Без вины виноватые: жизнь несчастных Троцкистов на родине Ленина в годы большого террора

С середины 20-х и до начала 50-х годов ХХ века все ученые-обществоведы СССР были обязаны в оценках деятельности Л. Д. Троцкого и его последователей руководствоваться исключительно высказываниями И. В. Сталина. При этом не принималось во внимание даже мнение В. И. Ленина — основателя большевистской партии и Советского государства. «Продвижение вперед по пути социализма, — писал в конце 30-х годов гений всех времен и народов, — сопровождалось обострением классовой борьбы внутри страны и обострением внутрипартийной борьбы. Важнейший итог этой борьбы: подавление сопротивления кулачества, разоблачение троцкистско-зиновьевского капитулянтского блока как антисоветского блока, разоблачение правых капитулянтов как кулацкой агентуры, изгнание троцкистов из партии, признание взглядов троцкистов и правых оппортунистов несовместимыми с принадлежностью к ВКП(б).

Будучи идеологически разбиты большевистской партией, потеряв всякую почву в рабочем классе, троцкисты перестали быть полити- ческим течением и превратились в беспринципную карьеристскую клику политических мошенников, в банду политических двурушников. Главным вдохновителем и организатором всей этой банды убийц и шпионов был иуда Троцкий. Помощниками Троцкого и исполнителями его контрреволюционных указаний были Зиновьев, Каменев и их троцкистское охвостье. Они готовили поражение СССР в случае нападения на него империалистов, они стали пораженцами по отношению к рабоче-крестьянскому государству, они стали презренными слугами и агентами немецко-японских фашистов» [1]. Естественно, что относительно осужденных троцкистов в 1936 году было дано специальное указание об особо строгом их содержании в местах лишения свободы [2]. По этой причине на них в СССР смотрели как на зачумленных и шарахались как от прокаженных. Более страшного слова, чем «троцкист», считает известный исследователь отечественной литературы Б. Сарнов, в стране Советов не было: «Это было зафиксировано даже юридически. Обвинение в антисоветской деятельности могло формулироваться тремя буквами: КРД, а могло и четырьмя — КРТД. Всего одна буква, а разница была огромная. И каждый сидевший в лагере и несидевший там смысл этой разницы понимал.

КРД — это значило: «контрреволюционная деятельность». А КРТД — «контрреволюционная ТРОЦКИСТСКАЯ деятельность». Слова «троцкист» и «троцкистка» в предъявленном обвинении кидали подследственного в холодный пот» [3].

ХХ съезд КПСС, состоявшийся после смерти «вождя всего прогрессивного человечества», дал, как известно, достаточно критическую оценку деятельности И. В. Сталина. Однако никто из его делегатов не выразил и тени сомнения в правильности курса «великого кормчего» по отношению ко всякого рода уклонам в партии. Естественно, что и наши историки продолжали с завидной энергией разоблачать оппозиционеров. «Троцкизм, — подчеркивалось в «Политическом словаре», изданном в 1959 году, — враждебное марксизму-ленинизму течение в рабочем движении, одна из наиболее опасных разновидностей меньшевизма. Троцкисты начали бороться против ленинизма с момента зарождения большевизма как идейного течения. Они отрицали диктатуру пролетариата, возможность построения социализма в СССР. Троцкистская оппозиция не имела никакой базы в рядах рабочего класса и насчитывала в числе своих сторонников не более 3—4 тысяч человек. Она встала на путь капитуляции перед силами международной и внутренней буржуазии, превратилась объективно в орудие третьей силы против режима пролетарской диктатуры, стала фактором антисоветской борьбы» [4].

В 1969 году авторы курса лекций по истории КПСС под редакцией С. И. Мурашова дали хлесткую характеристику последователям «демона революции»: «Троцкисты неумолимой логикой классовой борьбы были отброшены в лагерь врагов социализма. Революционность на словах и капитулянтство на деле неизбежно кончаются переходом героев революционной фразы на ту сторону баррикад. Не случайно современные буржуазные фальсификаторы истории КПСС широко используют троцкистские реакционные идейки, с особой похвалой отзываются о дезорганизаторской фракционной деятельности троцкистов против партии. Это лишний раз свидетельствует о том, кому служила и продолжает служить идеология троцкизма. Без разгрома троцкизма невозможно было поступательное движение социализма» [5].

Советские историки, обязанные быть верными подручными партии, продолжали обличать троцкистов и во второй половине 70-х годов. Так, коллектив авторов учебника по истории СССР под редакцией С. А. Сераева пригвоздил к позорному столбу политических противников И. В. Сталина: «Троцкисты утверждали, что в нашей стране будто бы нет условий для победы социализма и потому надо ждать победоносной пролетарской революции на Западе. На словах поддерживая индустриализацию, эти двурушники на деле считали эту политику лишь средством для того, чтобы продержаться до победы революции в других странах. Выступая против генеральной линии партии, троцкисты и зиновьевцы докатились до создания нелегальной организации. Они устраивали конспиративные собрания, выпускали антипартийные, антисоветские листовки. Решительная борьба партии, Советского государства против остатков буржуазных классов, а также против подрывной деятельности троцкистов и зиновьевцев расчищала путь к успешному социалистическому строительству» [6].

Во второй половине 80-х годов ХХ века в связи с наступлением горбачевской эпохи «перестройки и гласности» поблекли, потеряли остроту некогда страшные, смертельно опасные внутрипартийные обвинения в оппортунизме, двурушничестве, капитулянтстве, измене родине. К удивлению большинства населения страны ЦК КПСС реабилитировал Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева, Н. И. Бухарина и других «врагов народа». Но «демону революции» опять не повезло, и, как отметил В. И. Старцев: «Главное обвинение, выставлявшееся Сталиным против Троцкого и его сторонников в 30-е годы, — антигосударственная, антисоветская деятельность, сотрудничество с фашистами, с разными иностранными разведками — сказывается на отношении к Троцкому и сегодня» [7]. Согласимся с Д. А. Волкогоновым в том, что «столько хулы, сколько за последние полвека выпало на его долю, не доставалось никому» [8].

