A vault dated to the migration period from V. D. Blavatskiy's excavations in Phanagoria

* Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект № 15-31-01278.

1 За возможность ознакомления с материалами выражаю глубокую признательность С. И. Финогеновой и О. В. Тугушевой, А. Н. Ворошилову – за предоставленную копию отчета В. Д. Блаватского из архива ИИМК РАН.

инвентарь сохранился не полностью, поэтому не для всех предметов имеются иллюстрации (они будут отмечены курсивом).

В 1937 г. совместная Фанагорийская экспедиция ГМИИ им. А. С. Пушкина и ГИМ (более подробно об организации данных работ и степени участия музеев см.: Застрожнова ( Панкратова ), 2014) исследовала участок Западного некрополя, где был обнаружен ряд захоронений IV–V вв. н. э. Отчет В. Д. Блаватского об этих работах был опубликован ( Блаватский , 1941), однако он содержит лишь краткие описания погребальных сооружений и инвентаря, иллюстрации даны только для наиболее ярких находок. Мечи из интересующего нас склепа были опубликованы Н. И. Сокольским (1954). В своей статье, посвященной стеклянным стаканом с каплями синего стекла, Н. П. Сорокина приводит иллюстрацию инвентаря склепа 50 ( Сорокина , 1971. Рис. 6: 2 ), однако без дальнейшего его рассмотрения. Таким образом, ни в одной из вышеупомянутых работ, да и позднее (см., например: Крым…, 2003), авторы не ставили целью собрать полностью весь доступный материал о данной могиле.

Захоронение № 50 было открыто на участке «Некрополь С» Фанагории, приблизительно в 100 метрах на юг от уреза воды Таманского залива, на вершине холма приморской террасы. Оно представляло собой большой двухкамерный грунтовый склеп (описание и размеры даются по отчету В. Д. Блаватского и его чертежам). Он состоял из дромоса, двух камер прямоугольной формы и узких коридоров, соединявших их с дромосом (рис. 1: 1 ). Они располагались в одну линию, гробница ориентирована с ССВ на ЮЮЗ. Следует отметить, что В. Д. Блаватский в своей статье использовал несколько отличающуюся от принятой в современной российской археологии терминологию при описании конструкции склепов ( Ворошилова и др. , 2015) – входную шахту, которую сейчас принято называть дромосом, он именует «колодезь», а узкие небольшие коридоры, соединявшие дромос с камерами, в свою очередь, описывает как «дромос» ( Блаватский , 1941. С. 44).

Дромос склепа имел подпрямоугольную форму 2,7 м длиной, 0,8 шириной и 5,95 м глубиной, слегка расширялся к ЮЗ. Заполнение представляло собой серовато-желтый песчаный суглинок, в котором были встречены следы камки. В заполнении дромоса обнаружены красноглиняный одноручный кувшин (рис. 1: 2 ) с прочерченным орнаментом на плечах (известен только по иллюстрации: Блаватский , 1941. Табл. IX: 2 ), фрагменты других керамических и стеклянных сосудов (в т. ч. с каплями синего стекла), стеклянная бусина и обломки костей человека и животных (возможно, вынесенных грабителями из камер).

С обеих сторон дромоса были выкопаны две прямоугольные камеры (которые получили условные названия «восточная» и «западная»), соединенные с ним узкими входными коридорами (длина: восточного – 1,4 м, западного – 1,33 м; ширина: восточного – 0,56–0,65 м, западного – 0,5–0,65 м). Уровни обоих коридоров были ниже уровня дромоса: восточный – на 0,22 м, западный – на 0,14 м. Коридор западной камеры имел каменный заклад, нарушенный грабителями: одна плита лежала у ступеньки, другая была отодвинута и прислонена к северо-восточному борту дромоса. В. Д. Блаватский отмечает наличие нескольких грабительских шахт, что говорит о значительном ограблении захоронения еще в древности.

