Чохская археологическая культура: состав и структура базовых компонентов

Формулировка «археологическая культура» является ключевым понятием, которое служит для классификации ископаемых реалий, материальным воплощением которых оперирует исследователь. В советской и российской археологии оно наиболее часто и в наиболее адекватном смысле использовалось и используется для описания историко-культурных явлений, относящихся к каменному веку. Применительно к Кавказу этому понятию в полной мере соответствует, в частности, чохская мезолитическая и неолитическая культура. Она, как мало какая иная, демонстрирует свою самобытность, хорошо поддающуюся описанию в строгих понятиях археологической классификации.

Чохская археологическая культура была выделена в 1965 г. ( Бадер , 1965) и довольно долго рассматривалась как одна из трех почти канонизированных тогда локальных археологических общностей (Чохская, Имеретинская, Губская) преимущественно финальной части верхнего палеолита Кавказа. Ее хронологические рамки устанавливались в диапазоне от поздней поры верхнего палеолита до мезолита включительно. Эпонимным памятником данной культуры признавался многослойный памятник, названный Чохской стоянкой (рис. 1).

По результатам первого этапа раскопок 1955–1957 гг. ( Котович , 1964) в разрезе отложений Чоха было выделено шесть культурных слоев. Четыре из них (слои 6–3) были отнесены к верхнему палеолиту, два (слои 2–1) – к мезолиту (Там же). Принцип членения культурных слоев с самого начала основывался на литологических различиях геологических отложений. Первоначальная стратиграфия памятника была радикально пересмотрена после работ второго этапа полевых изысканий, осуществленных автором в 1974, 1980–1982 гг. ( Амирханов , 1987). Теперь выделялось четыре слоя и последовательность культурных слоев (сверху вниз) выглядела нижеследующим образом: горизонт С1 – эпоха бронзы; слой С (слои 2–1, по Котовичу) – неолит; слой D (слои 5–3, по Котовичу) – мезолит; слой Е (слой 6, по Котовичу) – мезолит. Эта новая стратиграфия отрицала (на собственно археологических основаниях) существование здесь верхнего палеолита и выделяла в древней части отложений памятника два мезолитических и один неолитический слои. Культурную последовательность венчал горизонт находок, отнесенный по тем же археологическим признакам к средней стадии эпохи бронзы.

Новейшие раскопки, осуществленные автором в самые последние годы, внесли одну поправку к выработанной ранее стратиграфии памятника. В 2022 г. в основании культурных отложений был выделен, не проявлявшийся на раскопанных ранее участках, относительно маломощный культурный слой, обозначенный как слой Е1. Как и залегающие выше слои E и D, он содержит мезолитический материал.

Рис. 1. Чохское поселение; общий вид (с Ю)

Специфические элементы в технологическом и типологическом субстрате чохской неолитической культуры

Типологическая и технологическая специфика чохской культуры отчетливо фиксируется в кремневой индустрии. Существование последней наблюдается в культурной стратиграфии Чоха с начала раннего мезолита и до неолита включительно. Оно выражается в морфологии ведущих изделий и технологии их изготовления. С морфологической точки зрения наиболее показательным является наличие в мезолитических слоях Чоха такого культуроопределяющего типа, как острие (наконечник стрелы) чохского типа (рис. 2: 1–4 ). В плане технологии в этом смысле важно наличие в мезолитических коллекциях Чоха плоского нуклеуса для мелких отщепов (рис. 2: 5–8 ). Получаемые с него сколы служили заготовками для упомянутых острий. Для опознания индустрии, относящейся к чохской мезолитической культуре, достаточно обнаружения в инвентаре того или иного памятника названного типа острия. Наличие последнего автоматически предполагает и существование в данной индустрии и плоского нуклеуса для мелких отщепов.

