Influence of the religious factor on the information security of the subject

Цивилизационная эволюция постоянно привносит в условия функционирования мирового социума факторы (нередко в форме вызовов и угроз), имеющие как определенную новизну, так и длящуюся, порой длительное время, собственную природу, трансформирующуюся в зависимости от качественных изменений жизнедеятельности человечества в последующих эрах своего развития.

Исследуя современные факторы воздействия на человеческое индивидуальное, групповое и национальное сознание и поведение мы убеждаемся, что в условиях функционирования и всевозрастающего в этом плане доминирования глобального информационного общества на самые разнообразные причины и следствия единичного и массового реагирования на существующие нормы и формы цивилизационной эволюции, все более проявляются не только традиционные факторы – политические,

ГРНТИ 81.93.29

Александр Анатольевич Марков – доктор социологических наук, доцент, заведующий кафедрой международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Галина Владимировна Краснова – ассистент кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Статья поступила в редакцию 12.11.2020.

экономические, социальные, но и относящиеся к сугубо интеллектуальным, исходящим из онтологических, ментальных, гуманитарных, духовных предрасположенностей людей.

Скажем, если те же экономические факторы, влияющие на информационные интересы субъекта, во многом зависят от тех же возможностей индивидуума пользоваться надлежащими информационными ресурсами и системами (доступность к качественному Интернету, оперативные коммуникационные средства получения и реализации информации, что во многом определяется финансовыми возможностями субъекта, развитой инфраструктурой, техническим сопровождением информационнокоммуникационных технологий и т.д.) и этим формирующие вовлеченность человека в информационное сообщество и определяющие защищенность его информационных интересов, на сегодняшний день достаточно поняты и изучены, то проблематика воздействия на того же человека в некой степени новых факторов, приобретающих широкие способности именно вследствие функционирования цивилизации в условиях постиндустриальной эпохи, как нам представляется, исследуется достаточно медленно и произвольно.

Подобные факторы во многом зависят от стимулов самого субъекта их выявлять, принимать, отвергать, руководствоваться в повседневной жизнедеятельности, связанной с медиапространством. Здесь, образно говоря, отношение индивидуума к своим информационным интересам и их защите, подобно отношению к своему здоровью на основе той же информационной платформы: кто-то внимательно изучает сведения о здоровом образе жизни и руководствуется ими путем критического анализа и осмысления, а кто-то слепо доверяет консультациям и рецептуре, преимущественно полученным из области слухов, сарафанного радио или интернета.

В итоге первые получают и обладают надлежащим иммунитетом и способностью противостоять негативным последствиям своему здоровью вследствие появляющейся эпидемии или болезни, вторые – обрекаются на неопределенность и на худший исход. Именно так обстоят дела и с информационной защищенностью – одни препарируют получаемую из различных источников информацию и критическим анализом осмысляют сведения, на основе чего выстраивают свое поведение и функционирование, другие слепо доверяют всему, что они усвоили, и шкала их информационной защиты становится крайне низкой. Данная статья как раз и посвящена исследованию влияния конфессионального фактора на интеллектуальные, мировоззренческие и поведенческие процессы субъекта в условиях информационной эры.

Конструктивность религиозного фактора

В более ранних работах мы отмечали, что антропогенно-социальный аспект [3], в лучшем случае, лишь обозначается, а, по сути, совершенно выпадает из общей характеристики информационной безопасности современными исследователями. А ведь информационное общество, по существу, это не некая информационно-коммуникационная технологическая доминанта, а сознательный, активный, мыслящий в качественно новых условиях жизнедеятельности социум. Информационнокоммуникационные технологии сами по себе абсолютно нейтральны, и все зависит от заложенной в них информации.