Лишь после распада СССР историкам было позволено объективно рассмотреть многогранную деятельность Л. Д. Троцкого. Символично на этот счет признание профессора Н. А. Васец-кого: «С конца 20-х годов нас постоянно приучали к единственной мысли. Если имена Ленина и Троцкого ставятся рядом, то только затем, чтобы напомнить о той вражде, которая якобы присуща их взаимоотношениям едва ли не на всех этапах российского и международного революционного движения, показать несовмести- мость позиций политических течений, названных по их именам, — ленинизма и троцкизма. Что же, такой подход был характерен и для меня.

Иначе ставится вопрос сегодня. Не снимая с повестки дня необходимость усвоения исторического опыта борьбы коммунистов за чистоту революционной теории, за ее творческое развитие, в том числе и опыта борьбы против троцкизма, не менее важно разобраться, почему, скажем, после победы Октября Троцкого не просто «терпели», но и доверяли весьма ответственные посты в партии и Советском государстве. Надо выяснить, почему его портреты помещались до 1924 года рядом с портретами В. И. Ленина. До 1924 года Троцкий считался «вторым человеком» в руководстве страны. Невозможно ответить на эти и другие вопросы, не проследив изменения во взаимоотношениях Ленина и Троцкого, не раскрыв причин, обусловивших переходы от борьбы против Троцкого к сотрудничеству с ним» [9].

«Демону революции» посвящено огромное количество литературы, в которой раскрываются его и положительные и отрицательные стороны [10]. Не повезло его сторонникам, действовавшим в провинции. Известно, что многих из них репрессировали, а потом реабилитировали за отсутствием состава преступления. Но нам неведомо, как жили троцкисты до ареста, кем они работали, как к ним относились окружающие. Кроме того, мы не знаем, какие страдания выпали на их долю и как проходили массовые идеологические кампании, связанные с «выявлением, выкорчевыванием, разгромом гнезд троцкистских бандитов». Историки обязаны это выяснить, поскольку неистовая, беспощадная борьба с троцкистами в годы Большого террора — это едва ли не самая важная сторона жизни населения СССР.

Представленная статья — первая попытка изучения поставленной темы на материалах провинциального города. Основным источником размышлений для автора стали страницы «Пролетарского пути» — печатного органа горкома ВКП(б) за 1936—1938 гг. Сведения, почерпнутые в этой газете, позволяют воссоздать своеобразный последний день Помпеи для троцкистов, проживавших там, где родился основатель большевистской партии.

Термин «харизматический лидер», введенный в научную литературу немецким социологом М. Вебером, ныне используется очень широко. Интересны размышления на этот счет отечественных историков Роя и Жореса Медведевых: «В настоящее время термин «харизмати- ческий лидер» сильно упрощен и применяется к любому просто популярному политику. В прошлом наличие харизмы признавалось лишь для людей, способных вызвать массовое поклонение и создать новые системы ценностей. Примерами таких людей служили Александр Македонский, Иисус Христос, Магомет, Наполеон, Ленин. Безусловно, харизматическим лидером был и Троцкий. Существует, однако, и псевдохаризматичность, которая создается не столько выдающимся интеллектом и особым талантом проповеднического выражения, сколько усилиями пропаганды и сверхпропаганды. С помощью такой сверхпропаганды была создана харизматичность для Гитлера и Сталина» [11].

Понятно, почему Л. Д. Троцкий, яркий революционер, знаток иностранных языков, блестящий оратор, выдающийся администратор, соискатель должности руководителя Советского государства, должен был стать объектом безграничной зависти и испепеляющей ненависти И. В. Сталина. Со страниц газеты «Правда», задавшей тон всей советской печати, с середины 20-х годов полились потоки грязи на наркома военных дел и председателя реввоенсовета. К моменту подготовки и проведения судебного процесса по делу троцкистско-зиновьевского центра газеты просто остервенели. 13 августа 1936 года центральный орган ВКП(б) сообщил в своей передовой статье: «Прошедшие пять лет показали, что троцкисты и зиновьевцы не уступают теперь по провокаторской, шпионской деятельности любой фашистской охранке, в частности германскому гестапо, с которым они сроднились. Троцкий, Зиновьев, Каменев и их прихвостни сделали террор главным методом своей подлой деятельности и поступают при этом как иезуиты».

«Правда» клеймила Троцкого и его приспешников, используя весь набор политических оскорблений того времени. Вот некоторые из них: «презренные негодяи», «грязное отрепье», «гадюки, скатившиеся в болото белогвардей-щины», «прислужники контрреволюционной буржуазии», «оголтелые шпионы», «расхитители народного добра», «изменники родины» [12].

Троцкий и его «гнусные» сообщники обвинялись в самых невероятных преступлениях. Но главное из них заключалось в том, что они — «фашистские наймиты» — планировали «отнять у советского народа того, чья жизнь принадлежит всему прогрессивному человечеству, кто вел и ведет нас от победы к победе». «Это дьявольское отродье, — подчеркнула «Правда» 21 августа 1936 года, — хотело убить нашего отца, вождя и учителя — товарища Сталина. А ведь жизнь Иосифа Виссарионовича — это наша жизнь, это настоящее и будущее. Покушение на него — это покушение на весь народ. Для нас самое дорогое, самое священное сейчас — любовь к нашей родине, к партии, к товарищу Сталину. Жизнь товарища Сталина — самое дорогое для нашей страны. И за эту жизнь мы готовы перегрызть горло любому террористу. Нет меры нашей ненависти к врагам».

