Что такое философия (классическая)? И что такое философия XXI века (информационная)?

Предлагаемая вниманию читателей статья родилась как ответ на реплику о бесполезности всякого философствования и всякой философии. В первой части этой статьи акцентируется внимание на некоторые ключевые, по мнению автора, понятия, которым в классической философии не уделяют должного внимания. Это понятие о «треугольнике Фреге»: « имя - значение - смысл».

За «информацию к размышлению» была принята статья в Философском Энциклопедическом Словаре (М. ИНФРА-М. 2003.) «ФИЛОСОФИЯ».

Через эти основные понятия классическая философия перетекает в информационную философию, понятийным каркасом которой является формула информационной энтропии , «изобретенная» Клодом Шенноном в 1948 году для нужд теории связи; а наглядным пособием для понимания общей концепции является график взаимозависимости величин, входящих в формулу Шеннона.

Сама концепция «информационного подхода» в сжатом виде может быть обозначена так: « единство энтропии/негэнтропии – основа альтернативного миропонимания (информационный подход) ». Значение и смысл этой эссенции, надеюсь, станет ясным после прочтения самой статьи.

Через эти основные понятия классическая философия перетекает в информационную философию, понятийным каркасом которой является формула информационной энтропии , «изобретенная» Клодом Шенноном в 1948 году для нужд теории связи; а наглядным пособием для понимания общей концепции является график взаимозависимости величин, входящих в формулу Шеннона.

Сама концепция «информационного подхода» в сжатом виде может быть обозначена так: «единство энтропии/негэнтропии – основа альтернативного миропонимания (информационный подход)». Значение и смысл этой эссенции, надеюсь, станет ясным после прочтения самой статьи.

Философия, как известно, это любовь к мудрости. Любовь как процесс, а мудрость как результат.

Пользуясь логическим инструментом философии – «треугольником Фреге», можно нарисовать схему: ИМЯ – «философия» → ЗНАЧЕНИЕ → СМЫСЛ. Словесным описанием этой схемы будет и значение, и смысл философии, выраженный в самом общем виде так:

ФИЛОСОФИЯ это единство познания и его результат как обнаружение человеком значения мировых событий и поиск их смысла в пространстве и времени, раздвигающихся разумом от «здесь/теперь» до размеров философской бесконечности .

ЗНАЧЕНИЕ философии понимается в этой концепции как разность информационных потенциалов между ожидаемой управляемостью философских построений и реальностью, которая этими построениями описывается ; значение имеет вид страдания , которое испытывает человек при попытке приобщиться к пониманию философии. Поэтому значения, которые каждый человек может придавать философии, бывает самыми разными в зависимости от понимания им места философии в его сознании. «То от нее ожидают чрезвычайных откровений, то позволяют равнодушно игнорировать ее как беспредметное мышление. На философию то взирают с робостью, видя в ней значительные усилия необыкновенных людей, то вообще третируют как бесполезные раздумья о чем-то призрачном. Философию то считают таким занятием, которое под силу всякому и в принципе должно быть простым и понятным, то изображают ее настолько трудной, что само занятие ею представляется безнадежным. То, что выступает под названием «философия», в действительности являет собой пример подобных противоречивых суждений» [1].

Что мы здесь для себя должны выбрать – из этой цитаты — чтобы значение понятия наполнить смыслом?

Наверное, вот это: «Мы должны считать философию таким занятием, которое под силу всякому и в принципе должно быть простым и понятным ». И для этого нам надо будет обратиться к «информационному подходу» в философии [2].

Таким путем мы сможем познать смысл философии.

СМЫСЛ с точки зрения «информационного подхода» понятия, явления, вещи есть сумма событий, совершающихся в некотором системном пространстве/времени, в результате чего некоторое начальное состояние этого пространства изменяется до некоторого конечного или промежуточного ожидаемого состояния; при этом чем больше оказывается величина вероятности приближения результата реализации модели смысла к действительности, тем меньшее значение придается явлению, понятию, вещи.

