Stone and antler socketed weapons in the burial rite of Maikop-Novosvobodnaya entity

Каменный топор с удлиненным обухом . В могильнике у х. Чернышев, в кургане 1 (основное погребение 4 на галечной выкладке), на уровне древнего горизонта были расчищены следы тризны: кострище, развалы сосудов, один из которых напоминал котел из Нальчикской гробницы. В погребении была деревянная рама высотой 35 см. Скелет в погребении разрушен.

Впускное захоронение 1 кургана 1 было совершено в деревянном срубе на галечной выкладке. Оно содержало комплекс, характерный для круга памятников новосвободненских гробниц западного Предкавказья. В него входили два черешковых кинжала, тесло, долото и два шила, два сосуда с плоским дном. Один сосуд имел угловатое тулово и высокое горло, пролощенный орнамент в виде косых крестов, второй – две петлевидные ручки на тулове. На уровне древнего горизонта в северо-восточной части кургана найден каменный топор. Авторы раскопок относят его ко времени сооружения основной могилы ( Бианки, Днепровский , 1988. С. 81. Рис. 3, 8 ).

Каменный топор из кургана 1 имел подчетырехугольную форму клина и округлый обух (рис. 1, 1 ). Топор сделан из серпентинита – темно-зеленоватого камня с многочисленными светлыми включениями. Сверление втулки одностороннее. По этим признакам он находит аналоги среди случайных находок топоров степных типов из Прикубанья (рис. 1, 6 ) – района Кавказских Минеральных вод (Бермамыт, Минводы, Пятигорск) А (рис. 1, 5, 7, 8 ). В Северном Причерноморье топоры такой формы известны из среднего и верхнего слоев Михайловского поселения в Нижнем Поднепровье (рис. 1, 2, 3 ) ( Лагодовська, Шапошникова, Макаревич , 1962. С. 133. Табл. XXII). Таким образом, для Предкавказья каменные топоры с отмеченным выше двухчастным строением клина в целом могут быть определены как ямно-майкопская форма. В. И. Марковин называл их топорами «степных типов» ( Марковин , 1976. С. 195. Рис. 1). Такие орудия нигде в закрытых комплексах МНО не зафиксированы. Поэтому их можно считать или непрестижным оружием, изготовленным для погребальной практики, или же немайкопским оружием.

Вотивный каменный втульчатый топор , по форме соответствующий бронзовым топорам майкопской группы 2, был найден в насыпи кургана 3 Бамутско-го могильника. Его находку Р. М. Мунчаев связывает с основным захоронением ( Мунчаев , 1975. С. 304. Рис. 72, 11 ). Основное погребение кургана 3 было совершено под каменной насыпью высотой 20 см и диаметром 8 м. Могила имела размеры на уровне древнего горизонта 2,9 × 2,6 × 0,4 м. По краям была деревянная обкладка. Скелет лежал в положении скорченно на боку, головой на юго-восток, и был смещен к стенке. Перед лицевыми костями черепа стояли три сосуда. Захоронение относится к долинскому варианту МНО. Р. М. Мунчаев, автор первой публикации этого топора, справедливо полагает, что он копирует изделия из бронзы.

Топор-молот. В богатейшем комплексе кургана 31 (погребение 5) могильника Клады ( Резепкин , 1991) среди массы оружия был найден серпентинитовый топор с удлиненным круглым обухом и шляпкой на нем. На обухе вырезан вертикальный выступ (рис. 2, 6 ). Обушная часть этого орудия наклонена вниз. Этот признак очень интересен, т. к. для категории каменных топоров в основном связан с Предкавказьем. В эпоху средней бронзы здесь получат распространение топоры так называемого кабардино-пятигорского типа со скошенным вниз обухом и шляпкой. Скорей всего, в рассматриваемом комплексе найден их прототип.