Затаив дыхание, слушало вести из Москвы население родины Ленина. Оно внимательно вчитывалось в строки передовых статей «Правды», информировавших о подготовке и ходе судебного процесса по делу троцкистско-зиновь-евского блока. И эти новости находили горячий отклик в сердцах жителей Ульяновска. 15 августа, как сообщил «Пролетарский путь», в местном депо после работы 400 рабочих и служащих собрались на митинг. Не проронив ни слова, они внимали речи секретаря парткома об окончании следствия по делу врагов народа. Резолюция была принята единодушно: «Мы возмущены гнусным преступлением со стороны предателей революции — агентуры фашизма, которые из-за угла готовили покушение на жизнь наших вождей. Мы просим Военную Коллегию Верховного Суда СССР применить ко всем участникам троц-кистско-зиновьевской своры высшую меру социальной защиты. У нас навсегда останутся в памяти исторические слова великого Сталина, что враг хитер и оружие не складывает. Будем бдительны!»

Разумеется, что и обвинительное заключение по делу троцкистско-зиновьевского блока жители Ульяновска поддержали единогласно. 20 августа собрание коммунистов завода имени Володарского приняло резолюцию: «У пролетарского суда должен быть только один приговор — расстрелять. Довольно возиться с подлыми врагами народа, гадину пора стереть с лица земли!» [13]. Такую же позицию занял коллектив Краснознаменной военной школы: «С троц-кистско-зиновьевским дерьмом, с самыми мерзкими врагами нашей страны, с патентованными обманщиками, с профессиональными организаторами убийства из-за угла, с фашистско-белогвардейскими выродками нужно покончить бесповоротно. Раздавить гадину! Не давать им больше отравлять здоровый воздух нашей страны» [14].

Приведение приговора в исполнение вызвало, естественно, у жителей Ульяновска не только полное удовлетворение, но и ликование. На митинге, прошедшем 25 августа в депо, стахановец Бочковский сказал с немалой долей па- тетики: «Радио принесло радостную весть — требование народа нашей страны осуществлено. Смертный приговор взбесившимся собакам приведен в исполнение! Машинисты! Смазчики! Слесари! Токари! Все мы должны ежечасно помнить — зорче глаз! Отребье классового врага еще не добито» [15].

26 августа художественный руководитель городского театра Борисов заявил, что расстрел троцкистско-зиновьевских гадов вызвал у него творческий подъем: «Фашистская гадина раздавлена! Да здравствует свет! Уничтожено гнездо убийц, прихвостней фашизма, стремящихся закрыть от нас солнце, омрачить нашу радость, завоеванную под руководством гениальных вождей. Смерть мраку! Да здравствует Сталин и его сподвижники»! [16]. А как горячо выступали коммунисты Ульяновска на своем общегородском собрании, состоявшемся 28 августа во Дворце книги! Корреспондент «Пролетарского пути» с удовольствием отметил их боевой, торжествующий настрой: «Чувством величайшей ненависти к трижды презренной троцки-стско-зиновьевской сволочи и с беспредельной любовью к руководителю партии и правительства товарищу Сталину было проникнуто каждое из выступлений коммунистов. Все единодушно, целиком и полностью одобрили приговор Военной Коллегии Верховного Суда» [17].

Но руководство ВКП(б) во главе со Сталиным требовало от коммунистов не только безусловной поддержки приговора по делу троцкист-ско-зиновьевского блока, вынесенного в Москве, но и предписало немедленно начать кампанию по выявлению, разоблачению и наказанию приспешников врага № 1 на всей территории СССР. В Ульяновске, как и повсюду, все партийные организации приняли к исполнению директиву из Кремля. И тут же обнаружили несколько осиных гнезд троцкистов. Наиболее крупным и опасным пристанищем врагов народа оказался завод имени Володарского. Не так-то просто было вытащить на свет божий затаившуюся там контрреволюционную подпольную группу. О нелегкой борьбе с ней рассказал читателям «Пролетарского пути» журналист П. Владимиров:

«Недавно при обсуждении передовой статьи «Правды» «Уметь распознать врага» в партийной организации завода имени Володарского был разоблачен двурушник Марсальский. Он в 1927 году, в период острой борьбы с троцкизмом, состоял в контрреволюционной организации, возглавляемой Мостовским, Озеровым и Филипповым. Марсальский в то время активно боролся против партии, выполнял различные поручения руководителей троцкистской группы. Он распространял контрреволюционную литературу, а впоследствии вошел в число лидеров троцкизма на заводе.

После 16-й Всесоюзной партийной конференции Марсальский и другие члены группы перешли на путь двурушничества. Они заметают следы, стали скрывать свои контрреволюционные взгляды. В мае 1929 года они опубликовали письмо в газете «Пролетарский путь», в котором заявили об отказе от троцкистской идеологии. Но это были только слова, а на деле эти контрреволюционеры продолжали свое черное дело. К сожалению, нашлись ротозеи из числа членов ВКП(б), которые рекомендовали врага народа Марсальского для вступления в ряды коммунистической партии. А во время проверки партийных документов эта бестия опять смошенничала: Марсальский славировал и не прошел партийную чистку, опасаясь разоблачения как бывший троцкист. Ульяновский горком при отсутствии заключения об успешном прохождении партийной чистки отложил выдачу ему билета члена ВКП(б).

И опять Марсальский вышел сухим из воды, он нашел себе пособников. Коммунисты Нечипорук и Мосин выдали ему фиктивное свидетельство о прохождении чистки. Но напрасны были потуги врага. Его поймали с поличным. Получить ему новый партбилет не удалось. Марсальского разоблачили как законченного двурушника и изгнали из рядов партии. Его дело показывает, насколько была притуплена революционная бдительность некоторых коммунистов завода имени Володарского. Ведь о его активной троцкистской деятельности прекрасно знал член партии с 1917 года Кирик. Однако этот либеральствующий обыватель оказался прямым приспешником троцкистов.

