Suvorovo catacomb culture: a preliminary characteristic

Культурно-хронологическая модель эпохи средней бронзы Северного Кавказа, несмотря на обширную историографию, до сих пор остается одной из слабо систематизированных тем в современной научной литературе. К недостаточно изученным культурным явлениям относится, в частности, общность позднекатакомбных погребальных памятников предгорной зоны Северного Кавказа. Это серия погребений с доминирующим вытянутым на спине трупоположени-ем и характерным инвентарем, распространенных от Западного Закубанья до верховьев р. Терек вдоль северных склонов Кавказского хребта (рис. 1). Актуальность обобщающей работы по данным памятникам в последнее время все более очевидна в связи с выделением и частичной характеристикой батуринской и манычских катакомбных культур ( Трифонов , 1991; Гей , 1995; Андреева , 2008) (рис. 1).

Отдельные позднекатакомбные комплексы были обнаружены в Закубанье в конце XIX – первой половине XX в. в результате работ Н. И. Веселовского. Первым же значительным прорывом в истории изучения позднекатакомбных древностей Северного Кавказа были работы экспедиции под руководством А. Л. Нечитайло в верховьях Кубани и Кумы в 1960-х гг. По материалам этих исследований автором раскопок был выделен особый «верхнекубанский вариант предкавказской катакомбной культуры» ( Нечитайло , 1978). Основными его характеристиками являются Т-видное устройство катакомбы с длинной узкой шахтой и просторной камерой, доминирование вытянутого положения

погребенного, характерный инвентарный набор (Нечитайло, 1978. С. 115, сл.). Именно после выхода работ А. Л. Нечитайло во второй половине 1970-х гг. термин «верхнекубанский вариант предкавказской катакомбной культуры» прочно вошел в понятийный аппарат исследователей эпохи бронзы Северного Кавказа. Следует отметить определенную некорректность этого термина: основой для выделения автором указанного локального варианта послужили, главным образом, комплексы Суворовского курганного могильника, находящегося в истоке р. Кума, а отнюдь не в долине Кубани, где обнаружена лишь пятая часть анализируемых комплексов (табл. 1). Это важная деталь – с точки зрения отличий внутри локальных позднекатакомбных групп памятников, обнаруженных в предгорных долинах основных рек Северного Кавказа.

Следующим этапом в изучении позднекатакомбных древностей предгорной зоны стали работы на новостройках Северной Осетии и Кабардино-Балкарии в конце 1960–1970-х гг., где в результате раскопок В. А. Сафронова и Н. А. Николаевой и археологов Кабардино-Балкарии были открыты более двух десятков погребений, следующих в курганах за горизонтом захоронений северокавказской культуры и имеющих инвентарный набор, хронологически сопоставимый с «верхнекубанскими» позднекатакомбными комплексами ( Сафронов , 1981; Батчаев , 1984; Чеченов , 1984) (табл. 1). Характерными чертами этой группы памятников являются параллельное существование обрядов вытянутого и скорченного (в долине Терека) положения погребенного, инвентарный набор, представленный главным образом определенными керамическими формами и их сочетаниями. В. А. Сафронов отнес исследованные им в Северной Осетии 18 катакомбных погребений к поздней стадии среднебронзового века, разделив их при этом на три, по его мнению, хронологические группы ( Сафронов , 1981. С. 58–60). В дальнейшем полевые исследования на территории Северной Осетии дополнили эту серию ( Сосранов , 1988; Кореневский, Мимоход , 2011).

В 1980-х гг. проводились исследования на памятниках Закубанья и Ставропольской возвышенности, позволившие не только значительно расширить ис-точниковую базу по изучению позднекатакомбных древностей Северного Кавказа (табл. 1), но и сделать некоторые выводы относительно истоков этой традиции. Так, при публикации результатов раскопок курганов у ст. Воровсколесской (рис. 1) С. Н. Кореневский и В. Г. Петренко обратили внимание на особый, поздний облик местных вытянутых погребений по сравнению со схожими с ними, но более архаичными катакомбными захоронениями Центрального Ставрополья и Калмыкии ( Кореневский, Петренко , 1989. С. 213). В 1980 г. экспедицией ИА АН СССР был раскопан курган у х. «Красное Знамя», в котором были обнаружены вытянутые погребения в катакомбах. По мнению авторов раскопок, уникальность этого памятника состоит в его переходном от раннего к позднему этапу катакомбной культуры характере ( Андреева, Петренко , 1998).

• В.    А. Трифонов в своей характеристике культур энеолита – средней бронзы Степного Прикубанья, основываясь только на материалах раскопок Н. И. Веселовского (10 погребений), выделил для Юго-Восточного Закубанья особый локальный вариант предкавказской катакомбной культуры («4 тип»), имеющий связь с «верхнекубанской группой» А. Л. Нечитайло. Автор отнес его к III (развитому) общекатакомбному горизонту ( Трифонов , 1991. С. 159–163).