Например, такая конструкция классической философии как «диалектическое отрицание» воспринимается сначала через свое значение - через чувство восприятия постоянного движения во всяких отношениях всех вещей; через чувство постоянного изменения таких вещей, которые должны были бы одновременно с изменением иметь какой-то постоянный статус как точку отсчета для обнаружения изменения — «всё в конце концов разрушается? — или нет?». Психологически это чувство тревожной неопределенности. Однако оно может быть выражено логически формулой Шеннона для информационной энтропии, в которой размерность пространства и времени событий, как в онтологии, так и в гносеологии, может иметь неопределенный текучий размер, от состояния «здесь/теперь», то есть от личных отношений с близкими людьми или от ближайших природных или социальных отношений до проекции их на мировые размерности («нет правды на Земле, но нет ее и выше!»).

н = - S Pi log Pi

В таких размерностях вероятность наблюдения какого-то события или вероятность управления каким-то событием в проекции на бесконечность размывается до состояния возможности/невозможности , то есть до почти нулевой вероятности в силу того факта, что и онтологически, то есть в действительности, и гносеологически, то есть в сознании человека, событий так много, что даже просто наблюдение за ними, а тем более управление ими оказывается чисто созерцательным — невероятным для действия в пределах бесконечности пространства и времени. (Как говорят физики: «в вакууме ничего нет, но всегда что-то происходит»). В сознании человека, попытавшегося осмыслить такое состояние внешней среды, возникает страдательной ощущение значения этой тайны.

Эту энтропию бесконечных размерностей можно обозначать с большой буквы — Энтропия. В философии она именуется как «ничто», а в науке как «физический вакуум». Энтропия («ничто») есть жизненная среда для каких-то устойчивых образований; и в философии такое зарождение бытия называется «нечто», а в науке -это физика «микро- и макро-мира». Поскольку формула жизненесущей Энтропии имеет знак «минус», постольку зародившееся «нечто» (бытие) получает в «информационном подходе» название «негэнтропия» - отрицающее энтропию.

Эти устойчивые образования, возникшие из энтропии, то есть негэнтропия может быть описана точно такой же формулой Шеннона, но имеющей знак «плюс». Негэнтропия в информационной сфере исследования явлений (в гносеологии) может быть названа « количеством информации ».

I = 2 t=i P t log(P t ) Сумма негэнтропийных событий, которые в своей массе и составляют какое-то устойчивое образование, уже можно назвать «вещью». Эти события отобраны, извлечены из той суммы невероятных событий - из «ничто», -- которая была рассмотрена нами как внешняя энтропия; и эта сумма событий, выбранных из «ничто», является уже строго определенной и в пространстве, и во времени вещи как сумма «вектор-элементов» с индивидуальными характеристиками «пространство/время».

Как только вещь сформировалась и начался процесс ее становления, тут же начался и процесс ее постоянного изменения в сторону утраты функций или в сторону самостоятельности ее элементов (вплоть до разрушения самой вещи). Таким образом, сначала имеется тот вид «диалектического отрицания», который приводит к возникновению вещи из внешней энтропии и ее становлению путем отрицания всех других возможностей, кроме тех, которые стали использоваться для строительства и функционирования вещи — из энтропии возможности выстроилась негэнтропия действительности с высокими значениями вероятностей событий жизнедеятельности. Но одновременно начинается «отрицание отрицания» — действует стремление к саморазрушению вещи, которое компенсируется в середине жизни саморемонтом.

Так обнаруживается смысл философского выражения «диалектическое отрицание». Этот смысл, как видим, заключается в получении знания о сумме и виде событий становления вещи и получении знания о сумме и виде событий разрушения вещи. Если в энтропии жизни мы только ощущаем жизнь в ее двувекторном значении «жизнь/смерть», то в конкретном явлении жизни мы ищем и находим знания о том, как вещь (жизнь) зарождается, как она становится и как она умирает, то есть ищется смысл явления. А это уже та область деятельности, которая называется наукой. И тут философия уступает науке свое место.

