«Большое сознание» как философская проблема

Идея, что человечество само творит свою собственную историю в философской мысли, возникла достаточно поздно. Одним из первых эту идею выдвинул Гегель, хотя в целом он рассматривал историю как «бытие духа в своей свободе». Но человечество, если брать его в отношении к внешнему бытию и миру, есть особый, но все же конкретный субъект, утверждающий,реализующий это свое бытие и саму свою свободу. Стало быть, история приобретает свою собственную и самоцель, и направленность развития. В связи с этим уже нельзя представить историю развития и существования человечества и его историю как реализацию Плана Бытия, задаваемого Провидением или Богом, или мировым разумом. Вопрос «куда движется человечество» и чем по содержанию является это движение в конце XX века, но особенно в XXI веке, приобретает все более актуальное значение. Сохранит ли человечество себя как таковое или нет—приобретает не умозрительный, а вполне практически-прагматический смысл.

В конце XX века возникает идея «конца истории», которую выдвинули Факуяма и Поппер. Как отмечает Кл. Фридрих,«.. .конец истории подразумевает, что все или некоторые формы общественной жизни и индивидуального существования достигли своей совершенной и непревосходимой формы. Ход событий теперь заключается в том, чтобы наполнять эти формы акцидентальным многообразием жизни» [9, с. 51].

С эпохи Просвещения особенно в работах французского мыслителя и философа О. Конта (1798— 1857) и английского философа и экономиста Дж. Милля (1806—1873) выдвигается идея прогресса (от лат. — progressuc—движение вперед) в человеческой истории, понимаемая ими как «безусловная и абсолютная тенденция, может быть сведена к законам человеческой природы». Причем О.Конт убежден, что индивидам присуща способность «ко все большему совершенствованию своей природы». Милль же считал, что эта тенденция к прогрессу связана с «прогрессивностью человеческого сознания», преимущественной движущей силой которого является желание увеличить материальные удобства жизни [6, с. 56—57].

Именно с эпохи Просвещения утверждается идея, что прогресс связан с развитием научного знания, которое является наиболее адекватной формой бытия человеческого сознания и разума, придающего ему подлинные черты рациональности. Знание как таковое является и содержанием, и формой бытия человеческого сознания. А раз человечество как таковое является субъектом своей истории (метасубьектом),то история человечества предстает как реализация, объективация того знания, которым располагает человечество о самом себе и объективном мире как таковом. Поэтому Сознание человечества можно назвать, в отличие от сознания отдельного индивида или конкретного общества, «Большим сознанием». Под сознанием, как таковым, понимается способность человека вытекающая из его природы, к производству и воспроизводству знания, закрепляемого в чувственных и умственных образах о самом себе и объективном мире, отличающимся мерой отчетливости самого этого знания [10, с. 423]. Эту отчетливость знания в сознании Р. Декарт назвал атрибутивным принципом «очевидности» человеческого сознания и человеческого разума.

«Большое сознание» как сознание человечества, не сразу приобрело статус единства, да и сейчас единство «Большого сознания» лишь начинает приобретать зрелые черты. Вплоть до конца XIX и начала XXвека отдельные народы, отдельные цивилизации, отдельные религии существовали достаточно изолированно. Если связи и взаимодействия и наблюдались, то они носили внешний и случайный характер. И проявлялось это или в виде завоеваний, или в виде колонизации, или в виде стремления к мировому господству отдельных стран и народов. Примером могут служить в прошлом так называемые религиозные войны, а в недавнем прошлом пережитые человечеством две мировые войны, имевшие, с одной стороны, катастрофические последствия, а с другой, обнажившие необходимость единства человечества, без достижения которого судьба и перспектива человечества достаточно призрачны и мало предсказуемы. Можно сказать, что принцип господства какой-либо отдельной страны или цивилизации и государства, который все еще является фактом современной истории, становится все более архаическим и реликтовым явлением. Преобладающей и жизненно необходимой тенденцией развития человеческой истории, дающей гарантии для его выживания и сохранения как такового, становятся мировые интеграционные процессы. Вот почему на повестку дня философского осмысления перспектив и будущего человечества ставится, на мой взгляд, вопрос о «Большом сознании». Ведь человечество всегда заботил фундаментально значимый ответ на вопрос — какова цель человечества и куда оно движется, что является, выражаясь словами И. Канта, самоцелью человеческой истории и человечества. Как известно на этот фундирующий вопрос давались различные ответы, так или иначе стремившиеся к адекватной полноте по отношению к фундаментальному вопросу.

