Актуальные страницы истории заповедного дела на территории России и сопредельных стран

За поведное дело с давних времен имело морально-религиозные корни. Его признаки мы находим в истории разных цивилизаций и народов. Однако само слово и понятие «заповедовать», «заповедывать», «заповедать» русского происхождения и не имеет полных аналогов в других языках. В.И. Даль, разъясняя значение глагола «заповедовать», пишет, что оно означает «повелевать, предписывать, приказывать, наказывать к непременному, всегдашнему исполнению; завещать какую обязанность, обязывать к чему заклятием; запрещать» [1]. До конца XIX в. слова «за-поведка» женского рода, «заповедник» (муж. род) и «заповеднице» (ср. род) означали заповедная роща, лес, где рубка запрещена. Его синонимами были «божелесье», «пуща», «запретник», «засек», «моленный лес», «заказник», «зарощи» и т.д. Видимо, уже в XVIII в. появилось понятие «заказной» или «заповедный» пруд - заказное место для рыбной ловли, охоты. Уже к концу XIX в. слово «заповедник» стало применяться к участкам степи, где запрещается распашка, сенокошение и выпас домашних животных (Пачосский, Фальц-Фейн, Докучаев).

Понятие «заповедных рощ» свойственно очень многим народам: финно-угорским, славянским и тюрко-монгольским в Евразии, индейским в Северной Америке. По мнению В.Е. Борейко, «священные (суть заповедные – А.Ч. ) рощи всех времен и народов являли собой самый первый пример этического отношения к заповедным природным объектам, пускай еще на примитивном религиозном уровне» [2].

Обращаясь к истории природных резерватов в открытых ландшафтах степной и пустынных зон, необходимо отметить, что практика их создания насчитывает свыше двух тысячелетий и связана с

устойчивыми традициями, существующими у кочевых народов Евразии [3, 4].

В кочевых обществах регулирование земельных отношений имело большое значение, а также свою специфику, обусловленную особым характером использования земель в качестве сезонных пастбищ. Благосостояние кочевника во многом зависело от сохранности окружающей среды: самих пастбищ, естественных (и искусственно созданных) водных источников, древеснокустарниковой растительности речных пойм и т.д., что требовало грамотного решения главного вопроса кочевого природопользования - раздела пастбищных угодий. Данное обстоятельство обусловило появление особой категории земель -заповедной, которая помимо экономического и политического значения играла и экологическую роль.

Степные заповедники в культуре тюркомонгольских народов обозначались термином курук ( гурук, хориг, кориг) [5, 6, 3]. Институт курука, по мнению известного кочевниковеда А.М. Хазанова, был известен всем степным кочевникам, поэтому получил широкое распространение в степях Евразии на протяжении многих веков [3]. Он воплощался в праве стоящих у власти лиц объявлять запретными лучшие участки земли, куда был закрыт доступ посторонним. Однако заповедники создавались не только по указу власть имущих. В странах со сложными природно-климатическими условиями, где легко можно было нарушить природный баланс, существовали традиции «народного заповедования», когда определенные, нередко ключевые в экологическом отношении, участки исключались из хозяйственного оборота на тот или иной срок либо бессрочно [5].

Одними из первых в нашей стране историю куруков изучали такие крупные исследователи культуры и истории Востока, как В.В. Бартольд

[7], Б.Я. Владимирцов [8], М.Е. Массон [9], А.Л. Троицкая [10]. В трудах этих авторов отмечается многофункциональность института куруков.

Самым известным предназначением заповедников было выделение земель для царских охот. М.Е. Массон в статье «О былых охотничьих парках в Средней Азии», касаясь статуса подобных заповедников, пишет, что «ко времени сложения классового общества наряду с промысловой охотой появляется охота как вид спорта господствующей верхушки общества. В письменных источниках отмечают это в весьма развитой форме уже для IV в. до н.э., когда ряд областей Средней Азии входил в состав государства ахе-менидской Персии». Далее в том же контексте упоминается и курук в значении «охотничий заповедник» [9].