Появление шляпки на обухе - факт достаточно любопытный. Вероятно, такая деталь служила неким украшением тыльной стороны топора и свидетель-

Рис. 1. Топор из кургана у х. Чернышев и его аналогии

(по: Бианки, Днепровский , 1988; Лагодовська и др ., 1962; Марковин , 1976)

1 – х. Чернышев, к. 1; 2–4 – Михайловское поселение; 5 – Бермамыт; 6 – Прикубанье; 7 – Минводы; 8 – Пятигорск

Рис. 2. Молоты и топоры-молоты из камня и бронзы

(по: Резепкин , 1991; Мунчаев , 1975; Бетрозов, Нагоев , 1984; Govedariča B ., 2004; Сhilde , 1969)

1 – Чишхо, п. 2; 2 – Клады, к. 41, п. 1; 3 – Бамут; 4, 6 – Клады, к. 31, п. 5; 5 – ст. Воздвиженская;

7 – Чегем, к. 21, п. 5; 8 – Фэлчиу; 9 – Tovstrup (Дания, дольменный период). ( 1–3 – камень; 4, 5 – бронза)

ствовала о значимости этой части предмета, может быть, даже магии тупого удара молотом. Практическое значение шляпка с кантом вряд ли имела. Оформление обушной части топора шляпкой имело достаточно широкое распространение. Эту деталь можно увидеть на высоко престижном оружии – бронзовом топоре-молоте из кургана 31 (погребение 5) урочища Клады (рис. 2, 4 ), топоре-молоте из кургана у ст. Воздвиженской (рис. 2, 5 ) и на каменном топоре-молоте мегалитической культуры Дании (рис. 2, 9 ).

Погребение 5 кургана 31 датируется XXXVII–XXXIV вв. до н. э. (4755±80 ВР, 3642–3378 ВС) ( Кореневский, Резепкин , 2008. С. 109–127).

Категория каменных сверленых топоров имеет полицентрическое происхождение. Для эпохи предмайкопского энеолита в Предкавказье нет сведений о находках каменных топоров из погребений местного населения. Они включаются в состав заупокойных приношений лишь в ранний период бронзового века, и то очень редко. В Дагестане известна находка каменного топора-молота с прямым обухом из поселения Чиркей. Памятник датируется примерно тем же временем, что и гробницы ст. Новосвободной, курган у ст. Псебайской ( Гаджиев , 1991. С. 146. Рис. 34, 23 ).

В Европе каменные сверленые топоры-молоты появляются в культуре линейно-ленточной керамики. Затем их производство в виде прекрасных полированных изделий фиксируется в эпоху среднего и позднего энеолита периода Триполье I и в культурном блоке Караново VI - Гумельница - Варна - Коджа-дермен. В погребальных комплексах восточноевропейского степного энеолита середины – второй половины V тыс. до н. э. их нет. Лишь в составе комплекса новоданиловского типа Фэлчиу на р. Прут в Молдове известен медный топор-молот с круглым в сечении обухом ( Govedarica , 2004. Tab. 8). Его можно рассматривать как далекий прообраз бронзового топора-молота из новосвободнен-ского комплекса. О местных прототипах каменных топоров майкопско-новосво-бодненской общности пока говорить трудно.

Каменный молот с круглым сечением корпуса. Каменный полированный молот с опущенным вниз круглым в сечении обухом происходит из погребения 1 кургана 41 в урочище Клады (рис. 2, 2 ). Аналогов он не имеет. Орудие сконструировано по принципу каменных топоров-молотов, при котором клин всегда длиннее обушной части. Захоронение совершено в слое погребенной почвы на галечной выкладке. Скелет сохранил позицию скорченно на правом боку, руки вытянуты перед грудью. Отмечается сдвиг скелета к стенке. Ориентирован скелет головой на юг. Молот лежал в отдалении от покойного, у восточной стенки. В могиле также найдены крупный плоскодонный сосуд и миска ( Rezepkin , 2000. Taf. 76).