Таблица 1. Каталог памятников суворовской катакомбной культуры

й и а я X я и g	Памятник	Й о и я о й И	Погребение								Источник 4
			о н я" 3 Й	и я О V К	о о Я *о 1.0 5	я я	-е я и о я я	о я я я я &	о я я й о я о я	о й Й
1	Общественный II	1	1	1						2	Сорокина, Орловская , 1985 (11148)
2	Бугундырь V	1	1							1	Бестужев , 1987 (12481)
3	Бугундырь VI	1	2						1	3	Бестужев , 1987 (12481)
4	К/з им. Кирова	3	3							3	Тарабанов , 1978 (7086)
5	Садовый	1	3							3	Беглова , 2004 (б/н)
6	Еленовский	1	4							4	Нехаев , 1987 (12380)
7	Дукмасовский	1							1	1	Днепровский , 1989 (14085, 14086)
8	Мокрый Назаров	1	1							1	Днепровский , 1989 (14085, 14086)
9	Келермесский	4	6					1		7	Алексеев , 1985, 1986, 1987, 1993 (11743, 12053, 18202)
10	Уляп	4	6						1	7	Лесков и др. , 1982 (8672) ; Лесков , 1983 (9855)
11	Веселый	2	4					1		5	Нехаев , 1985 (10923)
12	Чернышевский I	4	6			1				7	Лесков, Днепровский , 1984 (10482) ; Лесков и др. , 1985 (10973)
13	Зарево V	1	2							2	Беглова , 1989 (14085)
14	Уашхиту I	1	4							4	Эрлих, Маслов, Вальчак , 2010
15	Красноульский	1	4	2				1		6	Черных , 1991 (16790)
16	Владимирский	4	12	3					3	18	Каминский , 1990, 1991 (15029, 16119)
17	Б. Петропавловский	6	13	2						14	Гей, Ульянова , 1982 (9856)
18	Михайловский	8	15	1			3		2	21	Каминский , 1985 (10116)
19	Дальний	1	2							2	Лимберис, Марченко , 1984 (10316)
20	Геймановский	5	7	1	1					9	Лимберис, Марченко , 1984 (10316)
21	Новокубанский	6	17	5	1	4		1	3	30	Шевченко , 1985 (9860)
22	Юбилейный	1	1						1	2	Навротский , 1978 (7042)
23	Вольное	1	2							2	Лопатин, Лопатина , 1997
24	Конаково	2	5	1				1	1	8	Нарожный , 2004 (б/н)
25	Успенский	11	47	1	1	3	2	2	9	65	Каминский , 1986 ( 11277 )
26	Спокойная	1	4							4	Лопатин , 1995
27	Большетегинский	3	6							6	Каминская , 1983 (9245)
28	Воровсколесская	3	4			3				7	Кореневский, Петренко , 1989
29	Курсавский II	1	1							1	Лычалин , 2004 (б/н)

Таблица 1 (продолжение)

30	Николаевский III	1	1							1	Лычалин , 2004 (б/н)
31	Холоднородниковский	4	8							8	по: Нечитайло , 1978
32	Усть-Джегутинский	4	4							4	Нечитайло , 1963, 1964 (2792, 2872)
33	Псыж	1	1							1	Биджиев , 1976 (6368)
34	Суворовский	13	43	4	1		1		4	53	Нечитайло , 1979
35	Ульяновский I	1	1		1	1	2			5	Лычалин , 2004 (б/н)
36	Нежинский II	1	1							1	Кореневский , 1986 (10926)
37	Белый Уголь	1	1							1	Кореневский , 1989 (10926)
38	Шилтрак	1	1							1	Батчаев , 1984
39	Кишпек	1	2						1	3	Чеченов , 1984
40	Киевское	1	1		1				1	3	Сосранов , 1988 (13747)
41	Чикола I и II	5	7		6				3	16	Сафронов , 1981
42	Архонская	1	2							2	Кореневский, Мимоход , 2011
43	Ногир	1	2	1						3	Сафронов , 1981
	ВСЕГО:	116	258	22	12	12	8	7	31	347

Выводы В. А. Трифонова подтвердили полевые исследования 1980-х гг. Восточнозакубанской экспедиции Краснодарского музея под руководством В. Н. Каминского, раскопавшего 26 курганов, содержавших 111 погребений позднекатакомбного времени (табл. 1). Основные обобщенные данные по этим материалам лишь недавно были введены в научный оборот ( Клещенко , 2007; 2009).

Таким образом, используемая в работе источниковая база составляет 43 памятника, на которых в целом раскопано 116 курганов, содержавших 347 погребальных позднекатакомбных комплексов.

В соответствии с данными картографирования, указывающими на концентрацию исследованных памятников в долинах крупнейших рек Северного Кавказа (рис. 1), все анализируемые в работе материалы рассматриваются в рамках шести локальных групп: закубанская основная (главным образом, это памятники бассейнов Белой и Лабы); особая многочисленная закубанская группа в районе впадения в Кубань р. Уруп (по наиболее выразительному могильнику она получила название «успенская»); верхнекубанская группа (еще раз подчеркнем, что она не тождественна «верхнекубанскому варианту предкавказской катакомбной культуры» А. Л. Нечитайло); небольшая пока серия памятников, открытых между верховьями Кубани и Калауса – севернее р. Кума; памятники бассейнов верхней Кумы и Подкумка (условно названные верхнекумской группой); и, наконец, памятники Терского бассейна1.

В данной работе при характеристике отдельных групп главное внимание уделено основным элементам обряда (планировка подкурганного кладбища, варианты погребальных конструкций, поза погребенного) и погребального инвентаря (керамика, как наиболее массовая и яркая его категория).