В античной философии человек и человечество рассматривались как неотъемлемая часть космоса и бытия как такового, которыерассматривались как неизменные. Принадлежность к космосу и бытию представлялось гарантией вечности и неизменности человека и человеческого рода. Речь шла, главным образом, о возможностях совершенствования в пределах рода, принадлежащего к космосу (или как к материальной сущности, как, например, у Демокрита и Гераклита, или идеальной сущности, как у Платона), но как неизменных, а потому и вечных. Поэтому и понятие будущего как качественного изменения во времени практически отсутствовало. Будущего скорее боялись, нежели вожделели. Время представилось циклическим процессом «.. .Мыслители сходились в одном: они стараются уничтожить, или на худой конец, уменьшить изменения» [4, с. 177]. Такое представление о темпераментности развития человечества характерно было для всех дохристианских цивилизаций. «Древние смотрели со страхом в будущее и повторяли магические формулы, тщетно его заклиная» [4, с. 178]. «Циклическое время течет, оно есть история; но оно и возобновление и каждый раз возобновляясь, отрицает и свое течение, и свою историю» [4, с. 174]. Для древних, в широком смысле, изменение есть зло. Как бы «стрела времени» никуда не направлена.

Христианство и христианская философия времени и истории как бы разрушили цикличность временного бытия, его необратимость, введя своеобразную дискретность времени и истории земного бытия. Первая эпоха исторического бытия человечества имеет свою измеряемость и свою длительность —от «падения» Адама и до распятия Христа, и длилась она около шести тысяч лет, а после распятия наступает новая эпоха человечества, которая будет последней и продлится несколько столетий, по представлению Августина Блаженного. Как бы историческое время конечно, это время падшего человека, которое отличается одним существенным качеством — конечностью. Но это означало бы и конечность бытия человеческого рода и самой человеческой истории [4, с. 176—177]. Но это входило бы в фундаментальное противоречие с догматом вечности Бога как Первотворца и создателя бытия мира, где бытие, в том числе историческое и земное бытие, есть не что иное как поступь и воплощение мыслей Бога. Поэтому можно сказать, что бытие человеческого рода, как неисчезающей реалы ности, пребывает в вечности до тех пор, пока само бытие мыслей бога, их поступь и воплощение существуют в качестве бессмертной реальности. Но и здесь ставится вопрос о будущем человеческого рода в виде надежды на воскрешение человеческой души и человеческого духа, но лишь после искупления первородного греха. Божественный рай, как раз то место бытия человека, где он, соединяясь в единство с духом Бога, приобретает черты вечнос ти бытия как неизменности, где уже как бы ничего не происходит, как бы исчезает событийность, как признак исторического времени. Где сознание человека соединяется с Божественным разумом, где отменяется время, как атрибут изменчивости бытия и человеческой истории.

В брахманизме еще более радикально отрицается изменчивость бытия, ибо «... брахман никогда не изменяется, и о нем ничего нельзя сказать, кроме того, что он есть; о нирване тоже ничего нельзя сказать, даже того, что она есть. И в том и в другом случае перед нами реальность вне времени» [4, с. 175].

На мой взгляд, вплоть до XVII—XVIII веков в «Большом сознании» как сознании человечества, несмотря на различие, доминирующим элементом его содержания являлась вера и знание о Божественном, которое так или иначе реализовывались в бытие людей. Но и в этом случае история человечества предстает как процесс самореализации сознания человечества.

Ситуация радикально меняется в XVIII веке, особенно с эпохи Просвещения, и это было связано с усиливающейся тенденцией развития научного знания, которое, как представляли, например философы Просвещения, является наиболее адекватной формой бытия человеческого сознания и человеческого разума. Именно в этот период в западноевропейской философии возникает идея прогресса в человеческой истории как синонима качественного изменения в бытии людей. А сам исторический прогресс связывается с развитием и реализацией возможностей человеческого сознания, содержанием которого является научное знание, приобретающего доминантное значение ко всем другим элементам сознания. Идея прогресса как направленного самосовершенствования человека связывается с ростом и возрастанием роли развития научного знания. Культивируется все более явно постулат — поступать разумно, значит действовать в соответствии с рациональным сознанием. Нарастает рационализация и всей культуры. Как отмечаетЮ. Хабермас, «рационализация культуры грозит обезличить жизненный мир. Просвещение XVIII века стремится развить объективирующие науки, использовать их когнитивные возможности для разумной организации жизни» [11, с. 45].

