Бог и рынок: «невидимая рука» Адама Смита

Образ «невидимой руки» занимает центральное место в современных дебатах о функциональных возможностях рынков. Это одна из причин того, почему, по словам Стивена Даруола, «научного интереса к Смиту совершенно недо-статочно»2. Воззрения относительно действия рыночного механизма лежат в основе дискуссий о самых разных проблемах деловой этики. Для лауреата Нобелевской премии по экономике Джорджа Стиглера идея невидимой руки была самой ценной находкой «Богатства народов», в которой выразился необыкновенный триумф Адама Смита, «поместившего в центр экономической теории систематический анализ поведения отдельных людей, преследующих собственные интересы в условиях конкуренции»3. Для Дейдры Макклоски невидимая рука согласовывает частные эгоистичные интересы с общественным благом4. Марк Блауг в одном из недавних обзоров приходит к выводу, что, с точки зрения экономистов, невидимая рука выражает три взаимосвязанные идеи: «частные действия отдельных людей могут приводить к непредвиденным и непредусмотренным социальным последствиям», которые «гармонизируются в процессе взаимного продвижения интересов всех членов общества», порождающем «поря-док»5. Схожим образом интерпретируют невидимую руку даже критики из числа приверженцев основного течения экономической теории, такие как Дункан Фолей6. При этом они рассматривают руку как совокупность ошибок для рыночной экономики; как ошибку Адама Смита, ставшую проклятием для по- следующего экономического анализа. Еще один нобелевский лауреат, Джозеф Стиглиц, высказал предположение, что большинство экономистов трактуют руку как невидимую, поскольку она сама по себе отсутствует на рынке7.

Все современные авторы ссылаются на образ невидимой руки, использовавшийся Смитом в «Теории нравственных чувств» и «Богатстве народов». Поэтому нам так важно понять его значение в оригинальных произведениях ученого, пусть даже современные экономисты в своих дискуссиях на тему функционирования рынков совершенно обоснованно стремятся выйти за пределы использования рассматриваемого нами понятия самим Смитом.

Несмотря на то, что экономисты все чаще обращаются к невидимой руке, представление о ее месте и значении в научной деятельности Адама Смита остается довольно расплывчатым8. Самый густой «туман» окутывает религиозные ассоциации, воспринимавшиеся современниками ученого как очевидные. В то же время, по сравнению с исследователями системы Смита наших дней, современники экономиста уделяли гораздо меньшее внимание роли в ней знаменитой руки. Для них было очевидно, что имеется в виду божественная длань. И сегодня историки экономической мысли относятся к религиозным ассоциациям как к очень важным, хотя ученые до сих пор не могут придти к единому мнению относительно природы этих возникающих в опыте индивидов закономерных связей. Выше вы уже познакомились с мнением Джейкоба Вайнера. Алек Макфи, один из редакторов издания трудов Смита, подготовленного издательством Оксфордского университета к двухсотлетию их первого выхода в свет, писал, что «невидимая рука — это не более чем одно из используемых в «Нравственных чувствах» имен Бога»9. Глория Вивенца, один из наиболее авторитетных современных исследователей наследия Смита, на основе обзора контекстуального и риторического анализа его невидимой руки приходит к выводу о «практической неизбежности придания этому понятию если не теологического, то телеологического смысла»10. По мнению Патриции Верхейн, в непосредственном контексте прочтение невидимой руки как божественной длани, «вероятно, является некорректным», хотя она признает, что данная точка зрения полностью соответствует другим «метафизическим спекуляциям» этого учёного11.

Установление точного значения рассматриваемого нами понятия в произведениях Смита отнюдь не является безнадежной задачей, как считают некоторые комментаторы12. Все что нам потребуется — это пристальное внимание к текстам в их оригинальном контексте, включая религиозный. Данному требованию отвечают работы таких современных ученых как А. Макфи, Э. Ротшильд, Д. Уинч, У. Грамп, Э. Уотерман, Г. Кеннеди, Э. Брюер и П. Гаррисон13. Все эти исследователи используют в своих изысканиях труды других ученых, посвященные религиозным истокам позиции Смита14, базирующихся на огромном корпусе литературы о шотландском Просвещении15 и исторической литературе об отношениях между наукой и религией16. В этой новой работе, посвященной религиозным основаниям теорий Смита, подхватываются вопросы, поднятые в классическом труде Джейкоба Вайнера17 и остававшиеся без ответа в течение последующих десятилетий18.