Закубанская группа в основном ареале представлена 130 комплексами (рис. 1; табл. 1). В целом для памятников бассейна Лабы и Белой при абсолютном доминировании вытянутого обряда трупоположения (86 %) характерно относительно большое число исследованных курганов со значительным (3 и более) числом погребений и ярко выраженной кольцевой планировкой подкурганного кладбища (порядка 30 % исследованных насыпей), концентрация впускных погребений в южной поле кургана (рис. 2, I, 1 ), абсолютное доминирование Т-вид-ного в плане устройства катакомб (56 % от прослеженных случаев: рис. 2, I, 4, 5, 6 ) и его вариантов. К последним относятся случаи, когда оси камеры и шахты не образуют строго перпендикуляра (т. н. «У-катакомбы» – 21 %: рис. 2, I, 3 ), а также случаи смещения шахты относительно центра длинной стенки камеры (т. н. «Г-катакомбы» – 18 %: рис. 2, I, 7, 8 ). К редким следует отнести конструкции, в которых камера и шахта находятся на одной оси (3 случая), а также катакомбы с круглой в плане шахтой (рис. 2, I, 9 ).

Для всех указанных форм погребальных конструкций характерно наличие короткого дромоса и ступеньки (редко – «пандуса») при переходе из шахты в камеру (рис. 2, I, 3–6, 8, 9 ). В среднем длина дромоса колеблется в районе 0,2–0,4 м, высота ступеньки – до 0,6 м. Не более десятка катакомб устроены в форме «подбоя» – т. е. дно шахты и камеры находятся на одном уровне или шахта переходит в камеру с небольшим наклоном (рис. 2, I, 7 ).

Погребальный инвентарь обнаружен в 90 захоронениях (69 % комплексов). Он представлен мелкими украшениями – в основном бронзовыми бусами и бисером (30 комплексов) – и керамическими сосудами и их частями (рис. 3, I ), составляющими основу погребального набора (49 % от всей серии погребений). Распределение жаровен (или частей сосуда, определявшихся при раскопках как таковые) и целых форм, в общем, равное. Сочетание в одном комплексе двух керамических форм – будь то жаровня и сосуд или два сосуда – очень редки.

При описании керамических форм закубанской группы используется номенклатура, разработанная в целом для позднекатакомбной керамики локальных групп предгорной зоны Северного Кавказа (табл. 2). В закубанской серии к наиболее массовым формам относятся кувшины и горшки (49 экз.). Большая часть их имеет довольно стройные пропорции и высоту от 14 до 24 см. Среди кувшинов с вертикальными ленточными ручками равно представлены два типа: с верхним креплением у венчика (рис. 3, I, 7, 8 ) и с креплением полностью на плечике сосуда (рис. 3, I, 5, 6 ). Наиболее массовые типы горшков – высокие с небольшим отогнутым венчиком и орнаментом по плечику (рис. 3, I, 3, 4 ) и шаровидные с прямостоящим или отогнутым венчиком, часто неорнаментирован-ные (рис. 3, I, 10, 11 ).

Небольшая группа «амфор» представлена невысокими (до 18 см) сосудами кубковидной и горшковидной форм с двумя (рис. 3, I, 1 ) и четырьмя (рис. 3, I, 2 ) ручками. К оригинальным закубанским формам следует отнести

Рис. 2. Соотношение элементов погребального обряда суворовской катакомбной культуры (западные группы памятников)

I – закубанская группа: 1 – план катакомбных погребений к. 9 мог. Владимирский; 2 – сводный график ориентировок погребенных; 3–8 – планы и продольные разрезы некоторых погребений; II – «успенская» группа: 1 – план катакомбных погребений к. 3 мог. Успенский; 2 – сводный график ориентировок погребенных, 3–8 – планы и продольные разрезы некоторых погребений; III – верхнекубанская группа: 1 – план катакомбных погребений к. 3 мог. Суворовский; 2 – сводный график ориентировок погребенных; 3–8 – планы и продольные разрезы некоторых погребений кубки – сосуды с высоким, расширяющимся к верху горлом, довольно резко отделенным от плечика (рис. 3, I, 9). В закубанской керамической серии практически отсутствуют чугунковидные и реповидные типы горшков (представлены единичными экземплярами: рис. 3, I, 12–14) и курильницы;

Таблица 2. Количественное распределение керамических форм по локальным группам суворовской катакомбной культуры

КЕРАМИКА я к к ^ а Я я я я я ю я Я К я а я я Я Я Я £ я се Я Я се ю Я с я я я ф* я а се It Sa я я я s с я я я а я Я Н ГРУППА ТИП «Амфоры» двуручные 2 1 1 ‒ 2 четырехручные 2 1 1 ‒ 3 3 Кувшины ручка на плечике 13 4 ‒ ‒ ‒ 1 ручка у венчика 13 2 ‒ ‒ ‒ ‒ крупные с раздутым туловом ‒ ‒ 1 ‒ 4 ‒ Кубки 5 ‒ ‒ ‒ ‒ ‒ Горшки высокие и средних пропорций 12 11 3 5 14 29 чугунковидные 1 12 7 1 8 ‒ чугунковидные с ручками 2 1 1 ‒ 1 1 шаровидные 6 8 ‒ ‒ ‒ ‒ реповидные 2 12 ‒ ‒ 2 ‒ «Кружки-кувшины» ‒ ‒ ‒ 2 4 18 Кружки 1 2 ‒ ‒ 3 ‒ Плошки 1 2 ‒ ‒ ‒ 1 Курильницы на крестовом поддоне 1 16 1 5 27 ‒ на круговом поддоне ‒ ‒ ‒ ‒ 2 ‒ на раздельно стоящих ножках ‒ 4 ‒ ‒ 1 ‒ на ножках с поддоном ‒ 6 4 1 5 ‒ Тарная посуда (фрагменты жаровен) 5 16 ‒ ‒ ‒ ‒ ВСЕГО: 66 98 18 15 75 55 совершенно отсутствуют высокие лощеные сосуды с раздутым туловом (амфоры и кувшины), обнаруженные в комплексах других групп (табл. 2). В то же время, некоторые закубанские экземпляры «амфор» и горшков также имеют следы лощения.

