Антиамериканские тенденции в американо-европейских отношениях

В последние десятилетия отношения Европы и Америки претерпели значительные изменения. Несмотря на то, что Соединенные Штаты появились на свет в ходе восстания против Великобритании и вообще против всего европейского, идеи, которые легли в основу Декларации независимости и Конституции США, выросли целиком на европейской почве. Победу в холодной войне одержала НАТО - союз, приверженный общим ценностям демократии, прав человека и сопротивления угнетению. Американо-европейский альянс породил и такие основополагающие глобальные экономические институты, как МВФ, Всемирный банк и ВТО, а взаимодействие экономик США и европейских стран дало первоначальный импульс процессу глобализации. Объем американских инвестиций в Европу за 1999 г составляет 80 млрд долл. [1], что значительно превосходит инвестиции США в страны Азии и Латинской Америки вместе взятые, а объем производства действующих в Европе американских компаний обеспечивает около четверти общеевропейского валового внутреннего продукта (ВВП). Примерно таков же уровень и европейских инвестиций в Соединенные Штаты. При ВВП в 10и 9 трлн долл. соответственно на долю Соединенных Штатов и Европы приходится почти 60 % мировой экономики. Как заметил бывший глава ВТО, а ныне председатель «Бритиш петролеум» П. Сазерленд, «успешность нашего альянса имеет фундаментальное значение для функционирования мировой экономической системы»[2].

Сазерленд абсолютно прав, и именно по этой причине все более огорчительное состояние альянса вызывает серьезные опасения. Хотя данные опросов общественного мнения, проведенных «Пью рисерч сентер», свидетельствуют, что большинство европейцев по-прежнему относятся к Соединенным Штатам положительно, доля подобных откликов по сравнению со многими другими регионами мира уменьшилась и демонстрирует тенденцию к дальнейшему снижению [3]. На Мировом экономическом форуме в Давосе в январе 2003 г., на Бильдер-бергской встрече весной 2002 г. и на весенней встрече Трансатлантического политического сообщества (Transatlantic Policy Network) в 2002 г. крупные бизнесмены, государственные деятели, руководители средств массовой информации и известные ученые с обоих берегов Атлантики подчеркивали, что разногласия между Европой и Соединенными Штатами никогда еще не были столь велики. После того как в ответ на события 11 сентября НАТО выступила с заявлением, по смыслу равнозначным объявлению войны, нежелание США принять помощь союзников в Афганистане под тем предлогом, что это замедлило бы ход военной операции, не просто задело гордость европейцев - оно поставило под сомнение саму цель альянса. В то время как Соединенные Штаты стремились к быстрому решению проблемы иракского оружия массового уничтожения военным путем, Европа требовала резолюций ООН и дальнейших проверок выполнения Ираком своих обещаний уничтожить оружие. Канцлер Германии Г. Шредер торжественно поклялся, что Германия ни при каких обстоятельствах не поддержит военную акцию против Ирака. Новые американские доктрины упреждающих ударов и превентивных военных действий встревожили Европу, которая все связанное с войной принимает очень близко к сердцу. Когда Соединенные Штаты отвергли Киотские договоренности, Договор о Международном уголовном суде и другие соглашения, Европа поспешила заверить, что они вступят в силу и без ратификации со стороны США. Вдобавок стали быстро нарастать торговые разногласия по таким волнующим проблемам, как генетически модифицированные продукты питания.

Да и сам тон, в котором обсуждались перечисленные вопросы, стал намного жестче, чем когда-либо прежде. Старые друзья Америки открыто выражали свое разочарование. Бывший председатель Европейской комиссии Э. Давиньон сказал: «Америка разваливает НАТО ради создания коалиций на добровольных началах». А обозреватель «Файнэншл таймс» М. Вулф заметил: «Благодаря тому, что мир отождествлял свои интересы с интересами США, Соединенные Штаты получили фантастическое преимущество, однако сейчас все это уходит в прошлое. Соединенные Штаты сегодня выглядят пугающе, ибо больше их ничто не сдерживает. В глазах левых Соединенные Штаты всегда были изгоем, однако сейчас к тому же мнению начинают склоняться и те, кто придерживается центристской позиции».