В этой статье невидимая рука Адама Смита рассматривается в контексте теологии XVII–XVIII столетий, и, в первую очередь, служивших великому шотландцу научным образцом теорий Исаака Ньютона о божественном действии и промысле. Ее научная новизна состоит в следующем:

Во-первых, чтобы понять историю необходимо правильно определить место и значение невидимой руки в произведениях Смита. Это не статья об истории мысли, но знание исторического контекста необходимо для того, чтобы выявить богословское влияние на деятельность ученого. Смит не изобретал невидимую руку 19 . Новым и интересным было использование ученым этого образа в процессе изучения развития рыночной экономики в Шотландии XVIII столетия.

Во-вторых, четкое и ясное понимание природы образа невидимой руки будет полезным для тех, кто использует его в современных дискуссиях о функционировании рынков. Туманные ссылки на неё умаляют значение дебатов, посвященных проблемам в этой области экономики.

В-третьих, восстановление оригинальных воззрений Смита, выражавшихся с помощью образа невидимой руки, способствует расширению наших знаний об отношениях между религией и свободными рынками. Тем самым появляется возможность предложить более умеренный и исторически обоснованный подход к изучению отношений между религией и экономической теорией. В течение длительного времени этой теме не уделялось должного внимания, хотя она имеет важнейшее значение для будущего свободных рынков в обществах, в которых религия является существенно важной политической и экономической силой 20 .

жает христианскую доктрину, в соответствии с которой божественный промысл оберегает человечество. Как представляется, Адам Смит перенес эту идею из истории в экономику.

Одна из интереснейших находок П. Гаррисона состояла в том, что в вышедшем в Глазго в 1762 г. переводе с латинского кальвиновских «Институтов» отрывок из книги звучал следующим образом: «Но то, что кажется нам случайностью, вера будет признавать тайным деянием Божиим. Быть может, Он не всегда являет нам причины, но мы, вне всяких сомнений, обязаны верить, что какие бы изменения ни происходили в мире, они принесены нам указующей и действующей невидимой рукой Господа». По мнению Гаррисона, более близким к оригиналу на латинском языке является перевод Томаса Нортона, сделанный в 1561 г. — «тайное деяние руки Господа». Вероятно, в 1762 г. редактор, попал под влияние провиденциальных ассоциаций выражения «невидимая рука». Резонно предположить, что общие ассоциации с божественным промыслом повлияли и на Смита.

Интересное предположение об источнике образа невидимой руки было сделано и Глорией Ви-венца ( Vivenza G . A Note on Adam Smith’s First Invisible Hand // Adam Smith Review. 2008. № 4. Р. 26–29). Она замечает, что в одном из примечаний к «Богатству народов» Адам Смит цитирует отзыв Диона Кассия о римском наследственном праве, а также упоминает о диссертации Питера Бурмана «De Vectigalibus» ( Smith A . An Inquiry into the Nature and Cases of the Weath of Natins / R.H. Campbell, A.S. Skinner, W. B. Todd, eds. Oxford: Oxford University Press, 1976. V. ii. h. 3). Изучая эту работу, Вивенца обнаружила обсуждение тайной деятельности Юпитера, прерывающей обычный ход событий, связанное с использованием Смитом образа «невидимой руки» в раннем очерке History of Astronomy («История астрономии»). Как подчеркивает Вивенца, подобные обсуждения очень часто встречаются в классической литературе, и у нас нет никаких оснований для утверждения, что рассматриваемый образ был заимствован Смитом из этой работы.

²⁰Некоторые исторические и философские аспекты отношений между экономической теорией и религией рассматриваются в моих более ранних работах (Economics and Religion. International Library of Critical Writings in Economics. In 2 volumes /P. Oslington, ed. Cheltenham: Edward Elgar, 2003; Oslington P. Christianity’s Post-Enlightenment Contribution to Economic Thought // Christian Morality and Market Economics — Theological and Philosophical Perspectives / I. Harper, S. Gregg,

Религиозный опыт А. Смита и исторический контекст

Эта статья посвящена идеям Адама Смита, нашедшим выражение в его произведениях, а не личной вере ученого, или чему-то другому. С одной стороны, мы не можем точно знать о личной вере Смита. Но даже в том случае, если бы мы обладали подобным знанием, информация о том, что ученый был или не был ортодоксальным христианином, ничего не решает в вопросе о теологическом влиянии на его научную деятельность. Христианская теология оказала глубокое влияние на мышление многих убежденных атеистов; вполне возможно, что искренняя вера накладывает не более чем поверхностный отпечаток на интеллектуальное развитие человека 21 .