В Китае запретные охотничьи угодья для развлечения высшей знати существовали с древних времен [5]. В Средней Азии, где места обитания промысловых зверей и птиц ограничены горными хребтами, пустынями, охоты происходили в специально приспособленных для этой цели запретных местах - куруках, размеры которых не могли быть очень велики, но их в общей сложности было много [11]. В Средней Азии и Казахстане Р. Сатимбеков насчитал более 80 топонимов со словом курук. Большинство из них локализуются в предгорьях, долинах рек и близ водных источников. Много куруков располагалось в бассейнах рек Заравшан, Сырдарья, Талас, Чу, Или, Ая-гуз, Иртыш [11].

В верхней части долины Таласа, на южном склоне Киргизского хребта в Тянь-Шане, до сих пор уцелели остатки обширного средневекового курука. Все его пространство было обнесено высокой земляной стеной, теперь превратившейся в расплывшийся широкий вал. Там содержались главным образом куланы, бывшие до недавнего времени одним из любимых объектов конной охоты кочевников. До наших дней сохранилось название этой местности - Кулан-курук, или Ку-лан-камалган. Там же происходило и спаривание куланов с домашними лошадьми для получения мулов [9].

Характерные черты заповедных охотничьих территорий правителей Центральной и Средней Азии были обобщены П.К. Симаковым: это право хана и его окружения охотиться на территории куруков наряду с запретом нахождения там посторонних лиц; наличие охраны и иногда маркировка границ канавами, посадками камыша и др.; право пересекать эти земли лишь гонцам с важными государственными сообщениями; приравнивание охотничьих куруков по их значению к таким хозяйственно или ритуально важным территориям, как лучшие пастбищные угодья и места захоронения лиц ханского происхождения

Так определяется ещё одна, очень важная функция степных заповедников - резервирование земель для зимних пастбищ. Для кочевого скотоводства фактором огромной значимости была суровая зима, приводившая к потере скота от бескормицы. В связи с этим существовали четкие границы зимних кочевий, которые были закреплены за семейно-родовыми общинами. Но процесс дробления пастбищ на зимовках этим не ограничивался. Самые ценные участки, где скоту было легче добывать корм из-под снега или где снег сдувался ветрами, обнажая растительность, а также защищенные от буранов урочища могли переходить в распоряжение отдельных семей. Эти пастбища имели специальные названия: кой-булюк (овечий особняк), ата-булюк (дедовский участок), но общее наименование обособленных угодий было - курук [5]. Куруки строго охранялись от потравы не только чужим, но и своим скотом. Таким образом, владелец был заинтересован в сохранении и экономном использовании природных ресурсов своего курука.

Функция куруков как общественного фонда на случай стихийных бедствий и войн существует и в западно-тюркском каганате Сулука (VIII в.), а также примером является заповедник шаньюя (правителя) хунну Маодуня в горах Иньшань близ китайской границы, который использовался и для военных целей [6].

Многие исследователи акцентируют внимание на военной функции постоянно существовавших куруков, которая стала более заметной в условиях частых войн в Средней Азии во второй половине XVI в. [5, 6]. Во-первых, подобный заповедник можно рассматривать как военный полигон для отработки маневров, слаженных действий во время загонной охоты. Во-вторых, куруки являлись территориями, специально выделенными для ведения регулярных войн, где собираются войска, происходят смотры, подсчет сил, а, возможно, и сражения. В-третьих, заповедники, учрежденные в местах, обильных лесом, водой, зверем и птицей, предоставляли необходимое укрытие и провиант для войск. Там можно было отдохнуть, привести в порядок вооружение, запастись свежим мясом, откормить лошадей, а также провести тренировку воинов в ходе облавных охот. Обретая стратегическое значение, куруки сами становились желанной добычей. Существует описание подготовки к походу внука Чингисхана Хулагу в Иран, когда сначала выслали гонцов для объявления заповедными все луга и пастбища от столицы Монгольской империи Каракорума до берегов Джейхуна (Амударьи) на предполагаемом пути монгольских войск [5]. Цель этого мероприятия вполне ясна: сохранить в целости источники фуража для монгольской конницы.