Если мы посмотрим на график взаимодействия величин, входящих в формулу К. Шеннона, которая является понятийным каркасом всей концепции «информационного подхода в философии», то мы увидим, что величина множителя logp i может наблюдаться «не существенной» (близкой к нулю) тогда, когда используется смысл уже познанных жизненнополагающих вещей как в быту, так и в науке или активно реализуется процесс жизнедеятельности в рамках устоявшихся отношений. А это значит, что момент, когда «позволяют равнодушно игнорировать ее [философию] как беспредметное мышление» наступает тогда, когда человеческий опыт имеет дело с хорошо управляемыми процессами и полностью удовлетворен кажущимся отсутствием проблем в этой области деятельности, то есть тогда, когда вероятность p i реализации модели управления близка к единице.

(Величина logpi определяет силу страдания человека в зависимости от величины вероятности реализации ожидания понятности философии, от pi, поэтому она (величина) растет, когда философское положение непонятно, то есть обладает большим потенциалом значения, и уменьшается тогда, когда философское положение может быть наполнено смыслом).

При относительно комфортном состоянии понятности управленческих моделей жизни в консервативной части общества выхода мысли за пределы «здесь-теперь» в иное, продленное, воображаемое время и в иное пространственное состояние, когда бы устойчивость управляемости жизненных событий подверглась сомнению, не происходит. Следовательно, не рождается в этой группе людей и возбуждения, ощущения значимости нерешенной проблемности, то есть не рождается потребности в философии.

Другой вариант равнодушия к философии мы не рассматриваем, так как он обнаруживает себя на другом конце единства энтропии/негэнтропии — на конце информационной энтропии с нулевой вероятностью управляемости событий, — и полностью оккупирован верой ( log p i → max), рождающей религиозные представления об управляемости мира внешней силой.

Вместе с тем ожидание от философии «чрезвычайных откровений» может приводить и приводит к ошибочным человеческим действиям, когда кажется, что философия -- ее возможные смысловые выводы - могут послужить средством проектирования социальной организации. Так философия марксизма-ленинизма, базирующаяся на диалектике Гегеля, привела ее основателей к ошибочному, как оказалось, выводу о том, что развитие общества происходит «по спирали», на последнем витке которой общество, начав свое существование с предельно энтропированной формы системы управления - с первобытнообщинного строя, - проходит стадию предельного негэнтропирования (империализм) и заканчивает свое развитие также в предельно энтропированном состоянии системы управления социумом — на «стадии коммунизма». Марксисты-ленинцы советского образца и их последователи в разных странах, «перевернув Гегеля с головы на ноги» — с идеализма на материализм, -- решили построить в своих странах такие системы управления социумом, в которых каждый элемент системы — в пределе каждый человек — захочет и сможет управлять всей общественной системой, для реализации своих социальных потребностей. Предполагалось, что этим самым будут устранены противоречия между двумя основными участниками социальных антагонистических взаимодействий — между классами буржуа и пролетариата (остальные участники социальных взаимодействий марксистами во внимание не принимались).

Практика такого строительства, начавшаяся в России в октябре 1917 года с эгалитарной революции, продолжалась 74 года и закончилась разрушением государства социализма и, следовательно, поражением идей марксизма. В 1991 году в СССР произошла элитарная революция.

По ходу строительства коммунизма в России-СССР с 1917 и до начала «перестройки» «архитекторы» пустили «в расход» значительное количество «строительного материала», уничтожив прямо и через лишения миллионные массы введенного в заблуждение ложной идеей народа. Соревнование с альтернативным социальным строем — с капитализмом -- было проиграно по всем социальным показателям.

Несмотря на поражение марксистско-ленинской идеологии в практике ее реализации, рецидивы этой идеи продолжают себя проявлять в философском дискурсе современной России (М.В. Попов). Это не может не вызывать недоумение: если социум, который был выстроен по определенному проекту, разрушился, то может быть дефективен сам проект и его философия?!

В самом деле: кроме диалектики Гегеля (который к тому же предостерегал от использования философии в социальном проектировании) в философском наследии есть еще и диалектика Аристотеля. А Аристотель, как известно (см., например, А.Ф. Лосев. «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика».), очень большое значение придавал понятию «середины» в становлении природных сущностей. Он утверждал: «Все нуждается в противовесе, чтобы достичь меры и середины, ибо в этом заключается сущность и правильное соотношение, между тем как ни одна из крайностей в отдельности не имеет их» [3].