Контрреволюционер Марсальский не одинок в заводской партийной организации. За последнее время здесь дополнительно разоблачены еще троцкисты и их пособники. Так, муж члена ВКП(б) Бабининой в течение долгих лет держал систематическую связь с троцкистами. Он способствовал их гнусной антисоветской деятельности. В 1935 году на завод приезжал троцкист Филиппов, об этом прекрасно знала Бабинина, как знал об этом и коммунист Басманов. Но оба ничего не сделали для разоблачения Филиппова. Впрочем, как выяснилось немного позднее, Басманов к тому же принял участие в контрреволюционной троцкистской массовке. Учитывая эти обстоятельства, Ульяновский горком ВКП(б) исключил из партии Баби- нину и Басманова. Состоявшееся на днях общезаводское партийное собрание единодушно одобрило решение горкома» [18]. Это была серьезная победа над противниками генеральной линии партии в самом крупном предприятии Ульяновска. Но далеко не последняя.

В начале сентября 1936 года в «Пролетарском пути» появилась статья В. Ильского, в которой говорилось о том, что коммунисты завода имени Володарского не имеют права на благодушие. В ней рассказывалось на примере Махонько, как коварно, хитроумно может действовать враг народа. Оказалось, что этот глубоко законспирированный троцкист (начальник цеховой смены) в далекие годы Гражданской войны пробрался обманным путем в ряды большевиков и пытался сбить с толку рабочих, используя хозяйственные трудности на заводе. И хорошо, что настоящие коммунисты раскусили этого «предателя» и в январе 1930 года дали ему крепкий отпор (исключили из партии). В таких обстоятельствах Махонько изменил тактику борьбы: «Ложной политической активностью, неоднократными «искренними» признаниями ошибок, подхалимажем он усыплял бдительность партийного комитета завода и в 1932 году был восстановлен в партии.

Бдительность коммунистов завода имени Володарского оказалась настолько притупленной, что вскоре Махонько, заклятый враг ВКП(б) и советского народа, стал фигурировать в должности парторга одной из цеховых организаций. И только недавно его разоблачили. Горком партии, наконец, отобрал у него партийный билет. Но коммунистов не может успокоить этот факт. Надо помнить, что троцкисты полностью не уничтожены, враг притаился и в любую минуту может укусить нас» [19].

Печатный орган Ульяновского горкома ВКП(б) не зря призывал к бдительности. В начале 1937 года чекисты выявили на заводе имени Володарского еще одного троцкиста. Да какого! Махрового врага народа. Кто бы мог подумать, что директор этого предприятия Чайка был едва ли не подручным Л. Д. Троцкого. Этот факт политического ротозейства ульяновских коммунистов был настолько вопиющим, что о нем пришлось доложить секретарю парткома завода Паршутову делегатам 5-й Куйбышевской краевой конференции ВКП(б): «Беспечность, о которой говорил товарищ Сталин, была у нас столь сильна, что мы не сумели использовать проверку и обмен партийных документов для изгнания из партии всех замаскированных врагов. Это особенно относится к Ульяновской ор- ганизации, где еще в 1923—1925 гг. в качестве главаря местных троцкистов подвизался враг народа Ксенофонтов. Он тогда оставил своих последователей на родине Ленина, которые с тех пор вели здесь гнусную, предательскую, контрреволюционную работу. В Ульяновске поздно разоблачили врагов народа именно потому, что здесь царили семейственность и келейность. По этой причине в свое время избежал разоблачения враг народа Чайка. Только недавно с него была сорвана маска» [20].

В августе 1936 года чекисты и активно помогавший им коммунист Зотов вскрыли троцкистский гнойник на мясокомбинате. Руководил в нем шайкой самых отъявленных врагов народа Казиницкий, занимавший должность экономиста. О том, что вытворяла эта свора, поведал журналист Н. Мешков: «Враги партии из лагеря контрреволюционной банды Троцкого умеют искусно маскироваться. Они не дремлют, а ведут свою подрывную работу. И там, где не очень высока партийная бдительность, им иногда удается творить свои преступные грязные делишки. Так, в партийной организации мясокомбината отдельные коммунисты срослись с троцкистом Казиницким. Этот подлый преступник вошел в доверие к члену партии Валяеву, редактору стенной газеты, и стал помогать ему в обработке материала. Тем самым врагу партии дали возможность подобраться, а потом и завладеть самым острым оружием партии — печатью.

Постепенно Казиницкий прибрал к рукам и других коммунистов. Например, на работу в мясокомбинат явился самовольно удравший из Пе-стравского района член ВКП(б) Сторожев. Ему стали поручать проведение революционных торжеств. Его даже избрали парторгом низовой организации. С ним Казиницкий нашел общий язык: помог Сторожеву быстрее обменять партийный билет. Сдружился этот троцкист и с директором мясокомбината Клименко.

На производственных совещаниях и собраниях Казиницкого называли в числе лучших работников мясокомбината, то и дело командировали в Москву для изучения передового опыта. А что парторг предприятия Потанахин? Он не только не разоблачал все эти махинации, но и выступал за премирование Казиницкого.

Трудно сказать, до каких пор продолжалась бы такая тихая, мирная, приятная дружба партийного организатора Потанахина с троцкистом, если бы бдительный коммунист Зотов не подал заявление о том, что директор комбината ведет в своем кабинете секретные разговоры с Кази-ницким.

14 августа на мясокомбинате состоялось партийное собрание, которое обсуждало сигнал Зотова. Однако участники собрания не придали сигналу Зотова должного внимания. Директор Клименко отмахнулся от него, сказав, что «Ка-зиницкий ничего страшного собой не представляет». И коммунисты поверили руководителю предприятия, они оказались ротозеями и проглядели лютого врага. А ведь вся партийная организация знала, что между Казиницким и Клименко существует близкая связь. Они часто вдвоем совещаются в кабинете, бывают друг у друга на квартире. Зная об этом, партийное собрание вынесло политически бесхребетное решение по заявлению Зотова, предоставив предателю Кази-ницкому безнаказанно продолжать свое дело. Собрание не увидело того, что директор мясокомбината Клименко оказался перерожденцем, превратился в двурушника, скрывающего от партии свои подлинные взгляды» [21].

