«Человеческий капитал» в контексте инновационного развития российского общества

Общенациональная задача – технологический прорыв

Современный этап развития российского общества характеризуется сложностью, противоречивостью и неоднозначностью векторов развития. Известно, что в настоящее время Россия по объёмам ВВП входит в пятёрку крупнейших экономик мира. И одновременно по такому ключевому социально-экономическому показателю, как производительность труда, отстаёт от веду- щих стран в 2-3 раза. Кроме того, являясь частью мирового сообщества, Россия не могла избежать последствий глобального финансово-экономического кризиса. Однако, как считает руководство страны, главные причины кризисного состояния экономики носят «не внешний, а внутренний характер» [9]. Для того чтобы освободить российскую экономику от устаревших, неэффективных технологий, необходим технологический прорыв, в основе которого должен быть «вну-

* ГРИЦЕНКО Галина Дмитриевна, доктор философских наук, главный научный сотрудник отдела политологии и конфликтологии Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН

тренний спрос на высокие технологии». А для этого, как подчеркнул в своем Послании Федеральному собранию 12 декабря 2013 г. президент В. Путин, важно в полную силу задействовать такие факторы развития, как высокое качество профессионального образования, гибкий рынок труда, благоприятный инвестиционный климат и современные технологии [9]. Политическое руководство страны, российское общество постепенно приходят к пониманию значимости «человеческого капитала» как движущей силы вывода страны на передовые рубежи в мире. Такой акцент особенно важен в нынешней ситуации, когда расширяются экономические санкции Запада против России. В этом контексте возникает потребность в осмыслении феномена «человеческого капитала» с точки зрения его готовности к реализации стратегического вектора развития страны – технологическому прорыву.

Итак, что же представляет собой «человеческий капитал»? Оценку его целесообразно проводить по ряду параметров, наиболее значимые из которых рассмотрены ниже. Одним из приоритетных показателей может считаться качество жизни, или жизненные стандарты. Согласно оценкам экспертов Национального агентства финансовых исследований (НАФИ)10, самый многочисленный класс в стране – так называемый предсред-ний (55% населения), которому денег хватает в основном на товары первой необходимости [8]. Согласно результатам масштабного исследования российского общества, проводимого Институтом социологии РАН в течение последних двадцати лет, 59% населения России в настоящее время составляют бедняки, т.е. люди, балансирующие на грани бедности и малообеспеченности. [1, 3, 7] Близкими к приведенным данным являются и результаты нашего исследования11. Так, свою принадлежать к низкообеспеченному социальному слою отметили 67,1%. [2, 5, 6]

Следует сделать некоторое пояснение: говорить о «предсреднем» классе вряд ли уместно, в большей степени – это низкообеспеченный социальный слой. Человеку, чей доход обеспечивает лишь базовые потребности (питание, одежда), становятся труднодоступными современное качественное образование, в т.ч. и профессиональное (по данным нашего исследования, не могут удовлетворить свои потребности в качественном образовании 59,6%), качественное медицинское обслуживание (соответственно 84,4%), качественный отдых (89,7%), т.е. все то, что входит в понятие «высокие жизненные стандарты». Следовательно, такой индивид не может быть представителем «предсреднего класса». Важно отметить, что к данному классу вплотную примыкает класс необеспеченных – те, кто причисляет себя к еще менее обеспеченным людям, для которых финансовые затруднения вызывает даже покупка одежды, а это – каждый пятый россиянин (21%) [8].

Примечательным в данном аспекте является и обобщенная характеристика российского бедняка с учетом так называемых европейских стандартов. Более двух третей (71,3 %) ставропольчан, входящих в группу бедных, составляют работники сельского хозяйства, строительства и торговли, а также бюджетники (люди, занятые в сферах образования, здравоохранения и социального обслуживания). Наивысшая концентрация нищеты среди молодёжи сосредоточена в сельской местности: здесь обитает треть молодых людей (до 30 лет), живущих за гранью или на грани бедности.

