Stratigraphy and chronology of N. N. Voronin's excavation trench in the Metropolitan's garden, the Rostov kremlin

СТРАТИГРАФИЯ И ХРОНОЛОГИЯ РАСКОПА Н.Н. ВОРОНИНА

В МИТРОПОЛИЧЬЕМ САДУ РОСТОВСКОГО КРЕМЛЯ

В 1955 г. Н.Н. Воронин предпринял первые археологические исследования на территории Ростова Великого. Работы были связаны с проведением реставрационных работ в Ростовском кремле, пострадавшем от разрушительного смерча летом 1953 г. Задачи исследований были сформулированы автором достаточно широко: “Осветить вопрос о первоначальном поселении на месте Ростова, его характере и времени появления здесь первых русских колонистов, проверить топографическое приурочение княжеского дворца ХП-ХП1 вв. и дворцовой церкви князя Константина, а главное исследовать характер древней застройки между Круглой Садовой башней и церковью Григория Богослова” (Воронин, 1955. Л. 3, 4). Последнее обстоятельство определило выбор места раскопок. Кремлевская стена, отделяющая Митрополичий сад от территории Архиерейского дома, делает изгиб между Круглой Садовой башней и церковью Григория Богослова, на взгляд Н.Н. Воронина, “архитектурно неоправданный для целостного и очень логичного кремлевского ансамбля” (Воронин, 1958. С. 21). Можно было предположить, что здесь до 80-х годов XVII в., времени начала строительства комплекса зданий Архиерейского двора, стояли постройки Григорьевского монастыря (Воронин, 1958. С. 21).

Раскоп первоначальной площадью 60 м2 был заложен в 8 м к западу от Круглой Садовой башни (рис. 1). Уже в верхних пластах выявились заполненные кирпичным щебнем широкие траншеи мощного фундамента. Чтобы исследовать постройку полностью, с востока и запада было сделано несколько прирезок, в итоге площадь раскопа достигла 180 м2.

Необходимо отметить, что, несмотря на заявленные цели раскопок, именно исследование выявленного архитектурного объекта стало основным

О                         100 м

I____________________I___________________I___________________1 I___________________I

Рис. 1. Расположение раскопов на территории Митрополичьего сада

/ - раскоп Н.Н. Воронина; 2 - Григорьевский раскоп (ВОЭ ИА РАН, 1989-1996 гт.); 3 - Митрополичий II раскоп (ВОЭ ИА РАН, 1984-1985 гт.)

в работах 1955 г. Исследование собственно культурных напластований отошло на второй план, отдельные участки раскопа не были доведены до материка. Помимо технических трудностей, связанных с работой в переувлажненном грунте, это объяснялось тем, что культурный слой мощностью 2,6-2,7 м практически на всей площади раскопа был нарушен мощным фун- даментом постройки. До глубины около 1 м были прослежены заполненные । кирпичным боем траншеи фундамента, ниже в два-три ряда шли валуны, под । ними, с глубины 1,3-1,4 м, - свайное основание фундамента. Более шестисот , дубовых свай прорезали всю толщу культурного слоя, входя на 0,3-0,4 м в материк (рис. 2), и были вбиты в грунт с уровня дна фундаментной траншеи.

Участки не затронутого строительством культурного слоя сохранились в ' северо-западной части раскопа. На рис. 3 представлен профиль небольшого участка северной стенки раскопа, сохранившего всю свиту культурных напластований. Над материковой глиной залегает слой почти стерильного темно-серого природно гумусированного суглинка толщиной около 0,4-0,5 м, в верхней части которого встречены отдельные угольки и несколько фрагментов лепной керамики, в том числе лощеной. Выше залегал слой плотно слежавшейся щепы с прослойками навоза мощностью до 0,6 м. Отмечая бедность этого слоя находками, Н.Н. Воронин полагал, что его можно датировать VHI-X вв. и определить как горизонт мерянского поселения (Воронин, 1958. С. 23). Основанием для такого вывода, по мнению автора, служат находки только лепной керамики, в том числе и аналогичной посуде Сарского городища, а также встреченные в слое щепы глиняное дисковидное пряслице и обломок костяного наборного гребня, также имеющие аналогии в материалах Сарского городища. Этот слой перекрывался более рыхлым, насыщенным щепой с примесью навоза культурным слоем, который Н.Н. Воронин определил как древнерусский домонгольский и датировал X - первой половиной ХШ в. Мощность этого горизонта составляет около 0,6 м, в нем найдена орнаментированная древнерусская круговая керамика, несколько шиферных пряслиц, фрагмент стеклянного перстня.