О гнилом либеральном решении партийного собрания узнали в Ульяновском горкоме ВКП(б) и потребовали вторичного рассмотрения заявления Зотова. 16 августа коммунисты мясокомбината вернулись к обсуждению вопроса об антисоветской деятельности троцкистов. И на этот раз они приняли принципиальное постановление: просить соответствующие партийные органы об исключении из партии Казиницкого, Клименко, Сторожева и Потанахина [22]. Кажется, что на этом постановлении можно было бы поставить точку. Но бдительный и политически зоркий коммунист Зотов решил копнуть глубже и посмотреть, не оставили ли разоблаченные троцкисты своих корней на мясокомбинате. И у него волосы встали дыбом. О своих выводах он вскоре написал в «Пролетарский путь»:

«Уважаемая редакция!

Не так давно в вашей газете сообщалось о троцкистских последышах на мясокомбинате, где коммунисты, потерявшие партийное чутье, позволили у себя под носом орудовать врагу. Там же, на мясокомбинате, выявился случай, из которого следует извлечь политические уроки.

Заварылин Д. М. в 1931 году был исключен из кандидатов в ВКП(б). И никто при исключении не попросил его сдать партбилет. Завары-лин держал его при себе, не состоя в партии, в течение 4 лет. Проходила проверка партийных документов, проходил обмен, но никто не догадался отобрать кандидатскую карточку у Зава-рылина.

Говорят, что рыбак рыбака видит издалека. Увидели друг друга, работая на мясокомбинате, кладовщик Заварылин, прикарманивший пар- тийный билет, и заместитель директора Сторо-жев, сросшийся с троцкистом Казиницким. За-варылин устроил к себе на квартиру Сторожева. Последний тоже не остался в долгу. Когда Зава-рылина задержала охрана с украденной колбасой и хотела составить акт, то последовало распоряжение Сторожева — никаких актов не составлять.

А кто может заверить, что неотобранный партийный документ не использовался для жульнических махинаций? Конечно, в партийной организации мясокомбината говорили не один раз о бдительности, о происках классового врага, о необходимости наведения полного порядка в своем хозяйстве. И в то же время здесь дали возможность 4 года человеку, исключенному из партии, держать у себя на руках партийный билет» [23].

Немало сил пришлось потратить настоящим коммунистам для изобличения и выкорчевывания троцкистской сволочи в Ульяновском городском жилищном союзе. Трудность заключалась в том, что контрреволюционеры здесь овладели сложным искусством политического приспособленчества. Однако одного из таких хамелеонов сумел обнаружить в августе 1936 года корреспондент «Пролетарского пути» В. Синицын. В очерке-исследовании «Троцкистский пособник» он показал, как матерый контрреволюционер может прикинуться обыкновенным обывателем, как мастерски умеет играть даже самые нелегкие роли: «Более десяти лет кандидат ВКП(б) Те-ревников П. Г. обитает в системе Ульяновского городского жилищного союза. Состоял членом его правления, работал инструктором, заведующим организационным отделом, счетоводом. А сейчас Теревников — председатель жилищноарендного кооперативного товарищества. И везде о нем отзывались как о недисциплинированном, политически малоразвитом человеке.

Доверчивость коммунистов Теревников не преминул использовать сначала в шкурных целях, а затем прямо враждебных. Помимо своей производственной «деятельности», он стал подрабатывать «на стороне». С какими-то подозрительными людьми он заключал темные сделки, доставал им каким-то образом остродефицитные товары. На одной из таких махинаций его поймали. За спекуляцию стеклом этого прохвоста исключили из партии в 1932 году. Но нашлись шляпы с партбилетами, которые восстановили проходимца в кандидаты ВКП(б). Терев-никову вновь доверяют, его опять продвигают. В ответ он систематически нарушает партийную дисциплину. Партзанятия пропускает, на пар- тийные собрания опаздывает, всячески отлынивает от выполнения партийных поручений.

Весной этого года правление горжилсоюза отправило Теревникова в командировку на заготовку стройматериалов для кооперативных артелей. С этим заданием он не справился: больше пьянствовал, чем работал. Поэтому поступивший лес оказался большей частью непригоден для стройки.

Кто знает, может быть Теревников и дальше продолжал бы творить свое подлое дело на глазах у либеральничающего парткома, если бы не партийное собрание горжилсоюза, где обсуждались передовые статьи «Правды»: «Уметь распознавать врага», «Большевистская бдительность на любом участке». И именно на этом собрании выявилось подлинное лицо Теревни-кова. Оказалось, что недостатки в его работе не были случайными. Он все время поддерживал связь со своим родным братом Михаилом Те-ревниковым, которого недавно в Куйбышеве при обмене партийных документов исключили из партии за троцкистскую деятельность. И теперь этот контрреволюционер приехал в Ульяновск и поселился у своего брата Петра Терев-никова. Последний был обязан немедленно доложить об этом и начать борьбу с троцкистом. Но он не сделал этого. А ведь контакты с контрреволюционером привели Петра к разглашению решений партийной организации горжилсоюза и способствовали усилению вредительской работы Михаила.

Собрание коммунистов горжилсоюза потребовало объяснений от Петра Теревникова. Однако тот попытался уверить всех в том, что якобы ничего не знал о контрреволюционной троцкистской деятельности Михаила. И только под градом вопросов честных коммунистов вынужден был признаться в желании скрыть истину.

Настораживает тот факт, что партийная организация горжилсоюза все-таки не проявила должной принципиальности, дрогнула, притупила свою революционную бдительность, не разоблачила своевременно пособника троцкиста. Даже после того, как Петр Теревников признал свою связь с контрреволюционером, некоторые коммунисты на партийном собрании, в том числе и секретарь парткома тов. Кислов, проявили гнилой либерализм, не дали должной политической оценки этому факту. Часть коммунистов, как это было видно из их выступлений, склонны были «простить заблуждения» пособнику троцкиста. Первичная партийная организация гор-жилсоюза должна сделать из этого дела все необходимые для себя политические выводы»

[24]. Да, должна была сделать. Но полностью все-таки от гнилого либерализма она не избавилась.