Рис. 1. Фанагория. Склеп 50 1937 г.

1 – план захоронения; 2 – кувшин из дромоса склепа (по: Блаватский , 1941), без масштаба; 3–6 – инвентарь захоронения в гробу 1

2, 3, 6 – глина; 4–5 – бронза

Восточная камера имела размеры ок. 2 х 2,5 м (вытянута по линии ССЗ -ЮЮВ). В. Д. Блаватский по сохранившимся стенкам установил, что обе камеры имели полуциркулярный свод (рис. 1: 1б ). В восточной камере стояло три гроба. Гроб 1 имел прямоугольную форму размером 2,05 х 0,5 м, был вплотную приставлен к северо-западной стенке камеры, на которой остался отпечаток доски высотой 0,2 м. На досках гроба был прослежен тлен погребенного, который лежал на спине с вытянутыми вдоль туловища руками, ноги перекрещены, головой на ЮЗЗ, ко входу в камеру. В районе гроба 1 были сделаны некоторые находки. В головах были обнаружены следы шкатулки, в которой находились железный нож , грецкие орехи и миндаль , а также бронзовое зеркало (рис. 1: 5 ), орнаментированное тремя концентрическими рельефными кругами, с центральной петлей типа Карповка – Анке 4, по А. В. Мастыковой (2009. С. 83, 84).

Чуть ближе к гробу находилось другое скопление находок. Это пряслице , а также открытый стеклянный сосуд , которые лежали в большом краснолаковом блюде (рис. 1: 3 ) формы 3 понтийской краснолаковой керамики (Ponticredslipware – PRSW), по К. Домжальскому, дно которого было украшено орнаментом в виде концентрических кругов и волнистых линий. Под блюдом были найдены бронзовые щипчики (рис. 1: 4 ), рядом стоял закрытый сероглиняный сосуд с пролощеным орнаментом (рис. 1: 6 ). У северной стенки камеры в районе гроба 1 были также найдены серебряные пластинка и 2 кольца (одно из них, возможно, представляло собой серьгу). Судя по инвентарю (зеркало, пинцет, возможно, украшения в виде серег), это захоронение принадлежало женщине.

Гроб 2 стоял у юго-восточной стенки камеры. Его форму, как и точное положение костяка (В. Д. Блаватский указывает, что погребенный, скорее всего, также был ориентирован на ЮЗЗ – к входу в камеру), исследователям установить не удалось, так как он был разрушен стоявшим рядом гробом 3. В головах у покойного был обнаружен погребальный инвентарь, который, скорее всего, относился к данному захоронению. Это большое краснолаковое блюдо формы 3 PRSW (рис. 2: 1 ), венчик и дно которого были украшены прочерченным волнистым орнаментом; краснолаковая тарелка (рис. 2: 2 ) формы 2 PRSW ( Arsen’eva, Domžalski , 2002. P. 426), а также следы орехов и миндаля , сероглиняная миска , серолощеный сосуд (рис. 2, 3 ), фрагменты стеклянного сосуда , 2 пряслица . Вдоль гроба лежал железный меч (рис. 2: 4 ) длиной 0,97 м ( Сокольский , 1954. С. 164. Табл. V: 5 ) с остатками деревянных ножен, украшенных ромбическим орнаментом, к которым пристали остатки ткани и волосков. В. Д. Блаватский указывает, что у гроба 2 была обнаружена и бронзовая оправа ножен меча, однако ее изображения нет. Н. И. Сокольский также отмечает, что меч был без оправы. Неподалеку от меча были найдены 2 серебряные пряжки с округлыми рамками и хоботковыми язычками, одна из них с прямоугольным щитком (рис. 2: 5, 9 ); еще одна пряжка, но бронзовая (рис. 2: 7 ); серебряные: пластинчатый щиток от пряжки (рис. 2: 6 ), небольшое кольцо с петлей (рис. 2: 8 ), видимо также являвшееся деталью ременной гарнитуры, и два пластинчатых наконечника ремня с валиком на конце (рис. 2: 10, 11 ). Судя по инвентарю, захоронение 2 восточной камеры принадлежало взрослому мужчине-воину.