Рис. 2. Специфические формы кремневых изделий чохской археологической культуры

1–4 – варианты острий чохского типа; 5–8 – варианты мелких плоских нуклеусов подле-валлуазских форм

1, 2, 4, 5, 8 – слой 4 (по: Котович , 1965); 3, 6 – слой 5; 7 – слой 3

1 – острие чохского типа с ретушным утончением основания со спинки и с брюшка одновременно; 2, 3 – острия чохского типа с ретушным утончением основания с брюшка; 4 – острие чохского типа с ретушным утончением основания со спинки; 5 – нуклеус плоский, мелкий, одноплащадочный, односторонний; 6 – нуклеус вторичный мелкий, плоский, односторонний, одноплощадочный на отщепе; 7 – нуклеус плоский, мелкий, двусторонний поперечно-продольный, четырехплощадочный; 8 – нуклеус плоский, мелкий, односторонний двухплощадочный

Значимость мелких плоских нуклеусов для индустрии Чоха была впервые отмечена автором в 1970-х гг. ( Амирханов , 1987). Довольно долго культуроразличительная роль этого признака исследователями не принималась во внимание. Некоторое время спустя значимое присутствие в коллекции подобных нуклеусов стало рассматриваться в качестве одного из показателей культурной специфики мезолита на всей территории к северу от Загросских гор. Изучая мезолит Месопотамии и Леванта, С. К. Козловский ( Kozlowsky , 1994; 1996) определил эту категорию изделий в качестве диагностичной для памятников раннего голоцена Кавказа, Южного Прикаспия и частично Тавра. Первоначально в этот ареал, названный им триалетским², был включен и Крым.

В мезолитической индустрии Чоха категория плоских мелких нуклеусов представлена, пожалуй, как нигде в другом месте. Изделия этой разновидности описаны автором в монографии, посвященной Чохскому поселению ( Амирханов , 1987). Они определены как уплощенные изделия с одной или несколькими ударными площадками (в преобладающем большинстве случаев ретушированными) и субпараллельным скалыванием. Эти ядрища не находят себе места в известных типологических разработках, которые относятся к индустриям как верхнего палеолита, так и более поздних эпох.

В качестве одной из особенностей нуклеусов описываемой категории особо отмечалась их чрезвычайная уплощенность. Последняя демонстрирует раскалывание, характерное для леваллуа, которое в чохском случае воплощено в своеобразное «микролеваллуа». Несмотря на «микролитичность» (в среднем 4 см в длину) описываемых нуклеусов относительно леваллуа обычного, формально они могут быть описаны по схеме, предложенной в свое время ( Любин , 1965) для классификации обычных леваллуазских нуклеусов. По такого рода типологической разбивке здесь выделяются нуклеусы односторонние и двусторонние, одно-, двух-, трех- и четырехплощадочные, а также нуклеусы различных вариантов сочетаний первого и второго признаков.

Описанные выше своего рода экзотические нуклеусы, характерные для мезолита Чоха, органично сочетаются в единой индустрии с нуклеусами, лишенными столь выраженной специфики. К последним относятся характерные для верхнего палеолита и мезолита Кавказа нуклеусы призматические, подконические и, особенно, торцевого скалывания с ударной площадкой, расположенной наклонно к тыльной стороне. Принципиально важным при этом является отсутствие в мезолитических слоях отжимных нуклеусов.

Интересно, что в чохских коллекциях количественное соотношение нуклеусов леваллуазского облика с ядрищами обычных форм примерно равное. Таким образом, можно констатировать, что описываемые нуклеусы представляют собой один из важных культурных элементов, демонстрирующих специфику чох-ской археологической культуры на ее мезолитической стадии. В выделившихся В. Г. Котовичем слоях 3, 4, 53 плоские нуклеусы не только не исчезают от нижнего слоя к верхнему, но увеличиваются в числе и становятся разнообразнее. Эти характеристики в общем виде сохраняются и в материалах неолитического слоя памятника. Следовательно, данная категория каменного инвентаря с полным правом может быть отнесена к субстратовым культуроопределяющим элементам чохской археологической культуры на неолитической стадии ее функционирования.

