Old Nisa. Interior decoration of the upper rooms in the tower building

Башенное сооружение, по-видимому, было главным сакральным объектом Центрального ансамбля, возведенного, предположительно, во II в. до н. э. и функционировавшего около двух столетий. Его раскопки были начаты в 1934 г., но археологи долго не могли составить четкого представления о планировке и параметрах. Полностью осуществить это удалось только в начале XXI в. Основной объем данной постройки в плане имел вид прямоугольника со сторонами примерно 48 х 41 м. На трех его углах устроены одинаковые по конструкции «малые башни», в которых располагались служебные помещения и лестницы для подъема на второй этаж. В центральной части сооружения на уровне нижнего этажа располагался почти квадратный массив сплошной кладки, опоясанный двумя обводными коридорами. На северо-востоке, между коридорами, был встроен Вестибюль с двумя изолированными помещениями по сторонам. На продольной оси здания устроены два парадных портика («айвана»). На северо-востоке главный вход открывался на внутреннюю площадь теменоса, а на юго-западном фасаде устроен более скромный Южный портик (рис. 1).

Нижний этаж, по-видимому, имел техническое назначение. Основная его задача состояла в том, чтобы вознести на семиметровую высоту главные сакральные помещения.

За две тысячи лет запустения эти верхние сырцовые конструкции оказались практически полностью разрушены природными процессами и людьми. Лишь в северо-западной части строения сохранился небольшой участок верхнего пола и остатки нескольких стен. Находок почти не было. На вершине холма, представлявшего данный объект, первый исследователь Башенного сооружения А. А. Марущенко, помимо кирпичного боя и мелких обломков керамических сосудов, обнаружил лишь несколько целых сегментовидных обожженных кирпичей и невыразительные обломки большой статуи из необожженной глины. На основании этих находок и собственных исторических представлений о парфянском государстве он предположил, что Башенное сооружение не что иное, как остатки зороастрийского храма огня ( Марущенко , 2001).

Последующие раскопки прилегающих к центральному массиву обводных коридоров нижнего этажа были очень трудоемкими и практически не давали находок. По этой причине исследование Башенного сооружения в 1958 г. было приостановлено и возобновилось только в 1986 г. Во время нового цикла работ, продолжавшегося до 2012 г., была почти полностью закончена расчистка действительно практически пустых обводных коридоров. Кроме того, раскопана фасадная, северо-восточная часть здания, более насыщенная находками. Но основная масса находок, дающих представление о былом декоративном убранстве второго этажа, получена при изучении внешних дворов 10 и 11, примыкающих к Башенному сооружению с юго-востока и юго-запада (рис. 1). При этих планомерных работах выявлено 10 участков, содержащих материалы, относящиеся к декоративному убранству помещений второго этажа. Ниже приводится их краткая характеристика.

• I.    Центральный параллелепипед. Выше уже отмечено, что первые раскопки здесь проводил А. А. Марущенко. Подробного описания и графической фиксации результатов этих исследований в сохранившихся архивных материалах обнаружить не удалось. Однако предположение исследователя о том, что

• Рис. 1. Старая Ниса. Башенное сооружение. План цокольного этажа. Отдельные элементы постройки (1–11); участки, содержащие декоративные материалы, связанные со вторым этажом (I–X)

1 – центральный параллелепипед; 2 – внутренний обводной коридор; 3 – наружный обводной коридор; 4 – угловые малые башни; 5 – входной портик; 6 – вестибюль; 7 – помещения по сторонам Вестибюля; 8 – Южный портик; 9 – лестница Южного портика; 10 – двор № 10; 11 – двор № 11

в центре параллелепипеда на сырцовом возвышении под балдахином стояла большая глиняная статуя, вызывает сомнение. Пологи, как правило, крепятся не на двух, а на четырех стойках, расположенных по углам. Кроме того, следует отметить, что лунки от стоек не согласуются с направлением кирпичной кладки ( Пугаченкова , 1949. С. 207). Более вероятно, что это след от столбов значительно более позднего происхождения. На вершине холма, представлявшего Башенное сооружение, могла существовать какая-то поздняя деревянная конструкция. Обожженные сегментовидные кирпичи обнаружены не в связи с конкретной конструкцией; они могли принадлежать не алтарю, а стволу кирпичной колонны. М. С. Мерщиев при раскопках в северо-западной части верхней площадки никаких примечательных находок не обнаружил, но зафиксировал остатки полов и нижние участки стен, покрытых двухслойной штукатуркой: нижняя – саманно-глиняная, верхняя – тонкая гипсовая.