Поэтому информационная безопасность – это не только состояние, но и способность субъекта (личности, общества, государства) противостоять внутренним и внешним деструктивным посягательствам и воздействиям в информационном пространстве, направленным на ущерб и ущемление их интересов, выражающихся в стабильном функционировании и развитии в условиях существования в информационном сообществе. Информация изначально явилась результатом общественной деятельности человека. Информация субстанциально несамостоятельна, так как является продуктом опять-таки общественной человеческой деятельности. То есть, информация была и остается реальным социальным ресурсом. Она активно используется для адаптации индивида к жизни в условиях постоянно возрастающей интенсивности развития общества [2, с. 309].

Одной из таких активных компонент, влияющих на адаптацию субъекта к условиям функционирования в глобальном информационном обществе, является религиозный фактор. Он имеет два вектора – деструктивный и конструктивный. Религиозность человека (атеизм – та же религия, только наоборот) составляет, исходя от искренности его веры и чувств, ту или иную часть его души и разума. Координирует ли он свои действия или иную часть его души и разума. Координирует ли он свои действия, поступки, склонности и мысли с Богом, полагается ли на него как на судьбу, считает ли адвока- том собственных грехов, истово преклоняется или научно посмеивается – в принципе личное дело каждого. Мир велик и терпелив, чтобы вместить в себе Игнатия Лойлу, Алешу Карамазова, Лао Так-силя, Калиостро, святых и инквизиторов, схимников в пустынях и торговцев в храмах. Бог таков, каким мы его сами сотворили, представили, требовали испокон веков.

Разумеется, индивидуальное, устойчивое групповое (в качестве примера – сектантство) и национальное сознание не могли не лепить образ Божий по своему подобию (вот откуда столько отростков даже у одной веры), как и сама религия не могла не оказывать влияния на эволюцию данного сознания. Снижение нравственных критериев – то, что еще век назад считалось пошлостью, безвкусицей, дурными манерами, оскорблением, убожеством, распущенностью и кретинизмом – ныне выглядит обычным порядком вещей. Это в определенной мере отразилось и на духовных приоритетах человечества.

Использование религиозных убеждений ради определенных выгод и целей (политических, военных, экономических и пр.), вообще-то было свойственно нашей цивилизации с давних времен. Урбан II, провозглашая в 1097 г. первый крестовый поход за освобождение Гроба Господня (миссия, как мы знаем, растянулась на несколько веков), учитывал не только и не столько конфессиональное значение этого похода, сколько решал важнейшие политико-экономические задачи – удаление масс воинствующих рыцарей и тафуров (бедноты) из обездоленной и обескровленной, страдающей от голода и нищеты и удельных распрей Европы. В иных целях использовали религиозный формат немецкие нацисты, прикрывая свои зверства якобы карой непослушным, на пряжках их солдатских ремней было написано Got miт uns – С нами Бог [1].

Современные приверженцы идеи «зеленого знамени ислама», прежде всего в лице террористических сообществ ИГИЛ (организация официально запрещена в России) и пр. в качестве главного целеполагания своих действий используют ислам. Да и националистические идеи также в качестве знамени охотно эксплуатируют религиозность. Впрочем, будем объективны – национализм способен и к конструктивности. Сегодня заметно следующее: очевидно, что превращение в цивилизованных животных, одержимых цинизмом и нигилизмом к человеческой природе, равнодушием к человеческим ценностям и отеческим гробам, компьютеризация живых искренних чувств и коммерциализация души противны и духу, и разуму. Это очевидно.

Вот почему национализм и религия оказались вынужденными выступить тандемом: религия, опомнившись от излишней снисходительности и уступок, что привело к ослаблению почитания и исполнения ее заповедей и сур, и в результате размыванию нравственных основ; национализм же встал перед необходимостью сохранения национальных исторических завоеваний и устоев, дабы не переродились нации в некую низкопробную массу людей. И первенство здесь благоразумно отдано религии, как наиболее традиционному, строгому, взыскующему и очевидному рычагу воздействия на людские души.