Наконец, особое значение термин курук приобрел в Монголии. Так обозначали заповедные территории, где располагались некрополи монгольских ханов [5]. Различие между монгольской и тюркской культурами Центральной Азии заключается, в первую очередь, в том, что захоронения монгольских ханов первоначально скрывались в горах и со временем превращались в святилища, где представители ханского рода совершали жертвоприношения своим предкам, тогда как у тюрок могилы каганов не только не укрывались от постороннего взгляда, но и маркировались памятными стелами и скульптурами. В труде Рашид ад-Дина термин курук (гурук) неоднократно употребляется по отношению к могилам монгольских ханов, но, видимо, никогда он не применялся для обозначения мест погребения тюркских владык. Однако существует версия, согласно которой сама традиция создания куруков проистекает из обычая древних тюрок и уйгуров объявлять заповедными участки земли с погребально-поминальными памятниками.

Иногда один и тот же курук мог выполнять несколько функций одновременно. В Средней Азии в той или иной степени благоустроенные куруки служили местами увеселений знати, в том числе охотой, и местами дислокации войск во время военных кампаний [6].

Таким образом, можно говорить о многофункциональности средневековых заповедников Центральной и Средней Азии. Это охотничьи угодья, пастбища, стратегический резерв природных ресурсов, места сбора войск, ханские некрополи, места увеселений. Более того, заповедники имели экологическое значение, поскольку способствовали сбережению живой природы. Природопользование в них находилось под контролем хана или его доверенных людей, и владелец был заинтересован в сохранении своего курука. Некоторые бывшие заповедники доныне сохраняют богатую флору и фауну, что напрямую связывается с их особым статусом в прошлом. На наш взгляд, опыт в области сбережения окружающей среды человеческих сообществ, проживавших в степи в разные исторические периоды, должен быть использован при разработке современных стратегий охраны степных экосистем.

Истоки заповедного дела в России как и во всем мире своими корнями уходят в глубокую древность. Однако слово «заповедник» появилось в русских словарях лишь в ХХ в. В качестве «пра-заповедников» выступали охраняемые участки у народов, которые сохраняли в своей религии те или иные формы язычества (шаманизм и др.). По мнению В.Н. Скалона [12], едва ли не у каждой сибирской народности существовали такие участ- ки, на которых запрещалась охота, причем неприкосновенность эта соблюдалась очень строго. «Святые места» («ем-тахе») у сосьвинских манси сохранялись почти до наших дней [13]; известны заповедные рощи Прибайкалья, расположенные в особо живописных участках по берегам озера (Мельхеев, 1959) [14], и многие другие.

Подобные охраняемые природные участки имелись у народов Кавказа. В частности, в районе Кавказского заповедника, в бассейне р. Белой, у черкесов существовала «священная роща», где не допускалась охота и рубка леса [15]. Первые заповедники Сибири и Дальнего Востока (Саянский, Кроноцкий, Баргузинский и др.) создавались на месте своеобразных запретных для охоты территорий.

Первые сведения об официальной организации частично охраняемых природных территорий в пределах Древней Руси относятся к периоду правления великого князя Всеволода и Владимира Мономаха (конец XI – начало XII вв.). По сведениям Н.И. Кутепова [16], «на запад от Красного двора находилось во время великого князя Всеволода небольшое поселение и значительное пространство леса и открытой местности; это пространство называлось «зверинцем», потому что здесь князья «деяли ловы» на зверей, во множестве водившихся по оврагам и в чаще леса. За зверинцем и Красным двором на юг находилось урочище Соколий Рог, принадлежавшее великим князьям» [16, с.83].

Историю Беловежской пущи – строго охраняемого охотничьего заказника – можно проследить с 1538 года, когда польский король Сигизмунд I издал закон «О сохранении лесов и охоты». Таким образом, через 25 лет Беловежская пуща в Белоруссии и Польше отметит свое 500-летие.