10 августа 1937 года «Пролетарский путь» опубликовал заметку под более чем симптоматичным заголовком «Пособники врага». Автор ее, М. Медведев, сообщал: «В первых числах июля был разоблачен троцкистский двурушник Ральдугин, занимавший пост председателя гор-жилсоюза. Секретарь парткома тов. Безенкова и партком в целом знали о его предательской тактике с мая 1937 года. Но они покрывали его до тех пор, пока рядовые коммунисты не потребовали немедленного исключения из партии врага народа.

Ральдугин в горжилсоюзе вел свою подрывную работу не один. К числу его пособников относится и Умнова. Ее разговоры и действия иногда носили антисоветский характер. Но этим вылазкам не давали принципиальной оценки. Она подбирала себе сотрудников с сомнительной репутацией. Например, бухгалтер Асенова — дочь бывшего крупного жандармского чиновника, а работавшая там Пшеничникова (в прошлом меньшевичка) даже привлекалась к подготовке стенгазеты, к написанию лозунгов и плакатов. Член ВКП(б) Колупаев получил от Ральдугина вредительское задание — развалить работу жилищно-арендного кооперативного товарищества № 3. И он сорвал там планы и сроки как текущего, так и капитального ремонта. Партком горжилсоюза в конце концов признался в своей политической слепоте. Однако этого недостаточно. Надо внимательно присмотреться к людям, которые потворствовали Ральдугину, и до конца разоблачить врагов и их приспешников, окопавшихся в горжилсоюзе». Партком горжилсоюза выполнил рекомендацию корреспондента «Пролетарского пути». Он очень внимательно изучил биографии и поступки своих работников, что позволило разоблачить еще одну троцкистскую шайку.

30 сентября 1937 года печатный орган ульяновских коммунистов опубликовал хроникальную заметку, в которой содержалась информация о контрреволюционных преступлениях Бурдина, председателя жилищно-арендного кооперативного товарищества № 9, работавшего в подполье под руководством разоблаченного недавно троцкиста Ральдугина. За дело взялись опытные чекисты. Они выявили все связующие нити членов этой банды. Выяснилось, что с целью более успешного проведения вредительских санкций Бурдин взял на работу авантюристку Велелас, которая в свою очередь установи- ла контакты с врагом народа Вердеревским (председателем Ульяновского горсовета).

В начале ноября 1937 года «Пролетарский путь» с удовлетворением констатировал, что Бурдин понес заслуженное наказание: «За связь с троцкистами, расхищение социалистической собственности, неудовлетворительное проведение ремонта жилья его сняли с работы и привлекли к ответственности» [25].

Понятно, что сторонники Троцкого должны были обнаружиться в ульяновской молодежноинтеллигентной среде. Демон революции импонировал студенчеству своими яркими, образными и оригинальными выступлениями. К тому же юношество с интересом воспринимало смелые идеи оппозиционного характера и сопротивлялось сталинской политике насаждения диктатуры серой бюрократии. Троцкий нравился даже некоторым членам ВЛКСМ. В этом смогли убедиться читатели «Пролетарского пути», развернувшие страницы номера за 1 сентября 1936 года. Их заинтересовала большая статья Владимира Синицына под тревожным и пугающим заголовком «Троцкистский проповедник Кандиров», в которой разоблачался злейший враг народа провинциального (ульяновского) масштаба.

«Разногласия комсомольца Кандирова с генеральной линией партии, — как заявляет он сам, — начались с 1929 года. Он тогда фигурировал в роли кулацкого агента, заявляя, что партия несвоевременно выдвинула лозунг о коллективизации и на ее базе ликвидации кулачества как класса. Он пропагандировал, что основная сила в деревне — это кулак. Советская власть должна сделать его своей опорой.

В 1930 году, обучаясь в Саратовском государственном университете, Кандиров вместе с заядлым врагом народа троцкистом Барабановым составил учебник политэкономии. В нем они протащили контрреволюционную троцкистскую теорию о невозможности победы социализма в одной стране.

После опубликования исторического письма т. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» в журнале «Пролетарская революция» учебник политэкономии, составленный троцкистами Кандировым и Барабановым, был изъят из библиотек. Кандиров испугался и, заметая следы, выехал в Сталинград, а потом в Ульяновск. В нашем городе он, пользуясь отсутствием большевистской бдительности и неумением некоторых коммунистов распознать врага, работал преподавателем в летной школе, пропагандистом в одной из воинских частей, вел занятия по политэкономии в книжном техникуме и других учебных заведениях. Однако Кандиров не прерывал своей контрреволюционной деятельности и связей с троцкистами. Вместе с тем он из кожи лез, чтобы показной активностью заслужить доверие партийных либералов, отвлечь их внимание от борьбы с врагами народа и тихой сапой продолжать свое подлое дело.

В 1932 году к Кандирову во время каникул приезжает его близкий друг — троцкист Худяков, которого по возвращении в Саратов арестовали и сослали за контрреволюционную деятельность.

В Ульяновск скоро приехала мать, а потом другие члены семьи Худякова. Кандиров не только помог им, но даже поселил их на своей квартире. А чтобы скрыть троцкистскую сущность этих людей, он выдал мать Худякова за домработницу. И целых восемь месяцев Канди-ров скрывал от коммунистов летной школы позорный факт опеки семьи врага народа. Позднее Кандиров по стратегическим соображениям переселил родственников Худякова в другое место. Однако не порвал с ними связи. Больше того, от них он узнавал о делах сосланного друга-троцкиста, через них же сообщал Худякову о своей жизни. Об этом знали отдельные члены бюро горкома ВЛКСМ. Но благодушествующие простофили не обратили на это внимания. Они не только не разоблачили подлого двурушника, но и утвердили его заведующим курсами комсомольских пропагандистов.

