Бой за Шевардинский редут: начало или пролог Бородинского сражения

В отечественной историографии бой за Шевардинский редут 24 августа (5 сентября) 1812 г. большинство исследователей рассматривало как пролог Бородинского сражения. Боевые действия в районе деревни Ше-вардино вели значительные силы как французской, так и русской армий. Описание этих событий содержит практически каждое сочинение, посвященное Бо-роднискому сражению, но, как ни странно, историки по-разному объясняли место и роль редута в замыслах русского командования.

Советские и современные исследователи уже предпринимали попытки историографического анализа этого вопроса [1]. При этом выяснено, что сущность разногласий среди историков сводится к неоднозначным оценкам предназначения Шевардинского редута и его положения в боевом построении русских войск. Первая группа ученых считала указанное укрепление специально заранее подготовленной передовой позицией . По их мнению, устройством такой позиции Кутузов предполагал заставить Наполеона преждевременно развернуть свои войска в боевой порядок и выявить направление его главного удара.

Вторая группа ученых оценивала Шевардинский редут как первоначальный левый фланг всей Бородинской позиции . После рекогносцировки М. И. Кутузова, при отводе войск к деревне Семеновское, он оказался впереди расположения русской армии. Борьба за его удержание приняла ожесточенный характер и велась практически силами всей 2-й Западной армии. На этом основании сделан вывод о том, что бой за Ше-вардинский редут являлся непосредственным началом Бородинского сражения, которое с различной интенсивностью продолжалось в последующие два дня.

Разрешение отмеченных в литературе разногласий выводит на принципиальный вопрос о наличии ошибок у русского командования при построении обороны своих войск. Чтобы получить не него аргументи- рованный ответ, в настоящей статье предполагается не только провести сопоставление существующих точек зрений, но и проанализировать основные источники, на которых основывается та, или иная историческая версия.

В официальной дореволюционной историографии сложилась полная убежденность в том, что Ше-вардинский редут представлял собой передовую позицию обороны российских войск. Такая уверенность ведущих исследователей темы строились на изучении оперативной документации, разрабатываемой в штабе М. И. Кутузова К. Ф. Толем. Она же составила источниковую базу последующего описания им Бородинской битвы [2]. Приближенность генерал-квар-тирмейстера к главнокомандующему, его личное участие в выборе позиции, построении боевого порядка русских войск, делали для многих исследователей замечания К. Ф. Толя весьма авторитетными и не подлежащими никакому сомнению.

В конце XIX в. — начале XX вв. версия о Шевар-динском редуте как передовой позиции, избранной для «заблаговременного раскрытия сил противника» прочно утвердилась ряде военно-исторических трудов и в учебной литературе [3]. Она стала ведущей и в советской историографии после победоносного завершения Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., а также нашла отражение в современной справочно-энциклопедической и научно-популярной литературе.

Параллельно со второй половины XIX в. некоторые исследователи попытались опровергнуть эту официальную точку зрения на положение Шеврединско-го редута в боевом построении русской армии. Одним из первых новую версию в конце 60-х гг. выдвинул А. Н. Витмер. По его мнению, «первоначальная позиция при Бородине занята была непосредственно за рекою Колочею, упираясь… левым (флангом — авт.) — в высоту у селения Шевардина заблаговременно обеспеченную сильным редутом» [4, с. 49–50]. В конце 90-х годов XIX в. М.И. Драгомиров поддержал это мнение, отметив, что позицию русских войск «предполагалось сначала занять по Колоче до самого Ше-вардина» и принять бой, прикрываясь рекой на всем протяжении боевого построения. Такой вывод автор основывал на анализе инженерного оборудования местности, возможных действий противника и донесениях «некоторых деятелей» [5, с. 73–75]. В этом случае Драгомиров полагал, что бой за Шевардинский редут «придется назвать…не боем у передового пункта, а первым днем Бородинского сражения» [5, с. 75].

В дореволюционной историографии интерес представляет точка зрения П. А. Ниве, который подчеркивал сложность в выяснении вопроса о роли и значении Шевардинского редута в Бородинском сражении.

Историк подчеркнул, что в диспозиции М. И. Кутузова на сражение от 24 августа (5 сентября), оборонительные линии, занимаемые соединениями, не привязаны к местности. По этой причине по документам не представляется возможным точно разрешить спорный вопрос о том, «была ли Шевардинская позиция занята нами в качестве передового пункта, или же это был первоначальный крайний левый фланг нашего расположения, впоследствии, после боя 24 числа, осаженный нами назад» [6, с. 249].

