Бизнес на основе этики и честного труда



\ БИЗНЕС-ФИЛОСОФИЯ \ Бизнес на основе этики и честного труда

Крах веры в рациональный экономический эгоизм Гигантское видео на седьмой авеню в Нью-Йорке до сих пор освещено. Только теперь вместо старой рекламы банка Lehman Brothers с волнующимся океаном и солнечным закатом в пустыне оно показывает снежно-голубую рекламу пятиэтажного здания Barclays Capital. Несмотря на то, что рекламные огни до сих пор освещают финансовый капитал, идеологически в доме уже никого нет.

Банкротство Lehman Brothers ознаменовало собой конец двадцатилетнего эксперимента по финансовому дерегулированию. Именно «отец» такого дерегулирования Алан Гринспен, который начал устранять ограничения на финансовые спекуляции и инвестиционные операции банков с 1987 года, на слушаниях в Конгрессе США в 2008 году по существу отметил коллапс неолиберальной идеологии. Он заявил: «Я обнаружил трещину. Я не знаю, насколько она велика и постоянна. Но я потрясен этим фактом. Те из нас, и я особенно, кто верили в эгоистический интерес кредитных институтов и их способность на этой основе защитить вклады акционеров, находятся в состоянии шока и неверия».

И Владимир Путин, и китайский премьер Вэнь Цзябао, выступая в Давосе в январе 2009 года, говорили об одном и том же: кризис связан с неуместными экономическими подходами, безудержным потреблением, бесконтрольным ростом финансовых институтов, слепой погоней за наживой, слабым регулированием.

Вера в эгоистический интерес в качестве ведущего принципа бизнеса стара как сам Адам Смит. То, что слу-

Владимир КОНДРАТЬЕВ, доктор экономических наук, руководитель Центра промышленных и инвестиционных исследований ИМЭМО РАН

Мировое интеллектуальное и экспертное сообщество признало, что неолиберализм привел к краху всю финансовую систему. Эту мысль в наиболее законченном виде высказал президент Франции Николя Саркози: «Идея, согласно которой рынок всегда прав, оказалась безумной. Нынешний кризис должен заставить нас обновить капитализм на основе этики и честного труда»

чилось с англо-саксонской моделью капитализма, представляет, по мнению экспертов, несколько иное явление: принцип рационального экономического эгоизма был возведен в абсолют с целью заменить собой и государство, и само регулирование. Эгоизм превратился в добродетель. Вдохновленные идеями американской писательницы и философа Айн Рэнд, чье кредо «я никогда не буду жить ради интересов другого человека и никогда не буду просить другого человека жить ради меня», гиганты глобального финансового бизнеса ударились в полную аморальность. Легендарный торговый девиз босса банка Morgan

Stanley Джона Мэка «Вот кровь на воде, давайте убьем кого-нибудь» подвел черту уходящей эры.

Однако что самое главное — трещать по швам стала сама теория неолиберализма. Вместо защиты собственности акционеров принцип саморегуляции подвел систему к коллапсу. Были потеряны триллионы долларов капитальной стоимости. «Мои взгляды и убеждения относительно результатов финансовой деятельности поколебались», — сделал заключение Алан Гринспен. Это закономерный ответ на коллапс системы сбережений, исчезновение глобальной кредитной системы и банкротства банков.

Однако эгоизм не единственный догмат неолиберализма. Любое определение этого термина включает в себя веру в рынок как единственный гарант демократии и процветания, бесполезность государственного вмешательства в стремлении к социальной справедливости, созидательное разрушение тщательно выстраиваемых институтов и стабильных социальных сообществ, сведение действий государства только к регулирующим функциям, и по возможности к минимальным.

На самом деле, как отмечает Нобелевский лауреат по экономике профессор Колумбийского университета Дж. Стиглиц, нет ни одного сектора хозяйства со свободной рыночной экономикой. И риторика свободного рынка всегда использовалась селективно, когда это соответствовало специфическим интересам, и отбрасывалась, если это было невыгодно.

Возможно, одним из немногих достоинств Джорджа Буша-младшего было сокращение разрыва между неолиберальной риторикой и реальностью по сравнению с Рональдом Рейганом, который, несмотря на риторику свободной торговли, не стеснялся вводить торговые ограничения.