Многим европейцам кажется, что Соединенные Штаты повернулись спиной к основополагающим ценностям глобальной системы и предпочли следовать принципу «кто силен, тот и прав». Что касается американской стороны, то, рассуждая о политике США-НАТО, заместитель министра обороны США Д. Фейт назвал ее «поддержанием мифа», а представитель Белого дома окрестил европейских союзников «друзьями в погожие дни». В своей книге «О рае и власти», опубликованной в 2002 г и широко обсуждавшейся, Р. Каган, американский публицист, писал, что «Европа родом с Венеры, а Соединенные Штаты - с Марса», утверждая, будто стремление Европы одновременно ублажать Америку и сковывать ей руки объясняется прежде всего военной слабостью [4].

За всеми этими частными спорами и разочарованиями скрываются более глубокие вещи: ценности, мотивы и модели поведения. Французский обозреватель Доминик Муази писал в журнале «Форин аффейрс», что «антиамериканизм 1970-х гг. был реакцией на то, что Америка делала, тогда как антиамериканизм сегодняшний есть реакция на то, что Америка представляет собой [5]. Американские комментаторы, например Дж. О’Салливан из «Нэшнл ревью», предупреждают, что Европейский Союз (ЕС) постепенно превращается в державу, враждебную Соединенным Штатам. М. Вулф полагает, что ЕС, Китай и Индия могут объединить усилия и начать действовать в противовес Соединенным Штатам.

Соединенные Штаты и Европа пришли в ходе истории к совершенно разным социоэкономическим моделям, между которыми теперь вследствие глобализации все чаще возникают трения. В основе этих различий - воп рос о роли и ответственности личности и государства. Америка, разумеется, делает упор на личность и с недоверием относится к государству. Она верит в равенство возможностей, но считает допустимым значительное неравенство результатов. Подобный довод вряд ли снискал бы популярность в Европе, где упор делается на смягчение неравенства результатов, а правительству отводится конструктивная роль в обеспечении роста общественного благосостояния. В спорах вокруг дилеммы «рост или всеобщее благополучие» Соединенные Штаты постоянно доказывали, что их политика (невмешательства в дела бизнеса) благоприятствует появлению новых предприятий, инновациям, экономическому росту и росту производительности, позволяя сохранять низкий уровень безработицы. Американские комментаторы обычно подчеркивают низкие темпы роста и высокий уровень безработицы в Европе, а европейцы на это отвечают, что их безработным живется лучше, чем многим работающим американцам. Европейцы с сочувствием относятся к тому, что огромное число американцев лишены медицинского страхования и прозябают за чертой бедности.

Европейцы по праву гордятся своими достижениями и системой ценностей. Долгое время в американо-европейском диалоге как заклинание повторялась мысль о разделении общих ценностей. Однако представляется, что в системах ценностей существуют серьезные различия. Одно из самых серьезных - религия. В жизни европейца религия занимает не столь значимое место, как в жизни американца. В Европе церковные службы посещают всего около 15% граждан, а в США - около 50 %. Европейцев раздражают бесконечные обращения политических лидеров США к Богу с просьбой благословить Америку, как будто эта нация заслуживает Божьей благодати больше всех остальных. Трудно представить Т. Блэра или Ж. Ширака, публично призывающих Бога благословить Великобританию или Францию.

Европейцев беспокоит, что подобная религиозность привносит в американскую внешнюю политику дух крестовых походов, способный вызывать ненужные и чрезмерно ожесточенные конфликты. Не слишком веря в то, что все определяется борьбой добра и зла, европейцы склонны, в первую очередь, искать экономические и социальные корни проблем. В той же степени, в какой европейцы не разделяют религиозный пыл Америки, не признают они и американский ура-патриотизм, примером которого могут быть повсеместные демонстрации американского флага и постоянные клятвы в верности Соединенным Штатам. Следует подчеркнуть: в Европе складывается ощущение, что этот неистовый американизм слишком легко может перерасти в агрессию. Наученные горьким опытом, европейцы всячески сдерживают проявления национализма и при разрешении потенциально опасных и спорных вопросов предпочитают вести длительные переговоры.