Орнамент присутствует практически на всех экземплярах. В основном он нанесен по верхней части – венчику, горлу и, особенно часто, плечику сосуда (рис. 3, I, 1 – 8, 12, 14 ). Главные мотивы декора – свисающие треугольники (рис. 3, I, 2, 3, 6 – 8 ), рассеченный валик (рис. 3, I, 1 – 1, 4, 7, 12 ), опоясывающий

Рис. 3. Основные формы керамики суворовской катакомбной культуры (западные группы памятников) I – закубанская группа; II – «успенская» группа; III – верхнекубанская группа плечико сосуда, реже – парные небольшие круглые налепы (рис. 3, I, 3) Орнамент прочерченный, сформированный вдавлениями разной конфигурации и оттисками веревочки.

«Успенская» группа , несмотря на формальную локализацию в Закубанье (рис. 1), по определенным выразительным признакам обряда, многочисленности и концентрации комплексов в одном микрорайоне вполне сопоставима с соседними группами, что уже отмечалось ранее ( Клещенко , 2009). Для «успенских» курганов также характерно кольцевое расположение впускных погребений с концентрацией их в южной поле (рис. 2, II, 1 ). Практически во всех курганах здесь обнаружено не менее трех погребений исследуемого культурного типа. От основной закубанской серии погребения этой группы (сейчас учтено 107 комплексов: см. табл. 1) отличает чрезвычайная стандартность обряда. Доля строго Т-видных в плане катакомбных конструкций здесь достигает 89 % (против 56 % в основной закубанской группе) (рис. 2, II, 3 – 6 ). Существенно реже наблюдается отход от основных канонов погребальной конструкции – наличия дромоса и ступеньки при переходе из шахты в камеру. Размеры катакомб в целом сходны с закубанскими. Следует также отметить значительное число погребальных сооружений с удлиненной (т. н. «щелевидной») шахтой, длина которой превышает ширину в два и более раза (рис. 2, II, 3 – 7 ). В «успенской» группе к таковым относятся 80 % входных ям, в то время как на территории остального Закубанья их доля составляет только половину от всех прослеженных конструкций.

В погребениях «успенской» группы украшения и прочий инвентарь встречен еще реже, чем в общей закубанской. В то же время, обращает на себя внимание гораздо большее количество погребений с керамикой – около 80 %. При этом в большинстве случаев погребальный набор состоял минимум из двух керамических предметов.

Ассортимент керамических форм «успенской» группы разнообразен. Как и в закубанских комплексах, здесь встречены небольшие стройные орнаментированные сосуды с несколькими ручками («амфоры»: табл. 2; рис. 3, II, 1, 2 ), большое число горшков стройных и средних пропорций, а также шаровидных форм (табл. 2; рис. 3, II, 5, 6 ). Менее представительна, но в целом довольно схожа с закубанскими формами серия кувшинов (рис. 3, II, 3, 4 ). В то же время, несоизмеримо больше в «успенских» материалах чугунковидных и реповидных экземпляров (табл. 2; рис. 3, II, 8, 9 ). Характерными для декора являются все те же свисающие треугольники, рассеченные налепные валики и другие композиции, опоясывающие плечико сосудов, парные круглые и, что характерно только для «успенской» керамики, короткие вертикальные параллельные налепы, сгруппированные по нескольку кряду (рис. 3, II, 8 ).

Наконец, наиболее представительную часть керамической коллекции рассматриваемой группы составляют курильницы (26 экз. – четверть всей керамики: табл. 2; рис. 3, II, 12–16). Типологии предкавказских катакомбных курильниц посвящен ряд работ. Согласно одному из последних исследований (Панасюк, 2005), морфологически (но не хронологически) определяющим признаком для типологии курильниц выступает конструкция поддона. Для восточноманыч-ских курильниц Н. В. Панасюк выделяет четыре их вида: крест-монолит, полый крест, крест с отверстиями и цельный круглый поддон. Ранее уже отмечалось, что в восточноманычской керамике практически отсутствуют курильницы на отдельно стоящих ножках, соединенных внизу прямоугольным поддоном, являющиеся характерной чертой предгорных позднекатакомбных памятников (Клещенко, Панасюк, 2006; Клещенко, 2009). Столь же не характерны для вос-точноманычских курильниц и круглые поддоны, а также основания в виде отдельно стоящих ножек (Панасюк, 2005; Андреева, 2008). Исходя из этого, в настоящей работе серия позднекатакомбных курильниц условно разделена на четыре типа: на крестовом, в том числе полом и с отверстиями, поддоне (типы 1–5 и 7, по Н. В. Панасюк); на круглом поддоне (тип 6, по Н. В. Панасюк); на раздельно стоящих ножках и на раздельных ножках, соединенных внизу прямоугольным (в одном случае – круглым) поддоном. Первый тип, как видно, характеризует степные влияния, третий и четвертый являются индикатором местных предгорных традиций. Именно последний тип курильниц серийно представлен в памятниках «успенской» группы (рис. 3, II, 15, 16; табл. 2). В то же время, присутствие здесь значительного числа курильниц степного типа 1 (рис. 3, II, 13, 14; табл. 2), а также реповидных горшков (рис. 3, II, 7, 10), свидетельствует о явном влиянии в этом районе соседних восточноманычских традиций изготовления керамики.

