Social adaptation in conditions of geopolitical battlegrounds

Человеческая цивилизация вступила в неопределённую по срокам турбулентность геополитических потрясений, характеризующихся не только традиционными конфликтами геополитических акторов – США, России, Китая, но и появлением субъектов континентального и регионального уровней, активно и не считаясь с интересами ведущих геополитических сил реализующих собственные цели (например,

ГРНТИ 81.93.29

EDN RSVITU

Александр Анатольевич Марков – доктор социологических наук, доцент, заведующий кафедрой международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Галина Владимировна Краснова – старший преподаватель кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Алексей Александрович Марков – ассистент кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Статья поступила в редакцию 27.06.2022.

Турция, начавшая военную операцию в апреле 2022 г. на территории Ирака по уничтожению Рабочей партии Курдистана) или восстающих против диктата тех же сил (например, сильнейше социальные волнения в Пакистане против вмешательства США по отстранению от власти премьер-министра Имран Хана). Разумеется, на вышеупомянутую турбулентность влияют и ведущие геополитические державы – специальная военная операция России на Украине, связанный с этим беспрецедентный санкционный нажим на Россию западного мира, военно-политическое давление Китая на Тайвань, обозначившийся постепенный отход ряда государств от использования доллара в качестве резервной валюты… То есть человечество находится на некоем тектоническом изломе, движение и последствия которого невозможно представить, насколько они могут быть непредсказуемыми и тяжелыми.

Все это оказывает огромное воздействие на человеческую общность в целом, на социумы всех стран, включая и Россию, так как трансформируются привычные ценности и установки, ломаются стереотипные представления об окружающей действительности, детерминируются межнациональные, внутринациональные и даже межгрупповые и межличностные отношения и связи. Отсюда возникает необходимость анализа деформации и реформации социальной адаптации всех субъектов современной жизнедеятельности на макро- и микроуровнях. Исследование этой проблемы и является целью настоящей статьи, в которой будут рассмотрены три важнейших, на взгляд авторов, фактора, способных кардинально влиять на проблематику социальной адаптации – военно-политический, экономический и информационный.

Военно-политический фактор

Современная геополитика особенно выражена доминантой военно-политического состояния субъекта, претендующего на значимость своей роли в актуальных вопросах и проблемах цивилизации. Защита и продвижение собственных национальных интересов тесно увязываются с возможностями данного субъекта по демонстрации военной мощи как свидетельства реального влияния как на общемировые, так и региональные процессы с целью достижения поставленных целей, зачастую аккумулирующихся в понятии – национальная безопасность. В современных исследованиях, анализирующих рейтинг влияния государства в мире, нередко выдвигается альтернатива первенствующей позиции такого рейтинга – военная или экономическая. Нам представляется, что преимущественной выглядит именно военная составляющая такого рейтинга.

Безусловно, экономика является существенным показателем общего имиджа геополитического субъекта (например, в состав G7 входят США, Германия, Италия, Япония и т.д., обладающие высокой позицией по экономической шкале, но ни одна из них, кроме США, не обладает и такой же высокой военной мощью, а значит, в случае потенциального военного конфликта, не способна защитить себя самостоятельно. Та же Северная Корея, экономически не сравнимая с Японией, превосходит ее в военном оснащении и, при гипотетическом столкновении этих двух государств, наверняка одержит победу), однако именно показатель военной силы в итоге определяет реальный статус государства в мировой иерархии. Скажем, Китайская Народная Республика уже в начале текущего века превратилась в страну с наиболее интенсивно развивающейся экономикой, и в последние годы догнала и уже превосходит по многим показателям казавшуюся незыблемым лидером экономику США. Но даже в таковых условиях Китай не считали серьезным геополитическим игроком. Осознание сего мировым общественным мнением пришло лишь с появлением у Китая предельно высококачественных и могущественных вооруженных сил.

