Агрономическое обслуживание деревни в годы НЭПа (по материалам Тамбовской губернии)

В годы нэпа в Европейской России происходило воссоздание системы агрономического обслуживания, под которым понимался комплекс мероприятий по налаживанию производства, повышению культуры земледелия и животноводства, внедрению научных достижений и передового опыта. Вновь актуальным стал вопрос о задачах, объектах и методах этого обслуживания. В начале и середине 1920-х гг. определенное влияние на специалистов земельных органов и часть партийно-хозяйственной номенклатуры оказывали ведущие теоретики организационно-производственной школы российской аграрной науки, прежде всего А.В. Чаянов.

После установления советской власти началось создание централизованной системы управления сельским хозяйством. Были образованы губернские и уездные земельные органы. Главным методом привлечения в них специалистов являлась трудовая мобилизация. Приоритетное внимание земельных органов в условиях военного коммунизма уделялось агрообслуживанию коллективных хозяйств. В отношении единоличного крестьянства применялся так называемый «классовый подход»: агрономическая помощь, прежде всего, оказывалась бедноте, а зажиточные слои ее лишались. Более того, осуществлялась конфискация живого и мертвого инвентаря и других ресурсов у зажиточных крестьян с их последующим представлением в распоряжение колхозов, семей красноармейцев, хозяйств, «пострадавших от контрреволюции». В рамках так называемого внутриволостного перераспределения семена изымались у всех хозяйств, имевших их «излишки». Агромероприятия в деревне выполнялись в основном в рамках «ударных» кампаний, базовым методом проведения которых было распределение плановых заданий и принуждение крестьян к их исполнению. Основными организаторами «ударных» кампаний были партийные и советские органы; специалисты земельных органов, как правило, играли в них вспомогательную роль.

Переход к нэпу требовал ликвидации последствий семилетней (с 1914 г.) войны. Сельское хозяйство находилось в состоянии полного упадка. Одной из причин отсталости сельского хозяйства, в т.ч. и в дореволюционный период, являлся крайне низкий уровень аграрной культуры.

Первоначально нэп не изменил ситуацию: весенняя посевная кампания прошла с использованием военно-коммунистических приемов, включая принудительное внутриволостное перераспределение семян. Однако по мере развертывания нэпа изменения в принципах агрономического обслуживания становились все более очевидными.

Большое значение для роста в деревне настроений, связанных со скорым и лучшим будущим, имела пропаганда агрономических знаний. Кадры участковых агрономов усиленно ковались при активном содействии властей. Они с энтузиазмом принимались за пропаганду агрономических мер и почти единодушно рапортовали о крестьянской восприимчивости к нововведениям, к мысли о возможности простыми и недорогими способами резко поднять урожайность. В действительности классического крестьянина убедить что-то изменить в «дедовских» технологиях своего производства очень трудно, консерватизм его мышления связан с боязнью увеличения риска голода («отцы-деды так жили – с голоду не умирали»). Другое дело, когда деревня молода в возрастном отношении, склонна доверять центральной власти и ее пропаганде и когда на опытных и совхозных полях, а то и у кого-то из односельчан, которые пошли при поддержке государства на агрономические меры, действительно увеличивается урожайность.

Можно спорить, насколько массовая агропропаганда и организация сельскохозяйственной учебы содействовали подъему сельского хозяйства к концу изучаемого периода, но воздействие всего этого на общественное мнение деревни и мироощущение крестьян было несомненным. Практические результаты агропропаганды были налицо уже весной 1922 г. Повсеместно отмечалась возросшая активность крестьянства при проведении посевной кампании. «Тяга к засеву необыкновенно сильная», – констатировал Тамбовский губком РКП(б). В губернии на правильный севооборот перешло около 100 семей Кирсановского уезда; в Борисоглебском и Моршанском уездах было заложено 69 показательных участков на крестьян ских полях¹.