Верхнекубанская группа изучена пока довольно слабо. Здесь известно всего 13 погребений из 9 курганов (рис. 1; табл. 1). Местные катакомбы отличаются от погребений соседних групп вариативностью конструкций. Так, пять катакомб, обнаруженных в могильниках Усть-Джегутинский и Псыж, представлены самыми различными конструкциями с небольшими входными ямами, имеющими отдаленное отношение к Т-видной схеме (рис. 2, III, 1, 2, 4 ). Для хо-лоднородниковских же комплексов, по А. Л. Нечитайло, характерна общая для рассматриваемой культурной традиции Т-видная в плане схема катакомбного сооружения ( Нечитайло , 1978) (рис. 2, III, 3 ). Объединяют все эти погребения вытянутое положение погребенного и инвентарь, сопоставимый с комплексами соседних групп.

В частности, здесь обнаружены самые западные для позднекатакомбных памятников Северного Кавказа находки высоких лощеных сосудов с сильно раздутым туловом, отнесенных в рамках представленной типологии к группам «амфоры» и кувшины (рис. 3, III, 1, 2 ; табл. 2), а также горшков средних пропорций с выделенным уступом в средней части тулова (рис. 3, III, 6 ; табл. 2). В то же время, как и в «успенской» группе, среди керамических форм преобладают чугунковидные горшки, часть которых украшена вертикальными и круглыми налепами у венчика (рис. 3, III, 3 – 5 ; табл. 2), и курильницы предгорного типа – на четырех «сросшихся» ножках (рис. 3, III, 8 ; табл. 2).

Группа погребений междуречья верховьев Кубани и Калауса также пока невелика – насчитывается 9 комплексов (рис. 1; табл. 1). Обряд их довольно стандартен и в целом схож с традициями «успенской», верхнекубанской, а также верхнекумской групп (рис. 4, I ). В 7 из 9 комплексов обнаружена керамика. К наиболее многочисленным типам относятся горшки и курильницы (табл. 2; рис. 5, I ). Некоторые горшки имеют уступ в верхней трети тулова (рис. 5, I, 5 ). Курильницы представлены различными вариантами типа 1 (на крестовом под-

Рис. 4. Соотношение элементов погребального обряда суворовской катакомбной культуры (восточные группы памятников)

I – группа погребений междуречья верховьев Кубани и Калауса: 1–4 – планы и продольные разрезы некоторых погребений; II – верхнекумская группа: 1–3 – планы и продольные разрезы некоторых погребений; III – терская группа: 1 – план катакомбных погребений к. 6 мог. Чикола II; 2 – сводный график ориентировок погребенных (а – только вытянутых, б – общая серия); 3–6 – планы и продольные разрезы некоторых погребений

Рис. 5. Основные формы керамики суворовской катакомбной культуры (восточные группы памятников) I – группа погребений междуречья верховьев Кубани и Калауса; II – верхнекумская группа; III – терская группа доне) и одним экземпляром местной традиции (тип 4) (табл. 2; рис. 5, I, 6, 7). Кроме того, в ассортимент керамики этой группы входят одиночные находки «амфор» (рис. 5, I, 1), чугунковидных горшков (рис. 5, I, 2) и так называемых «кружек-кувшинов» – небольших (высотой 12 см) сосудов с невысоким венчиком и одной ручкой (табл. 2; рис. 5, I, 3).

Верхнекумская группа – наиболее многочисленная из восточных. Она насчитывает 60 комплексов (рис. 1; табл. 1). Подавляющее их большинство обнаружено в Суворовском могильнике в верховьях Кумы ( Нечитайло , 1979). В свое время они стали основой для выделения «верхнекубанского варианта предкав-казской катакомбной культуры» ( Нечитайло , 1978. С. 106–134). Для погребений этой группы абсолютным является правило Т-видного (редко – У-видного) в плане устройства катакомбы с «щелевидной» шахтой (94 % прослеженных конструкций), дромосом длиной 0,1–0,4 м и ступенькой высотой до 0,6 м (рис. 4, II, 3 – 6 ). Вход в камеру во всех случаях перекрыт каменной плитой. Более 80 % погребений совершено по обряду вытянутого трупоположения. Небольшую серию составляют скорченные на боку и спине погребения. Показатели соотношения местных погребений различных типов схожи с соответствующими данными для закубанской и «успенской» групп (табл. 1). В то же время, в верхнекумской группе кольцевая система размещения впускных погребений выражена не так четко (рис. 4, II, 1 ). Обращает на себя внимание также концентрация их не только в южном, но и в западном секторе насыпи.

Подавляющее большинство верхенекумских комплексов – инвентарные (88 %). Следует отметить значительное число погребений с мелкими украшениями (почти 40 %). Однако, как и для других локальных групп, основу инвентаря здесь составляет керамика (в 85 % погребений). Позднекатакомбная керамика Суворовского могильника была подробно охарактеризована А. Л. Не-читайло (1978. С. 123–127). Здесь же следует отметить значительное число комплексов с двумя и более керамическими формами, что сближает верхнекумские традиции с «успенскими». Их связывает также большая доля горшков средних и стройных пропорций (правда, средняя их величина немного меньше – около 12–15 см против 16–20 см в «успенской» серии: табл. 2; рис. 5, II, 5, 6 ) и чугунковидных сосудов – в том числе с орнаментом, схожим, в свою очередь, с верхнекубанскими (рис. 5, II, 5, 8, 11 ). Верхнекумскую группу с «успенской» и верхнекубанской объединяет также значительная доля курильниц местных форм (на раздельно стоящих ножках с поддоном: рис. 5, II, 16, 18 ; табл. 2) – наряду с довольно представительной серией курильниц на крестовом поддоне (табл. 2; рис. 5, II, 13, 14 ).