Что касается типологической стороны, то в этом смысле специфическим элементом чохской культуры является изделие, получившее название «острие чохского типа» ( Бадер , 1965). Этот предмет аккумулирует в себе одновременно и своеобразие техники раскалывания, и особую специфику в типологическом наборе кремневой индустрии Чоха. В идеальном виде данный тип характеризуется как изделие на мелком отщепе, оформленное диагональным или полу-диагональным ретушным усечением одного из краев заготовки и утончением основания пологой или полукрутой краевой ретушью ( Амирханов , 1987). Длина острий в большинстве случаев составляет значение, близкое к 2,5 см. Средняя ширина в основании находится в пределах 1–1,5 см. Указанные параметры полностью подходят под размеры заготовок, которые скалывались с описанных выше плоских нуклеусов экзотического вида. Автор этих строк выделил четыре варианта острий чохского типа (Там же). В основу этого разделения положены различия в способе утончения основания острия. По этому признаку выделены следующие четыре разновидности: вариант 1 – с утончением основания с брюшка (рис. 2: 1–3 ); вариант 2 – с утончением основания со спинки (рис. 2: 4 ); вариант 3 – с утончением основания со спинки и брюшка (рис. 2: 1 ); вариант 4 – с естественно утонченным основанием. При этом как по количественным показателям, так и по более тонкому и целенаправленному характеру вторичной отделки ведущим из них является вариант 1.

В функциональном отношении острия чохского типа являются кремневыми наконечниками стрел и относятся к остроконечной разновидности последних. Говоря просто, это изделия с заостренным концом и утонченным основанием. В самом общем виде эти изделия близки к азильским формам острий ( Brézillon , 1968) – с не столь выраженной пластинчатостью заготовки и диагональным ре-тушным усечением края. Наиболее близкие аналогии этим орудиям составляют острия дунайской неолитической культуры (культурa линейно-ленточной керамики). В кремневом инвентаре данной общности в качестве специфического типа выделяются острия (наконечники стрел), называемые «Danubian points» ( Gronenborn , 1999. S. 151). Тут отмечается совпадение и характера заготовки в виде мелкого отщепа, и элементов вторичной обработки изделий. Полное совпадение острий дунайского типа с чохскими наблюдается при сравнении первых с одним из ведущих вариантов чохских острий, у которых основание орудия утончено краевой ретушью, нанесенной и с брюшка, и со спинки.

Указанные сходства, конечно, относятся к случайным совпадениям и носят конвергентный характер. В случае с отмеченными выше мезолитическими изделиями – это стадиальное сходство, указывающее на измельчение (в конкретных регионах) наконечников стрел в начале мезолита. А во втором случае конвер-гентность еще более очевидна с учетом того, что в дунайском неолите рассматриваемые формы известны в гораздо более позднее относительно Чоха время, а именно в 6 тыс. до н. э.

В кавказских памятниках орудия, подобные остриям чохского типа, до настоящего времени не известны. Сравнительно недавно появилось сообщение о находке в восточной части Южного Кавказа в мезолитическом слое пещеры Дамджилы (западный Азербайджан) единичных пока изделий, в которых авторы раскопок усматривают сходство с рассматриваемыми остриями из Чоха ( Nishiaki et al ., 2019). В принципе, выявление подобных форм в данном регионе не исключено. Остается ждать расширения раскопок данного памятника, увеличения коллекций и будущих подробных публикаций материала.

Таким образом, описываемое выше острие является главным типологическим элементом, диагностирующим специфику чохской археологичской культуры. И он так же, как и категория мелких плоских нуклеусов, относится к суб-стратовому компоненту чохской неолитической культуры.

Хронологический аспект проблемы сложения специфических элементов кремневой индустрии чохской культуры в общих чертах ясен ( Амирханов , 2021). Для мезолитических слоев Чоха D и E имеется по две радиоуглеродные даты. Дата слоя Е по коллагену дала среднее вероятностное значение 10597 BC (cal.) (IGAN_AMS 8343 10470 ± 30 BP (uncal.). Для того же слоя по древесному углю получена дата: IGAN_AMS 6313 11030 ± 30 BP (uncal.), что соответствует средневероятностному значению10872 BC (cal.). Согласно этим датам, данный слой в климатостратиграфическом отношении формировался в период позднего дриаса. Обращает на себя внимание совпадение указанных дат с аналогичными данными, полученными для раннемезолитических слоев таких памятников Кавказа, как Котиас-клде ( Meshveliani , 2007), Двойная ( Леонова , 2015; 2021), Кмло 2 ( Arimura et al ., 2009; 2010), Бавра Аблари ( Varoutsikos et al. , 2018), а также пещерных стоянок Алитепе ( McBurney , 1969) и Комишан ( Vandati et al ., 2011; Javes, Vandati , 2016) в Южном Прикаспии.