Окрыленный доверчивыми ротозеями из горкома ВЛКСМ, этот враг до того обнаглел, что начал протаскивать на уроках, на семинарах пропагандистов явно троцкистской установки. Гнилые либералы, как, например, член ВКП(б) Шуваликов, в течение месяца дискутировал с Кандировым по вопросу возможности построения социализма в одной стране. Шуваликова не научил и процесс над участниками контрреволюционного террористического блока, что с подлыми врагами партии и двурушниками не дискутировать надо, а беспощадно разоблачать.

Не разоблачил заядлого врага народа Кан-дирова и директор дома партийной пропаганды и агитации Кочнев, у которого с Кандировым установилась тесная связь на почве собутыльни-чества.

Отрадно, что опасного врага в конце концов призвали к ответственности. Как змея извивался подлый, наглый, изолгавшийся троцкист Кандиров на бюро горкома ВЛКСМ, где разбирали его дело. Но вместо того чтобы разоружиться, он пытался всячески замазать свои ошибки, приписать их молодости и необдуман- ности. Он говорил о положительных отзывах, которые ему будто бы давали организации и лица. Кандиров принимал все меры, чтобы своими прошлыми заслугами снискать себе прощение.

Напрасны были попытки скрыть свои преступления. Бюро горкома комсомола исключило из рядов ВЛКСМ матерого троцкиста. Об одном лишь забыли записать в решении бюро — о гнилом либерализме его членов, знавших Кан-дирова, но не разоблачивших его раньше».

Бациллы троцкизма, кошмарного политического недуга, были выявлены и в других комсомольских организациях Ульяновска. По наводке работников НКВД корреспондент «Пролетарского пути» В. Ильинский присмотрелся к молодой и чрезвычайно симпатичной преподавательнице истории сельскохозяйственного техникума и ахнул. Когда же он полностью оценил масштабы ее контрреволюционной деятельности, то у него от ужаса просто застыла в жилах кровь. О том, что натворила эта гадюка, этот дьявол в ангельском обличье, В. Ильинский рассказал в статье «Замаскировавшийся враг»:

«Комсомолка Р. Н. Мельцер была связана со своей сестрой, активной троцкисткой, проживавшей в Москве. Они часто обменивались письмами, знакомили друг друга со своей жизнью и работой.

В 1935 году из Москвы внезапно прекратилось поступление писем. Это обстоятельство обеспокоило Р. Н. Мельцер, она тщетно пыталась узнать причину молчания сестры. Наконец, Р. Н. Мельцер отправилась в столицу и узнала, что ее сестру арестовали и сослали за троцкистскую деятельность.

Приехав обратно в Ульяновск, так называемая комсомолка скрыла от своей организации ВЛКСМ в техникуме свою связь с троцкисткой, утаила и то, что она находится в ссылке.

Тщательно замаскировав свою связь с троцкисткой и свои личные взгляды на политику партии, Р. Н. Мельцер продолжала преподавать историю в сельхозтехникуме. О качестве ее преподавания говорит следующий факт. Однажды студенты разоблачили троцкистские высказывания Мельцер на уроках.

Она отрицает возможность окончательной победы социализма в отдельно взятой стране. Но комитет ВЛКСМ техникума проявил гнилой либерализм, он не разоблачил до конца эту замаскировавшуюся двурушницу: он поверил ее смехотворным «объяснениям». За протаскивание на занятиях контрреволюционно-троцкистских теорий Мельцер получила от либералов, пробравшихся в комитет ВЛКСМ, указание на недопустимость впредь такого рода фактов (?!).

Недавно в сельскохозяйственном техникуме по поводу сообщения прокуратуры СССР о судебном процессе по делу троцкистско-зиновь-евского блока состоялся митинг. На нем выступила и Мельцер. Она рассказала об истории деятельности подлых троцкистов и зиновьевцев. Мельцер потребовала сурово наказать этих врагов народа. Какая наглость! Требовать наказания и вместе с тем двурушничать, продолжать скрывать свою связь с сестрой-троцкисткой, утаивать свою причастность к троцкизму.

И только после того как приговор Военной Коллегии Верховного Суда над участниками террористической банды был приведен в исполнение, Мельцер поспешила покаяться. Сделала она это не из искренних чувств, а из боязни разоблачения. К сожалению, это не первый случай, когда комсомольская организация сельскохозяйственного техникума проявляет политическую слепоту» [26].

Формы антисоветской контрреволюционной деятельности троцкистов в учебных заведениях Ульяновска, по мнению редакции «Пролетарского пути», отличались «чудовищной изобретательностью, невероятным цинизмом и беспримерной наглостью». Так, в педагогическом институте трое студентов-комсомольцев дошли до «дьявольской мерзости»: в августе 1936 года они написали пародию на приговор Военной Коллегии Верховного Суда. Испугавшись разоблачения, эта «контрреволюционная нечисть» уничтожила свою гнусную стряпню. По мнению журналистов, выступление трех молодых троцкистов стало возможно вследствие «политической слепоты и беспечности» руководства института [27]. Мастера пера тут же вспомнили еще об одной попытке протащить «контрреволюционную контрабанду»: «В библиотеке института среди произведений Ленина и Сталина была обнаружена троцкистская литература. Директор вуза Королев, коммунисты и комсомольцы оказались политическими слепцами, они своевременно не изъяли эту контрреволюционную чушь. Хуже того. Здесь старались сохранить вредные книги. Создавались специальные «закрытые фонды», которые на самом деле были настолько открытыми, что литературой этого фонда мог пользоваться любой студент. Характерно, что за книгами и журналами «закрытого фонда» никто не следил, никто за сохранность не отвечал» [28].