Чтобы оценить влияние, которое могла оказать религия на интеллектуальное развитие Смита, мы обратимся к его биографическим данным. Было бы очень странно, если бы религиозный контекст никак не повлиял на формирование ученого, которому довелось жить и работать в разделенной в XVIII в. по религиозному принципу Шотландии. После ранней смерти отца Смита воспитывала мать-кальвинистка. Как и большинство современников на протяжении всей своей жизни Смит регулярно посещал церковь, ассоциировавшуюся с умеренным течением пресвитерианства. Вступая в должность профессора Университета Глазго, Смит подписал в пресвитерии Глазго Вестминстерское исповедание веры и принес ему клятву верности. В начале 1750-х гг. его лекции о нравственной философии начинались с естественной теологии. Как вспоминал их бывший слушатель Джон Миллар: «Курс лекций... состоял из четырех частей. Первая из них включала в себя естественную теологию; в ней рассматривались доказательства бытия Бога и Его описание, а также принципы сознания, на которых основывается религия» (этот отзыв был приведен в книге Дугальда Стюарта «Рассказ о жизни и произведениях Адама Смита», впервые опубликован-нойв 1790 г)22. Впоследствии этот курс лекций лег в основу системы воззрений Смита. Его вторая часть, посвященная нравственной философии, превратилась в книгу «Теория нравственных чувств», вышедшую в свет в 1759 г., а заключительная, расширенная и дополненная часть курса — в «Богатство народов», опубликованную в 1776 г. На публике Смит проявлял сдержанность в религиозных вопросах, как и в других делах, вероятно, чтобы избежать бессмысленных споров. Мы не располагаем ни малейшими свидетельствами о том, что ученый был неискренним в своей вере, которые могли бы быть получены из переписки или из отзывов современников. Да, действительно, он был близким другом Дэвида Юма, но отсюда никак не следует вывод об идентичности или схожести религиозных воззрений двух ученых.

Тогда какие же религиозные идеи оказали влияние на его экономическую теорию? Некоторые комментаторы рассматривали в качестве источника религиозного языка, на котором написаны работы этого учёного, стоицизм, отмечая, что идеями стоиков интересовались многие деятели шотландского Просвещения, включая молодого Смита. Например, в предисловии Д. Рафаэля и Э. Макфи к классическому изданию «Теории нравственных чувств» утверждается: «Основное влияние на этические идеи Смита оказала философия стоиков. Она же принципиально воздействовала и на его экономическую теорию»23. Ида-лее: «Этика и естественная теология Адама Смита являются главным образом стоическими»24. В подтверждение своих слов Д. Рафаэль и Э. Макфи указывают на важность самосохранения у Смита такой добродетели как умение властвовать собой, на его приверженность гармоничному естественному порядку и на его универсализм. Доминирующим считает воздействие стоицизма и Г. Джонс25. Не подвергая сомнению влияние учения стоиков на Смита, замечу, что, по моему мнению, современные авторы проявляют излишнюю готовность согласить- ся с определяющим влиянием стоицизма на религиозный язык учёного , едва ли не полностью отказывая в нем христианскому богословию. Данный подход является неудовлетворительным хотя бы потому, что его сторонники рассматривают христианство и стоицизм как взаимоисключающие позиции, в то время как в действительности они были исторически взаимосвязанными, особенно в период шотландского Просвещения. К тому же, довольно трудно примирить стоика-Смита с этими его словами: «Правила нравственности, внушаемые, по-видимому, природой для использования их в нашем поведении совершенно не похожи на те, которые предписываются стоической философией»26, или его явным нежеланием стоически покорно принимать экономические беды, с которыми сталкивалась в XVIII в. Шотландия.

На мой взгляд, более важное влияние оказала на Адама Смита кальвинистская богословская традиция, которая была интеллектуальной структурной основой пресвитерианской церкви, господствовавшей в Шотландии в XVIII столетии. Мы уже упоминали о том, что Смит подписал Вестминстерское исповедание веры, принес клятву верности и регулярно посещал церковь, связанную с умеренным пресвитерианством. Вот как описывает его в статье «Господствующая теология умеренных интеллектуалов в эпоху шотландского Просвещения» Дэвид Фергюссон: «Особо подчеркивается роль Бога как создателя и хранителя мира. Мир природы изобилует знаками божественного присутствия; в этом отношении широкое признание получил довод о божественном замысле. Подчеркивается благодетельная роль религии в гражданском обществе. Она способствует установлению общественного строя и гармонии. Избавленная от иррационального фанатизма и нетерпимости, вера выполняет объединительную функцию, задавая нравственное направление и сосредотачиваясь на том, что оно предлагает человеческой жизни. Благодетельный и мудрый Господь устроил мир таким, что его нравственные и научные законы способствуют человеческому благосостоянию. Дополнительную нравственную мотивацию предоставляет перспектива эсхатологического состояния, когда совпадают добродетель и блаженство» 27 , Смит полностью соответствует этой картине, которую рисует умеренный кальвинизм. Связи между кальвинистской доктриной божественного промысла и экономической теорией Смита отмечались многими учеными 28 .