Обломок костяного молотка найден в могильнике Чегем II, курган 21, погребение 5 (рис. 2, 7 ). Погребение совершено под каменной наброской в яме размерами 2,5 х 1,8 х 0,5 м. Дно могилы было покрыто белой галькой и усыпано красной краской. Покойный лежал скорченно на правом боку, головой на юго-запад. В состав инвентаря входили бронзовый топор, долото желобчатое, тесло, кинжал, шило, пластина, свернутая в спираль. В восточной части могилы находился обломок костяного молотка ( Бетрозов, Нагоев , 1984. С. 47. Рис. 13, 16).

Рис. 3. Молоты уплощенной формы с выступающей спинкой из степной зоны Восточной Европы (по: Rassamakin , 2004; Нечитайло , 1964)

1 – Каменка-Днепровская 2, к. 14, п. 2; 2 – Вербки V, к. 1, п. 7; 3 – Кичкас, к. 7, п. В; 4 – Соколово I, к. 6, п. 4; 5 – Ермолаевка, к. 1; 6 – Валовое, к. 1, п. 7; 7 – Усть-Джегутинский могильник, к. 36, п. 7;

8 – план центральной части кургана 36; 9 – булава, Усть-Джегутинский могильник, к. 36, п. 7

Каменный молот уплощенной формы. Весьма специфическое оружие в виде молота сплюснутой формы с приподнятой вверх горбатой спинкой найдено в разрушенном погребении 2 у аула Чишхо (рис. 3, 1 ). В комплекс захоронения входили бронзовое тесло, носовое кольцо для быка и три сосуда ( Rezepkin , 2000. Taf. 77). Аналогии орудию известны в Северном Причерноморье, они собраны в работе Ю. Я. Рассамакина: 1) Каменка-Днепровская, курганная группа 2, к. 14, п. 2 (рис. 3, 1 ); 2) Вербки, курганная группа IV, к. 1, п. 7 (рис. 3, 2 ); 3) Кичкас, к. 7, п. В (рис. 3, 3 ); 4) Соколово, курганная группа, к. 6, п. 4 (рис. 3, 4 ); 5) Ер-молаевка, к. 1 (рис. 3, 5 ); 6) Валовое, к. 1, п. 7 (рис. 3, 6) ( Rassamakin , 2004. S. 79. Abb. 62). Молоты рассматриваемого типа явно были оружием степного восточноевропейского населения. Неполнота погребального комплекса Чишхо мешает уточнить более детально тип такого захоронения. Форма молота позволяет предполагать, что такое оружие было заимствовано майкопским населением у своих северных степных соседей.

Каменные булавы для комплексов МНО не характерны. Уникальный случай находки булавы описан Р М. Мунчаевым со ссылкой на раскопки А. Л. Нечи-тайло. Булава происходит из майкопского захоронения 7 кургана 36 Усть-Дже-гутинского могильника ( Мунчаев , 1975. С. 239) (рис. 3, 7–9 ). Курган 36 имел высоту 2,2 м и диаметр 40 м. Под насыпью обнаружены три каменных кольца - кромлеха. Два кольца были сооружены на уровне погребенной почвы, третье – в слое насыпи. Профиль кургана не отснят. Сколько насыпей имел этот памятник – неизвестно. В центре кургана была обнаружена каменная наброска диаметром 8 м, ее высота не установлена. Под центром наброски оказалась яма подпрямоугольной формы с закругленными углами, ориентированная по линии СЗ-ЮВ. Размеры ямы 2,5 х 1 х 0,6 м. На дне ямы находился сильно разрушенный скелет. Он лежал на правом боку скорченно, правая рука вытянута, левая согнута в локтевом суставе. Ноги сильно согнуты в коленных суставах. Череп разрушен при расчистке, он был явно отделен от туловища и находился в стороне от правого плеча ( Нечитайло , 1964).

Около теменной части черепа лежала булава из сернистого железа (?), как отметила А. Н. Нечитайло (рис. 3, 9 ). Она имела шаровидную форму, диаметр 5 см, диаметр отверстия 2 см. Рядом с булавой лежали две бараньи косточки. В области грудной клетки зафиксированы древесные угольки, на дне могилы отмечена органическая бурая подстилка. Помимо погребения 7 в кургане найдено еще 6 захоронений.