Высказывая подобные сомнения, историк все же склонялся к тому, что бой при с. Шевардине представлял собой нападение французских войск на левый фланг русской обороны. В пользу этого предположения, по его мнению, говорят следующие обстоятельства. Во-первых, основной удар приняла на себя, расположенная возле Шевардинского редута 27 дивизия, которая в диспозиции от 24 августа (5 сентября) обозначена как «находящаяся на левом фланге». Во-вторых, расположение этого укрепления в боевом порядке могло иметь целью вовлечение французов в атаку именно на этом направлении с целью разделения их сил по обе стороны р. Колочи и уничтожения по частям [6, с. 245, 249].

Мнение о том, что бой у д. Шевардино являлся атакой французских войск на левый фланг позиции русской армии высказывалось и в других сочинениях дореволюционной историографии. Так, по мнению Б. М. Колюбакина, русское командование не ожидало столь быстрого продвижения противника, поэтому появление французов у Шевардинской позиции 24 августа (5 сентября) было для М. И. Кутузова в значительной степени нежданным [7, с. 263]. При этом историк, как и М. И. Драгомиров, считал, что «в сущности, бой 24-го августа составил первый акт Бородинского сражение, предрешивший во многом ход боя 26-го, так как Наполеон в участке бывшего расположения нашего левого фланга у Шевардино получил исходное положение для атаки вообще нашего левого фланга» [7, с. 264].

Наиболее полно идея о Шевардинском редуте, как опорном укреплении левого фланга русских войск была обоснована в сочинении генерал-майора А. Ге-руа, который пришел к выводу о том, что «позиция у села Бородина в первых же своих описаниях и на первых же своих картах подверглась такому искажению, что только теперь можно документально разобраться в истине» [8]. Эта точка зрения была окончательно принята в военной историографии начала XX столетия и была закреплена в военной справочно-энциклопедической литературе.

Она поддерживалась большинством советских военных историков в 20–40-е гг. Так, по мнению А. И. Верховского, Шевардинский редут первоначально представлял собой левый фланг всей Бородинской позиции. Однако М. И. Кутузов накануне сражения своевременно уяснил для себя невыгодность такого расположения русских войск. С целью избежать мощного флангового удара, главнокомандующий русской армией приказал перенести позицию к д. Семеновское. Таким образом, Шевардинский редут оказался впереди боевого построения русских войск. Подобным же образом оценивали положение редута и другие историки [9].

В современной историографии Л. Л. Ивченко на основе анализа оперативной документации и воспоминаний участников событий установила, что бой при Шевардине являлся следствием «первоначальной ошибки, допущенной квартирмейстерской частью при избрании позиции левого фланга… войска 2-й армии участвовали в нем в полном составе, предотвратив угрозу преждевременного нападения противника…». По этой причине она пришла к выводу о правомерности названия боевых действий при Ше-вардине термином «сражение», как это было принято в первых источниках.

Обстоятельное изучение данного вопроса было проведено А. А. Смирновым, выяснившим тот факт, что непосредственные участники и современники Бородинского сражения, не посвященные в замыслы высшего командования армии, однозначно считали Шевардинский редут «передовым укреплением, не входящим в систему основных бородинских укреплений…». Одновременно современный исследователь признал и факт фальсификации подлинных событий группой лиц, «в задачи которых взводило показать, что любые действия Кутузова… были безупречны».

Последнее суждение, высказанное А. А. Смирновым, подтверждается изучением исторических источников, проведенным автором настоящей статьи. Как показал анализ литературы, дискутирующие стороны в качестве важнейшего аргумента использовали воспоминания генералов и офицеров, принимавших непосредственное участие в Бородинском сражении. Н. П. Поликарпов и А. И. Геруа, например, обосновывали свою точку зрения, согласно которой Шевардин-ский редут являлся укреплением левого фланга русской позиции, ссылаясь на записки А. П. Ермолова и М. Б. Барклая де Толли.

В свою очередь, Л. П. Богданов доказывал предназначение Шевардинского укрепления как передовой позиции, также используя воспоминания участников событий. Бесспорными, с его точки зрения, в этом отношении являлись свидетельства генерал-квартир-мейстера Главной квартиры М. С. Вистицкого, начальника 27-й пехотной дивизии Д. П. Неверовского, начальника 4-й пехотной дивизии принца Е. Вир-тембергского.