На страницах «Пролетарского пути» за 1936—1938 гг. нетрудно найти еще массу мате- риалов, посвященных антисоветским вылазкам «троцкиствующих бандитов». В номере за 3 сентября 1936 года сообщается, что эти ублюдки «не только пользовались услугами гестапо, но и выполняли прямые указания начальника берлинской охранки Гимлера». Через месяц газета повествует о том, что троцкисты «дошли до последней черты: они скатились к терроризму, вредительству, шпионажу и диверсиям в пользу фашистских сил» [29]. 11 февраля 1937 года рупор коммунистов Ульяновска информирует о том, что «троцкистские твари» организовали в течение двух лет 15 крушений поездов и произвели ряд взрывов на важных оборонных предприятиях. 28 марта 1938 года «Пролетарский путь» поведал о том, что «по наущению гнуснейшего пса фашистских разведок Иуды-Троцкого» были отравлены лучшие сыны большевистской партии. Между тем материалы того же печатного органа неопровержимо свидетельствуют: в Ульяновске троцкисты не совершали ничего дурного. Это были обычные мирные советские люди, ставшие жертвой всеобщей психопатии, насаждаемой И. В. Сталиным и его ближайшими сторонниками. К сожалению, нам известны судьбы только некоторых троцкистов, которых постигло несчастье на родине Ленина:

• 1.    Бабинин Василий Федорович, 1887 г. р., рабочий завода им. Володарского. 31.12.37 тройкой при НКВД Куйбышевской области незаконно лишен свободы сроком на 10 лет. Сведений о дальнейшей судьбе нет, полностью реабилитирован 27.05.60.

• 2.    Басманов Михаил Никитович, 1888 г. р., кладовщик завода им. Володарского. 21.12.37 тройкой при НКВД по Куйбышевской области незаконно лишен свободы сроком на 10 лет. Сведений о дальнейшей судьбе нет, полностью реабилитирован 27.05.60.

• 3.    Вердеревский Александр Дмитриевич, 1887 г. р., председатель горсовета. На иждивении имел двух несовершеннолетних детей. По приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 11.05.38 незаконно расстрелян. Посмертно полностью реабилитирован 29.09.56.

• 4.    Казиницкий Михаил Борисович, 1903 г. р., экономист, на иждивении имел двух несовершеннолетних детей. Особым совещанием при НКВД СССР 22.06.37 незаконно лишен свободы сроком на 8 лет. Сведений о дальнейшей судьбе нет, полностью реабилитирован 23.10.89.

• 5.    Кандиров Тимофей Афанасьевич, 1911 г. р., учитель. 03.11.38 военным трибуналом ПРИВО незаконно осужден к 10 годам лишения свободы с поражением в правах на 3 года. Сведений о

• 6.    Кирик Игнатий Степанович, 1884 г. р., электромонтер, член РСДРП(б) с 1917 г., на иждивении имел двух несовершеннолетних детей. С 10.03.38 по 31.12.38 незаконно содержался под стражей. Полностью реабилитирован 09.04.96.

• 7.    Ксенофонтов Филипп Алексеевич, 1903 г. р., член ВКП(б) с 1918 г., один из организаторов Симбирского комсомола. Незаконно расстрелян в 1938 году в связи с обвинением в принадлежности к троцкистско-зиновьевскому блоку.

• 8.    Махонько Василий Емельянович, 1881 г. р., начальник группы завода им. Володарского. По постановлению тройки при НКВД по Куйбышевской области от 09.08.37 незаконно расстрелян. Полностью реабилитирован посмертно 14.07.89.

• 9.    Ральдугин Антон Федорович, 1893 г. р., председатель горжилснаба. 31.12.37 тройкой при УНКВД по Куйбышевской области незаконно лишен свободы сроком на 10 лет. Сведений о дальнейшей судьбе нет, полностью реабилитирован 27.05.60.

• 10.    Чайка-Харин Андрей Владимирович, 1897 г. р., директор завода им. Володарского, на иждивении имел трех несовершеннолетних детей. Арестован в 1937 году, а затем отправлен в Москву, где 31.05.40 Военной Коллегией Верховного Суда незаконно лишен свободы сроком на 10 лет с конфискацией имущества и поражением в правах на 5 лет. Сведений о дальнейшей судьбе нет, полностью реабилитирован 22.07.56 [30].

дальнейшей судьбе нет, полностью реабилитирован 01.12.56.

• 1.    История ВКП(б). Краткий курс. М., 1952. С. 235— 236, 311—312.

• 2.    Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. М., 2005. С. 431.

• 3.    Сарнов Б . Наш советский новояз. Маленькая энциклопедия реального социализма. М., 2005.

• 4.    Политический словарь. М., 1959. С. 559—560.

• 5.    Курс лекций по истории КПСС. Ч. 2. М., 1969. С. 49.

• 6.    История СССР. Эпоха социализма. М., 1977. С. 217.

• 7.    Старцев В. И. Л. Д. Троцкий (страницы политической биографии). М., 1989. С. 63.

• 8.    Волкогонов Д. Троцкий. М., 1992. С. 13.

• 9.    Васецкий Н. А. «Я шел к Ленину с боями». М., 1991. С. 3—4.

• 10.    О Л. Д. Троцком писали В. Иванов, А. Потресов, И. Дейчер, Л. Фейхтвангер, Н. Валентинов и многие другие.

• 11.    Медведев Ж., Медведев Р. Неизвестный Сталин. М., 2007. С. 72.

• 12.    Правда. 1936. 16 авг.

• 13.    Пролетарский путь. 1936. 23 авг.

• 14.    Там же. 21 авг.

• 15.    Там же.

• 16.    Там же.

• 17.    Там же. 30 авг.

• 18.    Там же. 2 сент.

• 19.    Там же.

• 20.    Там же. 1937. 11 июня.

• 21.    Там же. 1936. 17, 18 авг.

• 22.    Там же.

• 23.    Там же. 1 сент.

• 24.    Там же. 28 авг.

• 25.    Там же. 1937. 3 нояб.

• 26.    Там же. 1936. 29 авг.

• 27.    Там же. 1937. 12 мая.

• 28.    Там же. 1936. 28 авг.

• 29.    Там же. 9 окт.

• 30.    Очерки истории Ульяновской организации КПСС. Ч. 2. Ульяновск, 1972; Книга памяти. Т. 1. Ульяновск, 1996; Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Т. 1. Ульяновск, 2000.

С. 573.