Буддизм в Корейской Народно-Демократической Республике: наследие, политика и дипломатия

This article examines the role of Buddhism in the Democratic People’s Republic of Korea (DPRK) from the second half of the 20th century to the present day. Since the DPRK is a sovereign state founded on the national communist ideology of Juche, its entire religious system is completely subordinated to the party leadership. For a long time, Buddhism as a religious institution was perceived by the government as a direct, potential opponent. However, since the 1970s, when the DPRK began to actively establish diplomatic contacts with other countries, Buddhism began to be recognized as an important part of the cultural heritage of Koreans, which could be utilized in the sphere of interstate diplomacy. Currently, two government agencies are responsible for Buddhism in the DPRK: the Cultural Heritage Administration and the Korean Buddhist Federation. Buddhism is institutionalized and controlled by the party apparatus; clergy are generally perceived as civil servants, rather than spiritual figures. This is also reflected in the appearance of monks: until recently, they did not shave their heads and wore business suits. At the beginning of the 21st century, Buddhism became an important tool in establishing a dialogue with the Buddhist communities of the DPRK and other countries of the Buddhist world, in connection with which North Korean monks are gradually adjusting their activities. Buddhist contacts contribute to the easing of tensions not only on the Korean Peninsula, but also in the countries of South, East and Southeast Asia as a whole. This also corresponds to Russia’s strategic interests in the Far Eastern region, which makes it possible to outline specific paths for sustainable, tolerant interstate cooperation, using the Buddhist institution as a practical instrument of modern diplomacy in Asia.

Acknowledgements

Корейская Народно-Демократическая Республика была образована 9 сентября 1948 г. как социалистическое государство, в основе которого лежит идеология чучхе 1. При этом религиозный институт в КНДР, в том числе и буддийский, полностью подчинен партийному руководству, а монахи высших рангов считаются государственными служащими и получают зарплату. Официально в государстве объявлено о свободе вероисповедания 2, однако данное право стоит считать условным, поскольку религиозные деятели и организации находятся под строгим партийным контролем 3.

Целью данной статьи является обзор положения буддизма в Северной Корее с точки зрения взаимодействия различных факторов, связанных с буддийским культурным наследием и обусловленных влиянием современной политики и идеологии, а также международной дипломатии.

По мнению ряда ученых, буддизм как религия и идеология начал возрождаться в Восточной и Юго-Восточной Азии только после окончания Второй мировой войны в 1945 г. (см., например, [Juyan Zhang, 2012, p. 23]). Однако ввиду особенностей северокорейской государственной системы и идеологии буддизм как инструмент «мягкой силы» во внешней политике начал использоваться только в 1970-х гг. [Чо Соннёль, 2010, с. 54].

В настоящее время буддизм в КНДР является одним из инструментов установления стабильных взаимоотношений между Южной и Северной Кореей – монахи обеих стран совершают официальные визиты в Сеул и Пхеньян, обсуждают проекты установления сотрудничества между разными храмами, в том числе организации доступа в северокорейские храмы южнокорейским буддистам (например, в храм Сингеса на горе Кымгансан 4).

Одним из важных источников по изучению северокорейского буддизма в период после Корейской войны (1950–1953) можно назвать газету «Чосон синбо», которая издавалась Ассоциацией северокорейских граждан в Японии. Издание было основано еще в 1946 г., но современное название обрело в 1961 г., выпускаясь на корейском и японском языках. Главный издательский офис расположен в Японии (Токио), а филиал действует в КНДР (Пхеньян). Более того, с 1961 г. издается английская версия журнала «The People’s Korea». Кроме указанных изданий можно назвать журналы «Корея» ( Чосон ) и «Маяк» ( Тындэ ), выпускаемые в Северной Корее с конца 1940-х гг. на русском, корейском, английском, французском и китайском языках. Представленные журналы являются иллюстративными и рассказывают о повседневной жизни северокорейцев.

Имеют определенное значение издания, посвященные северокорейскому буддизму, например, такие книги, как «Буддизм Кореи» ( Уринара пульгё ) (1989) и «Истинная жизнь буддистов» ( Пульгёдодыльи чхандаун саль ) (2001). Последняя книга была подписана именем генерального секретаря Северокорейской буддийской федерации ( 조선불교도련맹 Чосон бульгёдо рёнмэн ) Сим Санджина (род. в 1944 г.) ⁵.