К оригинальным чертам верхнекумской группы следует отнести присутствие в керамическом ассортименте самой большой серии высоких (до 35 см) амфор и кувшинов с раздутым в средней части туловом (рис. 5, II, 1 – 3 ; табл. 2), практически полное отсутствие реповидных и совершенное – шаровидных, форм горшков, а также наличие так называемых «кружек-кувшинов» – в том числе с ребром в средней части тулова, наиболее характерных для терской группы (рис.5, II, 10, 12 ; табл. 2).

Терская группа является наиболее эклектичной – как в обрядовом, так и в инвентарном отношении. Большинство комплексов этой группы опублико- ваны и частично проанализированы (Сафронов, 1981; Батчаев, 1984; Чеченов, 1984; Кореневский, Мимоход, 2011). Надо отметить, что низкое качество и несогласованность отчетов и публикаций материалов В. А. Сафронова из раскопок могильников Ногир и Чикола I–II (1977 г.) не позволяют в полной мере доверять аналитической части их публикации (Сафронов, 1981. С. 57–59).

В настоящую выборку вошли 28 погребений из 10 курганов (рис. 1; табл. 1). Основная часть открытых комплексов сосредоточена в верховьях Терека и его левых притоков (могильники Чикола I и II, Ногир, Архонская). Терская группа отличается небольшими подкурганными кладбищами – до 3 погребений в насыпи (исключение – к. 6 мог. Чикола II: рис. 4, III, 1 ). Стандартом для курганной конструкции здесь является сооружение каменных кромлехов по периметру насыпи. Впускные погребения не имеют определенной привязки к сектору насыпи. Конструкция катакомб во всех случаях Т-видная, однако «щелевидных» шахт, в отличие от всех остальных групп, здесь нет: среднее соотношение длины входной ямы к ширине не более чем 3:2 (рис. 4, III, 3 – 6 ). Катакомбы всегда имеют ступеньку при переходе из шахты в камеру (высота – до 0,6 м). Главной же особенностью позднекатакомбных погребений Терского бассейна является равное распространение вытянутого и скорченного на боку (в основном – левом) обряда трупоположения (табл. 1). Из левобочных погребений особый интерес представляют погребения Чикола II 4/2, 4/3 и Киевское 3/20 – с положением рук погребенного перед грудью, и Чикола II 5/3, совершенное в адоратитивной позе ( Сафронов , 1981. С. 53, 54. Рис. 8; 11; Сосранов , 1988. С. 29, 30. Рис. 87–89). В. А. Сафронов относит эти комплексы к позднейшему этапу позднекатакомбных древностей ( Сафронов , 1981. С. 58, 59), а в одном из последних исследований комплекс Чикола II 4/3 на основании присутствия в нем лепестковидного бисера был соотнесен с финалом эпохи средней бронзы ( Кореневский, Мимоход , 2011. С. 67). В то же время, следует отметить, что формы погребальных сооружений для скорченных и вытянутых типов погребений здесь не имеют принципиальных отличий. Кроме того, керамические формы, обнаруженные в «скорченных» погребениях Чикола II 4/2 и 5/3 (высокие горшки с сильно расширенной верхней третью тулова и горизонтальными налепа-ми-«гребешками» под венчиком) обнаружены и в вытянутых погребениях (Чико-ла II 6/6: Сафронов , 1981. Рис. 15, 5 ). С другой же стороны, сосуды, практически идентичные позднекатакомбным, обнаружены в «посткатакомбных» погребениях Архонская-89 1/3 и 2/1 ( Кореневский, Мимоход , 2011. Рис. 18; 20), не содержавших, в свою очередь, такой маркерной для финала средней бронзы категории украшений, как лепестковидный бисер.

Указанные факты позволяют предположить синхронное существование на определенном этапе позднекатакомбной и «архонской» культурных традиций. Этот вывод косвенно подтверждается и выводами авторов «архонской культурной группы» о ее генетической связи с традициями предшествующей северокавказской культуры ( Кореневский, Мимоход , 2011. С. 68). Последнее наблюдение, в свою очередь, может свидетельствовать либо о полной синхронности позднего этапа северокавказской культуры позднекатакомбному времени, либо о формировании посткатакомбной культурной традиции еще в позднекатакомбный период. Оба этих вывода, как представляется, могут быть подтверждены или опровергнуты только с накоплением новых материалов.

Абсолютно все погребения терской группы содержали керамику. Спецификой ее является значительная серия высоких (до 34 см) горшков со значительным расширением в верхней части тулова и небольших (высотой до 20 см) горшков средних пропорций (рис. 5, III, 1–5 ). Для первых характерен обедненный орнамент, ограничивающийся круглыми коническими или короткими горизонтальными налепами в форме «гребешка» или «головки барана». Часть экземпляров имеют подчеркнутую двухчастность тулова, разделенного налепным валиком или уступом на плечике (рис. 5, III, 1–4 ). Декор небольших горшков более выразителен и отличается сложными композициями. К наиболее выразительным следует отнести серию высоких лощеных сосудов с раздутым туловом и четырьмя небольшими горизонтальным симметричными ручками на тулове (рис. 5, III, 2 ).