Шаровидные формы булав в первобытности имели широкое распространение, но более ни в одном памятнике МНО булавы как категория не зафиксированы. Погребение 7 по таким признакам, как раннее положение в стратиграфии кургана, наличие каменной наброски над ним, скорченная на боку поза покойного, может быть отнесено к майкопско-новосвободненской общности, но в нем нет керамики. Аналогии ему среди захоронений раннего бронзового века можно привести из ранних погребений могильника Клады, в которых обнаружены захоронения без галечной выкладки в небольших ямах: курган 11Н, погребения 52, 48, 38, 34. Покойные в них лежали скорченно на правом боку, одна рука вытянута перед грудью, вторая согнута в локте (Rezepkin, 2000. Taf 14). Керамики при них не было, что затрудняет более детальную культурную атрибуцию комплексов в рамках выделенных типологических вариантов МНО или делает ее условной.

Среди втульчатых каменных наверший МНО особо интересны молоты-клев-цы долинского варианта МНО. Сейчас они известны в пяти экземплярах. Информация о комплексах имеется для четырех таких предметов.

• 1.    Могильник Чегем I, к. 1, п. 8. Погребение 8 – основное – совершено в яме размерами 2,4 х 2 х 1 м. Дно ямы устлано белой галькой, скелет лежал на правом боку скорченно, головой на запад. Весь костяк и дно могилы были усыпаны красной краской (рис. 4, 7).

• 2.    Чегем I, к. 5, п. 2. Погребение 2 было впущено в насыпь. Форма могилы не выявлена. Скелет сгнил. В комплекс могилы входили 2 бронзовых черенковых кинжала, каменный шлифованный молот (рис. 4, 5 ) (Там же. С. 10). Молот зафиксирован напротив грудных костей скелета. Сосуд с лощеной поверхностью красного цвета отличался дуговидным налепным орнаментом.

• 3.    Чегем II, к. 27 п. 1 . Погребение 1 было основным. Его размеры 2,8 х 2 х 0,9 м. Дно выстлано белой галькой. Покойный лежал скорченно на правом боку, головой на юг. В могиле найдены шлифованный моток (рис. 4, 6 ), кремневый вкладыш, носовое бычье кольцо, 2 черешковых кинжала, альчик, костяное шило (Там же. С. 28).

• 4.    Марьинский 3 могильник, к. 1, п. 18 . Погребение 18 было основным, размеры 4,5 х 3 х 2 м. Дно обмазано глиной, смешанной с навозом, и устлано галькой. Скелет мужчины лежал на правом боку, головой на ЮВ, ноги предельно скорчены, одна рука вытянута к коленям, вторая согнута в локте, кисть у лица. Стены камеры были окрашены охрой. Кости скелета также сохранили свидетельства окраски трупа охрой.

Каменный молоток лежал у правого плеча покойного, там же находился асимметричный наконечник стрелы. У колен были положены два черенковых кинжала, тесло, шило и точильный камень. У черепа зафиксировано золотое кольцо в один оборот. Найдены три крупных сосуда в ногах и сосуд меньшего размера и миска. Заполнение могилы состояло из желтой глины и углей ( Бетро-зов, Нагоев , 1984. С. 9).

Молот-клевец (рис. 4, 3 ) из камня черного цвета лежал у правого плеча вместе с бронзовым теслом и бронзовым кинжалом. Вдали от этой группы вещей, в углу, находился бронзовый топор. У лобных костей лежал набор из 5 наконечников стрел, напротив колен в области живота зафиксированы бронзовое шило и каменный оселок. У черепа найдены две золотые подвески в виде колечек. В части могилы к западу от костей ног были поставлены четыре крупных круговых охристых сосуда. Один из них богато орнаментирован сложными узорами. Радиокарбонные даты по дереву дали интервалы 3416–3364 ВС, 3440–3020 ВС. Усредняющая их дендродата - 3350 г. до н. э., т. е. XXXIV в. до н. э. ( Канторович, Маслов , 2009. С. 83–116).