«Крайностью» одного вида во всеобщем мировоззрении выступает идея предельной специализации элементов социума, развиваемая Платоном. В его идеальном государстве в силу природного неравенства людей выделяются три типа людских добродетелей, которые и обеспечивают существование государства: крестьяне и ремесленники; воины и чиновники; и,наконец, правители. Эти касты специализированы и изолированы от смешения, то есть как мы говорим, «предельно негэнтропированы». При феодализме и абсолютизме выделяются элиты силовой власти; при капитализме и империализме начинают выделяться элиты промышленного и финансового капиталов. В любом случае элита представляет собой узел накопления негэнтропии различной мощности независимо от вида этой мощности: «сила», энергия»,

«информация (знания)». Между элитой и народными массами возникает разность информационных потенциалов как разница в представлениях людей о «хорошей жизни» элиты и действительностью униженного существования народа. По мере того, как история человечества накапливает опыт неэффективности существования стран с сильной социальной дифференциацией, образованной процессом негэнтропирования, этот опыт приводит к возникновению более эффективных систем управления -- к либерально-демократическим, в которых негэнтропирование «снимается» (по Гегелю) энтропированием.

Такие системы управления как бы «ищут» (и находят) ту середину», о которой говорил Аристотель. И эта «середина», отходя от идеи крайнего негэнтропирования социального элемента — от предельной значимости специализации силы (при феодализме и абсолютизма) и энергии (при капитализме), -- также отдаляется от другой крайности — от крайности идеи предельного энтропирования социального элемента — от предельной универсализации человека в обществе, о которой повествуют марксисты в социальном теоретическом прогнозировании.

Из этого можно заключить, что наблюдения за природными (а социальные процессы не могут быть в противоречии с природой) процессами привели Аристотеля к выводу о том, что стремление к серединному положению от начала и от конца вещей есть всеобщий природный принцип: «природа избегает экстремальных состояний». Опираясь на этот, открытый Аристотелем принцип, современное критическое теоретическое сознание может предположить, что вывод марксистов о предельном энтропировании социума, когда «государство отмирает», а «кухарка сможет управлять «снятым» (по Гегелю) государством, скорее всего, не верен, так как противоречит природе становления социума.

Управление в социуме строится на основании принципа социальной справедливости. При этом принцип социальной справедливости имеет двойственную природу. Условно можно выделить принцип признания неравенства людей по результатам их деятельности— принцип элитарной справедливости; и принцип признания права людей на равные условия в общем пространстве их социальной деятельности — принцип эгалитарной справедливости.

Историческая практика становления социумов показала, что если управление социумом строится только на каком-то одном принципе социальной справедливости — на вертикальном (справедливость неравенства) или горизонтальном (справедливость равенства), - то в результате возникают социальные напряжения, приводящие к революциям — эгалитарным в первом случае и элитарным во втором. И только гармоничная «середина» соблюдения обоих принципов приводит социумы к устойчивому развитию.

Но продолжим о философии.

Почему-то считается, что практика жизни и наука не имеют никакого отношения к философии, хотя на самом деле и практика жизни и наука являются «снятой», говоря словами Гегеля, частью все той же философии, которая свою любовь к мудрости в свое забытое теперь время посвятила пониманию самых простых на первый взгляд вещей. Уже в тот момент, когда человек, поедая различные дары природы, дал им название «пища» — был совершен акт философствования. А уж когда имя «пища» было снабжено значением , а затем и смыслом , то совершилось полноценное философское событие , которое на протяжении тысячелетий будет служить каркасным элементом всего философского дискурса. Пользоваться этим элементом понимания будут с давних времен, но осмыслить саму конструкцию этого элемента и дать ему имя «треугольник Фреге» случится не очень давно (Фреге Готлоб род. 8 нояб. 1848, Висмар — ум. 26 июля 1925, Йена).