Эта смесь риторики свободной торговли и государственного вмешательства особенно опасна для развивающихся стран. Как известно, их долго уговаривали прекратить субсидии сельскому хозяйству и открыть отрасль для свободной конкуренции с американскими и европейскими фермерами. Но сельское хозяйство развивающихся стран по определению не может конкурировать с американскими и европейскими субсидиями. Не удивительно, что инвестиции в сельское хозяйство развивающихся стран во многих случаях сокращаются, а продовольственный разрыв увеличивается.

Как утверждает экономический обозреватель BBC Пол Мейсон, любая идеология выполняет три важнейшие функции:

• •    оправдывает экономическое доминирование правящей группы;

• •    утверждает свои базовые принципы через контроль данной группы над средствами массовой информации и сферой образования;

• •    старается как можно доступнее объяснить населению проводимую на основе таких принципов политику с тем, чтобы оно ее принимало. Однако в случае с неолиберализмом подобная логика не всегда оказывается последовательной.

Живи в долг

Балансовый итог неолиберализма лучше всего иллюстрировать на примере его результатов. Эксперты отмечают прежде всего шесть последствий, негативных для стран, исповедующих англо-саксонскую модель неолиберализма.

AP

Алан Гринспен на слушаниях в Конгрессе США в 2008 году отметил коллапс неолиберальной идеологии: «Я обнаружил трещину… я потрясен этим фактом. Те из нас, и я особенно, кто верили в эгоистический интерес кредитных институтов и их способность на этой основе защитить вклады акционеров, находятся в состоянии шока и неверия»

Во-первых, это заметный рост экономического и социального неравенства. За период с 1947 по 1973 год (когда доминировала кейнсианская доктрина) доход 20% наименее обеспеченных американских семей увеличился на 116% — они богатели быстрее, чем остальные группы населения. Напротив, в 1974–2004 годах (эра неолиберализма) рост составил всего 2,8%. В Великобритании доля национального дохода, получаемого 10% наименее обеспеченных слоев населения, упала с 4,2% в 1979 году до 2,7% в 2002-м.

Во-вторых, замена высоких зарплат высокими долговыми обязательствами. Сегодня реальная зарплата среднего американского рабочего ниже, чем была в 1979 году. Тогда личный долг американских домохозяйств составлял 46% ВНП страны, в то время как сейчас — 98%. В Великобритании этот показатель возрос с 30 до 80%.

В-третьих, перераспределение доходов от нефинансовых компаний к финансовому сектору. В 1960-е годы в США общие доходы финансового сектора до выплаты налогов составляли 14% всех корпоративных доходов. К 2008-му этот показатель вырос до 40%. Большая часть таких доходов получена в результате «непроизводительных» финансовых операций (не связанных с кредитованием банками

\ БИЗНЕС-ФИЛОСОФИЯ \ промышленности): сейчас стоимость мировых финансовых активов в три раза превышает глобальный валовой национальный продукт (ВНП), в то время как в 1980 году она была меньше глобального ВНП.

Мощь нового финансового капитала не только создает разнообразные «пузыри», типа ипотечного или товарного, но и позволяет спекулятивному капиталу «сметать» с дороги целые компании, отрасли и даже страны.

В-четвертых, снижение личной и финансовой безопасности, разрушение социального капитала и закономерный рост преступности.

В-пятых, неумолимая коммерциализация всех форм человеческой жизни: приватизация питьевой воды в Боливии, вызвавшая восстание в этой стране в 2000 году, создание частной армии в 180 тыс. контрактников в Ираке, не подотчетных международному праву. В этих и многих других случаях функции государства были переданы частным компаниям в ущерб интересам налогоплательщиков, потребителей и демократическому контролю.

В-шестых, отсутствие в последние пятнадцать лет в экономике США корреляции между производительностью труда и прибылью компаний. Скорее, эта зависимость была отрицательной. Фактически прибыль генерировалась за счет финансовых подразделений компаний реального сектора экономики. Так, одна из ведущих американских корпораций, General Electric, получала до 80% прибыли от своих финансовых дивизионов.

