Актуализация проблематики чужого в ценностно-смысловом контексте по материалам русской культуры конца XVIII - первой четверти XIX вв

Кемеровский государственный университет, Кемерово, Россия, ,

,

Феномен Чужого является неотъемлемой частью межкультурного взаимодействия, коммуникаций и диалога культур. В исследованиях по этой проблематике были обобщены модели рецепции Чужого: этологическая, мифологическая, фантастическая, гетеротопическая, универсалистская, ксенофобская и др. (Лысенко, 2023). Исследователи предложили характеристики Чужого, которые могут трансформироваться от внешнего, необычного, странного до тревожного и опасного (Куликова, 2004: 24; Орищенко, 2021). Феномен оценивали в смысловых конструкциях, выраженных в нейтральных значениях, таких как «нездешний», «иностранный», «неродной», которые могли осмысливаться и как негативные, не исключая коннотации «зловещий» (Муллагалиева, 2008: 138).

Большинство подходов в осмыслении Чужого подчеркивают позицию его противопоставления Своему (Черникова, 2019: 605; Буллер, 2020: 23). Осмысление Чужого, взаимодействие или коммуникация с ним остаются факторами идентификации и консолидации Своего.

Сказанное ставит принципиальный вопрос о возможности понимания Другого. Отметим, что в работах Э. Гуссерля чаще упоминается именно Другой: «Как выйти к другим ego, которые не существуют во мне как действительные другие, но как таковые лишь интенционально осознаются во мне?» (Гуссерль, 1998: 221). Понимание Чужого ученым осуществляется в системе отношений своей и чужой культуры в категориях «жизненного мира». Его главный вопрос – возможно ли понять Другого, если он конструируется нашим собственным опытом? Это трансцеден-тальный опыт вчувствования Другого, но на основе собственных представлений о самих себе (Гуссерль, 1998: 235).

Личные представления утверждают и конструируют Другого. В таком случае Чужое понимается как состоящее в неразрывной связи со Своим, но в то же время находящееся в недосягаемости. Согласимся с тем, что доступность Чужого опыта, текста или культуры соотносится со Своим. В размышлениях Б. Вальденфельса Чужой представляется как необходимый элемент в пространстве «между» Своим и Чужим (Вальденфельс, 1994: 82). Методологические подходы ученого (эйдетическая и трансцендентальная редукции) выявили парадокс Чужого (Вальден-фельс, 1994: 86). Трансцендентальное понимание зафиксировало постоянное обращение к опыту чужой культуры, ее идеализацию, привнесение в нее собственных ценностно-смысловых конструкций и интерпретаций. Трансцендентальная редукция создает некоторую уверенность в том, что чужая культура стала доступнее, понятнее и ближе. «Парадокс Чужого» состоит в том, что с его точки зрения тот, кто осваивал его культуру, не стал Своим. Состояние достижения Чужого – внутреннее понимание, которое не соотносится с подлинно Чужим. Эйдетическая редукция – это обращение к Чужому в реальных условиях.

Методологические подходы, предложенные Б. Вальденфельсом, помогают проанализировать Чужого с позиции респонзетивной рациональности. Каждый из субъектов культуры (элитарная и народная, светская и религиозная, западники и почвенники, традиционалисты и новаторы) дает собственные варианты ответов и трансформирует Чужого относительно своего культурного багажа.

В феноменологическом смысле Чужой в коммуникации – это присоединение к единому целому (от латинского communicо – «делаю общим, связываюсь») при одновременном разделении Я и Другого. В феноменологии понятие Чужого складывается из комбинации Своего как проекции себя вовне. Феноменологическое понимание основано на принципах: свое – доступное, находящееся во владении; чужое – недоступное, не находящееся во владении. Феноменологический принцип Чужого основан на «проверяемой доступности непосредственно недоступного».

В цивилизационном осмыслении ценности культурно-исторических типов могут быть противоположными, противоречивыми относительно друг друга, что создает проблему межкультурного непонимания и невозможности принятия Чужого. Так, например, Н.Я. Данилевский рассуждает на тему, почему Европа чужда России. Главный призрак Чужого здесь – принадлежность к противоположным культурно-историческим типам, в основе которых лежит религиозная традиция – католическая и православная. В XIX в. Россия сохраняла религиозность, Европа выбирала ее отсутствие как аксиологическое основание существования (Данилевский, 2016). Ценностносмысловые расхождения наблюдаются в пределах парадигмы «религиозность – безрелигиоз-ность». Символичны названия разделов книги Н.Я. Данилевского: «Почему Европа враждебна России?», «Европа не признает нас своими» (Данилевский, 2016).

Другой ракурс видения цивилизационного подхода предложил О. Шпенглер. Он отрицал сопричастность и возможность понимания не только между культурами, но и внутри европейской культуры. Категории античности не будут понятны современному европейцу (Шпенглер, 1993: 153). Европейские истины непонятны Востоку. Понимание культур ограничено принадлежностью к различным категориям мышления и ценностям, переход за эту границу невозможен, в логике О. Шпенглера возможность понимания Чужого отсутствует. Культуры сосуществуют друг с другом, но не стремятся понять обоюдные ценностные смыслы. Концепция философа абсолютизировала невозможность познания Чужой, или Другой, культуры.