Такая тенденция в развитии человеческой истории беспокоила и известного философа и историка А.Дж. Тойнби, который в своем фундаментальном труде «Постижение истории», выдержавшего несколько изданий, рассматривает механизм прогрессивного роста развития человеческой истории как взаимодействие «вызова—ответа», как циклический процесс распада общества, исчерпавшего свои возможности к дальнейшему развитию («вызов»), и поиск адекватного ответа этому «вызову». Возможность сохранения человеческой истории как таковой он связывает со способностью человеческо- го сознания и разума «создать новое для души». По его мнению «...современная цивилизация не способна создавать новое для души» [8, с. 534]. Современную ситуацию (XX век) он характеризует как «духовно неблагоприятную». Точное знание и технология — безличны, они приводят к деиндивидуализации человека, обеднению его духовного потенциала. Он даже для актуализации внимания к этой тенденции прибегает к сильным выражениям: «Духовное неблагоприятное окружение (в современном состоянии человечества—Г. Ч.) можно определить словами Платона «Город свиней»,в котором искания души подменяются заботой о материальном благополучии» [8, с. 537].

А.Дж. Тойнби под «Вызовом» понимает «исчерпанность» возможностей определенного отрезка человеческой истории, которой необходимо противопоставить «ответ», который как бы выводит движение истории из тупика, из движения «порочного круга». «Вызов» в истории он также связывает с утратой, а точнее с исчерпанностью установившихся связей человеческого сознания с бытием Бога. По его мнению закон жизни состоите том, что «высшие точки религиозного опыта совпадают с низшими точками истории секулярного опыта. И наоборот» [8, с. 535]. За коллизией «вызова — ответа» скрывается конфликт между церковью (как таковой), которая стремится к завоеванию «этого мира» и установлению «божественной воли» на земле, становящейся целью и устремлением церкви, и возвышенным бытием Духа, олицетворением которого является Бог. Само это «возвышенное» находится за пределами цели, которые ставит себе церковь [8, с. 534]. Утрату «духовности» бытия человека и человечества он связывает с тем, что «социальные продукты первородного греха всегда будут управляться секулярной рукой», которая руководствуется не идеей духовности добра, а достижением сиюминутной цели властвования. «И пока земная природа не претерпела нравственных изменений—зло и добро воспроизводятся» [8, с. 537].

Впрочем А. Дж. Тойнби не отрицаеттого факта, что развитие человеческой истории стремится в своей реальности к росту материального благосостояния. Его тревожит вопрос, какова духовная и нравственная плата за этот прогресс в материальном благополучии человечества. По его мнению, плата непомерная —деиндивидуализация человека и личности.

Сам рост материального благополучия бытия людей нельзя рассматривать лишь как негативный момент. В конце концов, естественное стремление людей к комфорту бытия, свободе бытия от материальных нужд, к успешности в жизни является признаком цивилизованного развития, которое позволяет людям в большей полноте, чем прежде, а тем более в архаические времена, реализовать данную им жизнь как таковую. Но при этом необходимо дать аргументированные ответы по крайней мере на два вопроса: что «стоит» за прогрессивным ростом материального, социально-экономического развития человечества (хотя ритмика этого роста неравномерна, различна в странах и регионах) и каковы перспективные результаты этого процесса, которые ожидают человечество как таковое. Какова «судьба» «Большого сознания», субъектом которого является человечество и человеческий род?

С концаХТХвека, но особенно сначалаХХвека, обнаруживается неотвратимая тенденция—доминантным ядром «Большого сознания» все более отчетливо становится естественно-научное и техникотехнологическое знание, которое универсально объективируется в план общественной жизни и истории как таковой, коренным образом изменяя их содержание и направленность развития, ускоряя ритмы человеческой истории. История приобретает авангардистски-модернистский характер.