Помимо северокорейских публикаций можно выделить некоторые работы южнокорейских монахов. Среди них назовем сочинение достопочтенного Поптха (род. в 1965 г.), издавшего в 2020 г. труд «Белая книга буддизма Северной Кореи» ( Пукхан бульгё бэксо ), где изложены результаты его наблюдений за 30 лет регулярных посещений Северной Кореи.

Теоретической основой данного исследования послужили работы южнокорейских исследователей Чо Соннёля 6 и Ли Джибома 7, а также польских ученых Николаса Леви 8 и Романа Хусарски 9. При этом наибольший интерес к буддизму в Северной Корее можно отметить со стороны южнокорейских исследователей, что связано с попытками установления дипломатических отношений и реализацией многочисленных совместных проектов между буддистами обеих стран.

Ли Джибом в статье «История и положение буддизма в Северной Корее» (2014), которую он опубликовал в честь годовщины «Директивы № 60» на интернет-портале Пульгё пхённон , сделан краткий обзор истории становления северокорейского буддизма после разделения полуострова на два государства. В публицистической статье «Север и Юг становятся ближе. Буддийская традиция кажется одинаковой, но она такая разная» (2018) он анализирует различия между буддийскими общинами в КНДР и Республике Корея, касающиеся одеяний и внешнего вида монахов, особенностей образования, иерархии и деления общин на ордена, школы.

Наиболее подробный анализ провел южнокорейский исследователь Чо Соннёль, который специализируется на изучении Северной Кореи ( Пукханхак ). В работе «Особенности и характер буддизма Северной Кореи» (2010) он последовательно рассмотрел историю северокорейского буддизма, касаясь также и более ранних этапов его истории. Автор выделил главные факторы, повлиявшие на формирование современных буддийских институтов КНДР. Особое внимание он уделил колониальному периоду, когда корейский буддизм подвергся определенным искажениям, а также особенностям влияния на него социалистической системы и реформ нового правительства (земельная реформа и введение карточной системы). Чо Соннёль много внимания уделяет межкорейской деятельности буддийских организаций и трансформации северокорейского буддизма под влиянием контактов между монахами Севера и Юга.

Среди западных исследований можно выделить статью Н. Леви и Р. Хусарски «Buddha under Control. Buddhism’s Legacy in North Korea» (2021), в которой авторы исследуют значение наследия буддизма в Северной Корее. В основном анализируются аспекты присутствия буддизма в северокорейской культуре и роль буддизма в культурной и пропагандистской политике КНДР. В работе отмечается, что северокорейское государство использовало буддизм для восстановления международного имиджа государства, создавая фасад религиозной свободы для продвижения туризма, а также в качестве части политики по объединению Корейского полуострова.

Северокорейская буддийская федерация ( 조선불교도련맹 Чосон бульгёдо рёнмэн ), образованная 26 декабря 1946 г., является административным ядром буддизма в КНДР. Вся религиозная политика государства по отношению к буддизму осуществляется через Центральный комитет северокорейской буддийской федерации ( Чосон бульгё доёнмэн чунъан вивонхве ) ¹⁰. Северокорейская буддийская федерация находится под юрисдикцией Шестого бюро Центрального комитета Фронта объединения отечества Трудовой партии КНДР, которое курирует религиозную политику Северной Кореи. С 1962 г. дела Федерации также находятся под юрисдикцией Министерства социального обеспечения ¹¹. Важной особенностью религиозной политики Северной Кореи является то, что она реализуется на национальном уровне через партийные органы, другими словами, религиозные организации подконтрольны государству и должны отвечать ведущей идеологии, а не основаны на традиционной религиозной генеалогии ¹².

Изначально данная организация была включена в «единый демократический фронт», призванный бороться с пережитками феодализма и колониализма. Цель Буддийской федерации изложена в основных принципах организации, принятых в 1949 г.: стремление к национальной стабильности и независимости; борьба с империалистическими захватчиками; защита интересов народа и государства; развитие национального духа и культивация трудовой солидарности среди буддистов. Данные принципы полностью соответствовали нуждам новообразованного северного правительства, другими словами, Буддийская федерация с самого начала была сформирована для удовлетворения потребности государства в консолидации народа. Впоследствии, к 1955 г. филиалы Буддийской федерации открывались при каждом городском и провинциальном комитете, что говорит о расширении системы управления буддийской общины [Чо Соннёль, 2010, с. 52–53].