Но в этой статье, прежде всего, будет рассматриваться другой источник богословского влияния на Смита — английская традиция естественной тео-логии 29 , которая с XVII столетия и до начала XIX в. выполняла функцию интеллектуальной структурной основы развития науки в Англии. Круг носителей этой традиции образуют Фрэнсис Бэкон и Роберт Бойль, Исаак Ньютон и Джон Рэй. В число последних ее представителей, вероятно, входили Уильям Пэйли и Уильям Уэвелл. Естественная теология отличается от богооткровенной, и довольно часто понимается как философский проект доказательства существования Бога без отсылки к откровению Священного Писания. В то же время, проект этих английских ученых предполагал не доказательство существования Господа, но углубление понимания Его существа и деяний посредством изучения творения. Он основывался на доктринах божественного творения и откровения. Английская естественная теология была призвана узаконить научную деятельность и предложить общий язык, а также не привязанную к некоему особому учению религиозную основу науки, и, по случаю, предоставить возможность предлагать и отбирать теории.

К этой традиции принадлежал и Адам Смит с его естественным шотландским кальвинизмом30. Известно, что Смит и другие шотландские просветители восхищались Исааком Ньютоном, что выдающийся экономист был знаком с его работами и использовал научные методы Ньютона в своей «Истории астрономии» в качестве основы своих будущих научных достижений31. Очерк завершается описанием научных достижений Ньютона, и выводом о том, что «та- ким образом, сэр Исаак Ньютон использовал недосягаемые гений и прозорливость во благо большинства, и теперь мы можем сказать, что его величайшее, вызывающее огромное восхищение достижение было связано с философией»32. Недаром первые читатели «Богатства народов», такие как губернатор провинции Массачусетс-Бэй Томас Паунэлл, отмечали ньютонианство автора33. Роль собственного интереса человека в системе Смита сравнивали с ролью гравитации у Ньютона.

Ключевой довод в пользу прочтения произведений Адама Смита как трудов естественного теолога заключается в том, что его произведения изобилуют языковыми и мысленными формами, отличающими английскую естественную теологию. Достаточно привести лишь пару отрывков:

«...все существа, населяющие вселенную и занимающие в ней как самое ничтожное, так и самое видное место, находятся под непосредственным попечением и покровительством мудрого и по природе своей благого существа, управляющего миром, то есть существа, неизменные совершенства которого побуждают ежеминутно сохранять повсюду возможно большее количество счастья» 34 .

«На каждом шагу мы замечаем, что всякая вещь в этом мире устроена самым удивительным образом для достижения предназначенной ей цели. Мы можем удивляться, до какой степени устройство каждой части растения или животного соответствует двум великим целям природы: сохранению индивидуальности и распространению вида. ‹…› [Достигая собственным сознанием цели, к которой направлял нас разум] мы объясняем человеческой мудростью то, что в действительности принадлежит мудрости Творца» 35 .

Ньютон о божественном промысле и действии

Специфическим основанием предлагаемой нами интерпретации невидимой руки Адама Смита являются созданные в рамках английской традиции естественной теологии теории божественного действия и промысла Исаака Ньюто- на36. Величайший ученый-физик настаивает на сильной доктрине Божьего промысла. В его вселенной все происходящее в каком-то смысле является деянием Бога. В разумной степени регулярная или подобная действию закона деятельность Бога — это условие плодотворности научной работы, и Ньютон был уверен в том, что успех, с которым он объяснял вселенную с точки зрения постоянно действующих законов, делает божественное участие скорее более, чем менее достоверным. Работающая как часы вселенная демонстрирует мудрость и всевластие Господа.

В соответствии с богословской традицией Исаак Ньютон проводил различие между общим (попечением, выраженном в постоянстве вселенной) и особенным (нерегулярным действием) Божьим промыслом. Или, как он изящно выражается в одном из писем: «Как основание и причина природы в целом [Господь], в соответствии с точными законами, постоянно взаимодействует со всем сущим, за исключением моментов, когда благом является Его действие» 37 . Никакие нерегулярные действия Бога не могут подрывать Его постоянное действие, так как в этом не было бы никакого смысла. Общий и особенный промыслы являются частью божественной экономики природы.