География чохского культурного комплекса эпохи мезолита охватывает определенно центральную часть Дагестана. Есть основания предполагать его распространенность на значительную часть Восточного Кавказа, особенно включая районы со средневысокими платообразными поднятиями и растительностью, характерной для горно-степных ландшафтов. Нельзя исключить обнаружение элементов данного комплекса и в приморской низменности Восточного Кавказа. О возможности этого говорит, в частности, эпизодическая находка близкого к остриям чохского типа изделия с ретушным утончением основания с брюшка, в местонахождении Ачису в прибрежной зоне Каспия, примерно в 40 км к югу от Махачкалы ( Амирханов, Деревянко , 2005).

Неолитические новации в чохской археологической культуре

В культурных отложениях чохского поселения мы не наблюдаем стратиграфической непрерывности между верхним мезолитическим и перекрывающим его прямо (т. е. без каких-либо прослоек) неолитическим слоями. По крайней мере на исследованной автором площади фиксируется литологический разрыв между слоями мезолита и неолита. Наиболее вероятным объяснением этому может быть древняя эрозия верхов мезолитических и, не исключено, наиболее ранней части неолитических отложений памятника.

Иначе обстоит вопрос культурной непрерывности между слоями памятника. В перманентном характере развития кремневой индустрии Чоха от мезолита к неолиту сомневаться не приходится. По крайней мере два ведущих культурных элемента, определяющих специфику чохской культуры на стадии неолита, а именно категория мелких плоских нуклеусов и острие чохского типа, уходят корнями в местный мезолит. Они наследуются местным неолитическим комплексом в почти неизменном виде и продолжают функционировать в чохской неолитической культуре в пределах территории как минимум внутригорного Дагестана.

На рубеже 7–6 тыс. до н. э. (по калиброванной радиоуглеродной шкале) в горной части Северо-Восточного Кавказа происходят кардинальные культурные изменения. В археологическом смысле они проявляются в появлении не известных здесь ранее групп инвентаря. Последние включают в себя, прежде всего, керамику. Другим принципиально важным новшеством технологического характера явилось появление техники ручного отжима для получения заготовок и, соответственно, введение в обиход нового типа заготовок – микропластинок.

Принципиально значимым в плане изменений в составе инвентаря Чоха на неолитической стадии является появление керамики. По имеющимся единичным пока радиоуглеродным данным, это событие относится к рубежу 7–6 тыс. до н. э. ( Амирханов , 2022). На раскопанной в 1980–1982 гг. площади поселения, составляющей примерно половину площади поселения, в неолитическом слое С найдено около 900 преимущественно мелких фрагментов керамики. Следует вспомнить, что в составе артефактов, происходящих с такой же по размерам площади поселения, раскопанной ранее, керамика не отмечается ( Котович , 1964). И дело не в том, что она не была там обнаружена. Просто исследователи исходили из того, что все обнаруживаемые здесь черепки относятся к бронзовому веку, и игнорировали их.

О морфологии сосудов из обожженной глины неолитического слоя Чоха можно судить пока только по двум восстанавливаемым формам. Это невысокая чаша без ручки (рис. 3: 1 ) и горшковидный сосуд с плоским дном (рис. 3: 3 ). Стенка горшка в профиле слабопрофилированная. Судя по относящемуся к нему фрагменту, дно его было плоским с закраиной. От придонной части примерно на две трети высоты вверх сосуд расширяется, а затем плавно сужается к горловине. Орнаментация отсутствует. Поверхности имеют цвет от темно-серого до коричневато-серого. Диаметр дна и высота восстанавливаются графически. Первый равен 12 см, а высота должна была составлять примерно 20 см. Диаметр по венчику составляет 15,5 см, по наиболее широкой части сосуда – 20 см. Черепок плотный, равномерно утолщающийся к придонной части (в среднем 0,7 см). Венчик невыделенный, горизонтально срезанный. Обжиг хороший.

Технологические характеристики изделия в виде чаши такие же, как и у горшка. Цвет внутренней и внешней поверхностей – темно-серый, местами желтовато-серый. Толщина стенок равномерная и составляет 0,6 см; дно плоское, венчик прямой, горизонтально срезанный. Высота чаши – 5 см; диаметр дна – 8 см; диаметр по венчику – 11,8 см.