• II.    Юго-восточный сброс строительного мусора. При ремонтах остатки старой штукатурки вместе с прочим строительным мусором сбрасывали вниз через какой-то проем, расположенный в середине юго-восточного фасада. В результате этих действий у подножия нивелировочной платформы, на которой было основано Башенное сооружение, образовался большой конус (точнее, половина конуса) из сброшенного сверху мусора. Он состоял преимущественно из обломков сырцовых и обожженных кирпичей, перемешанных с остатками былого декоративного убранства верхних помещений рассматриваемого сооружения. Преобладали пластины сбитой со стен старой штукатурки. Последняя была разной: простая глиняная, насыщенная мелкорублеными стеблями травянистых растений (саманом); глиняная с тонкой гипсовой затиркой. Часть покрытий (и глиняных, и гипсовых) была украшена полихромной росписью, которая также была разной: наряду с монохромно окрашенными стенами, панелями встречается сочетание разной ширины полос, дополнительно украшенных геометрическим и, реже, растительным орнаментом. Наиболее редки находки штукатурки с повествовательными сюжетами. В частности, обнаружены компактно залегавшие фрагменты, принадлежащие одному фризу (рис. 2, 1, 2 ), с изображением батальных сцен. Были и другие композиции, но по сохранившимся остаткам об их тематике судить трудно.

Вторую многочисленную группу находок составляет архитектурная терракота. Наиболее многочисленны «мерлоны» – ступенчатые тонкие плитки со стреловидными прорезями в центре (рис. 3, 6, 7 ). Это излюбленный на Древнем Востоке мотив архитектурных венчаний. В юго-восточном сбросе представлены все семь видов «метоп» – терракотовых плит с рельефными символическими изображениями (рис. 3, 1–5 ). Но плиты с изображением многолепестковых розеток и пальметт здесь отсутствуют. Довольно много находок сегментовидных, квадратных и прямоугольных кирпичей. Первые использовались для выведения стволов кирпичных колонн (рис. 3, 8 ). Квадратные кирпичи со стороной 38–50 см применялись для вымостки полов и выкладки баз кирпичных колонн, последние имели терракотовые наборные капители, фрагменты которых также присутствуют в этом мусорном сбросе (рис. 3).

К редким находкам принадлежат фрагменты больших глиняных статуй (рис. 2, 5, 6 ). Их малочисленность, в первую очередь, объясняется хрупкостью, падение

Рис. 2. Старая Ниса. Башенное сооружение.

Фрагменты настенной росписи ( 1–4 ) и глиняной скульптуры ( 5, 6 )

1–3, 5, 6 – участок II; 4 – участок X

VW!

Рис. 3. Старая Ниса. Башенное сооружение. Метопы ( 1–5 ), мерлоны ( 6, 7 ) и сегментовидные кирпичи ( 8 )

с десятиметровой высоты на груду терракотовых деталей для них оказалось роковым. Тем не менее можно утверждать, что найденные фрагменты принадлежат не одной, а нескольким статуям. Помимо глиняной скульптуры в этом сбросе обнаружены остатки гипсовых изваяний, их также было несколько, по величине они примерно вдвое уступают глиняным.

• III.    Еще один мусорный сброс, связанный с ранними ремонтами, обнаружен во дворе 11, примыкающем к юго-западному фасаду Башенного сооружения. Здесь был еще один малый или южный портик, которым первоначально, вероятно, также пользовались знатные особы, посещавшие рассматриваемое святилище. Однако при масштабных ремонтных работах этот двор также стал использоваться для складирования строительных отходов, их в этом случае не сбрасывали сверху, а сносили вниз по лестнице Южной малой башни, первоначально рассыпали ровным слоем по всему двору и утрамбовывали. В результате обломки расписной штукатурки и тем более глиняной скульптуры в этом «депозитарии» сильно измельчены. Остатков архитектурной терракоты здесь также значительно меньше. Этот «сброс», вероятно, связан с другими помещениями. В нем не обнаружено остатков сюжетной росписи, нет и ярких бордюрных оформлений в эллинистическом стиле (плетенок, овов, ярких красных треугольников). Вместе с тем в этом дворе отмечается обилие фрагментов штукатурки, окрашенных в розовый цвет, иногда эта краска, редкая для юго-восточного сброса, использовалась даже для фоновых поверхностей.