В царствование Алексея Михайловича Романова (1645-1676), к западу от Москвы близ Звенигорода существовала вотчина князей Милославских, т.н. «Кунцевская местность», обильная зверем и дичью. Как пишет Н.И. Кутепов [16, с.38], «эта местность была заповедной стороной и строго охранялась собственно для царских охот».

Многие авторы [17, 18] относили засечные леса (Тульские Засеки), созданные на южной окраине Московского княжества в начале XV в. к особой форме «заповедности».

Царствование Петра I (1696-1725) ознаменовалось реформами и в природоохранной политике. Особую роль сыграли его указы об охране леса. По указу 1701 г. расчистка леса под пашню и покосы разрешалась только в тридцати верстах от берегов реки. Известны указы, предусматривающие смертную казнь за порубку дуба. В 17161720 гг. была прекращена рубка корабельных лесов в Поволжье и на Южном Урале. В 1722 г. бы- ла запрещена самовольная рубка леса от устья Оки вниз по Волге и по всем рекам, впадающим в Волгу [19, 20]. Однако в дальнейшем многие указы Петра I либо были отменены, либо не исполнялись. В качестве охраняемых территорий рассматривались только участки великокняжеских и царских охот, на основе которых были созданы «заказники» для охраны дичи и разведения ценных видов животных (Беловежская пуща, Гатчинская и Царскосельская охоты, Кубанская дача и Караязский лес на Кавказе).

По мнению Д. Вайнера [21], в России «первые проявления современного природоохранного сознания относятся к 50-м годам XIX в., когда происходило оживление в различных сферах общественно-политической жизни» (с.20). Формированию новых взглядов на окружающую природную среду способствовали теории французских эволюционистов, труды Гумбольдта, Лайеля, Марша. Новые умостроения особенно ярко проявлялись среди натуралистов и агрономов, связанных с Московским университетом и Московским сельскохозяйственным обществом. Наиболее яркими представителями группы отечественных естествоиспытателей, воспринявшими теорию эволюции, были К.Ф. Рулье – профессор зоологии Московского университета, его ученики А.П. Богданов, С.А. Усов, Н.А. Северцов, а также С.А. Маслов – секретарь Московского сельскохозяйственного общества. В трудах этих ученых впервые появляются идеи модернизации экономики сельского хозяйства с упором на акклиматизацию, создание новых видов при помощи гибридизации и охраны природы.

Именно в это время внимание российской общественности было обращено на сокращение количества дичи и гибель флоры и фауны вообще. В этом отношении были особенно показательны труды Л.П. Сабанеева [22] и Н.Ф. Кащенко [23].

Трудами этих ученых были заложены первые ростки природоохранительного движения в России, набравшего силу в первые десятилетия XX века. Это было новое общественное движение – в защиту памятников природы, во главе которого стояли выдающиеся отечественные ученые академики: ботаник И.П. Бородин, антрополог и географ Д.Н. Анучин, лесовод Г.Ф. Морозов, петербургский зоолог Д.К. Соловьев, заведующий кафедрой зоологии МГУ Г.А. Кожевников, ботаник Харьковского университета В.А.Талиев, географ В.П. Семенов-Тян-Шанский и его брат энтомолог А.П. Семенов-Тян-Шанский и другие.

В работах этих ученых впервые активно развивается этико-эстетический подход к охране дикой природы и заповедному делу [21, 24]. А предтечей этого подхода была идея В.В. Докучаева, высказанная им в 1892 г., о необходимости создания специальных заповедных станций [25]. В от- личие от идеи национальных парков в США, которые создавались для охоты, рыбалки, развлечения и отдыха нации, Докучаев предлагает заповедать участок и предоставить его в «исключительное пользование» коренных видов флоры и фауны. Идея Докучаева была развита учеными-естествоиспытателями, которых мы вправе сегодня назвать «Могучей кучкой отечественного заповедного дела».

Сегодня, по прошествии 100 лет, очень важно вспомнить этих замечательных деятелей Русского географического общества, которые заложили основы заповедного дела, и чьи идеи в начале двадцать первого века стали еще более актуальными, чем в начале двадцатого.