Рассуждая об особенном провиденциальном действии, Исаак Ньютон не просто допускает его возможность, но исходит из того, что Бог пожелал сотворить такую вселенную, в которой необходимо такое действие 38 . В «Математических началах натуральной философии» Ньютон пишет, что орбиты планет периодически нуждаются в изменениях, и хвосты комет восстанавливают материю, которая была утрачена Солнцем и планетами (см. обсуждение этой темы в книге Дж. Брука 39 ; свой комментарий по этому вопросу оставил и Смит в

«Истории астрономии»). Ньютону пришлась по душе аналогия между движением вселенной Господом и движением человеческого тела; одновременно ученый отвергал пантеизм, в соответствии с которым Бог является душой вселенной 40 . В вопросе 31 «Оптики или трактата об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света» Ньютон описывает Бога как: «могущественного, вечного агента; пребывая всюду он более способен своею волей двигать тела внутри своего безграничного чувствилища и благодаря этому образовывать и преобразовывать части вселенной, чем мы посредством своей воли можем двигать части наших собственных тел» 41 . Еще один пример этого ряда телесных образов встречается в письме, написанном Ньютоном в 1692 г. Ричарду Бентли, где автор описывает «божественную руку», расставляющую планеты по местам 42 .

Итак, с точки зрения Исаака Ньютона, нерегулярно действующая с целью поддержания общего устройства божественная рука является совершенно законной, ив его описании планетарной системы встречаются образы длани-руки.

Отрывки из произведений Смита с упоминаниями о невидимой руке

Согласно предлагаемой интерпретации невидимой руки Смита она выражает учение о божественном промысле. Другие исследователи подчеркивают связи между учением о промысле и идеями Смита о поведении человека, направляемом его собственным интересом, опосредованном функционирующими во имя общего блага рыночными институтами 43 . К этому добавляется очень важный нюанс, позволяющий привнести смысл в невидимую руку — различие между общим и особенным Божьим промыслом. Метафора невидимой руки представляет собой установленную Смитом возможность особенного провиденциального божественного деяния в экономической системе, поддерживающего ее устойчивость. В понимании Смитом божественной экономики особенная провиденциальная невидимая рука уравновешивает общую провиденциальную деятельность Бога на рынках.

«История астрономии»

Первое из трех упоминаний о невидимой руке в трудах Смита содержится в разделе III «О происхождении философии» его раннего очерка «История астрономии» (в наши дни опубликован в классическом издании Essays on Philosophical Subjects («Очерки на философские темы»)) 44 .

Интересующий нас отрывок является частью системы доводов, в соответствии с которой, философия (для Смита и других авторов, живших и работавших в XVIII в.) обязана своим происхождением удивлению и любопытству, вызванным нарушениями обычного порядка вещей в природе. Смит начинает этот раздел с описания того, как дикари относятся к происходящим в природе событиям, привлекающим их внимание как порождения «невидимой и лукавой силы», «предпринимающей действия не вполне регулярно» 45 . Эти нарушающие обычный порядок вещей события, подчеркивает он, привлекали внимание дикарей и древних политеистов, приписывавших их своим богам. Смит пишет: «Мы можем заметить, что во всех политеистических религиях, среди дикарей, а также в начальный период языческой античности, нарушения обычного порядка вещей в природе приписывались исключительно действиям и могуществу их богов» 46 .

Затем, объясняя, что в тех случаях, когда в природе сохраняется обычный порядок вещей, дикари или древние политеисты не воспринимали это как действие своих богов, Адам Смит вводит невидимую руку. Он пишет: «Огонь обжигает, а вода освежает; тяжелые тела тонут в ней, а более легкие субстанции всплывают на поверхность благодаря своей собственной природе; во всех этих случаях не было никакой необходимости искать следы, оставленные невидимой рукой Юпитера. Нет, его благосклонности или его гневу приписывались другие, более редко происходящие события — гром и молнии, шторма и хорошая погода» 47 .

В поддержку этих слов Смит добавляет: «Разумные существа, коих они представляли себе, но не знали, ‹…› не вмешиваются в обычный ход вещей, движимый своей собственной волей, но останавливают его, разрушают его, расстраивают его. Таким образом, в первые века мира место для философии предоставляло самое низкое и самое малодушное суеверие» 48 .

Продолжая, он высказывает предположение, что по мере упрочения закона и порядка, а также увеличения богатства, развивается философия, и этой божественной силе начинают приписывать и обычный порядок вещей. Из текста следует: «Однако, когда благодаря закону были установлены порядок и безопасность, когда существование в меньшей степени зависит от непредвиденных обстоятельств, у человечества разгорается любопытство, а страхи постепенно уходят. Следствием возможности периодического отдохновения становится усиление внимания к явлениям природы, более пристальное наблюдение за менее значительными нарушениями хода вещей, и возрастающее стремление установить соединяющую их цепочку. ‹…› Поэтому, первым основанием, побуждающим человечество к изучению философии, науки, обещающей раскрыть скрытые связи, объединяющие друг с другом различные явления природы, становится изумление, а не ожидание пользы, которую способны принести откры-тия» 49 .