Рис. 3. Чохское поселение. Керамические находки из неолитического слоя

1 – чаша; 2 – фрагмент верхней части тулова сосуда с парными полусферическими нале-пами; 3 – горшок

Признаки орнаментации сосудов обнаружены лишь на одном фрагменте керамики в виде мелких симметричных полусферических налепов (рис. 3: 2 ). Это известный способ украшения горшковидных сосудов культуры Шулавери-Шо-мутепе. Как известно, ограниченность украшения керамики лишь одним таким элементом считается показательным для наиболее ранних памятников названной культуры ( Кигурадзе , 1976).

Все характеристики чохской керамики в их типологическом, технологическом и декоративном проявлениях указывают на их полное сходство с аналогичной категорией материала раннеземледельческой культуры Шулавери-Шомуте-пе в Восточном Закавказье.

С наступлением неолита в Чохе произошли кардинальные изменения и социокультурного характера. Они связаны с включением в повседневную культуру доместицированных злаков и домашних животных. В это же время начинается использования крупных (стационарных) орудий для растирания злаков, каменных мотыг, а также примитивных жатвенных изделий, являющихся частью инвентаря земледельческого назначения. Наличие данной категории орудий, особенно крупных каменных изделий (зернотерки) в сочетании с долговременными очагами справедливо рассматривать как показатель наличия на памятнике стационарных жилищ.

В целом вопрос о неолитических жилищах Чоха после раскопок автора 2021–2022 гг. подлежит пересмотру. Стратиграфические наблюдения на вновь раскопанном участке указывают, что остатки каменного строения, относившиеся ранее к неолитическому слою, следует датировать эпохой бронзы. При этом они перестраивались (и, видимо, не один раз) и в бронзовом веке. Сказанное не отменяет того, что во время формирования неолитического культурного слоя на чохском поселении имелись жилища. Это относится, прежде всего, к участку памятника, раскопанному в свое время В. Г. Котовичем (Амирханов, 1977). Что касается участка, раскопанного позднее нами, то здесь остатки жилищного сооружения были, по-видимому, частично смыты эрозионными процессами, а частично разрушены и перестроены теми, кто обитал здесь в эпоху бронзы. Так что поставленная автором ранее проблема существования на поселении как минимум двух неолитических жилищ (Амирханов, 1987) не отвергается. Пересмотренными можно считать датировку остатков стены, дошедших до нас, а также интерпретации, касающиеся деталей конструкции и вместимости жилого пространства сооружения, связанного с этой стеной и рассматривавшегося как неолитическое жилище.

В число наиболее важных культурных новаций неолита Чоха входят, несомненно, археозоологические и археоботанические остатки. Они будут отражать не столько собственно археологическую, сколько более общую специфику, демонстрирующую особенности адаптации к ресурсам региона, вовлеченным в культуру. Конечно, это произойдет в том случае, если мы не обнаруживаем какие-либо узколокальные особенности приспособления к эксплуатации данных ресурсов. Именно это имел в виду Н. И. Вавилов, когда отмечал, что

Самое использование одних и тех же культурных растений различно у разных народов… Так, Абиссиния, возделывающая в значительном количестве лен, не знает его как волокнистое или масличное растение, а использует его исключительно как хлебное растение, приготовляя из высушенных семян питательную муку, необходимое питание при длительных путешествиях. В горном Дагестане лен также используется не для масла и волокна, а для приготовления из него своеобразной жидкой массы, смешиваемой с салом и используемой для питания. Наоборот, как известно, горные районы Передней Азии используют лен преимущественно как масличное растение ( Вавилов , 1936. С. 81).