По всероссийским данным Института социологии РАН, наибольшая концентрация бедности характерна для рабочих – таковых 63%. Следовательно, рабочая специальность вне зависимости от сферы деятельности для его носителя автоматически означает попадание в класс бедных (при этом среди офисного персонала, как утверждают московские социологи, бедняков всего 10%) [1, 3, 7].

Показательным в рассматриваемом аспекте может быть утверждение мирового социологического сообщества о появлении в современной России несвойственного для развитого мира феномена – «работающей бедности». В Западной Европе индивид, имеющий легальную заработную плату, не может попасть в социальную группу ниже, чем «малообеспеченная». Именно поэтому каждый третий европейский участник опроса «Евробарометр-40: бедность и социальная эксклюзия» на вопрос, есть ли в вашей местности люди, оказавшиеся в состоянии бедности, ответил, что таких нет, в России же этот показатель равен только 4,0% [1, 3, 7].

С точки зрения жителей европейских стран, основная причина бедности – сам человек: это или алкоголизм (57,2%), или наркомания (57,0%), или «длительная безработица» (54,1%) [1, 3, 7]. С точки зрения россиян-ставропольчан, главные причины бедности: низкая зарплата (65,1%, среднемесячный доход на одного члена бедной семьи приходится менее 5 801 руб., а малообеспеченной – 7 562 руб.); недостаточность государственных пособий по социальному обеспечению (37,2%, величина прожиточного минимума для пенсионеров – 5 144 руб.); невыплата зарплаты (34,4%). Примечательно, что для европейцев вариант ответа «невыплаты зарплаты» отсутствовал как немыслимый.

Очерченная картина свидетельствует о том, что технологический прорыв должен осуществляться в условиях невысокого уровня жизни основной массы населения страны, низкого качества жизненных стандартов, особенно если судить по стандартам европейским. В описанной ситуации неизбежно возникает вопрос: реально ли претворить в жизнь технологические преобразования экономики в таких условиях?

Для инновационного развития страны важна экономическая активность трудоспособного населения. Известно, что для основной массы россиян первостепенным источником дохода семьи является работа. Согласно результатам нашего исследования, в качестве дополнительного источника доходов значительной частью населения (37,3%) рассматриваются различные пособия и другие трансфертные выплаты. Это свидетельствует о сильных патерналистских тенденциях: материальное положение многих россиян серьезно зависит от государства и проводимой им социальной политики.

Более четверти населения для самостоятельного решения проблем повышения собственных доходов прибегает к совместительству, каждый шестой использует подсобное хозяйство и дачу; каждый двадцатый – разовые приработки от случая к случаю. Следовательно, сохраняются традиционные механизмы адаптации населения к условиям рынка. Что же касается рыночных механизмов вхождения в новые экономические условия, например, предпринимательства, получения рент от собственности, то они являются для россиян скорее случайностью, казусом, нежели нормой. Таким образом, преобладающей части населения не свойственно активное экономическое поведение, и потому нет основания вести речь о высокой готовности россиян к технологическому прорыву.

Субъективным индикатором технологического развития страны может считаться образ будущего России, с точки зрения вероятностного – реального/ маловероятного/невозможного. Несмотря на то, что накопленный опыт инновационного развития страны «сверху» способствовал формированию у части населения современной системы ценностей, включающей экономический рационализм и прагматизм, в глазах населения Россия в обозримом будущем скорее превратится в энергетическую и сырьевую «сверхдержаву», чем в страну с развитой наукой и наукоемким производством, с многочисленным высококвалифицированным слоем населения. Это означает экстенсивное развитие экономики и сохранение государства как поставщика ресурсов промышленно-развитым странам. Почти половина россиян считает, что на инновационное развитие страны в ближайшие 20–30 лет рассчитывать не приходится. Более того, лишь каждый четвертый респондент назвал в качестве приоритетных направлений развития страны формирование эффективной инновационной экономики; каждый десятый – расширение возможностей для свободного предпринимательства и развития конкуренции.