С другой стороны, заметно постепенное, но неуклонное ослабление роли в геополитике стран Евросоюза, да и самого Евросоюза в целом, имеющего достаточно еще сильную экономическую составляющую, но в военном отношении (если не считать так называемого «американского оборонительного зонтика») уступающего другим геополитическим конкурентам – России, США и Китаю, которые все чаще не рассматривают Евросоюз как равного себе участника геополитической стратегии. Россия в данном формате играет особую роль.

Исторически наша страна несет в себе миссию народа-воина. Начиная с Древней Руси до сегодняшнего дня в нашем прошлом не отыскать 20-30-летнего периода мирного существования. На протяжении веков Россия либо отстаивала свою независимость (войны с Польшей, Ливонией, Швецией, Турцией, наполеоновской Францией, гитлеровской Германией и т.д.), либо оказывала военную помощь другим государствам (только за последние 70 лет – Корея, Вьетнам, Алжир, Афганистан, Сирия…). Когда в

2008 году Президент Российской Федерации В. Путин в Мюнхене заявил о завершении эры однополярного мира, тем самым возвращая Россию в геополитику, стало очевидно, что такая позиция нуждается в подтверждении не только и не столько в экономическом плане, сколько в военном. Именно широкомасштабное, технологически сверхсовременное перевооружение и оснащение Вооруженных сил страны превратило ее затем в грозную политическую единицу, не считаться с которой уже никто не может.

Именно мощь российской армии и флота стала основой возвращения Крыма в состав России (если бы мы были сильны только экономически, такого сделать было бы нельзя), и ни одно государство мира, включая и блок НАТО, не осмелилось ответить на это военным конфликтом с нами. Это же можно утверждать и по специальной военной операции на Украине, где действия противников данной операции свелись только к экономическим санкциям, информационной войне и поставкам вооружения украинскому режиму. А последняя, в определённой степени политически оправданная демонстративная акция с испытаниями ракеты «Сармат», практически совсем свела на нет вероятность прямого боестолк-новения Западного мира с Россией, сразу на много пунктов поднявшая общий военно-политический престиж страны в геополитическом раскладе.

Каким же образом рассмотренный выше военно-политический фактор оказал влияние на социальную адаптацию внутри страны? Общество, подверженное трансформации при качественном изменении внутренней и внешней политики государства, формируемой на основе военно-политической стратегии, воспринимает и усваивает, прежде всего, когнитивные изменения или искажения, то есть моделирует новую систему собственного функционирования на основе внедряемой в сознание переоценки стереотипных представлений предыдущего бытия.

С одной стороны, как считают некоторые исследователи, например Н.В. Гоффе и Г.А. Монусова, когнитивные искажения могут приводить к аберрации восприятия, неточности суждений, нелогичным интерпретациям или к иррациональности в поведении [1]. С другой стороны, когнитивность увязывает изменения действительности в появлении новых стереотипов, нового мышления, нового форматирования образа существования. Военно-политический фактор в этом играет и негативную роль – при осознании уменьшения значимости своего государства на внешнеполитической арене, на взаимоотношениях с соседями, на состоянии защищенности и зависимости от вероятного диктата более могущественных субъектов и т.д. возникают социальная дискретность, ущемленность своих прав и возможностей самовыражения, в итоге приводящие к снижению социального статуса общества в целом и адаптации к такому статусу индивидуумов данного общества.

Но военно-политический фактор и позитивную роль в социальной адаптации – при осознании усиления могущества своего государства, способного жестко и эффективно противостоять любым внешним вызовам и угрозам, более того, способного заявлять и реализовывать свои доминанты геополитического уровня. Именно это и демонстрирует современная Россия, в 2008 году смело заявившая о ломке однополярного мира, в 2021 году предельно четко объявившая о так называемых красных линиях собственной безопасности (чему по инерции мышления мало кто поверил в западном сообществе), в феврале 2022 года подтвердив эту позицию специальной военной операцией на Украине. Итогом этого стали и очевидные изменения в социальной адаптации российского социума – повысились его патриотизм, духовность, единение нации, произошел крах так называемой либеральней оппозиции, переосмысление статуса своей страны уже не как всего лишь «мировой бензоколонки» (что так настойчиво внедрялось в общественное сознание извне, да и изнутри тоже, последние двадцать лет), а как могущественного геополитического центра. Кстати, и потому призванные внести раскол в российское сообщество санкции коллективного Запада на деле привели к общественной консолидации, что опять-таки является следствием происходящей ныне качественной социальной адаптации.