Некоторые аспекты истории введения в культуру на Кавказе пшеницы, ячменя, плодовых, льна, бобов указывают на возможность выделения здесь районов, где протекание этого процесса имело свои особенности. Однако археоботани-ческие материалы, относящиеся к этой теме (Лисицына, Прищепенко, 1977), довольно скудны и они не дают возможности для конкретных и обоснованных заключений. В Чохе ситуация усложняется тем, что у нас нет микростратигра-фических оснований для корректного разделения палеоботанических макроостатков (зерновок злаков) от аналогичных находок слоя бронзового века. Материал такого рода, относящийся к неолитическому времени, с большой долей вероятности происходит с узкого участка непосредственно вокруг очага № 1, связанного с полом неолитического слоя (Амирханов, 2021). Но и здесь трудно судить о том, насколько полно данный материал отражает реальную картину, характерную для данного слоя. Дело в том, что промывка грунта осуществлялась на площади только одного квадратного метра. Нельзя сбрасывать со счетов и особую активность грызунов, что отмечается обычно на участках, связанных с местами расположения очагов. Последняя неизбежно приводит к интрузии материала из одного слоя в другой, причем не только сверху вниз. Учитывая все это, невозможно переносить механически на рассматриваемый и подобный ему любой другой материал верное по сути мнение Н. И. Вавилова о том, что «на растительных объектах вопрос об автономии культур решается более точно, чем при помощи обычных археологических документов» (Вавилов, 1965. С. 119).

Несмотря на всю важность отмеченных выше новшеств социокультурного характера, которыми обогатились чохские материалы на неолитической стадии, и существенное расширение репертуара ее категорий, основными показателями ее культурной специфики остаются все же характеристики собственно археологического материала. Они составляют набор элементов, выражаемых в специфических типах изделий и особенностях технологии. Более общим, но не менее важным, показателем, определяющим данную археологическую общность, выступают структура и состав этих культурных элементов. При детальном рассмотрении значимость каждого из последних будет различной. Разными будут время возникновения и история их формирования. Однако отсутствие хотя бы одного из них лишит полноты характеристику описываемой культуры и существенно изменит представление о ее типолого-технологическом облике.

Особенности чохской археологической культуры на неолитической стадии развития

Для общей характеристики неолитической культуры Чоха в различной степени пригодны все упоминавшиеся ранее категории материала. В совокупности они способны служить основой для установления стадиального и периодиза-ционного статуса памятника, реконструкции хозяйственных занятий и рассмотрению дальних и ближних культурных связей неолитических обитателей поселения. Что же касается установления специфики культурной общности ранга археологической культуры, то этой цели могут служить типы, категории и технологические признаки, уникальные для рассматриваемых материалов.

В сравнении с другими синхронными кавказскими памятниками в отдельных элементах земледельческой части инвентаря можно увидеть определенное своеобразие. Например, в отличие от Чоха, мы не знаем в неолите Кавказа основ жатвенных ножей, изготовленных из камня (в случае Чоха – сланца). Нет в неолитическом материале Чоха и жатвенных орудий из челюстей крупных копытных, рассчитанных на использование очень крупных пластин для оснащения режущего лезвия. Такие изделия составляют едва ли не основу костяного земледельческого инвентаря неолита Восточного Кавказа. Вместо них в Чохе использовались жатвенные орудия, лезвия которых оснащались вкладышами-микропластинками. Судя по одному найденному образцу, изготавливались эти орудия, в частности, из ребер овец. Пазы, вырезавшиеся в таких заготовках, подходили именно для микропластинок.

В технологическом отношении принципиальным отличием чохского неолита от местного мезолита является широкое использование заготовок, полученных в технике отжима. Отжимная техника раскалывания примерно в это же время начинает практиковаться и на востоке Закавказья. Однако типологически это две разные технологии. На Южном Кавказе (культура Шулавери-Шомутепе) техника отжима представлена продвинутым вариантом, который предполагает применение для получения крупных пластин приспособления в виде механического рычага. На территории же Дагестана в это время используется вариант в виде ручного отжима и/или ручного отжима с использованием плеча. Естественно, что два этих способа получения заготовки имели разные источники, из которых они распространились в рассматриваемые регионы. Разные не потому, что этот гипотетический источник не мог транслировать два принципа техники отжима одновременно, а потому, что в двух рассматриваемых регионах представлено только по одному из названных вариантов техники, о которой идет речь.

Исследователи не исключают обнаружения истоков техники крупнопластинчатого отжима на Кавказе в районах Тавра и Анатолиийского нагорья ( Chabot, Pelegrin , 2012). Что же касается микропластинчатого отжима, характерного для Чоха, то он, вероятно, распространился на Северо-Восточный Кавказ со стороны севера, из низменных районов Северо-Западного Прикаспия. Существует целый ряд неолитических местонахождений на дагестанском побережье Каспия (Уйташ, Алмало, Тарнаир; Марковин , 1957; 1959), кремневый инвентарь которых резко отличается от чохского культурного комплекса. Эти памятники демонстрируют технико-типологические характеристики, свойственные для неолита Северо-Западного Прикаспия.