Тем не менее это не означает, что северокорейское правительство поддерживало буддизм и его представителей. Так, 5 марта 1946 г. было принято решение о проведении земельной реформы, в рамках которой в пользу государства изымались все японские земли и «излишки» у корейских собственников, изъятые земли распределялись между крестьянами [Курбанов, 2009, с. 280]. В соответствии с земельной реформой государством изымались практически все земли храмов и церквей (включая пахотные и лесные), что нанесло большой урон экономической основе храмов [Чо Соннёль, 2010, с. 30–31].

В 1958–1959 гг. была проведена Кампания по идеологической проверке населения ( Сасан гомтхо саоп ), в связи с чем власти КНДР осознали, что надеяться на революцию на Юге не стоит. В начале 1960-х гг. принято решение, что социалистические реформы завершились успешно – так называемая «общественная стабильность» достигнута. Следовательно, представлялось, что религиозные формы сознания более не отвечают истинным запросам общества. В результате серии активных религиозных чисток, связанных с борьбой против несогласных с партийной идеологией, количество буддистов и храмов значительно сократилось (см. таблицу).

Изменение численности буддийской сангхи в КНДР в XX в. * Changes of number of the Buddhist Sangha in the DPRK in the 20th century

Показатель	Период
	до 1950 г.	1950–2014 гг.
Религиозные деятели, чел.	732 (включая бхикшу и бхиккхуни)	около 300 (не включая бхиккхуни)
Количество верующих, чел.	375 488	около 10 000
Количество храмов	518 (включая 31 крупных храмов)	67
Управление	Управление буддийскими делами Северной Кореи (кор. 북조선불교총무원 Пукчосон бульгё чхонмувон )	Буддийская федерация Северной Кореи (кор. 북조선불교도련맹 Чосон бульгё дорёнмэн )

Дается по: Ли Джибом . История и положение буддизма в Северной Корее…

В 1970-х гг. положение несколько изменилось в связи с началом попыток установления диалога с Южной Кореей ¹³. В 1972 г. пересмотрена конституция КНДР, где официально провозглашена свобода вероисповедания; в 1973 г. Буддийской федерацией предприняты определенные меры по строительству храмов и проведению различных религиозных мероприятий (например, организация перевода Трипитаки ¹⁴) [Чо Соннёль, 2010, с. 52–53]. Пожалуй, наибольшее влияние на изменение религиозной политики оказало проведение в 1989 г. Всемирного молодежного фестиваля ( Сеге чхонсонён чхукчон ) в Пхеньяне, после которого КНДР стала расширять международные контакты ¹⁵ [Там же, с. 54].

В 1989 г. была открыта Буддийская академия (Пульгё хагвон), которая стала заниматься образованием монахов и религиозных деятелей. Более того, за год до этого, в мае 1988 г., в храме Похёнса на горе Мёхянсан была проведена первая буддийская служба в честь Дня Рождения Будды. В этот же период и на протяжении 1990-х гг. южнокорейские и северокорейские монашеские делегации регулярно совершали официальные визиты в Пхеньян и Сеул 16. В результате расширения контактов с буддийскими странами и Южной Кореей статус буддизма в КНДР значительно поднялся – произошла реставрация храма Похёнса (кит. 普賢寺; «Храм всеблагого бодхисаттвы Самантабхадра») на горе Мёхянсан (1987 г.) (пров. Пхёнъан-пукто), построено хранилище для Трипитаки в храме Похёнса (кор. Похёнса пхальмандэджангён поквансо), а также восстановлены храмы Кванбопса (кит. 廣法寺; «Храм всеобъемлющей дхармы») (1991 г.) (Район Тэсон, столичный город Пхеньян), здание Чобул-лён чхонса (один из центров Буддийской федерации) (1992 г.) и Чоннынса (кит. 定陵寺; «Храм гробницы императора» 17) (1993 г.) (Район Рёкпхо, столичный город Пхеньян) [Там же, с. 39].

