Аутопойезис человека и трансцендирование: социальный аспект

Одним из процессов и механизмов творческого аутопойезиса личности и социума является трансцендирование (от лат. «transcendere» – выходить за пределы, переступать), ведь, согласно У. Матуране, всё, осуществляющееся в аутопойетиче-ской системе, есть аутопойезис и производится с целью аутопойезиса [1, с. 191-192]. При участии трансцендирования человек прикасается к вершинам абсолютных истины, блага и красоты, актуализирует их, помещая в их контекст разнообразные проблемы современной действительности. Продуктивные творческие «выходы за пределы», «переступания», «превосхождения», «преодоления», кроме того, наполняют смыслом и значимостью не только деятельность мыслителей и ученых, художников и поэтов, инженеров и космонавтов (да и любое созидание), но и насыщают этими смыслами внутренний мир тех, кто постигает истинную ценность результатов данного творческого труда. Однако каково место, роль и значимость трансцендирования в контексте человеческого аутопойезиса: относится ли этот процесс к числу основополагающих в ходе самотворения, или же трансцензусы выполняют необходимую, но все же вспомо- гательную роль в творческом самовоспро-изводстве человека? Как проявляет себя трансцендирование на некоторых этапах и в определенных состояниях аутопойезиса?

Исходя из поставленных вопросов считаем, что проблему самотворения с выявлением в нем роли и значимости процессов трансцендирования целесообразно рассматривать в русле достижений комплекса наук и научных подходов, среди которых – ведущие отечественные и зарубежные философские и социологические парадигмы, достижения в области эволюционной эпистемологии, нейрофизиологии и нейропсихологии, когнитивной, экзистенциальной и гуманистической психологии.

Прежде всего, следует выделить трансцендентализм И. Канта и Э. Гуссерля, феноменолого-экзистенциальный подход М. Мерло-Понти, диалогическую философию (С. Франк, Э. Левинас и др.), теорию аутопойезиса У. Матураны и Ф. Варелы, идеи конструктивизма (П. Вацлавик, Г. Рот и др.), интегративную парадигму понимания общества (П. Бурдье, Э. Гидденс, Ю. Хабермас и др.). Представители перечисленных подходов считают, что общество производится и продолжает свою жизнь усилиями человека – трансцендентального, эмпирического, экзистенциального и социального субъекта. Нужно, кроме того, отметить такие направления как структурный функционализм Н. Лумана и социальная феноменология А. Шюца, П. Бергера, Т. Лукмана. Первое позволяет исследовать указанную проблему на макроуровне, в объективистском и системном ракурсе, что дает возможность охватить в целом основные аутопойетиче-ские процессы современного общества. Второе изучает данную проблематику на микроуровне примордиальных онтологических характеристик и конституирующих механизмов сознания, в аспекте жизненного мира, повседневного знания, то есть, в субъективистском ключе. Необходимо также обратить внимание на отечественные исследования по проблемам социальной природы познания (В.А. Лекторский, И.Т. Касавин, Г.С. Батищев и др.). Обращение к указанным и другим парадигмам позволит не только исключить односторонний анализ, но и найти новые, перспективные ракурсы рассмотрения.

Кроме этого, в исследовании данной проблематики следует положить в основу понимание того, что человек – целостное существо, система биосоциальная, подсистемами которой предстают необходимость и свобода в их кантовском понимании. Однако первостепенную значимость, по нашему мнению, приобретает задача подробной и глубокой экспликации социальной подсистемы человека. Именно ее изучение позволит до определенной степени прояснить уникальные, каждый раз новые грани аутопойетического творчества человеческого индивидуума. Ведь социальный мир – это «действительность второго порядка» (П. Вацлавик), ценностносмысловой ярус жизни человека, наполненный благодаря коммуникативным взаимодействиям необозримым количеством «близких» и «далеких» смыслов и значений, семантической игрой различных их оттенков, разнообразием коннотаций, диалектикой ценностей и антиценностей.

