко времени Хвалынских могильников, судя по датам ¹⁴С (хотя и малочисленным) для подобных захоронений в соседних областях ( Кореневский , 2012; Моргунова , 2014. С. 30–152). Наряду с поздними группами хвалынского населения, на базе которых при взаимодействии со среднестоговской культурой шел процесс формирования ямного комплекса, продолжало существовать и население, более тесно своими корнями связаннное с местными, еще неолитическими традициями. Так, между хвалынским и ямно-репинским горизонтами размещают памятники алтатинского типа и материалы типа IV группы керамики стоянки Кумыска, полагая при этом, что они являются одним из субстратов формирования ямной культуры ( Юдин , 2012).

В лесостепном Самарском Поволжье и Приуралье в данный период подкурганные погребения энеолитического облика неизвестны. Южные влияния в это время здесь явно притухают, а усиливаются связи и контакты с Прикамьем и Зауральем.

Так, на Турганикском поселении зафиксирован горизонт, как было замечено выше, в пределах калиброванного интервала примерно 4400–3900 ВС. Среди 6 дат ¹⁴С в данном диапазоне оказалась одна, полученная по керамике токского типа. Кроме того, установлено, что находки новоильинской керамики планигра-фически коррелируются с сосудами токского типа на раскопе 1, где воротничко-вая керамика ивановского типа отсутствовала. Последние данные по абсолютной хронологии относят новоильинскую, а также суртандинскую культуры, два сосуда которой найдены на Турганикском поселении, к аналогичному интервалу ( Лычагина , 2013; Мосин и др ., 2014).

Аналогичные материалы, близкие токской керамике и датированные этим же временем, обнаружены на поселениях в долине р. Сок – Гундоровском и ряде других (Королев, 2011). По данным поселения Чекалино IV, где наряду с воротничковой керамикой встречалась керамика токского типа, А. И. Королев выделил их в особый тип. Проведя сравнение керамики чекалинского типа с волосовской, он сделал вывод, что относить чекалинские материалы к воло-совской культуре не представляется возможным (Там же). Автором поддержано мнение, которое неоднократно в предположительной форме уже высказывалось исследователями, о южном (лесостепном) импульсе в формировании волосов-ской культуры (Васильев, 1981; Васильев, Габяшев, 1982; Моргунова, 1995). Ныне это заключение подтверждается радиоуглеродными данными из Турга-никского поселения и стоянки Чекалино IV, имеющими хронологический приоритет перед волосовскими древностями.

Таким образом, в материалах токско-чекалинского типа, прежде всего, усматриваются признаки активного взаимодействия населения Самарского Поволжья с лесными поздненеолитическими культурами Верхнего Поволжья и Прикамья. Очевидно, определяющим вектором развития региона в это время являлись связи с лесными областями. Возможно, это было связано со смещением лесных природно-ландшафтных условий к югу при сложившемся в тот период благоприятном климате. То есть, когда в степном Поволжье на базе хва-лынской культуры появились первые курганы и шел активный процесс сложения ямной культуры, в лесостепи сохранялись и в какой-то степени консервировались местные традиции.

Подводя итог обзору этнокультурных связей лесостепного населения Вол-го-Уралья на протяжении энеолита, следует подчеркнуть, что они были многовекторными с преобладающим южным и юго-западным направлением. Однако в позднем энеолите на территории лесостепи в большей степени доминировали контакты с лесными культурами.

Начало раннего бронзового века в Волго-Уральском междуречье: сложение единого культурного и экономического пространства

Вывод о многовекторности связей лесостепного населения в позднем энеолите ставит проблему об истоках происхождения ямного комплекса на данной территории. Очевидно, что в РБВ, в репинское время, Самарское Поволжье вошло в ареал ямной культуры, представленной как поселениями, так и курганными могильниками с материалами репинского типа ( Моргунова , 2014). Немногочисленные группы потомков самарской культуры предположительно были смещены в северную часть лесостепи. Однако вопрос об участии самарской культуры в этногенезе ямников всегда стоял, но не решался ввиду недостатка данных.

В этом плане особую значимость приобрели материалы опять же Турганик-ского поселения, где в слое V собран наиболее массовый материал раннего этапа ямной культуры (рис. 2: 1–5 ). При исследовании керамики (около 2000 фрагментов от 55 сосудов) впервые получены свидетельства вовлечения потомков самарской культуры в формирование приуральской и средневолжской групп ям-ной культуры (и не только в южных степных районах Поволжья).