В настоящее время раскопки майкопских (долинских) погребений и их радиоуглеродные даты подтвердили более поздний возраст погребений «новосво-бодненского этапа» по А. А. Иессену, к которому относятся захоронения с каменными молотами-клевцами. Но не будем забывать, что понятие позднемайкопский, новосвободненский этап относится прежде всего к находкам из металла.

Рис. 4. Клювовидные молоты долинского варианта МНО и их аналогии в Восточной Европе (по: Нечитайло, 1964; Канторович, Маслов, 2009; Бетрозов, Нагоев, 1984)

1 – Константиновка, к. 1, п. 1 (Запорожская обл., Мелитопольский р-н); 2 – Пятигорск, находка из курганов; 3 - Марьинский 3, к. 1, п. 18; 4 - х. Ст. Разина, к. 1, п. 19; 5 - Чегем I, к. 5 п. 2; 6 - Чегем II, к. 27, п. 1; 7 – Чегем II, к. 1, п. 8

Как себя во времени ведут другие предметы материальной культуры МНО, еще далеко не ясно, в том числе и относительно каменных молотов-клевцов.

В. И. Марковны уже много лет назад отметил аналогию каменным клювовидным молотам в Поволжье – в погребении могильника Степана Разина, к. 1, п. 19 (рис. 4, 4) (Марковин, 1976. С. 198). Н. Я. Мерперт относит это поволжское захоронение к не самой ранней, но и не самой поздней группе ямной культуры (Мерперт, 1974. С. 52. Рис. 10, 6). Теперь его можно датировать более уверенно второй половиной IV тыс. до н. э., что древнее финального этапа ямной культуры с молоточковидными булавками и бронзовыми плосковыпуклыми бляхами среднего периода бронзового века.

Кроме упомянутых выше клювовидных молотков имеется информация о таком навершии из разрушенных курганов под Пятигорском (рис. 4, 2 ). Это небольшое орудие (длина 10 см) с овальным корпусом и без загиба зауженного обуха вниз.

На Переднем Востоке в урукский период форма долинского молотка-клевца аналогий не имеет. Лишь нечто похожее на такие изделия опубликовано из могильника Аладжа Хююк в Малой Азии. Эта аналогия уже отмечалась в литературе ( Rezepkin , 2000). Одно орудие происходит из гробницы МА ( Koşay , 1944. Taf. LXXX, 27 ), другое – из гробницы К ( Koşay , 1951. Taf. 184, 1 ). Оба изделия показаны не строго в профиль, а вполуразворот, поэтому точно судить об их формах невозможно. Молоты сделаны из меди. Дата комплексов с молотами-клевцами могильника Аладжа Хююк устанавливается по кинжалу из железа с крупным серповидным навершием на рукояти из золота из могилы К ( Koşay , 1951). Она соответствует времени II и III раннединастических периодов, примерно 2600–2500 гг. до н. э. ( Бикерман , 1975. С. 179). Следовательно, кавказские каменные клювовидные молоты никак не могут рассматриваться как формы, заимствованные с юга. Они значительно древнее.

Формы отмеченных выше клювовидных молотов достаточно интересны. Размеры их небольшие – 8–10 см в длину. Орудия тщательно отполированы. Для «тупого» удара предназначен только один уплощенный конец, т. к. отверстие для насада смещено к клювовидному подостренному окончанию. Сечение клина у них имеет плоский низ и овальный верх. Клювовидный молот из Марьинского кургана имеет оба притупленных окончания (рис. 4, 3 ). Он искусно орнаментирован продольными желобками.

Отверстие для насада небольшое, 1,5 см, такое же, как у бронзовых втульча-тых топоров. Клювовидный молоток из Пятигорска (рис. 4, 2 ) имеет несколько особенностей формы. Сечение клина у него округлое, а подостренный конец не свисает вниз, как у чегемских находок. Следовательно, форма клювовидного молота допускала вариации в деталях.