Нужно подчеркнуть, что необходимость решения указанных задач подтверждается выводами, сделанными ведущими фило- софами прошлого. Так, согласно Канту, выход за пределы феноменального мира в мир ноуменальный осуществляется посредством трансцендентальных идей разума, раздвигающего и умножающего порядки человеческих целей и устремлений за рубежи эмпирической и жизненной действительностей [2, с. 385]. Ноуменальная сфера выступает фундаментом и пространством человеческой свободы и творчества, этического, эстетического и религиозного отношения, всего разнообразия духовно-социальных практик. Как справедливо утверждает в отношении кантовского подхода Л.А. Калинников, человек предстаёт одновременно и эмпирическим, и трансцендентальным, и трансцендентным существом, но в первую очередь, он, будучи встроенный в ноуменальный универсум мироздания, посредством своей деятельности созидает уникальную духовную и материальную реальность [3]. Стоит к этому добавить, что человек, как это становится очевидным, может оказываться на эмпирическом, трансцендентальном и трансцендентном (например, в ситуации религиозного отношения к Богу) уровнях именно с помощью трансцендирования.

Ввиду фундаментальности поставленных вопросов и задачи экспликации социальной подсистемы человека в контексте теории аутопойезиса, их разработку нужно осуществлять постепенно и обстоятельно, что невозможно в рамках одной статьи. В настоящей работе, поэтому, остановимся, в первую очередь, на характеристике основополагающих аспектов социального аутопойезиса – познания и коммуникации и выявлении в них процессов трансцендирования.

В переводе с греческого, аутопойезис означает самопроизводство, самотворение. Аутопойезис живых систем заключается в познании. Всякие живые системы когнитивны. У. Матурана подчеркивает тождество аутопойезиса и когнитивности [4], представители эволюционной эпистемологии – Д. Кэмпбелл, К. Лоренц, Р. Ридль, Г. Фолльмер и другие – доказывают, что не только жизнь, но и ее эволюция является процессом познания [5, с. 19]. Г. Фолльмер, кроме того, считает, что по- знание необходимо для выживания и мозг человека – это «орган выживания» [6, с. 191]. Г. Рот полагает, что аутопойезис является предпосылочной базой для формирования сферы познания, а познание, в свою очередь, обеспечивает появление социальной сферы [7, с. 267]. Ф. Варела когнитивной областью называет зону таких взаимодействий с внешней средой, которые принципиально не нарушают устойчивости и операциональной замкнутости данных систем, не ведут к их краху. Когнитивная область, иными словами – это все те потенциальные описания, которые система в состоянии продуцировать [7, с. 213]. Познание, по мнению У. Матураны и Ф. Варелы [8, с. 23-26], а также как показывают Ф. Варела, Э. Томпсон, Э. Рош в их совместной работе «Воплощенный разум» (1991) [9] энактивно, то есть реализуется посредством действия, в интерактивной «сцепке» человека со средой, производит отбор актуальной для познающего агента информации; постигая, конструирует мир. Познание, кроме того, телесно, ситуационно, интерсубъективно и динамично, а фундаментальной его характеристикой, по мнению Ф. Варелы, выступает эмерджентность [10, с. 89-92, 178-181]. При этом поле познания постоянно расширяется, в чем, собственно, и состоит суть познавательного процесса.

Именно когнитивная сфера как зона взаимодействия между аутопойетически-ми системами предстаёт пространством и порождающей основой социального мира. Стержневым механизмом такого порождения, в чем нужно согласиться со многими исследователями, является коммуникация, общение.

Действительно, П. Вацлавик, Д. Бивин, Д. Джексон отмечают, что реальность второго порядка, выступающая совокупностью смыслов, различных толкований, убеждений, предпочтений, действий конструируется как раз в результате общения, а сама коммуникация тотальна и неискоренима: всегда и везде человек посылает и получает разного рода информацию, он просто не в состоянии не коммуницировать [11]. Коммуникации организуются на основе единичных сообщений, интеракций

(взаимной передачи ряда сообщений) и паттернов (прагматической избыточности) – правил, «программ», образцов коммуникативных взаимодействий. Однако данные компоненты не предстают лишь «голыми» уведомлениями и формами, а вмещают в себя разнообразные семантически-контекстуальные, интонационные, динамико-тембровые, мимические, жестикуляционные, телесно-пространственные и иные нюансы и их сочетания, что обеспечивает бесконечное богатство межличностного общения.

Согласно Г.С. Батищеву, более высокие – духовные – уровни познания раскрывают свои онтологически-общительские (термин Г.С. Батищева) истоки; философ усматривает в глубинном общении (термин Г.С. Батищева), наряду с деятельностью, фундаментальную социокультурную основу познания [12, с. 119–120, 135, 143]. Мыслитель уверен, что такого рода общение создает возможности увидеть и преодолеть недостаточность существующих научных дисциплин, подходов, теорий, «принципиально раздвинуть границы и раскрыть глубину познавательной и общекультурной проблематизации» [12, с. 132].