Преобладает посуда горшковидных форм (около 80 %), среди которых превалируют слабопрофилированные сосуды с округлым дном. Отличительной особенностью всех форм является их толстостенность и крупные размеры, обработка обеих поверхностей гребенчатыми штампами в виде расчесов (рис. 2: 1, 2). Орнаментировано около 42 % сосудов данной группы. Орнамент располагался в верхней половине тулова и по венчику. Более-менее массово представлены орнаменты, выполненные вдавлениями личиночного и прямого гребенчатого штампов; также значительная часть керамики орнаментирована гладким штампом в виде палочки с разной формой рабочей части. Технологический анализ позволил установить, что для изготовления посуды отбиралось два вида сырья: илистые (54,5 %) и природные глины (45,5 %).

Представления об исходном сырье относятся к группе субстратных, т. е. устойчивых, медленно реагирующих на процессы смешения населения. Поэтому зафиксированные по исследованному материалу данные об отборе двух видов сырья свидетельствуют о том, что в сложении изучаемой группы населения принимали участие как минимум две культурные группы с разными представлениями о том, из какого сырья должна делаться керамика. О смешанности традиций гончарства в этот период говорят и составы формовочных масс: первая группа отбирала жирные илистые глины, к которым преимущественно добавлялся только органический раствор или шамот + органический раствор; вторая группа населения отбирала природные глины, к которым преимущественно добавлялись дробленая раковина + органический раствор; шамот + органический раствор; шамот + дробленая раковина + органический раствор и шамот + кальцинированная кость + органическийраствор. Эти две группы существовали в рамках более крупного массива родственного населения, постоянно контактируя между собой, что особенно четко проявилось при анализе шамота, который показал, что в его составе фиксируется раковина и шамот. При этом отмечены некоторые существенные особенности шамота из сосудов, изготовленных из природных и из илистых глин.

В коллекции керамики с расчесами Турганикского поселения содержится значительное количество неорнаментированной посуды. В результате сравнения технологии изготовления неорнаментированной и орнаментированной керамики с расчесами выяснилась, с одной стороны, их значительная близость, а с другой – некоторые отличия в навыках отбора глин. Однако по основным показателям керамику без орнамента можно достаточно уверенно связывать с основной керамикой с расчесами.

Керамика с расчесами относится к репинскому этапу ямной культуры. Этот вывод, прежде всего, подтверждается данными ее технологического анализа, результаты которого подробно изложены в обобщающей работе по Турганикскому поселению ( Моргунова и др. , 2017. С.150–175). Другая картина получается при сравнении морфологических особенностей посуды: среди керамики с расчесами Турганикского поселения сосуды с «классическими» признаками ранней репинской керамики единичны, в коллекции преобладают слабопрофилирован-ные горшковидные формы, также часты неорнаментированные горшки и банки. Однако подобная посуда находит аналогии в материалах репинской культуры Шиловского поселения ( Пряхин, Синюк , 1980). Эти сосуды орнаментированы в репинской манере: рядами «личиночных» вдавлений; горизонтальной елочки, нанесенной гребенчатым штампом; оттисками веревочного штампа в виде горизонтальных линий, зигзага и т. д.

Сравнительный анализ типологии и технологии изготовления орнаментированной керамики с расчесами Турганикского поселения и керамики репинского типа Северного Прикаспия (Кзыл-Хак I и II) и Подонья (Репин Хутор,

Копанище, Верхний Карабут-2, Черкасская) показал значительную близость технологических навыков при производстве посуды у групп населения, живших достаточно удаленно друг от друга. Эти данные свидетельствуют о том, что указанные выше особенности технологии изготовления керамики характерны, вероятно, для всего массива посуды репинского типа с различных территорий.