По мнению польских исследователей Н. Леви и Р. Хусарски, в колониальный период (1910–1945) корейский буддизм подвергся значительным искажениям и влиянию со стороны японского буддизма. Среди японских черт корейского буддизма можно выделить разрешение монахам вступать в брак, сохранение административного подчинения по «Закону управления храмами» ¹⁸ (кор. Сачхаллён ) и системы 30 главных храмов ¹⁹ (кор. Самсип понса сачхаль ).

В Южной Корее благодаря «Движению за очищение буддизма» ²⁰ ( Пульгё чонхва ундон ) последствия японского влияния частично удалось преодолеть, однако в Северной Корее данные проблемы еще долго сохранялись. В настоящее время большинство монахов Северной Кореи являются женатыми и семейными людьми. Одновременно с этим до недавнего времени северокорейские монахи не пользовались духовными именами, не брили головы и носили обычные деловые костюмы, а не буддийские одеяния [Levi, Husarski, 2021, р. 88]. Причина, скорее всего, лежит в сущности политики северокорейского государства по отношению к буддийской общине. В частности, там отсутствовали мероприятия по реформированию буддизма и возвращению к традициям, как в Южной Корее ²¹.

В рамках своей колониальной политики японцы поощряли отступничество монахов, сохранявших традиции корейского буддизма. Вместе с разрешением на вступление в брак также стало распространяться употребление в пищу мяса. Монахи, вступавшие в брак, уже не могли полностью отдаваться аскезе и все больше уделяли времени семейной жизни, за чем последовали многочисленные изменения в быту таких монахов. Женатые монахи теперь были обязаны содержать своих жену и детей. Монахи часто превращали храмы в торговые точки, где продавались мясо и алкоголь. Таким образом, статус монахов постепенно снижался, традиции размывались до такой степени, что некоторые женатые монахи отращивали волосы и переодевались в западные костюмы, в результате чего многие северокорейские монахи до относительно недавнего времени не брили головы и не носили традиционных монашеских одеяний [Чо Соннёль, 2010, с. 45–48].

Буддийское культурное наследие в КНДР находится под управлением Северокорейской буддийской федерации, но большая его часть находится также под охраной Управления культурным наследием – данные храмы обслуживаются государством и являются достоянием корейской нации, а также местами для отдыха трудящихся. Важно отметить, что для религиозных нужд выделено всего 15 храмов из 60 действующих, бо́льшая часть храмов служит для туристических целей 22.

Рассматривая особенности северокорейского буддизма, стоит также обратиться к организационным формам деятельности религиозных служителей. В целом можно выделить полу-государственный и полурелигиозный характер организации религии в КНДР. Северокорейская буддийская федерация изначально была создана как внешняя организация Трудовой партии для поддержки проекта социальных реформ правительства Северной Кореи. Дальнейшее существование Федерации было обусловлено необходимостью международных и межкорейских контактов, в том числе на основе религии. Тем не менее до 1990-х гг. Федерация носила в основном секулярный характер, а религиозный характер этой деятельности стал проявляться лишь после 1996 г., когда появились первые выпускники Буддийской Академии [Там же, с. 66].

Если в Южной Корее существуют и функционируют различные буддийские ордена, крупнейшим из которых является Чоге 23, то в Северной Корее орденов нет вовсе, а «учение» монахов из Федерации основано на учении Алмазной сутры 24. Этого мнения придерживается и Пак Тхэхва (1919–2005), председатель Северокорейской буддийской федерации, который заявил, что северокорейский буддизм основан на учении школы Чоге. При этом он подтвердил, что основными доктринальными текстами этого ордена, как и в Южной Корее, являются Алмазная Сутра и Сутра Сердца. По его мнению, северокорейский буддизм имеет ту же линию дхармы, что и южнокорейский, а потому природа северокорейского буддизма такая же, как и у ордена Чоге, который представляет южнокорейский буддизм (цит по: [Чо Соннёль, 2010, с. 65]).

Представляется сомнительным, чтобы сама Федерация выдвинула эту интерпретацию, поскольку доктрина, сформулированная при основании Северокорейской буддийской федерации в 1949 г., не имела четкой отсылки к традиции дхармы школы Чоге (тогда во главу угла ставилась необходимость поддержки государственной идеологии).