В документах весны – лета 1922 г. отмечалось, что отношение к агропропаганде самое внимательное, повсеместно наблюдалось желание крестьян улучшить свое хозяйство, организовать агроучастки и показательные поля2.

Большое значение имело восстановление в годы нэпа системы агроучастков. Земские агрономические участки впервые были созданы еще в 1910 г. Участковая агрономия была важна и сама по себе, и как сеть небольших, но быстро укоренявшихся в своей зоне центров сельскохозяйственной культуры, просвещения, опытничества. Начавшаяся Первая мировая война нанесла тяжелый удар по немногочисленному агрономическому персоналу. В последующие годы деятельность агрономических участков практически была прекращена.

В основу участковой организации агрономической помощи населению был заложен комплексный подход к крестьянскому хозяйству. Основной задачей в связи с этим являлось агрообслуживание не отдельных отраслей, а хозяйства в целом. В связи с этим в каждом районе следовало создать единый агроучасток во главе с агрономом. Последний рассматривался не столько как специалист в области растениеводства, сколько как экономист и организатор сельскохозяйственного производства. Велико было их воздействие на крестьянство. Например, в Моршанском и Кирсановском уездах на базе агроучастков проводились сельскохозяйственные курсы, работали кружки, регулярно давались консультации крестьянам. При активном участии работников агроучастков была открыта Моршанская сельскохозяйственная выставка – одна из первых в губернии, а в Кирсановском уезде был создан сельскохозяйственный Совет, возглавивший работу по оказанию практической помощи крестьянам в овладении научными методами ведения хозяйства.

В период с октября 1923 г. по октябрь 1924 г. агрономический персонал губернии составил 68 человек: 6 уездных агрономов, 49 участковых, 6 помощников участковых агрономов и 7 уездных специалистов. В 1924/25 гг. число агроработников достигло 101, а в начале 1926 г. – 119 чел. В этот период ими были проведены курсы, число слушателей которых было свыше 3 тыс. чел. При избах-читальнях агрономы организовали 93 сельскохозяйственных кружка. В 1927/28 гг. число агроучастков достигло 112, а агроперсонал численно вырос до 188. Организуя пропаганду сельскохозяйственных знаний, местные партийно-советские органы учитывали стремление крестьян к наглядному показу результатов применения передовых методов ведения хозяйства. Для этого расширялась сеть агрополей и показательных участков. В 1925 г. было организовано 59 показательных участков на землях агрономов и 33 – в крестьянских хозяйствах; широкое распространение получили экскурсии и сельскохозяйственные выставки.

Бесспорно, что агропропаганда в те годы носила ярко выраженный классовый характер. Так, в рекомендациях и инструкциях указывалось, что крепкий крестьянин, поскольку он один крепнет на фоне общей нищеты, не может считаться передовым в советской оценке. Участковый агроном, подчеркивалось далее, как общественный советский деятель не должен забывать конечную цель – переход от индивидуального капиталистического крестьянского хозяйства к хозяйству плановому, коллективному и социалистическому. Методы индивидуального обслуживания хозяйства агрономами объявлялись старыми и поэтому могли быть использованы в тех случаях, когда не мешали массовой деятельности агронома.

Крестьянство относилось к новшествам, как правило, настороженно. Большую роль в этом деле играли степень образованности и возраст: чем моложе был домохозяин, тем более восприимчив к нововведениям. Когда крестьянам говорили о низкой доходности их хозяйств, они соглашались; но если им предлагалось испробовать новые приемы ведения хозяйств, они в большинстве случаев давали стереотипный ответ: «И рады бы, да не в силах. На словах-то оно и хорошо». Не всегда крестьяне верили и в показательные мероприятия, проводившиеся на агроучастках. «И лошади-то на агроучастке другие, и орудия не наши крестьянские, и навозу-то навалено непосильное для крестьянина количество», – такие отзывы о показательных полях нередко можно было услышать от крестьян.