Однако известно, что большинство мемуаров о войне 1812 года писалось после окончания войны. И некоторые из ветеранов меняли свое мнение о событиях прошедших дней. Примером тому может служить свидетельство командира 27-й пехотной дивизии Д. П. Неверовского, сделанное спустя некоторое время после Бородинского сражения, в которых отмечалось, что его соединение защищало «одну нашу батарею, которая была отделена от позиции». На этих показаниях строил свое заключение Л.П. Богданов. Однако, как мы увидим в дальнейшем, Д. П. Неверовский непосредственно после боя за Шевардинский редут несколько по-другому оценивал место данного укрепления в оборонительной позиции русской армии.

Можно предположить, что авторы мемуаров в своих суждениях о назначении Шевардинского редута отталкивались от общедоступных документов, каковыми, например, являлись «Официальные известия из армии» и «Описание сражения при селе Бородине 24 и 26 августа 1812 года» составленное К. Ф. Толем [10, с. 151–153]. Свою роль могли сыграть и личные пристрастия в оценке полководческой деятельности М. И. Кутузова.

События при с. Шевардине конкретизированы М. И. Кутузовым в донесении к императору, датированным тем же днем. Александру I сообщалось, что неприятель «предпринял направление в важных силах на левой наш фланг, находящийся под командою князя Багратиона». В этом же документе главнокомандующий докладывал о своем решении «загнуть оной (т. е. отвести левый фланг — авт.) к прежде сего укрепленным возвышениям» (к Семеновским высотам — авт.).

Точно таким же образом был проинформирован о событиях 24 августа (5 сентября) Ф. В. Ростопчин. 25 августа (6 сентября), по поручению М. И. Кутузова, исполнявший должность дежурного генерала полковник П. С. Кайсаров, уведомлял московского генерал-губернатора о произведенной атаке на «наш левый фланг под командою князя Багратиона» и что неприятель «потерпел везде сильную потерю». Примечательно, что письмо почти дословно повторяло кутузовское донесение Александру I от этого же числа.

27 августа (8 сентября), в реляции Александру I об итогах Бородинского сражения, М. И. Кутузов вновь акцентирует внимание на том, что 24 августа (5 сентября) противник «производил атаку важными силами на левой фланг нашей армии».

О том, что атака французских войск 24 августа отражалась на левом фланге боевого построения войск, подчеркивали и непосредственные участники событий. Обратимся к свидетельствам Д. П. Неверовского, сделанным непосредственно после боевых действий у с. Шевардино. В его реляции на имя М. И. Кутузова, командир дивизии подчеркнул твердость и мужество своих солдат и офицеров, при отражении атаки «24-го числа на левом фланге , (курсив мой — авт.) стремившегося в многочисленности неприятеля, на укрепленную батарею».

Ценные подробности о действиях при с. Шевар-дине содержатся в письме П. И. Багратиона Александру I, написанном на следующий день после Бородинского сражения. Главнокомандующий 2-й Западной армией сообщал императору, что противник 24 августа (5 сентября), «сбивая наши аванпосты и тесня их, сблизился к линии, армиями занимаемой в 10 часов утра» (курсив мой. — авт.) [11]. Одновременно главнокомандующий 2-й Западной армией подчеркивал, что «стремление неприятеля в важных силах обращено было, можно сказать, главнейшее на один левый фланг , (курсив мой. — авт.) занимаемый вверенной мне второю армиею».

В этих документах, как и в донесениях М. И. Кутузова, также не упоминается о наличии перед фронтом 2-й армии передового укрепления. Согласно рапорту

Д. П. Неверовского «укрепленная батарея» представляла собой укрепленную позицию левого фланга. Из послания П. И. Багратиона видно, что армия имела только боевое охранение (аванпосты), а передовой отряд, предназначенный для скрытия начертания переднего края обороняющихся войск, преждевременного развертывания боевых порядков наступающего противника и выявления направления его главного удара, не высылался.

Анализ официальных донесений, таким образом, свидетельствует о том, 24 августа (5 сентября) противник вышел к левому флангу боевого построения русской армии и атаковал его. Следовательно, Шевардин-ский редут представлял собой левофланговый опорный пункт, а не передовую позицию.