Но кроме отрицательных результатов были, разумеется, и положительные. Начиная с 1992 года, в странах ОЭСР наблюдался стабильный экономический рост, хотя и меньший, чем в послевоенный период. За 1982–2002 годы заметно снизился показатель абсолютной бедности, стало меньше людей, живущих на менее чем $2 в день, в Азии — на 52% и в Латинской Америке — на 30% (хотя в Африке — на 3% больше).

В последние десятилетия наблюдалось заметное движение населения из сельской местности в города, а 200 млн.

Вдохновленные идеями Айн Рэнд гиганты глобального финансового бизнеса ударились в полную аморальность

Aйн Рэнд, американская писательница и философ русского происхождения

всегда прав, оказалась безумной. Нынешний кризис должен заставить нас обновить капитализм на основе этики и честного труда. Принцип Laissez-faire (принцип невмешательства) — кончился. Всесильный рынок, который всегда прав, — кончился также».

Старые рецепты

Встает вопрос: что же дальше?

Очевидно, в ближайшее время следует ожидать усиления протекционизма в мировой торговле и ужесточения регулирования финансовых потоков.

Развивающийся мир в растерянности. «Мы провели структурные реформы, мы были хорошими учениками глобализации, у нас произошли серьезные социальные и культурные перемены, а теперь у нас кризис», — говорил в Давосе Феррит Сехенк, председатель совета директоров турецкой Dogus Group.

Каковы интеллектуальные источники системы, которая заменит собой неолиберализм? Обычно на зывают несколько фамилий из эры неокейнсианства. Это — Пол Кругман, Джозеф Стиглиц, Нуриель Рубини и экономист Morgan Stanley Стефен Роач. Однако, за исключением Дж. Стиглица, остальные стараются дистанцироваться от фундаментальной оппозиции неолиберализму.

Что касается российского экспертного сообщества, оказывающего влияние на наше правительство, то они напоминают администрацию президента США Гувера 1930-х годов. Они оказались перед лицом кризиса, которого не ожидали и пытаются использовать для борьбы с ним имеющиеся под рукой инструменты. Старые инструменты, старых экспертов, старые идеи и планы, разработанные в Дохе, Базеле и Лиссабоне — по сути, старые рецепты Международного валютного фонда, предлагавшиеся в 1990-е годы для помощи странам восточной Европы: сокращение государственных расходов, повышение процентных ставок, борьба с инфляцией.

человек переселились из бедных стран в богатые. Благодаря развитию финансовой системы и повышению ликвидности многие семьи смогли приобрести жилье, несмотря на макроэкономические последствия этого. И, наконец, многие культурные и институциональные барьеры, омрачавшие жизнь молодежи 1960-х и 1970-х, исчезли. Обратной стороной всеобщей коммерциализации стало снижение патернализма и зависимости в социальной жизни.

Эти явления стали, безусловно, источником силы для неолиберализма как идеологии: живи в долг, договаривайся сам о своей зарплате, «ныряй и выныривай», закрывай свою дверь на ночь.

Вплоть до 15 сентября 2008 года (день банкротства Lehman Brothers, крупнейшего в американской истории) левые и правые были вовлечены в политические дискуссии о соотношении этих положительных и отрицательных сторон неолиберализма. Теперь эти дебаты за рубежом (но не в России) практически прекратились. Интеллектуальное и экспертное сообщество признало, что неолиберализм привел к краху всю финансовую систему. Эту мысль в наиболее законченном виде высказал президент Франции Николя Саркози (однажды названный французскими левыми «мсье Тэтчер»): «Идея, согласно которой рынок

Еще в марте 2008 года министр финансов Алексей Кудрин заявлял, что экономика России «в 50, может быть, в 100 раз» устойчивее, чем она была в дефолтном 1998-м; а в октябре 2008 года — что мировой финансовый кризис снизит инфляцию в России. Теперь же, когда финансовый кризис разразился в полной мере и в России, министр утверждает, что от кризиса страну спасет низкая инфляция, а снижение налогов и рост бюджетных расхо- дов пора ограничить.