Американский исследователь Д. Кэранс высказал предположение, что к концу 20-х гг. крестьянство Центрального Черноземья в целом созрело для введения агрономических новшеств, к переходу к многополью, к мысли о возможности простыми и недорогими способами резко поднять урожайность. Наркомзем, по его мнению, был практически готов ускорить внедрение различных улучшений умеренным принуждением. Применение всех этих способов в Центральном Черноземье дало бы подъем урожайности на 100%. Исследователь опирался в основном на отчеты агрономов. Однако необходимо учитывать безусловное стремление агрономов отлакировать свои отчеты и естественное для крестьян лицемерие при общении с представителями власти.

Широко известна крестьянская консервативность в выборе агротехнологических систем, в документах же подчеркивалась их восприимчивость к тем нововведениям, полезность которых им была очевидна и понятна. Так, к протравливанию семян химическими средствами против грибковых заболеваний крестьяне относились подозрительно, так как боялись испортить посевной материал, и эта практика внедрялась в деревне медленно. А знакомство, например, с плужным взметом позднего пара по сухой почве сразу же воспринималось положительно.

Большинство русских ученых-аграрников считали, что изменение систем земледелия обусловлено в первую очередь изменением плотности населения. Однако в 1920-е гг. многие из них пришли к выводу, что переход от паровых зерновых систем к интенсивным системам земледелия в большей мере определяется рыночными условиями, нежели плотностью населения. Без благоприятных условий сбыта продукции интенсивные системы земледелия не вводятся. Маломощным дворам с избыточной рабочей силой это было часто непосильно из-за отсутствия средств, а зажиточным дворам нет резона переходить к ним. Постепенный переход маломощных дворов к интенсивному производству в рамках паровых зерновых систем путем внедрения скромных агротехнических улучшений могло привести к тому, что первый же засушливый год стал бы для них последним.

Не случайно, что к концу 20-х гг. малоземельные и маломощные хозяйства стали реагировать на эту опасность, создавая колхозы и используя получаемые при этом льготы от государства.

Проводившаяся классовая линия в политике, в частности в налоговой, отрицательно сказывалась на совершенствовании крестьянских хозяйств, их переходе к новым агротехнологиям. Особенно пагубные последствия имели чрезвычайные меры 1927–1928 гг.

Пропаганда сельскохозяйственных знаний и агрономическая помощь крестьянскому населению давали некоторые положительные результаты: улучшалась культура земледелия, крестьяне применяли более совершенные приемы ведения хозяйства. В 1926 г. многопольные севообороты практиковались на 10% общей посевной площади, в 1927 г. – на 15%; более 10 % посевной площади губернии пахали под зябь; быстрыми темпами увеличивалась площадь (с 1925 по 1926 гг. – на 264%) под посевом трав, но уровень 1913 г. так и не был достигнут; несколько увеличилась посевная площадь под некоторыми трудоемкими культурами; просо стало постепенно вытесняться овсом.

Но в целом количественные итоги агропропаганды и землеустройства были невелики, что было обусловлено слабостью земельных органов и противоречиями земельной политики, которая пыталась сочетать укрепление и ограничение фактического землепользования. В 1928 г. в стране лишь около 1% площади яровых было вспахано тракторами. В основном продолжала применяться дедовская соха. Сев яровых производился главным образом вручную, при уборке также широко практиковали работу косой и серпом. В зернопроизводящих районах хлеб растили в основном по старинке: крестьянин из года в год засевал один участок рожью или пшеницей, а когда через 5–8 лет почва истощалась, участок шел под залежь примерно на такой же срок. Землеустройство, проводившееся в экономически важном и густонаселенном районе – Тамбовской губернии, повлияло на изменения социальной структуры деревни. Доля зажиточных снизилась, и сильно выросла доля мелкопосевных хозяйств. Ослабление возможностей единоличных хозяйств было выгодно государству политически, но не выгодно экономически. Землеустроительная политика увеличивала разрыв между интересами власти и деревни и между целями и возможностями самого государства.