В этом отрывке Смит высказывает предположение о том, что после появления философии богам стали приписываться и события, нарушающие привычный ход вещей, и события, не выходящие из общего ряда. Об этом свидетельствует структура приведенного отрывка и слова этого учёного, согласно которым древние люди приписывали деяниям богов исключительно необычные события 50 , а также мягкая укоризна в сторону наших предков, неспособных воспринять божественную деятельность в привычном ходе вещей 51 .

На мой взгляд, в этой ранней работе Адам Смит играет с образом невидимой руки и вопросом об обычных и необычных божественных действиях, который будет разрабатываться далее в его более зрелых работах.

«Теория нравственных чувств»

В другом месте «Теории нравственных чувств» Смит говорит о том, что собственный интерес, включая интерес богача-землевладельца, играет провиденциальную роль в рыночной экономике. Но рассматриваемый нами отрывок отнюдь не выражает эту идею; напротив, божественная рука ограничивает жадность богача, уравнивает потребление и поддерживает стабильность рыночной системы. Смит понимает, что стабильность зависит от строгого соблюдения законов и отсутствия вызывающего неравенства в распределении потребления. Поэтому божественная рука ограничивает потребление богачей, что служит поддержанию устойчивости рыночной системы.

Появление руки я связываю с тем, что этот выдающийся экономист, как свидетель становления в XVIII столетии в Шотландии рыночной, в современном понимании, экономики, осознавал важность долгосрочной устойчивости такого рода систем. Возможно, как и в случае с ньютоновской планетарной системой, рыночная экономика не способна порождать внутри себя условия своей собственной устойчивости. Рука является внешней по отношению к системе, и подобно Богу способна поддерживать ее стабильность.

Чтобы подвести итог, я привлекал биографические и контекстуальные свидетельства о религиозном опыте Адама Смита и предшествующие интерпретации руки в «Теории нравственных чувств» как божественной53. Новый пово- рот, который добавляет моя интерпретация, заключается в том, что рука является особенным промыслом, который становится на рынке противовесом общей провиденциальной силе собственного интереса.

«Богатство народов»

Третий, наиболее часто цитируемый отрывок о невидимой руке содержится в главе II книги IV «Богатства народов» 54 , посвященной ограничениям на внешнюю торговлю, в которой Адам Смит обсуждает купцов, стремящихся к увеличению отдачи от капитала, на общем фоне движимого собственным интересом поведения людей в рыночной экономике.

В интересующем нас отрывке шотландский купец сравнивает относительно более безопасное вложение капитала во внутреннюю промышленность и возможность получения более высоких прибылей за рубежом. Ведомый невидимой рукой, он делает выбор в пользу внутренних инвестиций. Как гласит текст: «Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет в виду лишь свой собственный интерес, и осуществляя это производство таким образом, чтобы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения»55. Далее Смит, прежде чем вернуться к сопоставлению внутренней и зарубежной промышленности, комментирует: «Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, что они ведут торговлю ради блага общества»56.

В последние годы общепринятая точка зрения, согласно которой в рассматриваемом нами отрывке находит выражение теория Адама Смита о том, что рынок преобразует собственный интерес индивида в непредусмотренные выгоды для всех (возможно, даже в максимизацию национального дохода), была поставлена под сомнение целым рядом авторов.

Внимание Дж. Бишопа сосредоточено на несоответствии между жесткой критикой, которой Смит подвергает купцов и промышленников и превалирующей интерпретацией, согласно которой невидимая рука признает значимость преследования собственного интереса 57 Он цитирует ряд разоблачений Смита, включая следующее: «Между тем интересы представителей той или иной отрасли торговли или промышленности всегда в некоторых отношениях расходятся с интересами общества и даже противоположны им. ‹…› К предложению об издании какого-либо нового закона или регулирующих правил, относящихся к торговле, которое исходит от этого класса, надо всегда относиться с величайшей осторожностью, его следует принимать только после продолжительного и всестороннего рассмотрения с чрезвычайно тщательным, но и чрезвычайно подозрительным вниманием. Оно ведь исходит от того класса, интересы которого никогда полностью не совпадают с интересами общества, который обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его, и который действительно во многих случаях и вводил его в заблуждение и угнетал» 58 . По мнению Бишопа, это противоречие может быть снято, если мы будем исходить из того, что сфера действия невидимой руки ограничивается инвестициями капитала: «...купцы и промышленники выгодны обществу, когда они вкладывают свои капиталы с целью получить максимум прибыли; они наносят вред обществу, когда объединяются с целью создании монополий или когда они сознательно вводят в заблуждение законодателей с целью получения монопольных прав». Этот аргумент является достаточно весомым, но я полагаю, что необходима более фундаментальная переоценка господствующей интерпретации.