Согласно современным принципам Северокорейской буддийской федерации, в КНДР наследуется традиционный буддизм двух школ сон ( 禪 ) и кё ( 敎 ) ²⁵, где Будда Шакьямуни считается главной фигурой поклонения, тем самым там поддерживается «патриотический буддизм» ( эгук пульгё ) Объединенного Силла, Корё и Чосон [Там же, с. 65].

В связи с тем, что Северная Корея вела политику, направленную на формирование светского трудового общества, в его приоритеты не входили вопросы религии и духовности. Следовательно, можно предположить, что в КНДР и не стремились искоренять не соответствующие традициям элементы, ставшие повсеместными в колониальный период. Поэтому монахи продолжали вступать в брак, трудились, чтобы содержать семью, тем самым отходя от монашеских догм. С этим же связано отсутствие традиции пострига и ношения буддийских одеяний [Там же, 2010, с. 48–50].

На образ северокорейского буддизма большое влияние оказали участившиеся в 1980– 1990-х гг. обмены с южнокорейскими буддистами в рамках политики «Солнечного света» президента Ким Дэджуна [Levi, Husarski, 2021, р. 85]. В частности, некоторые термины, ис- пользуемые в северокорейском буддизме, начали заменяться терминами, используемыми в Южной Корее. Например, в 1994 г. в Северной Корее праздник Дня рождения Будды Пультханъиль (кит. 佛誕日 фоданьжи) был переименован на Пучхоним осинналь (букв. «День, когда Будда пришел на Землю»). Кроме того, в это время некоторые южнокорейские тексты сутр были включены в буддийские церемонии Северной Кореи. Монахи во время службы могли носить традиционные чосонские монашеские одеяния с красной мантией, но под них зачастую надевали костюм европейского типа [Чо Соннёль, 2010, с. 57–61].

В 2000-е гг. был проведен межкорейский саммит, после чего вплоть до 2008 г. Северная и Южная Корея поддерживали активное общение в области развития буддизма. Так, 15 августа 2002 г. Пак Тхэхва совершил официальный визит в Сеул для участия в Фестивале национального объединения, а в 2003 г. он посетил сеульский Национальный митинг в честь первомартовского движения. Со стороны Южной Кореи главы ордена Чоге (монах Попджан в 2005 г., монах Чигван в 2007 г. и монах Часын в 2010 и 2011 гг.) совершали визиты в Пхеньян, где обсуждали вопросы установления партнерских взаимоотношений храмов Ёнтхонса (Южная Корея) и Сингеса (Северная Корея) 26.

Монахом в КНДР может стать человек, который закончил факультет религиоведения в университете им. Ким Ир Сена, окончил Буддийскую академию или прошел курс выездных лекторов. Для поступления в Буддийскую академию необходимо быть связанным с одним из храмов и / или иметь рекомендацию от храма или Федерации. Кроме того, чтобы войти в Чобуллён 27, потенциальному монаху необходимо сдать квалификационный экзамен, который, как правило, проводится один раз в четыре года. Содержание экзамена включает проверку знания буддийских писаний, их интерпретацию, степень понимания истории и сути буддийского учения, кроме того, большое значение имеют личные нравственные качества и заслуги в развитии буддизма.

Буддийское монашеское общество имеет определенную иерархию и разделено на пять рангов: тэсонса (кит. ^^^ ), сонса (кит. Ш№ ), тэдок (кит. ^6 ), чундок (кит. Ф® ), сон-док (кит. 善德 ). Обладателями низших рангов становятся лица не младше 25 лет, которые к тому времени должны окончить университет и Буддийскую академию ²⁸, а также иметь стаж монашеской практики 10–15 лет. Более того, монахи в качестве членов Буддийской федерации получают официальную зарплату, как и рабочие. Однако монахи младших рангов должны быть трудоустроены дополнительно, чтобы обеспечивать себя ²⁹.

Северокорейский буддизм официально не признает систему монахинь ( бхиккхуни ) и шра-манов ( сами и самини ).

С момента своего освобождения Северная Корея была социалистической страной, основанной на принципах независимости, народности, современности, историзма (или исторического материализма). То, что противоречило установленной идеологии, оценивалось как не имеющее культурной ценности, а наследие, признанное необходимым для строительства социализма, выявлялось и сохранялось 30. Так, был выделен ряд буддийских храмов, получивших статус национального достояния. В настоящее время в Северной Корее зарегистрированы 193 единицы корейского культурного наследия, из которых 81 относится к наследию корейского буддизма.