Показателен пример самой миролюбивой и демократичной церкви в мире – православной. Она, израненная и оплеванная большевизмом, первой возопила о разрушении и осквернении нации и приступила к воскрешению ее затоптанной нравственности. Именно церковь объединила под свои хоругви здоровые национальные силы, пробудив здоровый национализм нации, позабывшей, что это значит. Именно она противостоит ныне деструктивным духовным процессам в России, особенно заметным в информационном пространстве. Исторически сложилось, что православие в России становилось во главе национально-освободительных процессов и возрождения (пример – игумен Радонежский Сергий), а также обличителя бесовской силы, тиранящий нацию (Тихон), вместе с народом истекая кровью и поднимаясь на ратный и созидательный труд. Впрочем – будем объективны – подобные функции свойственны и другим верам с той лишь разницей, что их история не так трагична, как история православной России.

Таким образом, введением в активный информационный оборот в национальном и даже в мировом медиапространстве просветительской, онтологической, духовной, культурной, мировоззренческой и т.д. составляющих конфессиональных постулатов и ценностей человечество способно противостоять негативным и разрушительным воздействиям на индивидуальное и массовое сознание и поведение, проявляющимся все более очевидно в современную эпоху, обремененную идеями и директивами неолиберализма и мультикультурализма, и связанными с этим усиливающейся пропаганды жизненного уклада (например, пропаганду сексуальных меньшинств, трансвестизма и пр.), отличного от канонов любой религии. Это станет эффективным средством, в том числе, в формировании информационной безопасности субъекта.

Деструктивность религиозного фактора

Деструкция выражается в том, что информационно-коммуникационным воздействием на субъекта (прежде всего, на индивидуума и устойчивые социальные целевые группы) постепенно формируется соответствующая предрасположенность к квазирелигиозным убеждениям, атрибутам, ценностям, миссиям, задачам и целям, которые при технических возможностях информационного века обеспечивают предельную доступность и информационный интерес. Всепроникающая массированная пропаганда превосходства «своей» религии в виде прекрасно и качественно сделанных рекламных роликов, авторских выступлений, троллинга, диспутов и убеждений в социальных сетях проникает в сознание людей, прежде всего, неспособных критически переосмысливать и оценивать такой информационный контент.

Например, в 2016-2017 гг. при пользовании поисковой системой Google, адаптированной на русский язык, при нажатии кнопки с буквой «и» мгновенно на первом месте выскакивала позиция «ИГИЛ». И немало пользователей Интернета из России, да и не только из нее, становилась, да и сейчас становятся верными адептами этой организации. Впрочем, надо признать, в агрессивном фанатизме от мусульман мало в чем отстают такие же фанатики сектантских ответвлений христианства. Именно подобное воздействие на психику и сознание индивидуума резко снижает их защитную реакцию, трансформирует их морально-нравственные устои и традиции, приводит к нравственному упадку и нигилизму, а нередко – к устойчивому отрицанию существующего окружения и его правил и норм поведения, провоцирует на крайне негативное самовыражение, желание с оружием в руках защищать ценности псевдо ислама, полагая, что этот и есть ислам истинный.

Таким образом, мы видим полную незащищенность информационных интересов субъекта, выражающихся в его доступности, а затем и тяге к сомнительным и вредным идеям, калечащим его сознание и растящим сложившегося фанатика и зомби. Очевидно, что информационная безопасность субъекта в данном аспекте заключается в отстранении, в пресечении такой доступности, либо же – в организации такой же качественной контрпропаганды. Говоря о последней, требуется так же грамотно, качественно создавать иной контент, убедительный и понятный.

Например, в контрпропаганде идей ИГИЛ надо донести, что мусульманские государства, последние полтора века находившиеся на положении колоний и сырьевых источников для остального мира (прежде всего – западного) сейчас обретают политическую и экономическую самостоятельность. Находясь в очевидной или скрытой оппозиции к европейской и американской цивилизации (как страны третьего мира и по религиозным различиям), рано или поздно эти государства будут вынуждены объединяться в военно-политические, экономические и подобные им союзы, блоки и ассоциации, но скорее всего – по религиозно-политическим мотивам, чтобы создать единый конгломерат, призванный стать надежной защитой и политическим, и экономическим, и национальным устремлениям, а также мощным заслоном против подрыва ислама от иноземных влияний (культуры, морали, разнузданной демократии).