В одной из ключевых статей, посвященных невидимой руке в «Богатстве народов», Уильям Грамп выдвигает несколько возражений 59 :

• 1.    В отрывке не упоминается ни о ценовом механизме, ни о конкуренции, ни о других вещах, за которыми, как предполагается, скрывается невидимая рука.

• 2.    В предшествующих разделах «Богатства народов», в которых обсуждаются рынки, конкуренция и ценовой механизм, невидимая рука не упоминается ни разу. Если она является частью системы рыночных доказательств, то почему Смит использует это понятие всего один раз? Почему он ждал столь долго (несколько сотен страниц), чтобы упомянуть о невидимой руке только в отрывке о внешней торговле?

• 3.    Словам «в этом случае, как и во многих других» придается слишком большой вес, в результате чего рука превращается в общий закон. Смит всего лишь высказывает предположение о том, что возможны и другие случаи, отнюдь не имея в виду, что мы можем полагаться на невидимую руку во всех и каждом случае.

• 4.    Слишком большой вес приписывается предваряющей упоминание о невидимой руке оговорке «как если бы», в действительности отсутствующей в отрывке 60 . На самом деле Смит имеет в виду реальное действие некоей руки, но не процесс рассеяния.

Опираясь на перечисленные выше аргументы, которые ставят под сомнение господствующую точку зрения, Грамп 61 попытался найти другую интерпретацию, в большей степени соответствующую актуальному контексту и используемой Смитом в рассматриваемом нами отрывке форме выражения. Для Грам-па невидимая рука в «Богатстве народов» является «не более чем стимулом, побуждающим купца держать свой капитал в родной стране, тем самым способствуя увеличению объема внутреннего национального капитала и усилению военной мощи страны» 62 . Следствием этого, конечным результатом, не входившим в первоначальные намерения купца, становится увеличение национального шотландского капитала.

Я согласен с возражениями Уильяма Грампа относительно господствующей точки зрения и его прочтением рассматриваемого нами отрывка, в соответствии с которым действия невидимой руки способствуют ограничению оттока капитала из Шотландии. В то же время, я полагаю, что при внимательном про- чтении текста он игнорирует религиозную подоплеку невидимой руки, ее религиозный контекст, который держали в уме и Адам Смит, и его читатели.

Благодаря усилиям обоих авторов, я могу предложить новую интерпретацию невидимой руки как особенной провиденциальной руки Бога.

По Смиту, Бог провиденциально присматривает за шотландским обществом, и если его капитал в поисках более высоких доходов начал бы покидать Шотландию в недопустимом объеме, под угрозой оказалось бы ее экономическое развитие. Механизм действия Божьего промысла, руки Бога, заключается в том, что купцы высоко оценивают риск иностранных инвестиций, который может быть и иллюзорным, что способствует пребыванию шотландского капитала внутри страны.

Достоверна ли эта интерпретация?

Насколько достоверной является интерпретация невидимой руки как особенной провиденциальной руки Бога, действия которой направлены на поддержание устойчивости системы; руки, действия которой уравновешивают общую провиденциальную руку Господа, воздействующую посредством механизма рынка?

Эта интерпретация имеет несколько привлекательных черт.

Во-первых, она придает должный вес провиденциальным аспектам трудов Смита, которые были установлены многими учеными, добавляя еще один нюанс — различие между особенным и общим божественным промыслом. Данное различие обосновано философским и богословским контекстом произведений Смита.

Во-вторых, эта интерпретация предлагает имеющую веские основания точку зрения, в соответствии с которой используемый им образ невидимой руки восходит к провиденциальным ассоциациям, связанным с этим понятием , распространённым в Шотландии в XVIII в. и, возможно, из обсуждения Исааком Ньютоном движимых Богом частей вселенной как частей человеческого тела. Это представляется весьма вероятным, поскольку тесная связь между Смитом и Ньютоном не вызывает сомнений. К тому же, Смит впервые использовал образ невидимой руки в очерке, посвященном обсуждению научного подхода именно этого учёного. Вне всяких сомнений, точное установление источников всегда является трудной задачей, и я не хотел бы проявлять категоричность в этом вопросе.