По определению информационное пространство философии как целое состоит из огромного множества частных, локальных «пространств/времен» --событий, — которые бесчисленными связями между собой сплетены в целую систему понимания «Хаос/Космос». И эта система представляет собой сумму событий вида «значение/смысл» с общими показателями пространства и времени системы, определяемыми как стремление к философской бесконечности. И тогда каждая индивидуальная система-элемент входящая в метасистему Хаос/Космос заявляет о себе в этом общем информационном пространстве своим значением, своим logpi, то есть своей проблемностью, а не своим смыслом — оформленным пространством существования pi, величина вероятности чего располагается в диапазоне от 0,5 до 1. Вот это множество событий с незавершенными смыслами, множество их значений и принадлежит собственно философии. А та часть систем-элементов с решенной своей проблемностью, вероятность существования которых находится в пределах от 0,5 до 1, «выкристаллизовывается», «отрицается», «выпадает в осадок» из общего проблемного (значащего) пространства философии, но никуда из него не уходит, а остается в нем с малыми (при pi = 0,5) или исчезнувшими (при pi = 1) своими значениями (logpi = 0), но со смыслами, составляющими плотную массу научного и технического знания, лежащую на дне философского сосуда. Поэтому, когда любопытствующий ум опирается в своем исследовании на устойчивый, как ему кажется, беспроблемный субстрат жизни, где и материя жизни, и теория о ней - наука - кажутся ему удовлетворительно управляемыми, то вполне закономерно такой ум не испытывает потребности в философствовании, а позволяет равнодушно игнорировать философию как беспредметное мышление. В результате такого рефлексирования получается то, о чем нам говорит Ф.Э.С.: «Для человека, верящего в науку, наихудшим является то, что философия совершенно не имеет всеобщезначимых результатов — того, что можно познать и чем благодаря этому можно обладать. В то время как науки получили в своих областях определенные обязательные и общепризнанные знания, философия не достигла ничего, несмотря на тысячелетние усилия. Нельзя отрицать того, что в философии нет единодушия, присущего сфере окончательно познанного. То, что с необходимостью признается каждым человеком, становится в силу этого научным познанием и уже не является философией, а относится к особой области знания».

Со смыслом этого словарного фрагмента нельзя полностью согласиться, во-первых, потому, что не всякий ум абсолютно доверяет необходимости окончательно познанного научного знания (см. «критический рационализм» К. Поппера) и, во-вторых, потому что не всякий рефлексирующий ум способен прочно удерживать в своем тезаурусе совершенно определенные достижения философской мысли, которые могли бы вызвать интерференцию с научным знанием, и что является источником эвристической силы на протяжении тысячелетий.

Кроме того, не всякая наука может характеризоваться даже удовлетворительной предсказательностью. Так называемые «гуманитарные» науки весьма приблизительно соответствуют критерию научности в способности к предсказаниям, годным для социального проектирования. И там, где наука «топчется» в диапазоне величины вероятности реализации причинной модели от близкой к нулю до 0,5, такая наука всегда на грани либо веры, либо науки, то есть где-то плавает в пространстве философии, которая, как любящая мать и веру не может игнорировать.

Как правило, когда науке доверяют, то есть когда по преимуществу пользуются ее признанными смыслами, игнорируя значения «мелких» научных проблем, то имеют в виду прежде всего классическую физику, которая до конца XIX века достигла почти абсолютного совершенства. Околонаучные публицисты говорили: дайте ученым координаты начального движения мира, и они определят всю историю его развития. Но затем разразился научный кризис: вся силовая часть физики была поколеблена до основания — выяснилось, что прочность силового основания физики, использующего строгий детерминизм, оказалась эфемерной: в основе силовых законов физики оказывается заключена неопределенность квантовых, вероятностных событий микроуровня. И куда тогда обратился, возбужденный страданием, рефлексирующий ум?

Он обратился к философии, к тем понятийным схемам, которые там давно существовали. Каковы эти схемы?

Это представление о том, что все целое состоит из мельчайших частиц, и их существованием определяется существование целого (Демокрит);

это представление о том, что в мире все находится в движении - нет ничего неподвижного (Гераклит);

представление о всего «двух формах чистого созерцания - пространство и время » (Кант);

затем, развитие гераклитовского движения в категорию действующей причины;

и дальше, например, у Аристотеля в его диалектике Ума из четырех единств противоположностей: «мыслящего и мыслимого, действующего и созидаемого, жизни и эйдоса, удовольствия и умозрения» [4] - можно обнаружить единство удовольствия и умозрения , которое дальше по времени у Локка выражается в понятия ощущение и рефлексия [5], которые рассматривают движение как результат чувствования и размышления;

сюда же примыкает Шопенгауэр с его понятием воли ;

прочно постулировался дуализм живого мира — «душа и тело», а также уже ранее выделялась, хотя и неявно, информационная часть этого дуализма монада в «монадологии» Лейбница.