• IV.    В северо-западной части этого двора на стыке Башенного сооружения с Блоком круглого зала обнаружено еще одно скопление ремонтных отходов, также имеющих длительную историю накопления ( Bader et al. , 2002. P. 13–16). Тематически здесь представлен тот же набор декоративных элементов, что и в сбросах II и III (архитектурная терракота, настенная роспись, мелкие фрагменты глиняной скульптуры). Но мотивы и палитра росписи здесь несколько иные. В частности, выделяются изображения цветов (ирисы и др.), расположенные на вертикальных черных полосах. Исследователи этого сброса предполагали, что эта роспись связана с оформлением ближайшего обводного коридора Башенного сооружения. Но, по моим наблюдениям, в указанных коридорах нет никаких следов живописного оформления, и находки из этого сброса также следует связывать с декорациями второго этажа.

• V.    Северо-восточный фасад здания. Помещение к западу от Вестибюля. В этом большом служебном помещении сделано очень важное для нашего сообщения наблюдение. Его стены сохранились на высоту 4–4,5 м. Над функциональным полом на высоту до 2–3 м прослеживается обычная для первого этажа двухслойная штукатурка: внизу – толстая глиняная, сверху – тонкая гипсовая затирка. Следов расписной штукатурки ни на стенах, ни на полу около стен не обнаружено. Но в позднем завале, связанном с периодом разрушения, зафиксирована прослойка, насыщенная остатками расписной штукатурки. Она расположена на высоте около 2 м от функционального пола. Толщина ее около 0,5 м. Выше начинается новый слой «чистого» сырцового завала. Заполнение помещения отчетливо свидетельствует о том, что расписная штукатурка не связана с его оформлением, а принадлежит помещениям, располагавшимся выше.

Надо полагать, что при разборке межэтажного перекрытия1 отслоившаяся от стен штукатурка вместе с прочим мусором провалилась вниз. Штукатурку из рассматриваемого слоя отличают две особенности: 1) роспись нанесена на довольно толстую (около 2 мм), но очень хрупкую гипсовую подложку; 2) это единственное место, где в росписи использован пигмент нежно-зеленого (салатного) цвета. В Старой Нисе он известен по раскраске глиняной скульптуры из Здания с квадратным залом и по некоторым терракотовым листьям аканфа от наборных капителей. Рассматриваемая штукатурка представлена очень мелкими фрагментами, что затрудняет определение мотивов росписи. Условно последнюю можно характеризовать как геометрическую или абстрактную.

VI. Еще один участок, связанный с находками предметов декора помещений второго этажа, – это архитектурная конструкция, условно называемая Вестибю-лем2. Это большой архитектурный объем, расположенный на продольной оси здания и имеющий только три стены. Передняя, северо-восточная, стена отсутствует. Из Вестибюля существовал свободный доступ в обводные коридоры. При раскопках данного объекта обнаружено четыре мощные кирпичные колонны с диаметром стволов 68 см. Они, несомненно, связаны с перекрытием. При стандартном подходе следовало ожидать присутствие шести подобных колонн. Расположенные в два ряда они служили бы надежным основанием любого вида перекрытия данного объекта. Но, несмотря на тщательные поиски, третью пару колонн обнаружить не удалось, и создается впечатление, что четыре колонны служили опорой для сводчатого (?) перекрытия наружного коридора. Насколько это вероятно – решать архитекторам.

Для данной темы важно, что при раскопках Вестибюля были обнаружены артефакты, связанные с помещениями второго этажа. У северо-западной его стены вблизи пола обнаружено скопление сегментовидных кирпичей и фрагмент барабана от колонны диаметром 50–52 см. Как отмечено выше, диаметр несущих колонн самого Вестибюля равен 68 см, т. е. рассматриваемый блок упал сверху. Трудно предполагать, что этот тяжелый блок принесен откуда-то извне3. Таким образом, эта находка – еще одно надежное доказательство того, что на втором этаже также существовал колонный зал (залы?).

При раскопках Вестибюля обращено внимание и на то, что фрагменты настенной росписи преимущественно встречаются не у стен, а в центральной его части4. Из этого можно сделать заключение, что это остатки росписи его потолка или остатки декора вышерасположенных помещений.

• VII.    К востоку от Вестибюля выявлено еще одно помещение, подобное западному. В нижних частях его заполнения обнаружено значительное количество сегментовидных кирпичей и фрагментов терракотовых листьев аканфа. В центральной части я даже пытался искать остатки базы колонны, но таковой

не оказалось. Более того, при анализе находок из этого помещения выяснилось, что в нем находятся остатки нескольких капителей (рис. 4). После раскопок Вестибюля и западного помещения5 стало ясно, что вся эта коллекция связана со вторым этажом. Кроме того, важно отметить, что в данном помещении обнаружены и остатки истлевших деревянных балок.