• Н.    Луман считает, что социальные системы, как самоорганизующиеся и аутопой-етические, воспроизводятся исключительно последовательностью замкнутых по отношению к окружающему миру данных систем коммуникационных процессов. Иными словами, коммуникация показывает себя как операция, обусловливающая само существование социальных систем. Она представляет собой триединство информации, сообщения и понимания, при этом базовым различием в коммуникации выступает различие информации и сообщения, а важнейшим аспектом – понимание. Коммуникация, кроме того, непосредственно соотнесена с действием. Именно через данную корреляцию осуществляется системное самонаблюдение и самоописа-ние, факт коммуникации становится очевидным, выявленным. Тем самым, согласованное функционирование коммуникации и действия обеспечивает воспроизводство как отдельных элементов социальной системы, так и её в целом [13, с. 196-239].

Немаловажно, что Н. Луман справедливо выделяет трансцендирующую функцию коммуникации, заключающуюся в преодолении изолированности конкретного сознания и создании тем самым более широких содержательных сегментов общества [13, с. 146].

Ю. Хабермас настаивает на необходимости основываться во взаимоотношениях между людьми не на собственных эгоцентрических интересах (стратегическая модель), а на коммуникативном действии, предполагающем согласие между сторонами в понимании сложившихся обстоятельств и их последствий [14, с. 198-201]. Отметим, что для достижения искомых понимания и согласия необходимо постепенное преодоление трансцендентности сознания партнеров, то есть нужна аппре-зентативная герменевтика (термин Ж.В. Латышевой) [15, с. 166] их как общемировоззренческих, так и относящихся к решаемой проблеме диспозиций. Согласие, в свою очередь, зиждется на осмысленном и аргументированном одобрении точек зрения партнеров; принятие одной стороной не выгодной ей и выгодной другим силам позиции, достигнутое с помощью шантажа, давления или посредством каких-либо манипуляций, согласием считать нельзя. В основе консенсуса всегда лежат общие мировоззренческие позиции, близкие представления о ценностях, целях и средствах деятельности, совместная интерпретация наличных условий и событий. Центральное место в коммуникативном действии поэтому занимают речевые действия – речевая коммуникация между непосредственно общающимися, а также имеющимися в этой ситуации наблюдателями. Необходимым культурносемантическим пространством поддержки коммуникации, ресурсной базой приемлемых для коммуникантов истолкований ситуации выступает жизненный мир (хотя как раз отдельные сегменты жизненного мира и ставят перед коммуницирующими сторонами определенные вызовы и вопросы, требуя их решения).

Принципиальная незаменимость коммуникации для социального аутопойезиса показывается Матураной и Варелой. Согласно чилийским ученым, постоянное взаимодействие между аутопойетическими системами (за исключением таких взаимодействий, которые могут привести к смерти системы или систем) обусловливает их определенную структурную трансформацию, не угрожающую, а наоборот, способствующую их сохранению и развитию. Такого рода взаимодействия являются коммуникативными, они образуют «структурную сцепленность», «структурную сопряженность» (Матурана, Варела), порождающую общую для данных систем консенсуальную зону, в которой шаг за шагом согласуются указанные структурные изменения. Структурная сцепленность ауто-пойетических систем способствует появлению целостности третьего ряда – социальных явлений, в том числе, социальных систем.

Таким образом, обобщим, что человеческий аутопойезис носит сложный, «полифонический» характер, на основании чего можно предположить, что трансцендиро-вание выступает не просто одним из процессов творческого самосозидания, а входит в число основополагающих его принципов, сообщает ему единство и самоидентичность. Трансцендирование предстает движущим механизмом познания и коммуникации. Познание, осуществляющееся в интерубъективной ситуации приобретает трансцендирующий вектор по отношению к трансцендентности Другого, а постоянный прирост новых знаний свидетельствует о перманентном выходе за пределы складывающихся границ познанного. Коммуникация, так же как и познавательный процесс, преодолевает отчуждение между индивидами, расширяет горизонты мира, жизни, общества, осмысляемого и проблематизируемого, а важнейшим способом и инструментом коммуникации выступают язык и речевые действия.