Продолжил информационную парадигму в философии панлогизм Гегеля, который к тому же заявил почти в современной форме о единстве энтропии/негэнтропии в выражении «что действительно, то разумно, а что разумно, то действительно». В этом выражении мы имеем единство информационной модели вещи - это то, что «разумно», -- и существования вещи - это то, что «действительно», -- которое диалектически оправдывается только тогда как единство энтропии/негэнтропии, когда существование вещи - ее бытие -- не противоречит разумности этого бытия, то есть следует совершенной информационной модели этого бытия. А разумность, еще у Платона это идея, и это синоним справедливости. Об этом скажем чуть позже.

Фритьоф Капра попытался объяснить выводы современной физики, обратившись к философии буддизма в своей книге «Дао физики».

Таким образом, потрясенные катастрофой классической физики, ученые не оказались совершенно философски безоружными, в информационной пустоте. Философия «подстелила им соломку» мягкого пространства своих понятий. Бертран Рассел и Карл Поппер обосновали в дальнейшем критический подход к человеческим ожиданиям найти «истину» — строго и навсегда установленную причинную зависимость в первооснове мира. Раздел классической физики «статика» как прочная неподвижность удовлетворилась статистической устойчивостью непрерывного движения. Силовая часть динамики вынуждена была перейти к энергетическим представлениям -- формула F = ma в фундаментальном основании физики заменяется формулой E = тС . Термодинамика впервые вводит в математический аппарат науки понятие вероятность . Изменение энергии в термодинамической системе в классической физике связывают с разнообразием скоростей движения микрочастиц газа, скорость которых отличается друг от друга на величину дельта v , а в квантовой механике состояние системы связывают с вероятностью состояния элементов системы « возбужден-невозбужден», и называют это для обоих случаев энтропией - S = k log W . В этом определении физика уже прямо влияет на философию, рождая в ее понятийном аппарате имя одной из возможных тенденций течения мировых процессов - тенденцию энтропирования -стремление к репликации однородных систем, стремление к равенству, то есть к снятию индивидуальных различий, стремлению к разрушению неустойчивых систем, стремление к деградации энергии. Соответственно философия «подсказывает» физикам имя противоположного жизненного процесса - процесса негэнтропирования , где частица нег означает, что развитие мощности жизни происходит путем отрицания распада и использования продуктов распада для создания более стабильных систем. А информационные категории энтропирования и негэнтропирования имеют очевидную понятийную связь с классическими философскими категориями креационизма и эволюционизма .

Релятивистская физика предложила философии еще одну важную категорию - это «пространство-время» Минковского в эйнштейновском понятии события (Ereingnisse) [6]. Эта категория приводит к пониманию важности индивидуальных процессов на уровне элементов, действующих в составе какой-то относительно целой системы, размеры пространства и времени которой иные, вплоть до бесконечности.

Тейяр де Шарден сообщает о том, что возможно все энергетические процессы имеют психическую природу, а сама энергия двувекторна - тангенциальна и радиальна , что корреспондируется с категориями «информационного подхода» энтропирования и неэнтропировани я. Как видим, налицо взаимовлияние науки и философии — их взаимное обогащение.

В 1948 году лауреат нобелевской премии по экономики Василий Леонтьев заявляет о понятийном кризисе в науке из-за огромной множественности индивидуальных языков, которые собственно науку как таковую и организуют, и выражает надежду, что может быть будет создана единая формула для сведения смыслов (и значений) разных наук к единому пониманию [7]. И в это же время (1948) Клод Шеннон для теории информации придумывает формулу очень похожую на ту, которая описывает энтропию термодинамической системы. Так появляется в науке формула вида:

н = - S Pi log Pi

и соответствующее ей имя « информационная энтропия ».

Но родившись в науке информационная теория связи, «информационная энтропия» не смогла в свое время стать фундаментальным основанием философии.