Северокорейское национальное культурное наследие можно классифицировать по хронологическому принципу: 7 реликвий периода Когурё, 6 – Силла, 10 – Объединенного Силла, 35 – Корё, 10 – периода Чосон, при этом период создания 13 реликвий не установлен. Поскольку столицами Когурё и Корё являлись Пхеньян и Кэсон, где буддийская культура развивалась вокруг королевской семьи, эти центры имеют относительно большое количество буддийских культурных ценностей. К буддийскому культурному наследию относятся: храм Похёнса на горе Мёхянсан (968 г.), а также 9-этажная каменная пагода храма Похёнса (1044 г.); храм Ангукса (503 г.); храм Кымгванса (1418 г.); 5- и 9-этажная каменные пагоды в Хэджу (даты неизвестны); храм Сонбульса (898 г.); храм Ссангеса (1395 г.); храм Сингеса (519 г.); храм Ёнтхонса (1027 г.), а также каменная стела в честь Тэгак-кукса из этого храма (1125 г.); храм Кванбопса (392 г.) и др. 31.

В северокорейской официальной риторике к основным причинам признания необходимости сохранить буддийские храмы обычно относят следующие. Во-первых, это осознание их ценности как культурного материального наследия. Ким Ир Сен говорил об этом так: «Мы не пытаемся распространять буддизм с помощью храмов, а скорее обучаем будущие поколения архитектурным традициям нашего народа». Во-вторых, это понимание возможности использовать храмы в качестве мест «культурного отдыха для трудящихся» – более того, в них могут обустраиваться лагеря для мальчиков. Наконец, в качестве важной причины заботы о сохранении храмов выступает признание их исторической и туристической ценности 32.

В 1989 г. Буддийская федерация издала альбом «Храмы Северной Кореи» ( Пукханъи сачхаль ), где приведены описания 16 храмов, сопровождающиеся цветными изображениями. Кроме того, в таких периодических изданиях, как «Центральный корейский ежегодник» ( Чо-сон чунъан нёнгам ) (1985 г.) и «Исследования Северной Кореи» ( Пукхан хакпо ) (том 13), описывается 44 существующих храма, а также различные буддийские статуи, пагоды, колокола и прочие артефакты ³³.

Надо признать, что северокорейский буддизм, развивающийся в эпоху первого секретаря Трудовой партии Кореи Ким Ченъына 34, который с 2012 г. установил наследственную систему из трех поколений 35, находится в более выгодном положении по сравнению с другими религиями в стране, а именно с христианством и католицизмом. Считается, что данная система способствует сохранению стабильности северокорейского государства и единоличной власти Трудовой партии Кореи 36.

Буддизм в КНДР является официально признанной, действующей религией, которая контролируется со стороны государственных структур. За буддийским наследием признана большая культурная и историческая ценность, что является одной из причин сохранения соответствующих организаций, монашества и национальных традиций.

Тем не менее нельзя сказать, что северокорейский буддизм в полной мере является духовно-нравственным учением, поскольку религиозный институт целиком управляется государством, а монахи представляют собой больше светских служащих. В настоящее время буддийское духовенство КНДР стремится модернизироваться, чтобы обрести особый духовный статус на пути развития и укрепления межгосударственных отношений с соседними восточными странами.

При этом наибольшее влияние на образ северокорейского буддизма оказывает монашество Южной Кореи – в частности, заимствованные понятия из южнокорейского буддизма позволили монахам двух государств начать более тесное общение. По примеру южан северокорейские монахи начали брить головы и надевать монашеские одеяния во время религиозных действий. Тот факт, что Северная и Южная Корея используют общую буддийскую терминологию и вместе отмечают четыре главных буддийских праздника (День рождения Будды, День отречения Будды, День просветления Будды и День нирваны Будды) 37, в конечном счете может создать благоприятную среду для культурной и общественно-политической интеграции обеих стран в будущем. Буддийские контакты могут способствовать стабилизации напряженности не только на Корейском полуострове, но и в целом в Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии. Это соответствует и стратегическим интересам России в Дальневосточном регионе, что даст возможность наметить конкретные пути для устойчивого толерантного взаимодействия и позволит использовать потенциал буддийских институтов в качестве реального инструмента современной международной дипломатии в Азии.