Это подтверждает одну и ту же закономерность — человеческая история и ее развитие есть не что иное как реализация содержания сознания человечества, каковым является знание о мире, о бытие и самом человеке, посредством практичес-ки-преобразовательной деятельности людей, которая все более определяется, детерминируется требованиями, парадигмами развития научного знания и технологическими формами его воплощения.

Как подчеркивает американский социолог Д. Белл, «...авангардистский модернизм... несет с собой господство принципа безграничного самоутверждения..., несовместимого...вообще с моральными основами целесообразного образа жизни» [11, с. 43]. «Староконсерваторы» же «...недоверчиво следят за распадом субстанционального разума, за расхождением науки, морали и искусства» (единство которых, как необходимая основа целостности человеческой сущности, как парадигма человеческой истории утверждалась вплоть до конца XIX века —- Г. Ч.) [11, с. 51]. Они выступают за «возвращение к домо-дернистским позициям».

«Младоконсерваторы» считают современное сознание лишь инструментальным феноменом, что приводит к утрате всякого поэтического начала в современной истории. Они нередко апеллируют к дионистским началам человеческой жизни. Как выразился Ю. Хабермас, дух «Ницше парит над ними» [11, с. 51].

Вместе с тем в развитии современного «Большого сознания» наряду с ростом и влиянием естественно-научного и научно-технического знания в качестве «конкурента» возрастает и компонент иррационального и мистического знания. Тем более, что современные информационные технологии распространения знания как такового обладают неограниченными возможностями. Но в равной степени они обладают и неограни- ченными возможностями «внедрения» в бытие Большого сознания. «Антинаучные» представления — различного рода иррациональные и мистические представления тоже «опредмечиваются», реализуются как в повседневной жизни, так и в историческом процессе в целом. Причем «антинаука» одевается в одежды «науки», (например, астрология, сциентизм и др.). Так, по данным Дж. Холтона, в 90-х годах XX века среди опрошенной аудитории американских студентов 40 % не согласны с тем, что астрология не является наукой [12, с. 32]. И лишь 13 % американцев обладают минимальным уровнем понимания смысла и значения научного знания. Сторонники так называемой «патологической науки» (термин Холтона — Г. Ч.) убеждены в том, что научное знание творится на основе иллюзий и фантазий, а не на основе рационального мышления [12, с. 32]. «Антинаука» претендует на ясное, четкое, конструктивное и функциональное, потенциально альтернативное, всеохватывающее миропонимание, в рамках которого декламируется «наука», противоположная той, которая есть сегодня [12, с. 33].

В современном «Большом сознании», субъектом которого является человечество как таковое, находят интенсивное распространение и так называемые «квазинаучные мифологемы» (к которым относятся различные «школы-секты», сектантские организации, которые противостоят традиционным, каноническим, устоявшимся религиям и верованиям). Находит распространение «квазинаучное мифотвор-чество», которое «интерпретируется не в системе категорий «истинно-ложно», а в принципиально иной плоскости: через оценку их поэтичности» [3, с. 18]. В науке, как известно, всегда существует оппозиция «субъекта и объекта». Как отмечает В. Най-дыш, «квазинаучное мифотворчество» во всех его формах занимает противоположную позицию. Оно ищет способы мнимой гармонизации отношений субъекта и объекта через воздействие на эмоциональную сферу субъекта». Посредством чего «создается феномен «мнимой полноты» акта деятельности сознания», превосходящий по своей силе и мощи рационально-научное сознание [3, с. 18]. «Большое сознание» направлено на самоосуществ-ление и самореализацию своего содержания и изменение обстоятельств и условий бытия человечества. Само изменение условий бытия человечества, благодаря современным информационным технологиям, обладающим все более расширяющимися возможностями, корреспондируется с бытием информационного мира как такового. Сознание и «Большое сознание» тоже самоосуществляются в неограниченном поле информационного мира, парадигмы которого предписывают свои собственные правила сиюминутному бытию людей. По-видимому, это связано с тем, что сознание человека и «Большое сознание» направлены на реализацию потребностей