В то время как американцы делают упор на равенство возможностей, европейцы во главу угла ставят равенство результатов. Европейцы уверены, что именно культивируемые в Америке индивидуализм и недоверие к правительству привели к созданию того жестокого, криминализованного общества, в котором число заключенных в тюрьмах (417 случаев лишения свободы на 100 тыс. белого и 3408 на 100 тыс. чернокожего населения по сравнению в среднем со 100 случаями на 100 тыс. населения в Европе) превышает все разумные пределы. Они не понимают, почему в Америке так легко приобрести оружие, и не принимают доводов о том, что оружие в руках населения - необходимое условие утверждения демократии. Особенно одиозным явлением они считают применение смертной казни в столь религиозном обществе. В то же время показательно, что, несмотря на все те пороки, которые они находят в американском обществе, 61% тех же французов в целом положительно относятся к Соединенным Штатам [3].

Европа скептически относится к тому морализаторству, которое пропитывает всю внешнюю политику США, а также к «вывихам и вывертам» которые они допускают в таких регионах, как Ближний Восток.

Долгое время отношение Соединенных Штатов к Европе носило двойственный характер. Выступая во Дворце независимости 4 июля 1962 г., президент Кеннеди заявил: «Соединенные Штаты взирают на это доблестное начинание с надеждой и восхищением. Мы видим в сильной объединенной Европе не соперника, а партнера. На протяжении последних семнадцати лет стремление поддержать ее движение вперед являлось главной целью нашей внешней политики». Он даже призвал подписать декларацию о взаимозависимости между Соединенными Штатами и Европой. Однако по мере того как Европа крепла, взгляды Америки менялись. В ходе Межправительственной конференции ЕС, состоявшейся в 1991 г., прозвучали предложения придать Евросоюзу новое измерение, связанное с обеспечением безопасности и, в конечном счете, созданием военного потенциала. Участившиеся жалобы США на то, что Европа не особо обременяет себя расходами на оборону, давали основание полагать, что новый подход будет встречен американцами с одобрением. Однако Вашингтон отреагировал с тревогой, предупредив об опасности развала НАТО, и предложения были отвергнуты. Спустя шесть лет Соединенные Штаты выразили уже полную поддержку предложению о самоопределении ЕС в области безопасности и обороны. Одновременно, впрочем, США без каких-либо предварительных консультаций выступили за расширение блока НАТО и включение в его состав Польши, Венгрии и Чехии. Затем, когда к 1999-2000 гг. заработал механизм «Общей внешней политики и политики в области безопасности ЕС» и планы создания европейских сил быстрого реагирования стали воплощаться в жизнь, Вашингтон вновь поспешил выразить озабоченность и тревогу. Сенатор Дж. Хелмс подверг критике идею создания евроармии, назвав ее опасной и сеющей рознь тенденцией внутри НАТО.

В этом его поддержали бывший государственный секретарь М. Олбрайт и министр обороны У Коэн. Таким образом, американская политика колебалась между стремлением заставить Европу взять на себя большее бремя оборонных расходов и попытками блокировать развитие независимых европейских вооруженных сил. Вашингтон нуждается в Европе как в промежуточной базе, необходимой для развертывания операций в других регионах (например, на Ближнем Востоке). Соединенные Штаты добиваются от Европы более активной поддержки НАТО и выдвигаемых ими инициатив, однако не заинтересованы ни в чем, что превращало бы Европу в реального игрока.

Независимость Европы вызвала негативные комментарии в Соединенных Штатах. Американские аналитики, например редактор журнала «Нэшнл ревью» Дж. О’Салливан, предупреждали о том, что Европа дрейфует в сторону политики, пропитанной духом соперничества и враждебности. О’Салливан писал, что необходимости в особых европейских силах или политике безопасности нет. Он полагал, что самостоятельная европейская политика произрастает из антиамериканизма и желания помериться с Соединенными Штатами силами. Колебания Европы относительно поддержки Соединенных Штатов в их стремлении свергнуть режим Саддама Хусейна в Ираке, сопровождавшиеся настойчивыми призывами следовать процедурам ООН, многих американцев убедили в том, что Европу, этого неисправимого умиротворителя, больше всего волнует не то, как призвать нарушителя к порядку, а как умерить американскую власть.

Таким образом, можно отметить, что американо-европейский альянс играл и играет ключевую роль в системе международных отношений. Усиление разногласий между США и Европой не отвечает интересам ни одной из сторон, поэтому исключительно важно, чтобы и Европа, и Соединенные Штаты смогли пересмотреть политику в отношении друг друга и выработать новую стратегию сотрудничества.