Главную роль в развитии российского природоохранительного движения сыграл И.П. Бородин (1847-1930) – русский ботаник, академик Петербургской АН, основатель и председатель Русского ботанического общества (с 1915), вицепрезидент АН. В 1910 г. в докладе «Охрана памятников природы» он пи

И.П. Бородин

сал, что создание заповедных территорий – «это наш нравственный долг перед родиной, человечеством и наукой. Мы уже поняли необходимость охранять памятники нашей старины; пора нам проникнуться сознанием, что важнейшими из них являются остатки той природы, среди которой когда-то складывалась наша государственная мощь, жили и действовали наши предки. Растерять эти остатки было бы преступлением» [26, с. 21].

В своем докладе академик Бородин обратил внимание на то, что Императорское Русское географическое общество с его разветвленной сетью отделов во всех, в том числе отдаленных, губерниях располагает уникальной возможностью организовать «центральный природоохранительный комитет с участием в нем представителей различных заинтересованных ведомств».

Именно после этого доклада И.П. Бородина 5 марта 1912 г. Совет Императорского Русского географического общества утвердил Положение о постоянной Природоохранительной Комиссии.

В Положении (пункт 2) было записано: «Цель комиссии – возбуждать интерес в широких слоях населения и у правительства к вопросам об охранении памятников природы России и осуществлять на деле сохранение в неприкосновенности отдельных участков или целых местностей важных в ботанико- и зоогеографическом, геологическом и вообще в физико-географическом отноше- ниях, охранение отдельных видов растений, животных и проч.» [27].

К ноябрю 1913 г. в состав Комиссии входило 45 человек, представителей ИРГО, Императорской Академии Наук, Министерства внутренних дел, Народного Просвещения, Главного Управления Землеустройства и Земледелия, Министерства Императорского Двора и Уделов, Горного Департамента, Министерства Торговли и Промышленности, Ведомства Православного Исповедания, Лесного Общества и других научных об- ществ.

Г.А. Кожевников

Второй ключевой фигурой комиссии был Г.А. Кожевников (18661933) - профессор зоологии и директор Зоологического музея МГУ. В 1909 г. в своей статье «О необходимости устройства заповедных участков русской природы» впервые в отечественной научной литературе он заявил о необходимости сохранять отдельные территории дикой природы в полной неприкосновенности: «Участки, предназначенные для того, чтобы сохранить образцы первобытной природы ... должны быть заповедными в самом строгом смысле слова. /.../Не надо ничего устранять, ничего добавлять, ничего улучшать. Надо предоставить природу самой себе и наблюдать результаты. Заповедные участки имеют громадное значение, а потому устройство и должно быть делом общественной и частной инициативы, но государство должно здесь идти впереди» [28].

В создании Комиссии и ее работе активное участие принимал Г.Ф. Морозов (1867-1920) – географ и ботаник, создатель учения о лесе как географическом и историческом явлении. Сотрудничая с Комиссией, он внес предложения о взятии под охрану наиболее ценных лесных эталонов в разных регионах России. Был одним из последовательных сторонников географического подхода при организации сети заповедников: «Выделение заповедных участков должно происходить по возможности планомерно с положением в основу ботанико-географического подразделения: заповедные участки должны находиться в каждой ботанико-географической области, представляя в своей совокупности ряд характернейших и наиболее ценных в научном отношении типов растительности» [29].

Одним из самых радикальных сторонников самоценности дикой природы был член Комиссии А.П. Семенов-Тян-Шанский (1866-1942) – энто- молог, президент Русского энтомологического общества. Он считал, что «свобода необходима для природы так же, как она необходима для людей». Эту свободу, по его мнению, должны обеспечивать заповедники: «Нетронутая человеком природа дает ему ничем не заменимые эстетические наслаждения, возвышая его душу, на нас лежит и большой нравственный долг перед природой, сыновний долг перед матерью» [30].