Второй по численности группой керамики являются так называемые «кружки-кувшины» – горшки приземистых пропорций с вертикальной ручкой на плечике (рис. 5, III, 9 – 11 ). Большая их часть имеет уступ в верхней части тулова. Сосуды подобной формы, как было отмечено выше, встречены в верхнекумской группе. Отдельно также следует отметить немногочисленную оригинальную серию «амфор» (рис. 5, III, 7, 8 ). Эта форма еще раз подчеркивает оригинальность керамического ассортимента терской группы позднекатакомбных комплексов.

Представленная характеристика позднекатакомбных памятников предгорной зоны Северного Кавказа, безусловно, имеет предварительный вид. За рамками ее остается детальный анализ металлических орудий, украшений, отдельных элементов погребального обряда. Подводя же итог результатам предварительного анализа отдельных территориальных групп, необходимо остановиться на основных связующих их элементах.

В первую очередь, обращает на себя внимание общность и стандартность погребальных традиций – безусловно доминирующий вытянутый обряд трупо-положения в катакомбах Т-видной и близких ей форм с дромосом и ступенькой при переходе из шахты в камеру. Кроме того, довольно стабильной является и ориентировка головы погребенных в южном и восточном (закубанская и «успенская» группы) (рис. 2, I, 2; II, 2 ) и в северо-восточном, юго-восточном и южном направлениях (верхнекумская и терская группы) (рис. 4, II, 2; III, 2 ). Две другие группы в силу своей малочисленности не имеют определенной закономерности в ориентировках. Перечисленные элементы обряда довольно четко определяют самобытность рассматриваемой погребальной традиции по сравнению с обрядовыми нормами соседних батуринской и восточноманычской катакомбных культур. Для первой из них характерны погребения, скорченные на правом боку с ориентировками в западном и северном направлении, и расчлененные погребения в Н-видных в плане катакомбах. Для второй – левобочные скорченные погребения (89 %) в Н-видных катакомбах, в основном без дромоса и с довольно высокой ступенькой при переходе из шахты в камеру ( Андреева , 2008). Анализ ассортимента керамических форм из погребений разных групп также обнаруживает довольно четкую связь между ними, особенно ярко выраженную для соседних районов (табл. 2; рис. 3; 5).

С другой стороны, следует отметить определенные черты сходства между керамическим ассортиментом закубанской и «успенской» групп и керамикой батуринской культуры (Клещенко, 2009), а также явную связь керамических традиций «успенской», верхнекумской, верхнекубанской и терской групп с традициями восточноманычской культуры (реповидные формы горшков, «кружки-кувшины» с уступом, курильницы на крестовом поддоне).

Вопрос о происхождении катакомбного обряда в предгорной зоне Северного Кавказа рассматривался пока лишь предположительно. В частности, на его связь с раннекатакомбными традициями степного Ставрополья и Калмыкии указывали многие авторы ( Сафронов , 1981; Кореневский, Петренко , 1989; Андреева, Петренко , 1998; Гей , 2011). С другой стороны, отмечалась очевидная связь комплексов позднекатакомбного горизонта с предшествующей северокавказской традицией ( Сафронов , 1981; Клещенко , 2007; и др.).

Раннекатакомбный горизонт степного Ставрополья пока не проанализирован на достаточном уровне. В целом его следует синхронизировать с памятниками развитого этапа северокавказской культуры. На последний факт указывает общность погребального набора, курганная стратиграфия и небольшая пока серия радиоуглеродных определений, позволяющая датировать раннекатакомбные комплексы Ставрополья и Калмыкии в рамках XXVIII–XXV вв. до н. э. ( Кореневский и др. , 2007).

Для раннекатакомбных комплексов степной зоны Центрального Предкавказья характерно положение погребенного вытянуто на спине (реже – скорченно на спине и на правом боку) в Т-видной в плане катакомбе. Указанные элементы обряда, массово зафиксированные в катакомбных комплексах степного Ставрополья, а также Калмыкии, таким образом, в хронологической динамике находят продолжение в соседних – юго-западных и южных районах Северного Кавказа. В то время как непосредственно раннекатакомбный ареал в третьей четверти III тыс. до н. э. занимают носители принципиально отличного обряда восточно-манычской катакомбной культуры ( Андреева , 2008).

Основная масса вытянутых раннекатакомбных погребений в настоящее время обнаружена в центральной и северной частях Ставропольской возвышенности, Кумо-Манычской впадине и на Ергенинской возвышенности ( Шишлина , 2007; Державин , 1991; Кореневский и др. , 2007; и др.). В то же время, исследования в восточной части Закубанья 1980-х гг. позволили включить и этот район в ареал этой раннекатакомбной традиции (рис. 1). В настоящее время здесь известно не менее 11 таких погребений, обнаруженных в могильниках Успенский ( Камин ский , 1986. С. 41–45, 72, 73, 138–140. Рис. 99–105; 199; 200; 416; 417), Конаково ( Нарожный , 2004. С. 44–46. Рис. 52; 53), Боль-шетегинский ( Каминская , 1983. С. 37, 38, 42, 43, 71–73, 92–96. Рис. 115–118; 130–134; 253–256; 330–342) и др.