Гроб 3 стоял ближе к середине камеры, его размеры составили 1,79 х 0,38 м. В. Д. Блаватский, исходя из небольших размеров гроба, считает его захоронением подростка. Погребенный лежал вытянуто на ЮЗЗ, головой к выходу из камеры. Около правой руки, в районе таза было обнаружено каменное биконическое пряслице (рис. 2: 12 ), около гроба, в головах – серебряная пряжка прямоугольной формы с хоботковым язычком (рис. 2: 13 ), стеклянный стакан из зеленоватого стекла (рис. 2: 16 ), золотые пронизки, спаянные из четырех трубочек золотого листа (рис. 2: 15 ) ( Трейстер , 2015. Кат. 13), и бронзовая пластина . Также у гроба 3 обнаружен железный нож (рис. 2: 14 ).

В заполнении восточной камеры был сделан ряд находок: краснолаковая миска формы 1 PRSW (рис. 3: 1 ), серебряная двупластинчатая фибула (рис. 3: 2 ) с позолоченными пальметовидными накладками у оснований дужки, пастовая бусина с орнаментом в виде волнистых полос желтого и голубого цвета (рис. 3: 3 ), глиняное пряслице (рис. 3: 4 ), бронзовая серьга с полиэдрическим окончанием (рис. 3: 5 ), 5 серебряных бесщитковых пряжек с округлой рамкой и хоботковыми язычками, сильно выступающими за рамку, одна из них с зооморфным язычком (рис. 3: 6–10 ), круглая золотая пластинка с шестью узкими валиками (рис. 3: 11 ) (Там же. Кат. 12), а также фрагменты других керамических и стеклянных сосудов . Принадлежность данных находок к какому-то конкретному захоронению в восточной камере установить невозможно, однако можно предполагать, что фибула и серьга относились к погребенной в гробу 1 женщине.

Перейдем к описанию западной камеры. По форме она очень похожа на восточную – почти прямоугольная, длина ее стенок варьирует от 2 до 2,5 м. В камере было 3 захоронения – 2 в гробах и одно полностью разрушенное детское в северо-восточном углу камеры, около которого обнаружены лишь скопление костяных астрагалов (около 20) и следы плетеной корзинки ( Блаватский , 1941. С. 47).

Гроб 1 имел длину 1,9 м и был сбит из плоских досок, в нем – погребенный, уложенный вытянуто, головой на СВВ, к выходу из камеры. Вдоль гроба лежал железный меч (рис. 3: 19 ) длиной 0,9 м, с прямым перекрестьем длиной 7 см и найденным неподалеку алебастровым навершием , вставленным в бронзовую изогнутую пластину . На мече сохранились остатки деревянных ножен, обитых бархатной тканью лилового цвета. На расстоянии 0,06 см от перекрестья ножны перетянуты бронзовой пластиной, сохранилась и бронзовая бутероль. Около меча были найдены 6 серебряных пряжек разного размера с округлыми рамками и хоботковыми язычками (рис. 3: 12–17 ), одна из которых, крупная поясная, имела язычок, украшенный насечками (рис. 3: 15 ), а также серебряный пластинчатый наконечник ремня с сужающимся концом (рис. 3: 18 ). Судя по обнаруженному инвентарю, в гробу 1 был захоронен мужчина-воин.

Рис. 2. Фанагория. Склеп 50 1937 г. Восточная камера

1–11 – инвентарь гроба 2; 12–16 – инвентарь гроба 3

1–3 – глина ( 3 – по: Сорокина , 1971); 4 – железо, дерево (по: Сокольский , 1954); 5, 6, 8, 9–11, 13 – серебро; 7 – бронза; 12 – камень; 14 – железо; 15 – золото (по: Трейстер , 2015); 16 – стекло

Рис. 3. Фанагория. Склеп 50 1937 г.