В таком случае анализируемая проблематика интерпретируется в контексте «столкновения цивилизаций» (Хантингтон, 2003). Ценностные основания культуры, ориентация на этноцентризм являются охранительными механизмами, которые помогают в поддержании ее уникальности. Культурно-исторические примеры подтверждают, что усиление негативных смысловых значений о Чужом побуждает обратиться к своей ценностно-смысловой системе с возможностью ее переосмысления (Отечественная война 1812 г., специальная военная операция и т. д.).

Размышления феноменологического и цивилизационного подходов позволили нам выделить два исследовательских принципа в отношении Чужого. Первый – это понимание, основанное на возможности познания данного феномена, оно ограничено Своим опытом, но доступно и возможно относительно него (Вальденфельс, 1994). Второй принцип – это отрицание познания Чужого, признание невозможности этого вследствие имплицитной природы феномена, большого числа Своих интерпретаций, которые удаляют смыслы Чужого (Шпенглер, 1993). Идеи О. Шпенглера помогли нам, в том числе, оценить аксиологические противоречия между культурами и обратиться к ценностному осмыслению Чужого.

Мы разделяем трактовку ценностей Н. Гартмана, что это «… суть принципы…, [они] близки к категориям бытия» (Гартман, 2002: 230). Это позволило нам применить ценностные принципы в отношении Чужого и анализировать его в аксиологически-смысловом ключе, соотнести ценности в системе «Свой – Чужой». В ней Чужой или приближается, или отдаляется, исходя из культурно-исторической ситуации. В зависимости от случая соприкосновения или взаимодействия создаются обстоятельства его понимания или абсолютного непонимания.

Аксиологическая рефлексия чужой культуры позволяет оценить возможности обращения к опыту, традициям, переоценить Свое и увидеть его как уникальное, трансформировать как свои, так и чужие смыслы. Ценностное осознание задает интенции к дальнейшему сравнению и выбору между Своим и Чужим. Взаимодействие между ними преобразует родное и неродное, наше и не наше в тернарные модели «Свой – Чужой – не-Свой»; «Свой – Чужой – не-Чужой»; «Свой – Чужой – Наш»; «Свой – Чужой – Другой (не такой, как ранее)»; «Свой – Иной (непонятный, который противостоит и своему, и чужому) – Чужой»; «Другой/Чужой – Свой».

Ценностно-смысловая система «Свой – Чужой» сопряжена с переработкой представлений. Модели восприятия Чужого варьируются от универсалистской, гуманистической до ксенофобской, трансформируются от нейтральной до позитивной или негативной и в обратном направле-нии1. Модели рецепции сопряжены с дифференцированным отношением от принятия, переработки до отторжения и отчуждения Чужого. Подобная сопричастность делает систему интенционально-аксиологической, что находит выражение в конкретных характеристиках, стереотипах, в устном народном творчестве и пр. (см., например, пословицы: «Что русскому здорово, то немцу смерть»; «Француз кургуз»; «Поляк (француз) боек, русский стоек»; «У немца (француза) ножки тоненьки, душа коротенька» и т. д.).

Чужой наделяется Своими смыслами, оценками, он становится одной из ключевых конструкций. Следует отметить, что ценностное осмысление амбивалентно, оно усложняется, с одной стороны, внутренними смыслами своей культуры, а с другой – смыслами, которые можно конструировать в непосредственной доступности во время прямой межкультурной коммуникации. В любом коммуникативном случае возрастает количество информации, полученное из внутренних и внешних источников, в том числе о ценностях Чужого.

Согласимся с Е.А. Поповым, что «ценностный мир имеет более выраженные и часто объективные свойства (например, трансформация ценностей, их иерархичность, системность и структурность)» (Попов, 2024). В таком аксиологическом ракурсе проблематика Чужого не только фиксирует его ценностную дифференциацию, невозможность постижения, но и детерминирует значимость и важность смыслов в этих системах. Принадлежность к противоположным ценностно-смысловым системам отчуждает оппонентов коммуникации, их частичное совпадение информирует о дальнейших возможностях для познания систем.

Ценностно-смысловая актуализация Чужого нацеливает на поиски причин непонимания, вражды. Она задает интенции дальнейшего исследования, помогает вернуться к Своему в случаях отчуждения, напоминает об уникальности собственных ценностей и наполняет смыслами Свое и Чужое. В кризисные или конфликтные периоды взаимодействия возможны различные варианты интериоризации. Ценностно-смысловой контекст проблематики сосредоточен на возможности трансформации и постижения Чужого. В аксиологическом дискурсе его интерпретации становятся маркерами культурной идентичности. Чужой в ходе восприятия может преобразоваться в Другого или Иного, если будут найдены идентичные смыслы.