Такая ситуация во многом объясняется пессимистическим взглядом на будущее страны, региона и собственное будущее. Так, по результатам опроса жителей Ставропольского края, 70,9% респондентов не надеются на улучшение своего материального положения; 68,1% – не уверены в том, что не потеряют своей работы, не попадут в число безработных; 40,5% – обеспокоены будущим своих детей; 33,4% – испытывают проблематичность осуществления жизненных планов, ощущают неясность собственного будущего. Более 40% жителей Ставрополья убеждены в том, что в ближайшие 2-3 года социально-экономическое положение в их регионе ухудшится.

Приведенные данные подтверждают справедливость утверждения специалистов Института социологии РАН о том, что Россия живет по законам Мэрфи: люди боятся, что «события развиваются от плохого к худшему», «а если ты думаешь, что ситуация улучшается, значит, ты чего-то не заметил» [4, с. 10]. Этот подспудный постоянный страх перед переменами к худшему «проявил» себя в том, что не реальное положение дел, а самоощущение этого положения определяет «запас прочности» у россиян. В частности, согласно данным исследования, доля тех, кто, по оценкам самих же респондентов, пострадал от кризиса (53%), намного меньше, чем доля тех, кто оценивает ситуацию катастрофической или кризисной (83,9 %) [4, с. 11].

С другой стороны, жизнь страны по законам Мэрфи привела к постепенной утрате населением России своей цивилизационной специфики, а именно – в результате максимального погружения людей в повседневные проблемы – к постепенной потере энергетики «большой цели», которая давала возможность россиянам совершать на первый взгляд невыполнимое, например, покорение атомной энергии, освоение космоса и другие свершения, которыми до настоящего времени гордятся жители страны.

Говоря об эмоционально-психологической готовности российского общества к технологическому прорыву, следует иметь в виду, что результаты исследований констатируют постепенное обесценивание «человеческого капитала». Происходит снижение профессиональной квалификации и девальвация нравственных ориентиров у значительной части работников: 46,5% респондентов-ставропольчан работают в сфере, не соответствующей профилю их профессионального образования, 32,5% – не соответствующей уровню их квалификации; 83,6% респондентов совсем не принимает участие в обсуждении управленческих решений, касающихся их лично или их подразделения; 94,5% – не занимаются самообразованием; 97,1% – не проходили подготовку непосредственно по профилю своей нынешней работы.

Кроме того, имеет место люмпенизация трудоспособных граждан, проявляющаяся не только в употреблении ими наркотиков и алкоголя, но и в распространении среди них убежденности, что своих целей можно добиваться обманом, взятками, воровтсвом. Например, более половины респондентов считает допустимой ситуацию, при которой человек, уклоняющийся от уплаты налогов, может стать их другом, около трети всех участников опроса положительно оценивает ситуацию, при которой человек, совершивший экономические или финансовые преступления, может войти в число их друзей.

Важным в данном контексте является и появление пессимистических тенденций в общественном сознании: люди начинают видеть мир преимущественно в черных красках, нередко теряют надежду когда-либо «выбиться в люди» и, наконец, не хотят предпринимать каких-либо усилий, чтобы «подняться со дна». Так, достаточно часто испытывают разочарование 83,56% участников опроса, подавленность – 79,5%, страхи – 67,5%. Практически каждый четвертый постоянно чувствует беспокойство и усталость.

Можно констатировать, что процесс инновационного развития российской экономики, ре- ального формирования адекватных требованиям глобальной экономики современных технологических систем, устойчивого экономического роста в ближайшем будущем будет «пробуксовывать». Это обусловлено, прежде всего, некачественностью «человеческого капитала», которая проявляется в наличии в трудовых ресурсах «работающей бедности», в низком уровне жизненных стандартов, в экономической пассивности трудоспособного населения, в низком «запасе прочности» у россиян и постепенной потере энергетики «большой цели». Безусловно, такая характеристика российского общества не отменяет наличия в России ярко выраженного запроса на технологический прорыв, но без завершения социокультурных преобразований, в центре которых – формирование гуманной личности, способной к целерациональной деятельности в долгосрочной перспективе, невозможно превратить Россию в мощную промышленную державу, ведущий культурный центр, в страну передового образования.