1–11 – заполнение восточной камеры; 12–19 – инвентарь гроба 1 в западной камере; 1, 4 – глина; 2, 6–10, 12–18 – серебро; 3 – паста; 5 – бронза; 11 – золото (по: Трейстер , 2015); 19 – железо, дерево, ткань, бронза (по: Сокольский , 1954)

Гроб 2 стоял к ЮВ от гроба 1. Его длина – 1,95 м, ширина в ногах – 0,3 м, в головах – 0,5 м. Погребенный лежал головой на СВВ, к выходу из камеры. Положение скелета в гробу из-за высокой степени разрушения захоронения прослежено не было. В районе гроба 2 были сделаны следующие находки: фрагмент краснолаковой тарелки формы 3 PRSW (рис. 4: 1 ), серебряная пряжка с овальной рамкой, хоботковым язычком, сильно выступающим за нее, и прямоугольным пластинчатым щитком (рис. 4: 2 ); овальное пряслице (бусина?) (рис. 4: 3 ); деревянная шкатулка, от которой сохранилась железная пластина замка (рис. 4: 4 ). По находке бусины и шкатулки (в предположительно женском захоронении в восточной камере также была обнаружена деревянная шкатулка) можно утверждать, что в гробу 2 захоронена женщина.

Также в заполнении западной камеры и ее входного коридора были найдены золотой листок от погребального венка (рис. 4: 5 ) ( Трейстер , 2015. Кат. 14) и золотой перстень (рис. 4: 6 ) с шинкой, орнаментированной продольными валиками, с круглым пластинчатым щитком с сердоликовой вставкой, обведенной рубчатой проволокой (Там же. Кат. 15); а также 6 серебряных пряжек (рис. 4: 7–11 ) с округлыми рамками, у некоторых из них сохранился хоботковый язычок (рис. 4: 8–9, 11 ), у одной имелись петли от почти полностью распавшегося пластинчатого щитка (рис. 4: 9 ). Две пряжки имели прямоугольные щитки, обтянутые фольгой с рубчатым орнаментом по краям, со вставками красных камней (рис. 4: 7–8 ). В работе Н. П. Сорокиной также приводится изображение стеклянного стакана (рис. 4: 12 ) с отогнутым венчиком и украшенного напаянными каплями и нитями синего стекла типа I-Б из погребения 50 ( Сорокина , 1971. Рис. 6: 2 ; Засецкая , 2000. Рис. 2: 2 ). К сожалению, сопоставление публикаций, архивных источников и музейной коллекции не дало результатов и не позволило точно локализовать эту находку в склепе.

Первостепенное значение имеет вопрос хронологии, который осложняется сильным ограблением склепа. Сам В. Д. Блаватский датировал склеп № 50 IV в. н. э. ( Блаватский , 1941. С. 48), вслед за ним и Н. И. Сокольский относит мечи из него к IV в. ( Сокольский , 1954. С. 162). Н. П. Сорокина датирует стаканы с каплями синего стекла и двупластинчатую фибулу из восточной камеры в пределах конца IV – перв. пол. V в. ( Сорокина , 1971. С. 97). Среди специалистов, изучающих эпоху Великого переселения народов, прочно утвердилась датировка рассматриваемого и подобных ему захоронений V в. н. э. (см.: Паромов , 2003. С. 158. Табл. 64). Тем не менее есть основания для сужения данной датировки.