• VIII.    При раскопках главного входного портика у задней его стены найдено небольшое количество мелких фрагментов штукатурки с полихромной росписью. Первоначально возникло предположение, что они связаны с оформлением именно этой стены, но теперь я склоняюсь к тому, что эти находки также могли упасть со второго этажа.

Более сложен вопрос о принадлежности остатков глиняной скульптуры, обнаруженной вблизи северо-восточного ряда колонн Вестибюля. Эти фрагменты имеют очень плохую сохранность, и они пока оставлены на месте нахождения, так как их полевая консервация требует долгой, кропотливой работы. Извлечены только несколько фрагментов, принадлежащих торсу. Проблема в том, что скульптура могла быть связана как с оформлением второго яруса Башенного сооружения, так и со Зданием с квадратным залом. При изучении последнего установлено, что остатки скульптуры из Квадратного зала в период запустения активно растаскивались. Значительная часть обломков была перемещена в Белую комнату, два крупных обломка торсов были вытащены из здания и брошены у его фасадной стены, обращенной в Главный двор Центрального ансамбля. Остатки еще одного торса найдены на выступе платформы к юго-западу от Здания с квадратным залом ( Пилипко , 2001. С. 255–263). Поэтому не исключено, что находки, обнаруженные у фасада Башенного сооружения, связаны с этими действиями.

• IX.    При расчистке юго-восточной внешней стены Башенного сооружения на участке ее стыка с Южной малой башней, на верхней полочке платформы, выявлена ступень⁶. В завале на этом уступе обнаружено значительное количество терракотовых мерлонов и метоп. Стратиграфическое положение этих находок надежно свидетельствует о том, что они принадлежат к самому позднему периоду функционирования Башенного сооружения и связаны с декоративным оформлением помещений второго этажа.

• X.    Подобное заключение можно сделать и относительно крупного фрагмента настенной росписи, найденного на стыке Южной малой башни со стеной юго-западного фасада (рис. 2, 4 ).

Приведенные данные свидетельствуют о том, что, несмотря на почти полное разрушение второго этажа, широкие исследования Башенного сооружения и его ближайших окрестностей позволили получить важные сведения о его декоративном убранстве. Эта постройка действительно была наиболее богато декорированным архитектурным объектом Старой Нисы–Митридаткерта. В оформлении его верхних помещений активно использовалась настенная роспись. Причем

Рис. 4. Старая Ниса. Башенное сооружение

1–8 – терракотовые листья аканфа

в сравнении с другими объектами Центрального ансамбля оно выделяется большим разнообразием и определенной изысканностью. Его декоративным оформлением занимались мастера довольно высокого класса. Это пока единственный в пределах Южного Туркменистана и Хорасана объект, где обнаружена жанровая роспись парфянского времени. В пределах рассматриваемого сооружения обнаружена и монументальная глиняная скульптура, пострадавшая при ремонтах еще больше, чем роспись. Но найденных мелких фрагментов все же достаточно для заключения, что по своим художественным достоинствам она не уступала лучшим сохранившимся изделиям из соседних храмовых сооружений – Блока круглого зала и Здания с квадратным залом. Башенное сооружение – это единственный объект, где обнаружена гипсовая скульптура.

Накопленная в процессе раскопок и последующего анализа информация позволяет имеющиеся находки достаточно уверенно разделить на три хронологические группы. Самая ранняя из них представлена нижними слоями мусорных отложений в пределах дворов 10 и 11. Они показывают, что с самого начала в Башенном сооружении был представлен весь известный для Митридаткерта набор художественных средств:

1. Архитектурная терракота, представленная кирпичными колоннами с наборными капителями коринфского типа. Судя по многочисленности находок, в нескольких помещениях (залах?) второго этажа существовали фризы из терракотовых плит с рельефными символическими эмблемами. При раскопках Башенного сооружения найдены все семь типов так называемых метоп. Широко использовались бордюры (венчания) из «мерлонов» (ступенчатых элементов со стреловидными прорезями в центре). Подобные зубцы распространены на Востоке с древнейших времен. Обычно они употреблялись как венчания фасадов крупных торжественных построек. Однако наблюдение над находками из раскопок Башенного сооружения дает больше оснований предполагать, что в Старой Нисе они преимущественно, или всегда, использовались в интерьерах. На это, прежде всего, указывают их относительно небольшие размеры (высота – 27 см). Во-вторых, следы их окраски – фасадная сторона окрашивалась в насыщенный красно-коричневый цвет, а боковые плоскости стреловидных прорезей покрывались черной краской, на некоторых фрагментах эти покрытия имеют хорошую сохранность7.