Наличие памятников с типом культуры, отличным от чохского, на прибрежной полосе Каспия не выглядит чем-то необычным. Но удивление и интерес вызывает то, что памятники с культурными признаками, характерными для Северо-Запада Прикаспийской низменности, внедряются глубоко в предгорье Дагестана – Буйнакская стоянка ( Марковин, Мунчаев , 1957), плато Центрального Дагестана (местонахождение Матлас ( Таймазов , 2017) – и даже в высокогорье (стоянки Данух 1 и Данух 2 ( Магомедов , 2007). При этом памятники данной культурной традиции не дают оснований для вывода о владении людьми, оставившими их, навыками производящего хозяйства, по крайней мере, земледелия. То же самое относится и к памятникам прибрежной полосы Каспия, относящимся к Гобустанской неолитической культуре ( Амирханов , 2023).

Первичное раскалывание на всех названных выше памятниках (местонахождения: Алмало, Уйташ, Тарнаир, Матлас; стоянки: Буйнакская, Данух 1, Данух 2) основано на использовании ручного микропластинчатого отжима. Ведущие изделия геометрических форм представляют собой низкие трапеции преимущественно на микропластинках. При этом в материалах горной части перечисленных памятников полностью отсутствуют трапеции со струганой спинкой. Последнее говорит о том, что в пределах неолита эти памятники относятся не к самой поздней стадии данной эпохи.

Таким образом, особенность неолита горного Дагестана состоит в том, что в 6 тыс. до н. э. (точнее говорить еще не приходится) здесь наблюдается сосуществование двух четко выраженных культурных традиций. Одна из них имеет здесь свой культурный субстрат и, следовательно, местный генезис. Представлена она чохской археологической культурой. Другая не имеет местных корней и относится к традиции Северо-Западнокаспийского неолита или шире – неолита Прикаспийской низменности. В этой изначально «равнинной» культуре нет и намека на наличие специфических чохских элементов в виде острий чохского типа и мелких плоских нуклеусов архаического облика. В чохской же культуре в это же время, а именно на рубеже 7–6 тыс. до н. э., отмечается возникновение техники микропластинчатого ручного отжима. Ярким показателем этого является появление в инвентаре Чоха характерных нуклеусов, имеющих тенденцию превращения на продвинутой стадии утилизации в карандашевидные. Тем самым, в чохской культуре на неолитическом этапе появляется новый для нее культурный элемент, по-видимому, заимствованный у носителей традиций неолита приморской равнины.

Заключение

Структура чохской археологической культуры на неолитическом этапе своего существования предстает в виде уникального для Кавказа единства трех разнородных компонентов. Этот синтез образуют: а) специфическая кремневая индустрия с остриями чохского типа и мелкими плоскими нуклеусами для отщепов, (т. е. элементами) уходящая корнями в местный мезолит Внутреннего (Центрального) Дагестана; б) керамика, обнаруживающая явные типологические параллели не со всей культурой, а с ее некими компонентами в раннеземледельческой культуре Восточного Закавказья (Шулавери-Шомутепе); в) техника ручного микропластинчатого отжима, заимствованная, по всей вероятности, у носителей традиций неолита Северо-Западнокаспийского ареала. Если первый из указанных компонентов подчеркивает локальную специфику и самобытность чохской традиции, то два других отражают моменты связей с внешним окружением. Керамика в Чохе служит указанием на существование дальних (прямых? опосредованных?) связей южного, закавказского направления с культурой Шу-лавери-Шомутепе. Противоположный – северный вектор связей, как показывает география расположения памятников, указывает на возможность ближних, прямых контактов с носителями традиций северной (относительно Дагестана) культуры прикаспийских степей. В обоих случаях горная культура Дагестана выступала в основном в качестве реципиента культурных импульсов, доходивших сюда и севера, и с юга. Нельзя исключать и обратное влияние чохских традиций на соседние и более дальние культурные образования. Специальных исследований на этот счет до настоящего времени не проводилось.