Теперь обратим внимание на находку каменного молота-клевца из разрушенного комплекса Константиновки (к. 1, п. 1) Мелитопольского р-на Запорожской обл. Он имеет длину 12 см и очень похож на находку из Пятигорска (рис. 4, 1 ).

Близкими чертами построения формы обладает костяной клювовидный молот из с. Красное (к. 9, п. 17). Его длина 16 см ( Серова, Яровой , 1987. С. 66, 67. Рис. 32, 4 ) (рис. 5, 5 ). А. Д. Резепкин рассматривал его как прототип клювовидных молотков долинского варианта МНО ( Rezepkin , 2000. S. 29. Abb. 9).

Погребенный в захоронении 17 кургана 9 человек лежал на правом боку скор-ченно, головой на юг. Одна рука находилась кистью у лица, вторая согнута в локте. В состав инвентаря входили наконечник стрелы, кремневый вкладыш серпа. Погребение было перекрыто деревянным настилом. Захоронение рассматривается как неординарное для степного энеолитического контекста. Погребение 17 было впущено в первую насыпь кургана 9 и относилось к погребениям насыпи 2.

Рис. 5. Костяные клевцы-молоты

(по: Тоdorova, 2002; Серова, Яровой, 1987; Давня iстория Украïни, 1987)

1 – Дуранкулак, п. 756; 2 – поселение Сороки; 3, 4 – Каменка-Днепровская, к. 12, п. 2; 5 – Красное, к. 9, п. 17

В насыпь 2 было впущено погребение 10, которое имеет радиоуглеродную дату 3295–3040 ВС ( Иванова , 2009. С. 53). Следовательно, могила 17 явно древнее этого возраста МНО. В. А. Дергачев включал погребение 17 кургана 9 в число памятников выделенной им Суворовской группы ( Дергачев , 1999. С. 195).

Еще один подобный костяной клювовидный молот (рис. 5, 3, 4 ) известен из погребения постмариупольской культуры (Каменка Днепровская, к. 12, п. 2: Давня iстория… 1987. С. 287. Рис. 107, 1 ). Дата погребений постмариупольской культуры совпадает с возрастом МНО, и существуют они до финала Триполья С2 ( Иванова , 2009. С. 53, 54). Отверстие в молоте сделано ближе к тупой части предмета, как у роговых клевцов (рис. 5, 1, 2 ).

Форма клювовидных молотов из камня и кости вызывает вопрос о ее функциональной сущности: почему возникла такая странная комбинация признаков орудия ударного действия с сочетанием молотообразного окончания и, казалось бы, бессмысленного для трудовой деятельности клювовидного отростка? Объяснить такую конфигурацию изделия возможно, если предположить, что она возникла как трансформация костяного втульчатого клевца-молота из рога эпохи энеолита, имеющего один рабочий конец в виде пробойника-пики, а другой – в виде молота.

Костяные клевцы были хорошо знакомы племенам трипольской культуры, племенам дунайских культур Хаманджия, Гумельница, Варна. Боевые молоты-клевцы имели размеры 80–120 мм, точно такие же, как и клювовидные молоты долинского типа. Они могли использоваться в качестве оружия и в роли молотков. С другой стороны, их считают мотыгами ( Маркевич , 1981. С. 100, 101). Приведем две находки боевых молотов-клевцов - из поселения Сороки позднего Триполья (рис. 5, 2 ) и погребения 756 могильника Дуранкулак культуры Варна (рис. 5, 1 ) ( Todorova , 2002. Tab. 132, 1 ). Среди оружия Варненской культуры известна также форма боевого клевца из меди, что подтверждает военную атрибуцию роговых орудий такой формы, а также ее воплощение в более прочном материале ( Slavčev , 2006. Р. 42, 50. Fig 2; 80).

На энеолитических памятниках Предкавказья находки костяных клевцов редки. Один из них найден на поселении Свободное А. А. Нехаевым (1992. Рис. 3). Поэтому трудно сказать, насколько такое оружие было в ходу у пред-майкопского населения бассейнов Кубани и Терека.

