Апоптоз опухолевой ткани рака молочной железы в процессе лечения

Актуальность. Апоптоз – это форма физиологической смерти клетки, характеризующаяся на биохимическом уровне активацией каскада цистеиновых протеаз, известных как каспазы, которые, в конечном итоге, вызывают фрагментацию ДНК, а также расщепление белков- предшественников нуклеаз и структурных белков (Hengartner M.O., 2000). При этом ключевой апикальной каспазой в этом каскаде передачи сигналов является каспаза-3 (также известная как cpp32), и оценка активности каспазы-3 является одним из основных методов определения уровня апоптоза в ткани (Woo M. et al., 1998). Для лечения злокачественных новообразований используются химиотерапевтические препараты, многие из которых способны индуцировать апоптоз опухолевых клеток, но почти все эти исследования проведены с опухолевыми клетками в культуре или с экспериментальными моделями человеческих опухолей, и значение апоптоза в опухоли как маркера клинического ответа на химиотерапию пока не ясно (Johnstone R.W. et al., 2002). Кроме того, уровень апоптоза в опухолевой ткани после химиотерапии может зависеть не только от схемы химиотерапии, но и от индивидуальных особенностей опухоли и организма.

Целью данной работы является определение активности каспазы-3 в опухолевой ткани рака молочной железы до лечения и после неоадъювантной химиотерапии (НАХТ).

Материал и методы. В качестве объекта исследования была взята ткань опухоли рака молочной железы 17 пациентов НИИ онкологии ТНЦ СО РАМН с операбельной формой рака молочной железы на стадиях Т1–4 без отдаленного метастазирования (Т1–4N0–1М0, по Международной классификации). Биопсийный материал забирался до лечения, и после проведения НАХТ по схемам FAC (фторурацил, адриамицин, циклофосфан) и CA+Ксел (ци-клофосфан, адриамицин, кселода) забирался операционный материал. Об уровне апоптоза в опухолевой ткани судили по активности каспазы-3, которую определяли с помощью флуоресцирующего субстрата Ac-DEVD-AMC (Suzuki F. et al., 2003). Полученные данные нормировали по количеству белка в пробе, который определя- ли по методу Фолина, размерность активности каспазы-3 представлялась в мкмоль/60 мин×мг белка. Вычисляли индекс изменения активности каспазы-3 как отношение активности каспазы 3 в операционном материалы после НАХТ к активности каспазы-3 в биопсийном материале до лечения.

Результаты. Средний уровень активности каспазы-3 до лечения составляет 25,96 ± 2,17 мкмоль/60 мин×мг (колебания в пределах от 10,71 до 41,61), а после НАХТ 28,65 ± 4,32 мкмоль/60 мин×мг (колебания в пределах от 9,46 до 97,05). В 47 % (8 из 17) случаев уровень апоптоза в опухолевой ткани РМЖ после НАХТ снижался, при этом в 7 из 10 случаев снижение наблюдалось у пациентов с лимфогенным метастазированием. Средний индекс изменения активности каспазы-3 у пациентов N0 составил 129,3 ± 15,9 %, а у пациентов N1–2 – 91,5 ± 8,2 % (р=0,035), хотя в абсолютных значения средний уровень активности каспазы-3 до лечения и после НАХТ в группах N0 и N1–2 достоверно не отличался. Отмечена отрицательная корреляция индекса изменения активности каспазы-3 с количеством лимфоузлов (r=-0,48, р≤0,05). В 2/2 снижение активности каспазы-3 после НАХТ было у пациентов Т4, в 2/4 – у пациентов Т3 и в 4/11 – у пациентов Т2. В 5 из 8 случаев при снижении активности каспазы-3 после НАХТ эффективность химиотерапии была менее 50 %, а в одном случае отмечена прогрессия. Эффективность НАХТ более 50 % наблюдалась у 5 из 7 пациентов, у которых уровень активности каспазы-3 после химиотерапии был повышен. Средний индекс изменения активности каспазы-3 у пациентов с эффективностью НАХТ более 50 % составил 125,5 ± 9,3 %, а у пациентов с эффективностью НАХТ менее 50 % 86,8 ± 13,3% (р=0,036), коэффициент корреляции с эффективностью НАХТ составил 0,60, р≤0,05.

Выводы. Таким образом, полученные данные показывают перспективность дальнейших исследований активности каспазы-3 и уровня апоптоза в опухолевой ткани больных РМЖ в плане возможности использования этих показателей для оптимизации НАХТ.