А.П. и В.П. Семеновы-Тян-Шанские

Географ и статистик, основатель и редактор многотомного издания «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества» В.П. Се-менов-Тян-Шанский (1870-1942), работая в Природоохранительной Комиссии, обобщил предложения ее членов в октябре 1917 г. в докладе «О типах местностей, в которых необходимо учредить заповедники типа американских национальных парков». К докладу прилагалась карта Северного полушария, на которой были нанесены уже созданные национальные парки США и 46 национальных парков, которые необходимо организовать в России. В размещении этих охраняемых территорий В.П. Семенов-Тян-Шанский применяет чисто географический принцип. Называя предлагаемые объекты по образцу США национальными парками, ученый, все-таки, имел в виду заповедники.

Настоящим завещанием для последующих поколений деятелей охраны природы XX в. служили слова В.П. Семенова-Тян-Шанского: «На нашей обязанности лежит сохранить для потомства, где только можно, в полной неприкосновенности, полностью черты лика матери — Земли, дабы оно имело всегда возможность в них вглядываться и поучиться в натуре тому, о чём оно только слыхало из книг и без чего поэтому не сможет себе представить вполне реально. Сохранение нетронутым естественного цельного географического ландшафта от далёких предков поможет потомкам легче критически разобраться во всей той сложной искусственной обстановке, в которой им придётся жить и действовать...» [31].

Первый проект развития географической системы заповедников в Российской Империи, подготовленный В.П. Семеновым-Тян-Шанским, сыграл важнейшую роль в разработке аналогичных планов и в формировании федеральных ООПТ СССР и России в XX в. На предложениях В.П. Семенова-Тян-Шанского базировался план создания новых заповедников, подготовленный в 1923 г. Подотделом охраны природы Музейного отдела Главнауки Наркомпроса РСФСР. Эти предложения были использованы В.Н. Макаровым [32] при планировании деятельности республиканского Комитета по заповедникам.

С 1924 по 1997 гг. из 46 национальных парков Российской Империи проекта Постоянной Природоохранительной комиссии ИРГО федеральные ООПТ (заповедники, национальные парки, заказники) на территории России в современных границах были реализованы 14 [33, 34]:

1924 г. – Кавказский заповедник (Краснодарский край, Карачаево-Черкесская Республика, Республика Адыгея);

1925 г. – заповедник «Галичья гора» (Липецкая область);

1927 г. – Жигулевский заповедник (Самарская область);

1929 г. – Кондо-Сосьвинский заповедник (ликвидирован в 1951 г., частично восстановлен в виде заповедника «Малая Сосьва» и федерального заказника «Верхне-Кондинский»);

1932 г. – заповедник «Бузулукский бор» (ликвидирован в 1948 г.);

1934 г. – Кроноцкий заповедник (Камчатский край);

1939 г. – Саянский заповедник (ликвидирован в 1951 г.);

1943 г. – заповедник «Кунгурская ледяная пещера» (ликвидирован в 1951 г.);

1970 г. – Уссурийский (Супутинский) заповедник (Приморский край);

1990 г. – Валдайский национальный парк (Новгородская область);

1994 г. – Воронинский заповедник (Тамбовская область);

1995 г. – Тунгусский заповедник (Эвенкийский АО);

1996 г. – федеральный заказник «Каменная степь» (Воронежская область);

1997 г. – природный парк «Белуха» (Республика Алтай).

В 1956 г. для разработки плана развития географической системы заповедников страны Комиссией по охране природы АН СССР была сформирована особая группа под руководством Е.М. Лавренко. Результаты ее работы были опубликованы в 1958 г. [35]. Этим проектом было предусмотрено восстановление 12 заповедников, ликвидированных в 1951 г.

Еще одним шагом к реальному планированию сети природно-заповедного фонда страны явился документ Госплана РСФСР от 02.11.1979 г. «Схема рационального размещения государственных заповедников, заказников, спортивных и промысловых охотничьих хозяйств в РСФСР на период до 1990 г. [34].