Таким образом, в отличие от территории степного Ставрополья, где раннекатакомбные погребения с доминирующим вытянутым обрядом стремительно сменяются восточноманычскими традициями, в восточных районах Закуба-нья прослеживается четкий континуитет традиций раннекатакомбной обрядности на позднем этапе эпохи средней бронзы. Для территории Центрального Предкавказья переходный характер, вероятно, имеют комплексы из кургана у х. «Красное Знамя» – в верховьях Калауса ( Андреева, Петренко , 1998. С. 28–32).

Учитывая явные зоны наложения указанных катакомбных культурных групп раннего и позднего этапов в степной и предгорной зонах Северного Кавказа, их генетическая связь становится все более очевидной. Реальным же субстратом для формирования позднекатакомбной культурной группы, вероятно, стали племена северокавказской культуры, близость которых с носителями раннекатакомбных традиций на территории степного Ставрополья и Калмыкии неоспорима ( Андреева , 1989; Кореневский и др. , 2007; Шишлина , 2007; и др.).

В современном археологическом языке накопилось уже достаточно определений, связанных с памятниками эпохи бронзы Предкавказья. Некоторые из них введены в научный оборот недавно и актуальны (батуринская, восточноманыч-ская, западноманычская, новотиторовская, восточноприазовская, лолинская культуры, кубанская, архонская культурные группы). Некоторые с определенного времени потеряли жизненность и стали историографическими анахронизмами (предкавказская культура и ее варианты). Другие же, несмотря на использование их рядом авторов, не получили широкого признания (кубано-терская культура, успенский и андрюковский этапы металлообработки). Наконец, ряд определений, появившись однажды, не теряют своего значения и ныне, наполняясь новыми характеристиками (майкопская и северокавказская культуры или общности).

Применительно к памятникам исследуемой катакомбной культурной традиции уже были предложены названия, отражающие преемственность северокавказских и позднекатакомбных традиций: «памятники северокавказско-катаком-бного типа» ( Андреева, Петренко , 1998) и «северокавказская катакомбная культура» ( Гей , 2000; 2011). К сожалению, подобные определения вносят некоторую путаницу, смешивая понятия северокавказской культуры, раннекатакомбных памятников Ставрополья и Калмыкии и исследуемой позднекатакомбной группы предгорий Северного Кавказа.

В настоящее время можно назвать несколько памятников, каждый из которых по количеству и выразительности исследованных комплексов мог бы стать эпонимным для рассматриваемой культурной группы (табл. 1). К ним относятся Михайловский, Успенский, Суворовский, Новокубанский, Чиколинский могильники. Первые два названия уже используются в археологическом языке применительно к материалам эпохи бронзы Северного Причерноморья и Предкавказья (успенский этап кавказской металлообработки и Михайловское поселение эпохи энеолита – ранней бронзы). Последние два, в свою очередь, отражают специфические локальные особенности развития катакомбных традиций в устье р. Уруп и Терском бассейне.

Суворовский же могильник в настоящее время является единственным позднекатакомбным памятником, материалы которого целиком опубликованы (Нечитайло, 1979). В свое время он стал основой для выделения А. Л. Не-читайло «верхнекубанского варианта предкавказской катакомбной культуры». Суворовские материалы – своего рода эталон, как в общих обрядовых традициях (рис. 2; 4), так и в сфере материальной культуры: верхнекумская керамическая серия, несмотря на некоторое своеобразие и отличие, в первую очередь, от керамики закубанской группы, выступает определенным промежуточным комплексом между западными и восточными позднекатакомбными традици- ями предгорной зоны (табл. 2; рис. 3; 5). Таким образом, как представляется, наиболее адекватным для определения общности исследуемых позднекатакомбных памятников следует считать наименование «суворовская катакомбная культура»2.

Памятники суворовской катакомбной культуры не имеют пока серии радиоуглеродных определений. Единственную корректную дату в настоящее время дает погребение 2/39 могильника Уашхиту I: Le-8437: 2396–2039 ВС (вероятность 68,2 %) ( Эрлих и др. , 2010. С. 181). Вторая дата, полученная для позднекатакомбного погребения 2/40 того же могильника (XIX–XVI вв. до н. э.), явно некорректна. В целом же, учитывая даты, полученные для комплексов предшествующего раннекатакомбного горизонта ( Кореневский и др. , 2007) и последующего блока посткатакомбных культур ( Мимоход , 2011), а также общую синхронность суворовской культуры другим позднекатакомбным образованиям Предкавказья, абсолютные ее даты следует, вероятно, связать с диапазоном XXV–XXIII вв.³, на что обоснованно указывают и другие исследователи ( Кореневский, Мимоход, 2011. С. 30).

Возвращаясь к теме соотношения суворовских памятников с посткатакомбными, следует отметить, что традиции собственно северокавказской культуры в предгорной зоне не пресекаются в позднекатакомбное время. В ряде районов они сосуществуют с катакомбным обрядом. На это указывают находки позднекатакомбных керамических форм («кружек-кувшинов», курильниц на крестовом и круговом поддонах и др.) в вытянутых погребениях в ямах на территории Кисловодской котловины ( Кореневский , 1990. Рис. 39), Верхнего Прикубанья ( Нечитайло , 1978. Рис. 26, 1, 2 ; 35, 1–5 ) и других районов. Анализ этой серии комплексов, как и дальнейшая разработка темы суворовской катакомбной культуры, являются довольно актуальными задачами в исследовании памятников эпохи средней бронзы Предкавказья.