Особый интерес среди неорнаментированной керамики с расчесами вызывают сосуды типа хумов, внутри которых первый вид представляет особый интерес ( Салугина и др ., 2016. С. 170–172. Рис. 70). Анализ хумов позволил высказать мысль о местном характере их производства и, видимо, об их особенном хозяйственном предназначении. Судя по технологическим особенностям, хумы культурно едины с основной группой керамики с расчесами. Подобный «хум» найден в погребении ямной культуры Переволоцкого КМ, датированного по ¹⁴С в пределах перв. пол. IV тыс. до н. э. (cal) ( Моргунова и др ., 2016). Вполне возможно, что появление здесь традиции изготовления таких сосудов – подражаний майкопским формам – связано или с проникновением малых групп мастеров, или с активизацией контактов с предкавказским населением в период, когда в Приуралье начинается становление местного металлургического центра ямной культуры. В слое Турганикского поселения наряду с репинской керамикой найдены и орудия и предметы из меди местного производства (рис. 2: 3–5 ), и следы производственной деятельности (литейные формы, кусочки руды и шлаков).

Для I группы керамики РБВ получена серия радиоуглеродных дат ( Моргунова и др. , 2017. С. 221–231). Она представлена 12 датами ¹⁴С, из них по керамике – 2; по костям животных (все домашние виды) – 10. Все образцы костей животных взяты из слоя V. Значения дат возрастают от 4530 ± 30 до 5064 ± 100 ВР. Калиброванный интервал в одну сигму устанавливается в пределах 3966–3100 cal ВС или 3800–3360 cal BC (с отказом от единичных самой ранней и самой поздней дат).

Таким образом, массовое датирование костей животных и керамики репинского типа Турганикского поселения позволило, с одной стороны, установить соотношение керамики I группы с расчесами с ранним этапом ямной культуры РБВ; с другой – подтвердить ранее проведенное датирование материалов из подкурганных репинских погребений ( Моргунова , 2014. С. 164–186).

Следует также подчеркнуть значимость результатов палеопочвенных исследований на Турганикском поселении (слой V), а также на Красиковских курганах ( Моргунова и др. , 2019), свидетельствующих о наступлении в данный период значительно более аридных природно-климатических условий, чем в энеолите. Возможно, именно это обстоятельство послужило поводом для усиления движения населения из южных районов в северные, из степи в лесостепь, что в конечном итоге способствовало завершению именно на репинском этапе в среде населения ямной культуры процесса сложения сезонного ведения скотоводческого хозяйства по меридиональной модели ( Моргунова , 2014).

Вероятно, включение данной территории, в том числе Каргалинского района с медными рудами, в ареал ямной культуры в ее волго-уральском варианте явилось важнейшим фактором дальнейшего развития самой ямной общности.

Заключение

В целом необходимо отметить результативность комплексных исследований археологических памятников в лесостепном Поволжье и Приуралье в последнее десятилетие в плане получения новых данных по проблеме установления контактов и взаимодействий местного населения в энеолите и в начале бронзового века. По данным технологического анализа керамики Съезженского могильника выявлено самое начало процесса смешения двух различных в культурном отношении – местной и пришлой – групп населения. Местное население сохраняло неолитические гончарные традиции. Было сделано предположение, что немногочисленная пришлая группа была ассимилирована местной средой, но дала толчок развитию новой самарской культуры и, в целом, началу энеолитизации региона.

На втором этапе энеолита существенную роль в дальнейшем развитии самарской культуры сыграло население хвалынской культуры. Данные гончарной технологии свидетельствуют о периоде сосуществования ивановской и хвалын-ской групп населения в бассейне р. Самары и наличии между ними контактов. В конечном итоге соединение в рамках единого поселка приводило к их смешению. Хвалынское гончарство сыграло определенную роль в формировании местных токских гончарных традиций.

Интересные результаты получены при изучении керамического комплекса бронзового века, выявленного на Турганикском поселении. По морфологии посуды с «расчесами», отнесенной к РБВ, создавалось впечатление, что население, оставившее данные материалы, являлось однозначно пришлым и никак не связанным с местными традициями в гончарстве. Однако изучение технологии изготовления керамики этой группы показало, что процесс формирования населения РБВ был более сложным. С одной стороны, многие технологические навыки демонстрируют местные традиции, известные с энеолита, с другой – фиксируются новые для региона гончарные традиции, связанные с районами степного Поволжья и Подонья, а также Северного Кавказа.

Таким образом, культурное развитие лесостепного населения в Заволжье и Приуралье, как в энеолите, так и в РБВ, представляется в виде сложного процесса взаимодействия и смешения местного и пришлого компонентов. Связи и контакты, а также прямые проникновения небольших групп, как с юга, так и с севера, в этих процессах играли большую роль.