Несколько в ином свете представлено дело в бумагах, составленных К. Ф. Толем. По ним можно проследить каким образом редут «превращался» в передовое укрепление. Один из документов озаглавлен «Описание сражения при селе Бородине, происходившего 26 августа 1812 года». Написанный от лица главнокомандующего, он имеет форму донесения императору. Собственно говоря, так он и был воспринят составителями широко известного сборника документов М. И. Кутузов, в котором опубликован. «Описание» не имеет ни даты составления, ни подписи М. И. Кутузова, поэтому не может считаться официальным документом. Тем не менее оно содержит подробное изложение событий 24 августа (5 сентября)1812 года. Здесь обращает на себя внимание упоминание автора о направлении главных сил противника на «устроенный пред сим редут, чрезвычайно беспокоивший наступательное его (противника — авт.) на наш левый фланг движение». Употребленное выражение «пред сим» (в современном значении «перед этим»), в данном случае больше относится к обстоятельству времени. Однако его можно толковать и как обстоятельство места: т. е. редут, построенный перед фронтом левого фланга боевого порядка. Интересно, что автор «Описания» не указал итогов боя. Для непосвященного читателя складывалось впечатление, что все атаки противника были отбиты и русские, удержав за собой позицию, остались на месте. В действительности, как известно, ночью 24-го августа (5 сентября) войска были отведены от д. Шевар-дино к д. Семеновское.

В приведенном нами документе место и роль Ше-вардинского редута в боевом построении русской армии выглядит расплывчато. О нем можно судить и как об укреплении левого фланга, и как о передовой позиции.

Этот недостаток устранен в другом, расширенном варианте «Описания сражения при селе Бородине, бывшего 26-го числа августа 1812 года…». Парадно-торжественный заголовок этого «Описания», составленный в духе публикаций начала XIX в., свидетельствует о том, что документ готовился к печати. Он также не датирован и не имеет подписи. Его содержание фактически представляет собой расширенную копию предыдущей реляции. Роль Шевардин-ского редута здесь уточнена. По мнению автора доку- мента, «главный предмет… сего редута состоял в том, чтобы открыть настоящее направление неприятельских сил и, если возможно, главное намерение императора Наполеона». Таким образом, назначение Ше-вардинского редута в описании первого помощника М. И. Кутузова не оставляет сомнения — заранее подготовленная передовая позиция русских войск.

Таким образом, усилиями К. Ф. Толя была рождена легенда о Шевардинском редуте, как заранее подготовленном передовом укреплении русской армии. Причину такой трактовки событий понять не сложно. В свое время Б. М. Колюбакин тщательно и объективно изучивший ход Бородинского сражения заметил, что ответственность за первоначальное «неправильное и опасное расположение (русских войск — авт.) ложилась на начальника штаба Беннигсена и еще более на полковника Толя». Скорее всего мысль о передовом укреплении, как элементе построения обороны русских войск в общем замысле М. И. Кутузова на генеральное сражение, должна была скрыть просчеты и промахи, допущенные главнокомандующим с подачи его доверенного лица К. Ф. Толя. О том, что исполняющий обязанности генерал-квартирмейсте-ра намеренно искажал истинное положение дел свидетельствует и сделанная им запись в «Кратком военном журнале движений первой Западной Армии…», составленном, как установлено А.Г. Тартаковским, после окончания войны. В нем, в частности, отмечалось следующее: «Разные укрепления были сделаны по фронту нашей позиции; главнейшие были на левом крыле нашей армии (курсив мой. — авт.) перед дер. Семеновское, где и в лесах проделаны были засеки».

Приведенная запись явно не соответствует действительному положению дел сложившемуся на 24 августа (5 сентября) 1812 года. Как известно, основные инженерные сооружения возводились не на левом, а на правом фланге позиции и надежно прикрывали Новую Смоленскую дорогу, вдоль которой М. И. Кутузов определил направление главного удара противника. Позиции на левом фланге (Богратионовы флеши) и в центре боевого построения войск (Курганная батарея) стали возводиться только в день перед началом сражения, и на момент его начала еще не были завершены.

Таким образом, документальные источники, созданные непосредственно после боя за Шевардин-ский редут, свидетельствуют о том, что укрепление являлось левым флангом русской позиции. Из этого следует вывод о том, что боевые действия 24 августа 1812 года являются не прологом, а началом Бородинского сражения, основные события которого произошли 26 августа (7 сентября) 1812 года.

Впоследствии, чтобы скрыть неудачное боевое построение русской армии и снять с себя и главнокомандующего ответственность за допущенные просчеты, К. Ф. Толь умышленно исказил истинное положение дел и выдвинув версию о особом предназначении Ше-вардинского редута, представив его заранее подготовленным передовым укреплением русской армии. Черновики донесений, составленные К. Ф. Толем задним числом, отложились в архивных документах и в последующем послужили основанием для распространения в литературе указанной версии.

Кутузов: сб. док. М., 1954. Т. 1, ч. 1.