Лорен Р. Грэхэм, в своей книге «Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе». писал:

«Некоторые ученые считали возможные применения этого совпадения огромными. …Уивер комментировал: «Встречая понятие энтропии в теории связи, человек имеет право волноваться, подозревая, что он обладает чем-то основополагающим и важным». Луи де Бройль считал вывод о глубокой аналогии между энтропией и информацией «самой важной и привлекательной из идей, выдвинутых кибернетикой».

Если будет доказано, что связь между негоэнтропией и информацией — это больше, чем функциональное сходство или, более того, идентичность, то конструкция общей теории материи, согласно которой все сложные системы — неорганические и органические, включая человека, -- могут быть математически описаны, становится, по меньшей мере, возможной» [8].

Лорен Р. Грэхэм достаточно подробно описывает драматизм дискуссий о кибернетике в СССР. Раскрывая содержание книги советского математика А. Д. Урсула «Природа информации», он отмечает, что Урсул «полагал, что существовали достаточные основания для перевода понятия информации из научнотехнической области в область общих философских категорий». Однако стать доминирующими понятиями в философии информационным представлениям не удалось. В заключение главы, посвященной кибернетике, Лорен Р. Грэхэм написал: «Отсутствие в кибернетике ярких теоретических прорывов уменьшило убедительность ее интеллектуальной схемы как объяснения всех динамических процессов. …Изначальное рвение могло быть возобновлено будущими разработками в теории, но никто, естественно, не мог предсказать таких событий» [8].

Таким образом, академическая философия, несмотря на признание важности информации во всех жизненных процессах, не отреклась от примата «материи» и не признала информацию фундаментальной сущностью, когда бы понятие информационной «энтропии-негэнтропии» могло стать краеугольным камнем всего философского дискурса.

Обратимся снова к Ф. Э. С.:

«В противоположность наукам философскому мышлению не присуще, не свойственно прогрессивное развитие. Конечно, мы ушли дальше, чем древнегреческий врач Гиппократ. Но едва ли мы можем сказать, что мы ушли дальше Платона. Мы ушли вперед только в том, что касается материала научного познания, использованного им. В самом же философствовании мы, быть может, только еще вновь приближаемся к нему».

И еще раз необходимо возразить на высказывание об отсутствии прогресса в философии. Он несомненно есть, и об этом уже говорилось выше, хотя и медленный, что объясняется самим размером того пространства и того времени, в пределах которых философская мысль перемещается для установления всех возможных связей между всеми взаимодействующими системами, и размеры эти — стремление к философской бесконечности.

Но самой главной причиной непонимания прогресса философии является неузнаваемость инструментария , которое этот прогресс могло бы обозначить. Неузнаваемость того, что настойчиво ищется как необходимое новое, и что уже существует как искомое, но мимо чего проходят. Неузнаваемость фундаментальности информации в ее двуединстве - информационная энтропия/негэнтропия .

Например, уже у Платона это двуединство обнаруживается во «взаимоотношении идей и вещей». Как писал А.Ф. Лосев в «Истории античной эстетики», Платон недостаточно определенно выражал идеалистический [читай «информационный»] характер учения о вещах. А вот ... «Аристотель создал свое учение о четырех принципах , учение, которое и на самом деле в гораздо более ясной форме идеалистически [читай «информационно»] обосновывает теорию вещей, чем-то было у Платона» [9]. (С 590)... «Аристотель в своем учении о формах просто продолжает платоновское учение об идеях, применяя общий термин «эйдос» и к перводвигателю, в котором все его эйдосы противопоставлены вещам и резко отделены от них, и применяя его также к каждой отдельной вещи, где якобы эта идея, или, как обычно искаженно переводится, «форма», находится в самой же вещи. Итак, согласно основному учению Аристотеля, всякая вещь есть и материя и форма, или, вернее, обладает и материей, и определенной идеей, без которой она была бы бессмысленна. Идея здесь целиком воплощена в материи, а материя здесь целиком оформлена и осмысленна идеей» [10].

Очевидно, что это положение Аристотеля целиком предвосхищает современное положение философии «информационного подхода» о единстве энтропии/негэнтропии в любой вещи, где в качестве энтропии выступает информационная модель, проект вещи, а в качестве негэнтропии материальное воплощение этого проекта.