Домонгольские отложения перекрывались слоем кладбища, нарушенного при закладке фундамента. Разрозненные человеческие кости залегали в сильно гумусированном слое на всей площади раскопа. Встречены также обломки белокаменных надгробных плит. По мнению Н.Н. Воронина, кладбище принадлежало Григорьевскому монастырю и существовало в XIV - начале XVI в. Строительство каменных палат автор исследования относит к концу XVI в. - времени, когда Ростовская епархия становится митрополией и начинается обустройство этого участка городской территории. По мнению Н.Н. Воронина, палата еще стояла во время строительства Ионы Сысоевича, и по каким-то соображениям была оставлена вне стен Кремля (Воронин, 1958. С. 23).

В настоящее время территория Митрополичьего сада археологически достаточно хорошо исследована. Появилась возможность соотнести стратиграфические данные раскопа 1955 г. с надежно датированными горизонтами культурного слоя, прежде всего с данными Григорьевского раскопа (1989-1996 гг.), который находился в 50 м к юго-западу от раскопа Н.Н. Воронина, у южной стены церкви Григория Богослова и имел значительную для Ростова площадь - более 300 м2. Для Григорьевского раскопа получена самая большая в Ростове серия дендрохронологических определений для шести строительных ярусов, последовательно сменявших друг друга на протяжении почти полутораста лет с конца X до второй половины XII в.

Рис. 2. Сваи фундамента палат

0                   1м

Рис. 3. Профиль северной стенки квадрата 11

а - дерн; б - перекоп; в - кирпичная крошка; г - кости; д - уголь; е - древесный тлен; ж - щепа; з - навоз; и - серый гумусированный слой; к - черный гумусированный слой; л - материк

На основании этих данных можно утверждать, что отложения мерянского поселка связаны со слабогумусированным предматериковым суглинком, имевшим и в раскопе Н.Н. Воронина, и в Григорьевском раскопе мощность около 0,4 м.

На территории Григорьевского раскопа этот слой дал значительную коллекцию лепной посуды, представленной формами, хорошо известными по материалам Сарского городища и мерянских селищ ростовской округи, а также немногочисленную, но показательную серию предметов финского круга древностей - ножи с прямой спинкой, втульчатое височное кольцо, характерные костяные гребни с высокой резной спинкой, бронзовые шумящие украшения (Самойлович, 2003. С. 253). Слабая насыщенность мерянского слоя в раскопе 1955 г. скоре всего объясняется трудностями работы в переувлажненном, сильно перебитом сваями грунте. Возможно также, что участок раскопок Н.Н. Воронина захватил окраинную часть мерянского поселения. Датировка мерянских отложений, предложенная Н.Н. Ворониным, не вызывает возражений, но ее верхняя граница может быть уточнена -УШ - третья четверть X в.

С середины X в. начинается новый этап в истории поселения, связанный с появлением на берегу Ростовского озера древнерусского населения. В Григорьевском раскопе первые находки лепной древнерусской посуды отмечены в горизонте, имеющем дендродату 980 г. В конце X и на протяжении XI вв. этот прибрежный участок активно осваивается и застраивается, здесь складывается характерная для древнерусского города усадебная планировка. Однако на протяжении всего XI в. материальная культура жителей этого участка городской территории отличается своеобразием. Здесь значительно дольше, чем в других частях города, бытует лепная посуда - в горизонте 70-80-х годов XI в. Григорьевского раскопа лепная посуда составляет около 80%. На протяжении всего XI в. здесь встречаются отдельные фрагменты лощеной мерянской посуды, а также архаичные костяные пряслица, ножи с прямой спинкой, детали бронзовых украшений. Это свидетельствует о том, что в течение долгого времени мерянское население сохраняло некоторую этническую самобытность и территориальную обособленность в границах древнерусского города (Леонтьев, 1998. С. 151).

Сопоставление материалов раскопа Н.Н. Воронина с данными Григорьевского раскопа позволяет достаточно надежно датировать некоторые объекты, открытые в древнерусском горизонте раскопа 1955 г.

На уровне 11-го пласта, т.е. в раннем усадебном слое в центральной части раскопа Воронина были зафиксированы остатки срубной постройки (рис. 4). Хорошо сохранился венец восточной стенки длиной около 6,5 м с вырубками-чашками на концах, южная и северная стенки сруба перебиты сваями позднего фундамента. У восточной стенки внутри сруба расчищен развал печи-каменки. По нивелировочным отметкам южный конец бревна находится на 0,13 м ниже северного, т.е. венец постройки фиксирует естественный уклон поверхности к югу, в сторону озера.