Основными хроноиндикаторами являются принадлежности ременных гарнитур, фибулы и краснолаковая посуда. Наиболее репрезентативную группу в склепе 50 представляют собой пряжки. Подавляющее большинство из них серебряные (20 экз.), лишь одна – бронзовая. Практически все они изготовлены в схожей технике – рамка сделана из округлого или многогранного прута, утолщающегося в передней части; язычки (также из прута) подвижные, массивные, как правило, округлые, иногда – треугольные (рис. 3: 10 ), квадратные (рис. 4: 11 ) или сегментовидные (рис. 3: 15 ) в сечении, крепились с помощью небольшой петли к тыльной стороне рамки. У основания язычков имеется высокий уступ, кончик языка сильно вытянут и охватывает рамку. Некоторые пряжки имели щитки, в основном прямоугольной формы. Данные застежки являются типичными

Рис. 4. Фанагория. Склеп 50 1937 г.

1–5 – инвентарь гроба 2 в западной камере; 6–11 – находки во входном коридоре и заполнении западной камеры

1, 3 – глина; 2, 7–11 – серебро; 4 – железо; 5 , 6 – золото ( 5 – по: Трейстер , 2015), 12 – стекло (по: Сорокина , 1971)

для древностей конца IV – перв. пол.V в., или фазы D2 среднедунайской хронологии ( Tejral , 1997. S. 338, 357. Abb. 17), сильно выступающие за рамку язычки четко отличают их от находок предыдущего IV в. ( Малашев , 2000. С. 209). Они встречаются на значительных территориях Восточной и Центральной Европы, проникая вместе с носителями дунайско-понтийских традиций далеко на запад, например в Британию ( Ager , 2012. Fig. 1). Такие пряжки были встречены в 4 из 6 захоронений склепа 50 фанагорийского некрополя. Несколько выделяется находка пряжки с прямоугольной рамкой, выполненной из кованой пластины, однако она тоже имеет свойственный для V в. хоботковый язычок (рис. 2: 13 ).

Пряжки с инкрустированными красными камнями щитками (рис. 4: 7–8 ) также являются яркими индикаторами «гуннской» эпохи. Примечательно, что найденные в фанагорийском склепе застежки выполнены в отличной от дунайской манере: сами пряжки серебряные, а щитки обтянуты золотой фольгой, камни вставлены не в перегородчатой технике, а в отдельно напаянные гнезда, что является типичным для восточноевропейских древностей ( Tejral , 2011.S. 210). Не противоречат данной датировке и находки других элементов ременных гарнитур – это, прежде всего, наконечники ремней. Пластинчатые серебряные наконечники с валиком на конце (рис. 2, 10, 11 ) имеют прямые аналогии в таких ярких памятниках «гуннской» эпохи, как Синявка или Унтерзибенбрунн ( Tejral , 2011. Abb. 167, 4–6 ; Kazanski , 1996. Fig. 5).

Важное значение для датировки захоронения имеет находка в заполнении восточной камеры двупластинчатой фибулы с пальметками (рис. 3: 2 ). По форме она напоминает крупные смолинские фибулы, известны подобные фибулы в Боспор-ском некрополе (склеп 165) ( Засецкая , 1994. С. 82), однако фанагорийский экземпляр отличается от них намного более скромными размерами (ок. 9,6 см в длину сохранившейся части, без кнопки). Наиболее близкие аналогии – фибулы типа 1а могильника Дюрсо, которые А. В. Дмитриев считает наиболее ранними на памятнике и датирует втор. пол. V в. ( Дмитриев , 1982. С. 75, 103. Рис. 1: 1 ). Считается, что могильник был оставлен готами-тетракситами и не мог быть основан ранее, чем после битвы при Недао (454 г.). Тем не менее сомнения в такой привязке существуют, поэтому возможна и более ранняя датировка начальной фазы могильника ( Щукин , 2005. С. 454). К тому же очевидно, что мода на ношение таких застежек могла сформироваться на Боспоре на порядок раньше, чем у населения, оставившего могильник на р. Дюрсо. Следует учитывать, что в склепе 50 фана-горийского некрополя нет вещей, которые могли бы датироваться втор. пол. V в. С определенной степенью уверенности можно говорить о том, что, скорее всего, эта фибула относилась к женскому захоронению в гробу 1 восточной камеры, где было обнаружено большое краснолаковое блюдо формы 3 PRSW 1-й пол. V в. Остальные находки в камере также укладываются в пределы 1-й пол. V в., что дает основания датировать рассматриваемую фибулуэтим же временем, хотя, возможно, она тяготеет ближе к середине V в.