Подобную же точку зрения высказала новый комиссар ЕС по торговле Катрин Эштон. Она сказала 28 октября 2008 года в своем выступлении, что вмешательство государства и чрезмерное использование государственных субсидий «как бы ни было привлекательно сегодня, разрушит нас завтра». Однако уже после этого выступления ведущие страны мира объявили о массированной государственной поддержке своей экономики: Китай выделил $700 млрд. на стимулирование внутреннего спроса посредством развития инфраструктуры страны, строительства школ, дорог и других коммуникаций. Адми- нистрация Барака Обамы в конце января 2009 года провела через Конгресс США на борьбу с кризисом сумму в $819 млрд. Менее амбициозные, но не менее важные программы поддержки отдельных секторов экономики были приняты и в западноевропейских странах.

На перекрестке трех дорог

В этих условиях эксперты говорят о трех возможных путях развития событий. Первый заключается в возрождении неолиберализма, однако в значительно более «аскетическом»

виде: мене склонным к жадности до денег, с государственными расходами, временно заменяющими потребительские долги в качестве драйвера спроса, и с попытками наладить координацию регулирования экономики.

Второй вариант — отказ от экономики высоких темпов роста. Если такая экономика не стимулирована заработ-

Профессор вашингтонского университета в Сент-Луисе Хайман Мински утверждал, что

ной платой, кредитами или государственными расходами, то она существовать не может. И если такая экономика не может существовать в США, то азиатская модель высоких темпов экспорта и высокой нормы сбережений также перестает работать. В прошлом предложения по переходу к низким темпам роста воспринимались бы как варварство и регресс. Сегодня такая точка зрения находит активное понимание у антиглобалистов и «зеленых» активистов, а также в массовом сознании, по мере того как мир осознает угрозу глобального потепления. Даже такой представитель экономического мэйнстрима, как Стефен Роач, призвал к «более глубокому осознанию последствий стремления к безграничному экономическому росту. Нынешний кризис — серьезный сигнал, что подобная стратегия не устойчива».

Третий вариант связан со взглядами американского экономиста, ныне покойного профессора вашингтонского университета в Сент-Луисе Хаймана Мински. Он стал по существу основателем современной теории финансового кризиса. Политики игнорируют его работы, однако их уважают как марксисты, так и уп-

«cоциализация финансовых высот полностью совместима с крупным, растущим

и процветаю-

щим частным сектором»

равляющие хедж-фондов. «Момент Мински» — системный финансовый кризис, разрушающий реальную экономику, не только был предсказан в его работах, но и теоретически обоснован, как неизбежно присущий современному капитализму. То, через что мы сейчас проходим — по мнению Х. Мински, закономерное последствие высоких темпов роста и полной занятости при ничем не ограниченной финансовой системе. Он предложил в своих работах решение проблемы, на которое не обратили внимания менеджеры хедж-фондов и которое отклонили марксисты, а именно — социализацию банковской системы. Это, как настаивал Х. Мински, не антикапиталистическая мера, но единственно возможная форма стабильного капитализма, основанного на высоких темпах потребления в будущем. Х. Мински утверждал, что социализация финансовых высот полностью совместима с крупным, растущим и процвета-

В прошлом предложения по переходу к низким темпам роста воспринимались бы как варварство и регресс. Сегодня такая точка зрения утверждается в массовом сознании по мере того, как мир осознает угрозу глобального потепления

ющим частным сектором. Такой синтез будет в большей степени способствовать предпринимательству, чем то, что существует сейчас.

Х. Мински не успел разработать детали того, как его предложение может быть реализовано на практике. Но этого и не понадобилось. В течение октября — декабря 2008 и января 2009 года мировая банковская система была накачена массированными средствами налогоплательщиков. В США произошла фактическая национализация крупнейших американских банков City Bank и Bank of America, ипотечных агентств Fannie Mae и Freddie Mac. В Германии федеральное правительство приобрело блокирующий пакет второго по величине Коммерц банка. Аналогичные процессы начались в Великобритании и Ирландии, странах, придерживавшихся англосаксонских неолиберальных традиций.

«Неолиберальный» рыночный фундаментализм, как писал Нобелевский лауреат по экономике профессор Колумбийского университета Дж. Стиглиц в Daily News, был всегда политической доктриной, обслуживающей определенные интересы. Он никогда не был основан на глубокой экономической теории. И никогда, как теперь стало ясно, не был подтвержден историческим опытом. Осознание этого урока может стать полоской света в облаках, повисших над глобальной экономикой. е