Что скрывается за трансформацией рогового клевца энеолитического времени в орудие типа клювовидного каменного молота эпохи раннего бронзового века? Возможно, появившиеся в результате такой метаморфозы костяные и каменные клювовидные молоты превратились в навершия для коротких жезлов или скипетров. Они могли использоваться для нанесения символического удара во время культовых церемоний. В наши дни такой удар сохранился в практике судопроизводства как действие, закрепляющее слово судьи.

Конечно, мы сейчас не в состоянии проследить все детали типообразования клювовидных молотов. Так, открыт вопрос, повлияли ли на формы этих изделий долинского варианта МНО непосредственно прототипы дунайского или местного энеолита; возможно, их исходной формой стали модернизированные костяные молоты-клевцы – навершия степных племен Северного Причерноморья. Но очевидно одно: по каким-то причинам племена новосвободненской группы остались в стороне от использования подобных вещей.

В иерархии символики майкопских захоронений важно, что каменные клювовидные молотки происходят в основном из захоронений с бронзовым оружием (кинжалами, топором) и инструментами (теслом). Они могут встречаться с золотыми украшениями в виде височных колец. Но их нет среди самых роскошных комплексов МНО с металлической посудой. Поэтому такие молотки могли маркировать средний статус престижа похорон их владельцев, не самый высокий, но и не самый низкий.

Весьма показательна здесь галечная выкладка (часто белая) на дне основных могил, которая может рассматриваться как маркер элитного обряда захоронения в контексте погребальной практики МНО. Возможно, предполагаемый нами статус мог быть связан с некой общественной деятельностью человека, использующего магию удара молотом как особого знака в своих действиях, например, судьи, представителя духовной или моральной власти, не обязательно военной.

В погребальном обряде долинского варианта МНО каменные клювовидные молоты в погребения не клали как отдельную вещь, непосредственно у плеча, пояса покойного. В погребении 18 кургана 1 группы Марьинская 3 каменный молот был положен в кучку вещей, вместе с кинжалом и бронзовым теслом, перед покойным, лежащим на правом боку, в углу пространства, оконтуренного деревянной рамой. Контуры этого пространства можно реконструировать по следам рамы, остатки которой зафиксированы на чертеже захоронения ( Канторович, Маслов , 2009. С. 97. Рис. 14). Также в стороне от костяка в погребении 1 кургана 41 урочища Клады был положен каменный молот. Здесь мы наблюдаем типичную для МНО так называемую абстрактно-орудийную традицию, при которой оружие помещалось в углу захоронения или поодаль от покойного.

При освещении темы погребальных обрядов МНО обращает на себя внимание факт находки втульчатых топоров независимо от материала в зоне кургана с майкопским погребением. Таких случаев известно три. Два отмечены в настоящей работе (Чернышев, Бамут). Третий случай связан с курганом могильника Тачин Царнг ( Шилов , 1982. С. 215–218), расположенного на правом берегу р. Маныч, в зоне распространения майкопских влияний, отраженных захоронениями могильников Зунда Толга, Манджикины. Здесь бронзовый топор был найден на краю ямы майкопского захоронения. Вероятно, какие-то причины побуждали майкопцев бросать топор в площади своего кургана.

Феномен носителей материальной культуры МНО в развитии военного дела заключался в том, что в погребальном обряде символика каменного втульчатого оружия не играла доминантной роли, как в культурах воронковидных кубков и шнуровых керамик нео/энеолита Европы. Его значимость в погребальных обрядах явно уступала престижу втульчатых бронзовых инструментов войны. Лишь в отдельных случаях изящно сделанный каменный топор из камня мог быть помещен в захоронение самого высокого ранга элиты но-восвободненской группы. Поэтому носителей МНО вряд ли можно отнести к кругу культур каменных боевых топоров Европы. Ее модель военного дела для времени IV тыс. до н. э. достаточно уникальна вследствие обилия собственного оружия из бронзы и его частого присутствия в погребальных комплексах.