Тормозят процесс сближения внутримусульманские конфликты наподобие ирано-иракского, ирако-кувейтского, пуштуно-узбекского в Афганистане и т.д. Кстати, эти конфликты выгодны сверхдержавам и Западу как форма ослабления единства мусульманского мира, как рынок сбыта устаревшего оружия и как полигон для апробации новых разработок. Но все это должно уйти. Основой сплочения станет ислам, под сенью которого должны найти прибежище и республики азиатского региона СНГ, вероятно, туда же захочет устремиться и ряд автономий России. Таким образом, общий фронт мусульманства протянется от китайско-индийских гор до берегов Адриатики, опираясь на Индийский океан.

Силу это может составить сверхвнушительную и грозную, учитывая экономические возможности объединяющихся стран. А спаянные общей верой и ее приоритетами, объединившиеся нации вполне могут претендовать на господство в Азии, в полушарии, в мире. Таким образом, мы можем констатировать, что деструктивность информационных процессов, выстроенных на квазиубеждениях превосходства той или иной конфессии, на доктринах религиозного догматизма и т.д., по сути превращающих индивидуумов в толпу религиозных фанатиков, являющихся слепым орудием в руках ортодоксов и политиков, преследующих свои цели, где подобный фанатизм именно – орудие для достижения их целей, на сегодня является серьезным вызовом и опасной угрозой одновременно как в разрушении национальной идентичности, так и в потенциальном распаде государств вследствие подготовленных внутренних или внешних сил, создаваемых для этого.

Заключение

Заключая, мы можем утверждать, что религиозный фактор в условиях информационной эпохи может быть конструктивным и деструктивным. Понятно, что миротворческая миссия религии способна и обязательно противостоит проповедуемой идеологии и зачастую бессознательности одурманенной толпы. Основным направлением конструктивизма в информационном пространстве для религии является пропаганда духовности, как высшего интеллектуального торжества человеческого в человеке.

Использование информационно-коммуникационных технологий, информационных ресурсов в современном медиапространстве так же свободно и легитимно, как и, к сожалению, деструктивных материалов. Значит, проблема заключается не в отвоевывании информационной ниши – их множество, а в отвоевывании внимания пользователя информационного пространства путем создания такого контента, который будет способен хотя бы конкурировать с деструктивным. Задача эта чрезвычайно сложная, учитывая, что человек, начиная с зарождения своего сознания, всегда более расположен к порокам, нежели к добродетелям. Достаточно проанализировать численность аудитории на российских телеканалах ТНТ и Спас-ТВ. Но сложная, не значит – невыполнимая.

И этому есть факты, скажем, известный российский спортсмен Нурмагомедов в октябре 2020 года обогнал по количеству подписчиков блогершу Бузову – 24 млн подписчиков против 22 млн. И контент Нурмагомедова, где много места отведено традиционному исламу, его ценностям, куда как влиятельнее, оказывается, бузовских сцен поедания доширака в ванной. Приведенный пример убедительно свидетельствует о возможностях правильно выстроенного информационного содержания, способного противостоять не только убогому прагматизму, как в приведенном случае, но и в более серьезных позициях пропагандирования истинно человеческих ценностей с привлечением религиозных аспектов воздействия.

Суть же нашего вывода заключается в сложившейся нехватке в настоящее время, при всей масштабности информационных контентов, именно качественного содержательного материала, нацеленного на формирование надлежащей духовности, на формирование реального патриотизма, на дискредитацию и развенчивание шовинистических и квазирелигиозных идей. Поэтому необходимо безотлагательно выстраивать программную всеобъемлющую информационную концепцию внедрения в сознание субъекта истинно человеческих парадигм, в том числе с привлечением конструктивных религиозных форм воздействия. Это – важнейшая стратегическая цель в области формирования информационной безопасности субъекта.