«Большое сознание» как философская проблема стороны бытия человека и человечества. В силу чего оно всегда конкретно исторично по своему содержанию. Поэтому и возникает соблазнительная мысль: чтобы бытие человека сделать более удобным для самого человека, его необходимо сделать более технологичным. Тогда и само бытие человека приобретает характер бесконечной гонки за все более совершенными технологическими возможностями, которые не до конца осознаны. Как отмечает Карл Ясперс «то, что надлежит показать в образе настоящего, никогда не бывает этим настоящим полностью. Каждый живёт в мире еще не осознанных возможностей» [14, с. 345]. Существование человека и человечества в его истории «...всегда промежуточно, это — беспокойство его всегда незавершенного существования во времени» [14, с. 398]. К. Ясперс сравнивает современное бытие «с борьбой без флангов». «В современном существовании после минутного прояснения человек теряется от путаницы в фронтах борьбы» [14, с. 397].

Человечество и каждый человек погружен в Бытие как таковое, которое никогда не заканчивается и не завершается. «Бытие шире, чем все сущее, и все равно оно ближе человеку, чем любое сущее, будь то скала, дверь художественное произведение, машина, будь то ангел или Бог. Бытие — это ближайшее, поскольку оно есть экзистенция его сущности и сущности человека, погруженное в бытие. «Экзистенция, — подчеркивает М. Хайдеггер, — означает, что человек есть «вот»—Бытие, «то есть его просвет» [13, с. 199]. Человек и человечество всегда оказываются перед проблемой — прорваться в Бытие, чтобы определить место своего бытия в нем. Человек (и человечество — Г. Ч.) — пастух «Бытия» [13, с. 202].

Расширяющиеся и углубляющиеся возможности технико-технологического и информационнотехнологического знания, приобретающего новую автономность, глобально воздействуют на бытие людей и человечества, тотально его изменяют. Но вместе с этим возрастающим компонентом «Большого сознания», качественно изменяется и само «Большое сознание» и сознание человека. Изменяется и само человеческое общество. Провозглашается наступление постинформационного этапа человеческой цивилизации, где искусственному интеллекту и современнейшим технологиям отводится решающая роль во всех отношениях (не случайно в наступившем XXI веке находят широкое распространение так называемые «политические технологии», «социальные технологии», «этнотехнологии» и тому подобные явления). Суть ситуации, на мой взгляд, заключается в том, что предпочтение в регуляции отношений между людьми и между человеческими сообществами отдается не нрав ственно-этическим способам и формам, а правовым и политическим, которые более поддаются стандартизации, унификации и технологизации. Наступления такой эры с трудом поддается рационально-разумному описанию.

Современное технико-технологически воплощенное знание, в соответствии с законом имманентности, не только вторгается в непосредственное бытие, но в его дальнейшие перспективы. Более того, оно стремится воздействовать и на саму природу человека, стремясь если не изменить ее, то улучшить, расширить ее возможности. Безусловно, человечество добилось в этом плане больших медико-биологических успехов—успешная борьба против многих ранее неизлечимых болезней, исправление «природных недостатков», продлению человеческой жизни и т. п. Но в то же время, появляются такие технологии, которые претендуют на большее—на контроль за естественным развитием и репродуцированием человека, как особого рода и вида. Проблема «клонирования» как технологическое и искусственное тиражирование человеческих индивидов—это лишь один из многих примеров экспансии современного научного знания и технологии на саму природу человека, с неочевидными и трудно предсказуемыми последствиями. Под возможности эксперимента подпадает сама природа человека с целью выйти за границы ее возможностей.

В современной человеческой цивилизации возрастает тенденция универсализации технико-технологического воплощения и применения научного знания, воздействующая на все стороны бытия человека и человечества. Насколько нравственно готово человечество противопоставить трансцендентно-имманентной экспансии научных технологий, границы которой все более становятся неочевидными, противопоставить разумные границы и нравственные императивы контроля. Вопрос остается открытым. Поскольку часто аппелируют к возможностям успешного решения технико-технологических проблем, минимизируя значение решения нравственно-этических проблем.