Экономический фактор

Экономическое развитие, безусловно, имеет важное влияние на социальную адаптацию, социальную стратификацию в функционировании любого общества. Оно обеспечивает социальное благополучие, уменьшает пропорции социальной амбивалентности и пр. Многие десятилетия эталоном такого экономического развития были страны западного мира во главе с США. России отводилась достаточно однобокая роль сырьевого придатка, с чем, скажем честно, мы мирились на всех уровнях – от государственного управления до обывательского прозябания, достаточно долго, начиная с 70-х годов прошлого века. Отсюда, даже при появлении новой капиталистической России после 1991 года, выстроенной по либеральным лекалам, считалось, что Россия способна достичь некоего экономического благополучия не собственным выстраиванием отечественной экономики, а лишь при содействии зарубежных инвестиций, которые привнесут с собой современные технологии, методики, механизмы, надлежащий менеджмент и пр.

Только в 2014 году пришло осознание ошибочности такой политики, когда после воссоединения с Крымом Россия подверглась первой волне экономических санкций. Зависимость российского рынка от иностранного экспорта стала болезненным прозрением практиковавшейся экономической модели. Выводы были сделаны правильные – полагаться стоит только на самих себя. Как-то вдруг стало очевидным, что Россия – самодостаточная страна, обладающая всеми необходимыми ресурсами для производства любой продукции.

Мы здесь выделяем три вида экономики – товарную, финансовую и виртуальную. Первая – это производство непосредственно товара – нефти, газа, удобрений, тракторов, зерна, бытовой техники и т.д. И примером такой экономики как раз и является Россия (также – Китай), ибо львиная доля экономического продукта у нее – товарная. Вторая – финансовая экономика, где основной продукт – деньги. Флагманом такой экономики являются США, именно доллар составляет важнейшую часть экспорта этой страны. Третья – это выделяющаяся на общем фоне индустрия образовательных, туристических и иных услуг, IT-производство и пр. Это – Западная Европа, ряд стран Азии. Конечно, многие государства сочетают в своей деятельности все три вида экономического производства, но именно один из них и определяет приоритеты и возможности.

Понимание этого определяет цели участников экономической деятельности от национального до глобального. В современном интернациональном разделении труда отчетливо прослеживаются транснациональные приоритеты. Так, В.А. Семенов и П.В. Трубников еще десять лет назад характеризовали особенности экономики в растущей ее двойственности: «По мере развития международного разделения труда обобществление производства приобретает интернациональный характер. Природа его действенности двойственна и противоречива. Она обусловлена двойственностью процесса производства: с одной стороны мы имеем дело с единством процесса труда, с другой – с процессом возрастания стоимости. С одной стороны интернационализация производительных сил на основе углубления международного разделения труда, с другой стороны она выступает как интернационализация отношений эксплуатации» [3].

Например, пришедшие в России инвесторы, по большей части, не столько делились с нами передовыми технологиями, сколько активно использовали их самостоятельно, а также эксплуатировали российские ресурсы (сырьевые, трудовые) для получения собственных доходов. Оставляя в России часть полученных доходов в виде налогов и других отчислений, значительную долю полученной прибыли они перечисляли в головные офисы, находившиеся за пределами нашей страны. Только один факт: второй крупнейший в Европе производитель нефти и газа – нефтегазовая компания из Норвегии Equinor – за два месяца уже лишилась 1,08 млрд долларов в связи с выходом из совместных с РФ предприятий. Компания работала в стране на протяжении 30 последних лет. У нее был контракт о сотрудничестве с «Роснефтью», в рамках которого разрабатывались месторождения в Восточной Сибири [6].