Среди других находок необходимо упомянуть краснолаковую керамику форм 1 (рис. 3: 1 ), 2 (рис. 2: 2 ) и 3 (рис. 1: 3 ; 2: 1 ; 4: 1 ) группы «понтийская краснолаковая». К. Домжальский датирует форму 1 серединой IV – серединой V в., форма 2 отличается от формы 1 лишь несколько более отогнутым венчиком и соответствует начальной фазе производства формы 1, т. е. середине – конц IV в. Однако в исследуемом склепе 50 чаша данной формы была обнаружена с инвентарем 1-й пол. V в. Форма 3 датируется концом IV – серединой V в., что соответствует фазе D2 ( Arsen’eva, Domžalski , 2002. P. 424, 425).

Не противоречат предложенной дате и другие находки. Серьга с литым многогранником из склепа 50 (рис. 3: 5) относится к типу 1-1, по Э. А. Хайредино-вой, которые очень часто встречаются в крымских могильниках с материалами 1-й пол. V в. (Хайрединова, 2015. С. 96). Известны они и на Боспоре и, в частности, в Фанагории в контексте находок гуннской эпохи (Корпусова, 1973. Рис. 4: 18; Ворошилова, 2013. Рис. 3: 1). Хорошо известны в материалах V в. и бронзовые зеркала с концентрическими кольцами и центральной петлей (Мастыкова, 2009. С. 83, 84; Корпусова, 1973. Рис. 4, 22; Засецкая, 1994. С. 77), 1-й пол. V в. датируют Н. П. Сорокина и И. П. Засецкая стаканы с каплями синего стекла типа I-Б (Засецкая, 2000. С. 215). Схожий с фанагорийским перстень был найден в погребении V в. Унтерзибенбрунн (Kazanski, 1996. Fig. 1).

Подводя итог, следует сказать, что склеп 50 может быть датирован перв. пол. V в. Скорее всего, захоронения в нем почти синхронны и принадлежали одному-двум поколениям. Погребение в гробу 1 в восточной камере по фибуле с некоторой долей условности следует отнести к середине V в. Интересно отметить, что в каждой из камер склепа, судя по инвентарю, были захоронены мужчина и женщина, а в восточной камере, по мнению В. Д. Блаватского, также было погребение подростка (гроб 3), которое, судя по всему, было совершено несколько позже, чем потревоженное им погребение в гробу 2, поэтому эти захоронения могут считаться здесь наиболее поздними.

Таким образом, склеп 50 представляет собой монументальную семейную усыпальницу. В нем, видимо, были похоронены семьи высокопоставленных воинов. Конечно, невозможно точно судить о половозрастной характеристике индивидов только по инвентарю и размерам скелетов без антропологического анализа, а многие усыпальницы предыдущей римской эпохи, традиционно считавшиеся семейными, могут быть захоронениями не семей, а каких-либо социальных групп (см. подробнее: Добровольская , 2016). В случае с фанагорийским склепом более справедливой кажется традиционная точка зрения.

Судя по описанию В. Д. Блаватского, мечи в склепе 50 имели богато украшенные ножны, изготовленные из дерева, декорированные бархатом и различными накладками, элементы одежды (пряжки, фибулы) сделаны из серебра, найдены 5 больших краснолаковых блюд и фрагменты нескольких других, а также многочисленной стеклянной посуды. Погребальное сооружение отличается особенной монументальностью – склеп 50 имел длину около 10 м, а дро-мос был глубиной 6 м (от современной дневной поверхности). Как показало исследование социальной структуры позднеантичного Боспора ( Строков , 2018), погребение 50 относится к высшей по социальному статусу группе населения позднеантичного Боспора.