В Григорьевском раскопе к тому же стратиграфическому горизонту относятся постройки пятого строительного яруса (рис. 5), имеющие дендродаты 990-995 гг. Они также строились без предварительной нивелировки поверхности, их венцы фиксируют уклон древнего берегового склона к югу. Это особенность того же, самого раннего, строительного горизонта. В более позднее время при закладке сруба поверхность площадки выравнивалась, под южный венец делалась подсыпка из глины, под углы южной стенки ставились подпорки-столбики (Самойлович, 2000. С. 229). Таким образом, есть все основания отнести постройку пласта 11 из раскопа Н.Н. Воронина к то-

Рис. 4. Жилая постройка в толще 11-го пласта му же строительному горизонту, т.е. к 90-м годам X в., и в таком случае это самая ранняя жилая постройка, зафиксированная в Ростове, - срубы этого горизонта в Григорьевском раскопе не имели очагов и отличались более скромными размерами.

В толще десятого пласта раскопа 1955 г., в его северо-западном углу, были зафиксированы остатки постройки, основная часть которой осталась за пределами раскопа. К югу от сруба в усадебном слое были найдены два шпангоута большой ладьи (рис. 6). Сопоставление стратиграфического положения шпангоутов с материалами Григорьевского раскопа позволило надежно датировать горизонт их залегания концом X - началом XI в. (Леонтьев, 1999. С. 160). К этому же времени относятся найденные в Григорьевском раскопе ладейные заклепки и использовавшиеся в судостроении деревянные гвозди-шпонки - нагели.

В более позднее время участок, исследованный Н.Н. Ворониным, становится местом интенсивного строительства. Свидетельством этому служит мощный слой щепы, составляющий основное заполнение пластов 8 и 9. У южной стенки раскопа на этом уровне зафиксированы остатки постройки, основной своей площадью оставшейся за пределами раскопа. Венец ее северной стенки, сильно перебитый сваями позднего фундамента, имел длину 7,5 м. (Воронин, 1955. Л. 29, 30). К этому горизонту относится основная масса находок. Здесь найдены свыше трех десятков бус, среди которых хрустальная шарообразная, разнообразные глазчатые, две “лимонки”, трехчастная пронизка белого молочного стекла, несколько бисерин и многогранная мозаичная. Кроме бус в этом горизонте найдены около 150 обломков янтаря, шесть шиферных пряслиц, обломок стеклянного перстня, несколько фрагментов амфор. Насыщенность слоя разнообразными находками, остатки постройки с печью позволяют предполагать, что на участке раскопа 1955 г. находилась

Рис. 5. Постройки пятого строительного горизонта Григорьевского раскопа (южный участок) (дендродаты - 990-995 гг.)

жилая часть усадьбы. Возможно, хозяйственный двор, располагавшийся на территории Григорьевского раскопа на протяжении ХТ-ХП вв., составлял с ней единый комплекс. На возможную связь этих двух участков указывает направление бревенчатого настила первого яруса Григорьевского раскопа с дендродатами 1116-1125 гг. (Самойлович, 2000. С. 228).

Как уже отмечалось, Н.Н. Воронин датирует древнерусский усадебный слой раскопа в Митрополичьем саду Х-ХП1 вв. Эта датировка требует уточ-

нения. В раскопе 1955 г. найдено всего три фрагмента стеклянных браслетов. Для сравнения, коллекция Григорьевского раскопа насчитывает свыше 600 экземпляров разнообразных стеклянных браслетов, которые впервые отмечены в напластованиях конца первой трети XII в. Таким образом, можно утверждать, что на участке, исследованном Н.Н. Ворониным, древнерусский слой датируется концом X - началом ХП в. Культурные отложения более позднего времени здесь отсутствуют, а незначительное количество керамики, которую можно датировать XIII-XIV вв., происходит из заполнения могильных ям.

Отсутствие значительной толщи культурных напластований обычно для центральной части Ростова и связано со строительством городских укреплений в 1632-1634 гг., когда для устройства земляного вала брали грунт с прилегающей городской территории. На участке Григорьевского раскопа напластования сняты до уровня XIII в., а в юго-восточной части Митрополичьего сада, на участке Митрополичьего первого раскопа, - до уровня конца XI в.

Отсутствием поздних горизонтов культурного слоя на участке раскопа 1955 г. можно объяснить отмеченную Н.Н. Ворониным небольшую глубину могильных ям исследованного на участке раскопа кладбища. Самые глубокие могилы имели глубину около 1 м, что исследователь объяснил высоким уровнем стояния грунтовых вод. Одно из погребений этого некрополя зафиксировано в 2004 г. при геологической шурфовке к востоку от Круглой Садовой башни. Глубина залегания костей от уровня современной поверхности составляла не менее 1,8 м.

Таким образом, использование грунта с исследованного участка Митрополичьего сада при строительстве земляного вала не вызывает сомнения. Это обстоятельство заставляет пересмотреть дату закладки здесь каменных палат. Как уже отмечалось, Н.Н. Воронин полагал, что они были построены в коште XVI в. Вывоз грунта для строительства крепости указывает, что этот участок был свободен от капитальных каменных строений, и строительство палат можно датировать временем после 1634 г.