Таким образом, вторично после 2014 гола мы осознали необходимость расчета только на свои производительные силы, достаточность которых при наличии всех необходимых ресурсов позволит стране наращивать свой экономический потенциал вне зависимости от геополитических факторов и откровенной враждебности, прежде всего, стран западного сообщества, стремящихся разрушить отечественную экономику. Каким образом экономический фактор в настоящее время оказывает влияние на социальную адаптацию?

Прежде всего, мы наблюдаем трансформацию общественного сознания в ликвидации стереотипа преимуществ западной экономики. И отсюда – переосмысление своей роли в национальных экономических процессах. Формируется, пока нельзя утверждать, что устойчивое, но несомненно – последовательное и эволюционное понимание самостоятельного качественного труда, хозяйского отношения к производству, присущие этому – рачительность, деловая хватка, изобретательность, технологическая мобильность и пр., где стержневым является расчет на себя, на свои силы, без всякого ожидания подачек извне. При очевидной поддержке системы государственного управления это уже дает результат в резком росте малого и среднего бизнеса, в развитии российских корпораций и т.д. Например, только с уходом из России известной фирмы «Макдональс», в Санкт-Петербурге в среднем на 30% увеличились доходы отечественных аналогов – «Теремок», «Коржов» и др. [4].

Фактически необходимость личностного активного приобщения к труду, где индивидуум выступает как непосредственный созидатель отечественного экономического продукта, а не наемный рабочий иностранного производителя, предполагает рост заинтересованности в своей деятельности, и этим самым возрастает его социальная значимость, когнитивное ощущение сопричастности к судьбе своей страны. Наконец, это сказывается на национальном достоинстве, феномен которого, увы, долгое время в нашей стране не учитывался.

Информационный фактор

Об особенностях функционирования национального и мирового социумов в условиях постиндустриальной эры мы уже писали в ряде работ. В частности, утверждая [2, с. 7-8]:

«Существование любого социума сегодня нельзя представить без взаимодействия со средствами массовой коммуникации, посредством которых в значительной степени осуществляется спрос и потребление всевозможных коммуникативных отношений, характеризующих человечество. Аккумулируя в себе технические и творческие достижения мировой цивилизации, средства массовой коммуникации фактически представляют абсолютный феномен духовного совершенствования общества, его морально-этическую и нравственную оболочки, которые в той или иной степени отражают и формируют… В условиях, когда в мире доминирует рыночная прагматическая модель морали, информация также превратилась в товар. Причем товар – один из наиболее прибыльных и выгодных. Поэтому коммерциализация средств массовой коммуникации является естественным процессом, все менее подчиняющемуся государственному регулированию… Весомую роль средства массовой коммуникации приобретают в обществе, переживающем эпоху социально-экономических потрясений. Именно в подобные периоды средства массовой коммуникации способны нести в себе положительный заряд (отражение идей объединения, национального единства и согласия, создание в общественном сознании чувства уверенности и т.д.) и отрицательный (идеи разложения и разрушения, создание в общественном сознании чувства неуверенности, страха перед грядущим и т.д.)». Влияние информационных ресурсов, технологий, контентов в наше время на общественное мнение и сознание представляет собой такой фактор качественного воздействия на социумы и индивидуумы, который вполне равен, а то где-то и превосходит как военно-политический, так и экономический. Именно он позволяет наиболее оперативно изменять социальную адаптацию субъекта, быстро формируя в обществе соответствующие потребности, пристрастия, оценки, фетиши, мировоззрение, поведение и т.п., при этом трансформируя духовные, нравственные, идеологические, исторические и пр. форматы мышления и интеллекта.