Еще с эпохи Просвещения утверждалась основополагающая идея о том, что развитие научного знания, его прогресс как адекватная форма бытия человеческого разума обязательно приведет и к прогрессу всех сторон человеческого бытия — социальному, экономическому, культурному и, конечно же, нравственному. Как показала дальнейшая история, человечество добилось впечатляющих успехов в социально-экономической жизни, создания все большей возможности для комфортного, цивилизованного бытия человека, расширяя сферы социально-экономических и политических свобод. И в то же время человечество в XX в. пережило две мировые войны, катастрофические по своим последствиям именно в силу применения научно-технических достижений в ведении войны. И в силу того, что человечество оказалось нравственно-этически не готово для предотвращения этих войн и лишь, оказавшись на краю гибели, человечество сумело выработать универсальные принципы нравственно-импера-

« Большое сознание» как философская проблема тивного характера противодействия и победы над «мировым злом».

Прерогативой человеческого, «теоретического разума», по терминологии И. Канта, является выработка и основополагающих целей человеческого бытия, человечества как такового.

Что же является целью бытия человечества? Этот вопрос в современной общечеловеческой ситуации становится все более актуальным. Ясно, что научно-технический и научно-технологический, информационно-технологический прогресс все более набирает силу и остановить его невозможно. Но в тоже время он приобретает все более суверенный и самостоятельный характер по отношению ко всем другим сторонам бытия человека и человечества, как бы диктуя свои правила игры «бытию человечества» как такового.

Определение цели бытия для отдельного человека посредством разума на основе априори достижимая задача и реализуемая в той или иной степени в пределах отдельной человеческой жизни. Отсюда и многообразие жизненных целей у людей, с чем в значительной степени и связана свобода бытия человека—с свободой выбора цели («самоцели «—по выражению И. Канта) бытия. Целью бытия человека является самореализация своей сущности и потенции, создание комфортных и удобных условий для успешной реализации этих целей. Ибо, как замечает Ортега-И-Гассет, сама жизнь для человека означает благополучие» [5, с. 38]. По его мнению, «истинное назначение человека — находиться, присутствовать в мире с благом и удобством для себя самого» [5, с. 38—39]. Но все же акцент ставится на «стремлении пребывать в мире» в соответствии со своей естественной природой. Действительно, современная научно-технологическая цивилизация создает все большие возможности для удобства и благополучия жизни людей, хотя, заметим, и не для большинства человечества. Гораздо труднее определить цель бытия человечества и человеческой истории. Как известно, в истории философской мысли предлагались различные версии цели бытия человечества и его предназначения. Из них можно выделить несколько типов определения целей бытия человечества.

• 1.    Человечество должно следовать извне предписанной воле — или Божественному Промыслу (религиозная версия).

• 2.    Человечество следует целям и требованиям Провидения, «мировой воли к жизни» (волюнтаризм Шопенгауэра), требованиям «Воли к власти» как выражения сущности жизни (Ницше). Их можно охарактеризовать как иррациональные теории.

• 3.    Человеческая история есть выражение поступи объективного духа в своей свободе, реализуемая посредством действий людей, преследующих свои жизненные цели. А поскольку «всемирно-исторический процесс совершается разумно», то история

• 4.    Целью человеческой истории является создание максимально возможных условий (экономических, социальных, научно-технических, социокультурных и др.) для раскрытия и реализации творческих возможностей человеческой природы как таковой и отдельной личности. То есть освобождение творческих потенций человеческой сущности, препятствием для которого являются внешние объективные обстоятельства и объективная необходимость. Таковы были идеи философов Просвещения и марксизма с его теорией формационного развития и созданием бесклассового общества как основополагающей предпосылки гармонического и бесконфликтного целостного развития человечества. «Модель» всемирной истории по марксизму, особенно в силу ее догматизации, оказалось нежизнеспособной. В то время как идеи Просвещения, их жизнеспособность подтверждены в той или иной степени самой историей.

есть прогрессивный процесс, она не есть хаос событий, поскольку сама история находится под контролем Абсолютного Разума, а история есть прогрессирующая самореализация неограниченных возможностей сущности Абсолютного Духа и Абсолютного Разума [1, т. 8, с. 10]—объективно-идеалистическая концепция цели бытия человечества.

Дефицит предсказуемости будущего человеческой цивилизации все более возрастает. И это связано как раз с тем, на мой взгляд, что человечество все более апеллирует к возможности научно-технологического развития и экономической эффективности, чем к прин- ципам разума, апеллирующего к нравственно-этическим императивам как основы самосохранения человечества как такового. Возникает парадоксальная ситуация: человечество стремится к непредсказуемому будущему, которого оно само и опасается.