При раскопках Башенного сооружения в большом количестве обнаружены массивные плиты с прямоугольными выступами на двух противолежащих торцах. Как именно они использовались в интерьерах, пока точно не установлено. А. А. Марущенко и Г. А. Пугаченкова предполагали их совместное использование с плитами с изображением розеток и пальметт ( Марущенко , 2001; Пу-гаченкова , 1949. С. 220. Рис. 12; 1958. С. 83, 87, 103), но последние на руинах Башенного сооружения практически отсутствуют.

Выше отмечалось, что на втором этаже существовали колонные залы и, может быть, портики. Находки из мусорных сбросов свидетельствуют о том, что наборные капители имели разнообразную окраску. Известны листья аканфа, окрашенные в розовый, нежно-зеленый, голубой, белый, красный цвет, и волютообразные завитки белого и густого красного цвета.

Судя по миниатюрным листьям аканфа, на втором этаже, наряду с несущими колоннами с диаметром стволов 50–52 см могли существовать миниатюрные колонки, украшавшие какие-то малые архитектурные формы (рис. 4, 4 ). Найдены фрагменты гигантских листьев аканфа (реконструируемая высота – 0,8–1,0 м), используемые, возможно, как акротерии.

Находок глиняной скульптуры относительно мало, и она представлена преимущественно мелкими фрагментами (рис. 2, 5, 6 ). Как отмечалось выше, по своему качеству она не уступала изваяниям из других храмов. Дополнительный штрих дала находка фрагмента с изображением шлема. Она пока не реставрирована, но важно отметить, что это полуфабрикат, голова уже была оттиснута или отлита в форме, но еще не ангобирована и не раскрашена. Это свидетельствует о том, что монтаж глиняных изваяний проводился непосредственно на объекте. В данном случае полуфабрикат, вероятно, был поврежден при сборке и по этой причине выброшен. Следует отметить еще находку мелких кусочков золотой фольги. Часть изваяний, возможно, покрывалась позолотой. Фрагменты золотой фольги ранее были зафиксированы при раскопках Квадратного зала ( Массон , 1953. С. 33; Ершов , 1949. С. 125).

Наряду с глиняной скульптурой в юго-восточном сбросе найдены остатки нескольких гипсовых статуй. Они сильно повреждены, и четкого представления об их облике и назначении пока нет. Можно лишь отметить, что по величине они примерно вдвое уступали глиняным. Возможно, они относились к числу вотивных подношений.

Наиболее многочисленную категорию находок в мусорных сбросах составляют фрагменты штукатурки. Они свидетельствуют о том, что на втором этаже имелись помещения разного назначения. Обломки простой глиняно-саманной штукатурки указывают также на существование здесь скромно оформленных служебных помещений. Встречаются фрагменты с росписью, выполненной прямо по лессу. Но большинство помещений, видимо, имело двухслойную штукатурку – лессовое основание и гипсовое покрытие.

Стены некоторых помещений, возможно, имели монохромную окраску. Но настаивать на этом нельзя, так как это сбитая со стен штукатурка, и трудно судить, монохромная ли это окраска или просто фрагмент полосчатой росписи. Можно предполагать, что в качестве фона использовались большие поверхности, окрашенные в желто-коричневый, красно-коричневый, черный, серый и синий цвета, в некоторых помещениях использовался розовый фон. Вокруг проемов или ниш существовали обрамления из красных треугольников, овов или плетенок (рис. 2, 3 ).

Наибольший интерес вызывает сюжетная роспись, особенно «батальный фриз», представленный значительным количеством фрагментов. Отдельные моменты битвы размещены на нескольких панно, заключенных в многоугольные рамки. Судя по сохранившимся фрагментам, фриз посвящен какой-то важной для парфян битве. На нем представлено столкновение двух групп конных всадников кочевнического облика. Фриз состоял из картушей, показывающих развитие событий от сближения противников до бегства побежденных (на левой стороне). Правая же сторона, надо полагать, представляет парфян или их предков (Пилипко, 2005; 2011). Существовали и другие сюжеты, но судить об их содержании по имеющимся остаткам не представляется возможным. Около головы одного персонажа сохранились остатки греческой пояснительной надписи, свидетельствующей о том, что в создании панно принимали участие мастера, представляющие эллинистическую культуру.