Например, в феврале 2022 года (до начала осуществления Россией специальной военной операции на Украине) население Финляндии, желающее вступления этой страны в НАТО, составляло 28%. Два месяца активной информационной обработки с созданием образа России как агрессора, врага цивилизации и пр., привели к быстрому росту этого показателя – до 76% [5]. Информационное сопровождение событий в связи с убийством афроамериканца Флойда полицейскими в США с эскалацией этого случая как примера межрасового конфликта достаточно скоро привело как к созданию BLM, к оппозиционности, погромам, к искаженному восприятию своей истории (например, сносы памятников виднейшим деятелям этого государства) и, как итог, к формированию межрасовой конфликтности уже в действительности.

Зомбирование психической и когнитивной сущности человека, растворение его субъективного «я» в массе однообразного и воинствующего оценочного отношения к действительности, изменение его социальных ориентиров и ценностей в угоду информационным посылам и установкам, это – сегодняшняя реальность. Так, восьми лет, по сути, хватило украинской власти, чтобы при активном содействии масс-медиа создать в этой стране практически нацистскую идеологию с культами фашистских пособников Бандеры, Шухевича и пр., при этом сознательно выдергивая свою страну из восточнославянского единства. Социальная адаптация граждан этой страны детерминировалась весьма скоро как на приверженцев такой идеологии, так и на запуганных ее воздействием.

Вышесказанное дает понимание эффективности информационного фактора как действенного и эффективного механизма воздействия на личность и общество. Мы наблюдаем поразительный феномен эксклюзивного и инклюзивного восприятия субъектами информационного воздействия, оказывающий влияние и на политические, и на экономические процессы, по сути, программируя в этих субъектах заданные целевые установки, даже если они и несут в дальнейшем негативные последствия (например, информационно подготовленная санкционная политика коллективного Запада против России, в целом поддерживаемая общественным мнением многих западных государств).

Вместе с тем, достаточно продуманная, пусть и не везде оптимальная, информационная политика российской стороны в нынешних условиях успешно сказывается на общероссийском общественном понимании сложившихся реалий после 24 февраля 2022 года. К этому следует отнести не только активное вещание на центральных телеканалах, в ежедневном формате обсуждение текущих событий (как о ходе специальной военной операции, так и реакции на нее остального мира с необходимым анализом военных, политических, экономических и социальных проблем, тенденций и перспектив статуса России), но и информационного блокирования оппозиционных вещателей на территории страны. Это позволило изменить вектор отношения общества к происходящему, актуализировать такие понятия как патриотизм, национальное достоинство, сплоченность нации. Тем самым – формировать надлежащую социальную адаптацию в условиях существующей кризисной ситуации.

Выводы

Социальная адаптация представляет собой сложный процесс в активной или пассивной (эволюционной) динамике приспособленности субъекта (индивидуума, социальной группы, общества) к трансформациям его привычного функционирования к новым формам жизнедеятельности. Из всех уровней традиционной адаптации, скажем, биологической или физиологической, именно социальная адаптация является важнейшим показателем устойчивой репродуктивности государственного устройства и управления, определяющим общественную готовность (или неготовность) следовать соответственно государственному устройству и управлению. Особенно явление социальной адаптации актуально в условиях кризисных ситуаций, в том числе и в связи геополитическими противоборствами.

В такой ситуации явно или предельно обнажаются возможности и потребности социума, его предпочтения и стадии приспособленности к возникающим реалиям. Проанализированные выше факторы, влияющие на такую социальную приспособленность, а в перспективе закладывающие качественно новые условия новых общественных отношений (военно-политические, экономические и информационные) во многом определяют типы и характер перспективы социального обустройства государства.

Россия, как ни одна из геополитических держав, испытала в своей истории немало социальных потрясений. Только в ХХ веке ее народы в активном режиме пережили три революции и две мировые войны, не говоря уже о непрекращающемся реформировании различных институтов, направлений и сфер жизнедеятельности. Именно такая социальная адаптация, которая станет основой долговременной социальной стабильности, и нужна сегодня российской нации. В этом мы видим залог успешного функционирования России. И вынесенные в основу данной статьи факторы, влияющие на социальную адаптацию, должны оказывать активное и позитивное содействие во всех процессах российской внутренней и внешней политики