Следующий этап формирования сети федеральных ООПТ России берет начало с Указа Президента РФ №1155 от 02.10.1992 г. «Об особо охраняемых природных территориях Российской Федерации». Этим Указом было дано поручение Правительству РФ уточнить Проект рациональной системы государственных природных заповедников и национальных парков, предусмотреть расширение площади этих территорий до 3% от общей площади РФ.

Распоряжением Правительства РФ №572-р от 23.04.1994 г. был одобрен Перечень государственных природных заповедников и национальных парков, рекомендуемых для организации в 19942005 гг. В этом Перечне были представлены 72 заповедника и 42 национальных парка.

Данный документ утратил свою силу уже в 2001 г., когда Распоряжением Правительства РФ № 725-р от 23.05.2001 г. был одобрен новый перечень федеральных ООПТ: 9 заповедников и 12 национальных парков, намеченных для реализации в 2001-2010 гг.

Хронологии основных событий ХХ – начала XXI вв. в истории отечественного заповедного дела представляет собой калейдоскоп противоречивых решений. Вот несколько дат, которые означали крутые повороты в этой истории [36]:

1898 г. – создан частный заповедник Аскания-Нова.

1912 г. – создана Постоянная Природоохранительная комиссия Императорского Русского географического общества.

1916 г. – создан первый российский заповедник «Баргузинский».

1917 г. – подготовлен первый проект заповедной сети России, представленный В.П. Семено-вым-Тян-Шанским.

1922 г. – докладная Г.А. Кожевникова «О нуждах охраны природ РСФСР» получает поддержку в Народном Комиссариате и Академии наук.

1930 г. – чистка Главнауки, уволены и репрессированы видные деятели охраны природы.

1933 г. – первый Всесоюзный съезд по охране природы СССР призывает «сорвать фетиш неприкосновенности с заповедников, заселить всю страну полезной фауной и вредную изжить».

1930 - 1940 гг. – учреждено 42 новых заповедника.

1951 г. – закрыто 88 заповедников, сокращена территория 20. Площадь заповедников сократилась более чем в 11 раз.

1960 г. – общее количество заповедников достигло 85; принят закон «Об охране природы РСФСР».

1961 г. – закрыто 16 лесных заповедников, на территории которых начинаются лесозаготовки; площадь заповедников сократилась в 2 раза.

1962 г. – принято Положение о государственных заповедниках – восстановлен их статус как научно-исследовательских учреждений.

1980-е гг. – число заповедников в СССР достигло 200; создаются первые национальные парки.

1988 г. – создается Министерство охраны окружающей среды СССР, а затем и РСФСР.

2000 г. – упразднено федеральное ведомство -Государственный комитет по охране окружающей среды, в непосредственном подчинении которому находились заповедники.

2012 г. – воссоздана Постоянная Природоохранительная комиссия РГО.

В наши дни, на первый взгляд, единая сеть федеральных ООПТ динамично и успешно развивается. С 1992 года в России создано 28 новых заповедников, 28 национальных парков, 9 федеральных заказников, расширена территория 24 заповедников и одного национального парка. По данным Минприроды РФ общая площадь федеральных ООПТ выросла более чем на 80%. Однако следует обратить внимание на качество этих изменений. Призывы ответственных чиновников Минприроды РФ активно развивать туризм на заповедных территориях, повсеместно интегрировать их в социально-экономическое развитие регионов представляют серьезную угрозу заповедникам как островам выживания дикой природы. Многочисленные данные о существующем и планируемом рекреационно-туристическом и хозяйственном освоении заповедных зон федеральных ООПТ, поступающие в Русское географическое общество, заставляют вновь и вновь обратиться к истокам российского заповедного дела, трудам основателей Постоянной Природоохранительной комиссии. Данной публикацией мы хотели бы привлечь внимание современных практиков заповедного дела к трудам наших классиков, завещавших нам сохранить лучшие образцы природного наследия.

Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ 13-05-00390 «Природно-заповедный комплекс России: история формирования, проблемы современного развития и перспективы интеграции в экономику страны».