К этому надо добавить, что для старонисийского комплекса это, вероятно, был единственный опыт создания повествовательных живописных панно. Такая роспись обнаружена только в юго-восточном сбросе. Эти фрагменты залегали компактной группой, и в отложениях поздних периодов существования Центрального ансамбля подобная роспись отсутствует.

При рассмотрении вопросов датировки можно выделить три хронологические группы. Отложения, связанные с ранними ремонтами, – это нижние слои мусорных накоплений во дворах 10 и 11. Там же обнаружены остатки, связанные с поздними ремонтами, они, естественно, представлены вышележащими слоями. В процессе исследований удалось выявить некоторые хроноиндикаторы, позволяющие определить особенности оформления Башенного сооружения в поздний период его функционирования. Ремонты в это время, вероятно, уже проводились собственными силами, и появляются грубые имитации некоторых ранних элементов декора. Выше уже отмечалось, что исчезла сюжетная роспись. Наряду с ранними мерлонами, оттиснутыми в матрицах, появились «ремонтные мерлоны», которые изготовлялись без всяких матриц и шаблонов. Глиняная масса раскатывалась в большой пласт соответствующей толщины, из него ножом «на глазок» вырезались контуры ступенчатой «пирамидки» и центральное отверстие, уже мало напоминающее наконечник стрелы. Эти «новоделы» уже не ангобировались (рис. 3, 7 ). Известны также вновь изготовленные «метопы», грубые и неумелые (рис. 3, 3, 5 ).

Наконец, имеются отложения, связанные с разрушением здания в постфункциональный период. Это уже не «чистые» мусорные сбросы, а завалы и оплывы, где остатки строительных конструкций перемежаются с фрагментами былого архитектурного убранства. К ним относятся самые верхние отложения во дворах, а также местонахождения I, V–X. Они содержат элементы декора, упавшие при разрушении межэтажных перекрытий. Наборы из этих отложений практически не отличаются от содержимого слоев, связанных с поздними ремонтами.

Существование трех обособленных скоплений ремонтного мусора: вблизи центральной части юго-восточного фасада здания (пункт II), по сторонам лестницы Южного портика (пункт III) и вблизи стыка Блока круглого зала и юго-западного фасада Башенного сооружения – первоначально настроили меня на оптимистический лад. Мне показалось, что на основе этих данных можно локализовать местонахождение помещений второго этажа, декорированных тем или иным способом. Например, штукатурка с цветочным орнаментом происходит преимущественно из скопления IV, соответственно, это давало основание полагать, что украшенные подобным образом помещения, скорее всего, находились в западной части здания. Остатки батального фриза и гипсовая скульптура известны только по сбросу II, поэтому можно было предполагать, что помещение с подобным декором располагалось в юго-восточной или центральной части сооружения.

Однако дальнейшие размышления над этим вопросом показали, что такое заключение, конечно, возможно, но не обладает необходимой доказательной силой. При ремонтах отходы могли складировать только у двух фасадов – юго-восточного и юго-западного, так как на северо-западе Башенное сооружение вплотную примыкало к Блоку круглого зала и Сооружению с каменными панелями, а с северо-востока располагался Главный двор, который, естественно, нельзя было захламлять. Соответственно, мусор из северной половины здания также должен был перемещаться в указанные сбросы II–IV. Кроме того, не исключено, что он мог складироваться не сразу на всех трех полигонах, а последовательно, сначала во дворе 10 – это изначально были «задворки» комплекса, затем образовалось скопление IV и в последнюю очередь стали захламляться окрестности Южного портика.

Более надежно локализуются находки из Вестибюля и прилегающих к нему помещений, так как мусор здесь падал сверху вниз. Соответственно, можно утверждать, что над этими нижними помещениями находились интерьеры, где имелись колонны и настенная роспись. Эти наблюдения позволяют предполагать, что второй этаж по площади был примерно равен первому и силуэт Башенного сооружения не имел ничего общего с зиккуратами.

Достаточно надежно устанавливается декоративное убранство помещения, занимавшего южный угол постройки. Оно было украшено настенной росписью и фризами из «метоп» и мерлонов. Когда рухнули внешние стены, часть указанных декоративных элементов «задержалась» на ступеньке платформы (пункты IX–X).