В-третьих, предлагаемая интерпретация соответствует отрывкам о невидимой руке из всех трех источников, в то время как некоторые другие, в частности та, с которой выступил У. Грамп, — только одному из пассажей, что со- 200 Христианское чтение № 1, 2015

здает значительные проблемы с трактовкой двух остальных. Избежать проблем с истолкованием можно только в том случае, если принять предположение, что упоминания Смита о невидимой руке в трех разных работах никак не связаны друг с другом.

В-четвертых, у нас появляется возможность принять в достаточной степени обоснованную точку зрения о развитии идеи Смита с течением времени. В каждом из трех отрывков божественная рука действует против общих провиденциальных рыночных сил, поддерживая устойчивость системы в целом. По мере перехода от одного отрывка к другому мы видим, что описания действий руки становятся все более четкими и ясными. Впрочем, следует признать, что даже в «Богатстве народов» при обсуждении купцов, уравновешивающих безопасность и прибыли, отсутствуют детальные описания их действий, сравнимые с ньютоновским описанием механизма движения комет, благодаря которому происходит распределение материи во вселенной.

В-пятых, эта интерпретация позволяет понять, почему Смит отводит невидимой руке не самую заметную роль. Если она представляет относительно редко предпринимаемое особенное провиденциальное действие, то у нас нет никаких оснований ожидать, что рука то и дело будет появляться на страницах произведений ученого.

В-шестых, как замечает Э. Ротшильд, в рассматриваемых отрывках понятие невидимой руки употребляется с иронией, едва ли не в шутку 63 . Избранный Смитом тон выражает его амбивалентность по отношению к особенному промыслу; Смит, скорее, выражает надежду на божественное вмешательство, которое позволило бы системе сохранить устойчивость, чем уверенность в нем. Избранный им тон соответствует особенным провиденциальным действиям, которые по определению являются редкими и непредсказуемыми.

Выводы

Во введении, я уже высказывал предположение о возможности того, что в этой статье будут получены новые научные результаты.

Во-первых, относительно ответа на вопрос о смысле и значении невидимой руки в трудах Адама Смита предлагаемая интерпретация включает в себя аргумент об их кальвинистском и естественно-теологическом основаниях, посредством сопоставления их с отрывками из произведений ученого, а также с приведенными в предыдущем разделе доводами в пользу того, что рассматриваемая трактовка имеет целый ряд преимуществ перед другими. Смысл и зна- чение невидимой руки — интеллектуальная загадка, ответ на которую был бы весьма ценным, и я надеюсь, что предложенная интерпретация будет серьезно проанализирована, даже если исследователи придут к выводу о необходимости внесения в нее тех или иных корректив. Надеюсь, что это будет стимулировать более глубокое изучение богословских оснований научных трудов Смита, включая его теодицею, роль человеческого невежества и глупости, а также будущей жизни в его системе.

Во-вторых, в отличие от некоторых других интеллектуальных загадок, выяснение смысла и значения невидимой руки имеет огромное значение для аргументов о свободных рынках и этичном поведении в бизнесе. В современном этическом дискурсе это выражение входит в число наиболее часто используемых, но плохо понимаемых. Довольно часто отсылки к невидимой руке используются как первый приходящий на ум аргумент в пользу рынков и своекорыстия, что, скорее, подрывает эти доводы, чем подкрепляет их. Предложенная здесь интерпретация отделяет невидимую руку от общего для рынков случая: невидимая рука Адама Смита выражает нечто другое, но, в конечном итоге, соответствующее, согласующееся с этим общим случаем для рынков. Избавление от дискуссий, смысл которых затуманивается бесчисленными ссылками на невидимую руку, сопровождающееся тщательным подбором теоретических и эмпирических аргументов о функционировании рынков в тех или иных специфических обстоятельствах, очень способствовало бы повышению качества дебатов о государственной политике и деловой этике.

В-третьих, научный вклад этой статьи заключается в том, что она способствует ведению более осмысленной, более обоснованной дискуссии об отношениях между учеными, изучающими экономическую теорию, этику и религию. Печальной известностью пользуются неприязненные отношения между экономистами и богословами; к сожалению, взаимное непонимание и язвительность стали в них нормой. Перенесение дискуссии на историческую почву, как это сделано в данной статье, позволяет экономистам, философам и теологам встретиться на нейтральной территории, а также использовать некоторые общие ориентиры.

Наконец, все вовлеченные в дискуссию участники смогли понять из недомолвок Смита в его высказываниях на интересующие нас темы и в трудах по экономике, и в трудах, посвященных божественному промыслу, насколько сложными являются эти проблемы. Ссылаясь на невидимую руку, Смит проявляет уважение и к учению о промысле, включая возможность особенных провиденциальных действий, и к научной задаче объяснения повседневного функционирования экономической системы.