Ценностно-смысловая актуализация Чужого более устойчива, чем, например, стереотипное восприятие. Трансформация ценностей позволяет увидеть восстановление прежних смыслов, которые были в докризисной стадии взаимодействия. Значимость такой актуализации основана на рефлексии, получении информации и сотворчестве в системе «Свой – Чужой».

Итак, актуализация Чужого позволяет выделить проблемы его понимания, интерпретации, моделей рецепции и превращения, трансляции опыта, идентификации Своего, в широком значении – осмысления ценностей системы «Свой – Чужой». Этот контекст анализа отсылает нас к аксиологическому разнообразию, фиксирует ценностные соприкосновения и акцентирует внимание на смысловых различиях.

Таким образом, проблематика Чужого до сих пор не получила однозначного определения в научном дискурсе. Мы оценили феноменологический и цивилизационные подходы. С нашей точки зрения, предложенная ценностно-смысловая актуализация представляет большие возможности для анализа обозначенных феноменов. Мы полагаем, что соотношение с Чужим позволяет уточнить ценности, дополнить интерпретации. На систему «Свой – Чужой» оказывают влияние разные факторы: 1) прямая (военные столкновения, торговля, дипломатия и т. д.) и косвенная (СМИ, фольклор, художественная литература и т. д.) коммуникации; 2) ближайшее окружение, восприятие которого зависит от эпохи, конкретных культурно-исторических условий. Мы отметили один из влиятельных факторов, актуализирующих смыслы бытия, ценностно-мировоззренческие сдвиги в рецепции Чужого – локальные, гражданские, политические конфликты, напряженные этнические и межрелигиозные отношения и войны, так как в этом случае происходит непосредственный и повсеместный контакт сторон. Анализ военных столкновений прошлого в ценностно-смысловом дискурсе дает значительный материал для размышления о Чужом, степени его проникновения. Актуализация ценностно-смысловой системы Чужого открывает возможности для глубинного понимания субстанциональных, цивилизационных и интериоризацион-ных процессов во взаимодействии между культурами.

Мы проанализировали ценностно-смысловую систему Чужого в русско-французской межкультурной коммуникации конца XVIII – первой четверти XIX вв. Ключевым событием периода, несомненно, стала Отечественная война 1812 г. Она задала интенции осмысления Своего и Чужого в элитарных кругах русского общества и Чужого – в народной культуре. В первом случае водораздел проходил по линии «консерваторы – либералы», которые формировали противоположные мировоззренческие позиции. В народной культуре Чужой оценивался через религиозность и традиционализм, наполнялся новыми смыслами благодаря непосредственным коммуникациям.

Актуализация и опыт осмысления Чужого в русско-французском взаимодействии выявили жизнестойкие позиции отечественной культуры. Благодаря противостоянию Чужому, она оказалась способной сохранить жизненные силы в условиях военных столкновений, вернуться к патриотической парадигме (элитарная культура), продемонстрировала позитивные варианты и возможности восстановления коммуникации в кризисные периоды. Обобщив опыт взаимодействия с Чужим во время Отечественной войны 1812 г., мы выявили возможности восстановления положительной модели отношения к Чужому в русско-французской межкультурной коммуникации. К последним можно отнести: «1) геополитический фактор, изменение политической обстановки, начало и прекращение войны; 2) правительственную политику, которая демонстрировала уважительное отношение к французскому народу, подавала пример и сигнал к дальнейшей коммуникации; 3) положительное отношение большей части русской элиты к французам, возобновление культурной галломании; 4) коммуникативную готовность к дальнейшему взаимодействию с французами, продолжение традиции французского гувернерства после войны; 5) доброжелательное отношение в народной культуре к оставшимся французам; 6) взаимное желание русских и французов возобновить торговые и культурные связи; 7) положительные отношения между коммуникантами в послевоенный период»1.

Подобные парадоксы восприятия Чужого в ценностно-смысловой системе за четверть века трансформировалась как в народной, так и в элитарной культурах. Определенные сложности, или «парадокс Чужого» (Вальденфельс, 1994), состояли в отсутствии единообразного отношения внутри своей культуры к Чужому даже во время войны. Выявленные противоречия восприятия последнего возможно экстраполировать на современные события, провести аналогии, увидеть варианты выхода из конфликта, оставив за рамками избыточную политизацию, сосредоточиться на ценностно-смысловом восприятии ситуации.

На протяжении четверти века происходили неоднократные изменения под влиянием политических и культурных факторов, восприятие Чужого менялось, но одновременно сохранялась и стабильность в этом процессе. В народной культуре восприятие Чужого актуализировалось во время непосредственных масштабных контактов (военные конфликты и пр.). Обращение к историческому опыту можно использовать при анализе современной культурной ситуации. Он может быть полезен при изучении межэтнических конфликтов как опыт понимания того, что можно найти позитивные варианты коммуникации в кризисные периоды взаимодействия с учетом изменчивости политической ситуации и стабильности восприятия ценностно-смысловой системы Чужого. Актуализация рассмотренной проблематики продемонстрировала невозможность его понимания, поскольку это всегда будет Своя ценностно-смысловая интерпретация Чужого.