Точно также и другие два принципа, предложенные Аристотелем в его теории вещи, согласуются с положениями философии «информационного подхода». Это, во-первых, принцип внутренней причинности возникновения вещи, становления вещи и уничтожения вещи как разность информационных потенциалов между идеальной моделью вещи и действительным состоянием вещи; и, во-вторых, цель вещи как мотив ее существования.

Ф. Э. С., который содержит только что приведенное определение философии, был издан в 1990 году, но уже 16.10. в 1998 году в независимом бостонском альманахе Лебедь была напечатана статья автора этих строк «Единство энтропии-негэнтропии — основа альтернативного миропонимания (информационный подход)» [11]. В этой статье уже достаточно полно было изложено предложение считать основным понятием философии понятие энтропии-негэнтропии в их единстве. И это предложение, в случае принятия его к обсуждению среди философского сообщества, могло бы резко обозначить прогресс философии как средства наиболее общего понимания всех жизненных процессов.

Такое предложение в философское сообщество поступало и раньше, например, тогда, когда Н. Бердяев в 1923 году, размышляя о «смерти культуры», ввел термин « социальная энтропия ». Надо правда заметить, что, дав имя информационному явлению, — это вершина треугольника Фреге — и показав негативное значение этого имени как характеристики процесса разрушения, - это одна боковая связь треугольника - Бердяев не завершил треугольник разработкой смысла — второй стороны треугольника Фреге. В результате философский тезаурус наполнился еще одним значением информационного события с неопределенным смыслом , что в общем-то и являлось до настоящего времени основным содержанием философии, особенно философии идеалистического направления.

А вот уже в следующих моих статьях в альманахе Лебедь и в моей книге, размещенной в интернете в 2008 году «Социум как единство социальной энтрпоии/негэнтроппии. Информационный подход в философии», смысл философской концепции информационного подхода был разработан достаточно полно, чтобы вся концепция могла быть принята и к обсуждению и, возможно, к принятию в качестве нового инструмента философии.

Прогресс философии. Философия XXI века.

Как обычно разрешается кризис переполнения проблемами неуправляемости какой-либо системы? — Созданием более высокого уровня управления в соответствии с гегелевской триадой («тезис — антитезис — синтез»), который принимает за основу принципов управления небольшое число наиболее важных причинноследственных связей с новыми определениями.

Поэтому результатом синтеза исследования проблем философии в виде тезиса — потребность в управлении — и антитезиса — неуправляемость — должно стать переключение всего информационного массива философии с так называемого «философского» языка на информационный язык с использованием понятий «возможность/вероятность управления событиями» .

Язык управления событиями это язык, который устоявшиеся понятия характеризующие какие-то цельности, — например, вещь, явление — рассматривает как сумму событий управления квантами действия, которые в своем системном единстве и делают вещь собственно вещью, а явление своей явленностью. Эти события могут иметь для человеческого разума два состояния: а) не поддающиеся управлению человеческим разумом сейчас в силу их непонятости (Зло или энтропия); б) как процессы, поддающиеся управлению (Добро или негэнтропия) в пределах тех пространств и времен, которые разум посчитает для себя удовлетворительными.

О философском определении «диалектическое отрицание» и о понимании этого определения как о единстве энтропии/негэнтропии было написано выше. Теперь можно рассмотреть, например, понятие «справедливость» как оно трактуется в Философском Энциклопедическом Словаре (Ф. Э. С.):

«СПРАВЕДЛИВОСТЬ — у Платона добродетель правильного отношения к др. людям, сумма всех добродетелей вообще. В современной этике ценностей справедливость является предварительным условием осуществления остальных ценностей ( см. Этика ) и состоит в том, чтобы быть справедливым по отношению к чужой личности как таковой, уважать ее и не вторгаться в сферу ее свободы, чтобы сохранить ее свободу действий и не препятствовать созданию культурных ценностей».

Вот этот текст написан на обычном философском языке. Думаю, что всякий человек, кто прочтет это определение, не сможет сказать, что ему ясно, что такое справедливость и как надо поступать в тех или иных обстоятельствах, связанных, например, с «отношениями к другим людям» как «правильного» или «неправильного». Тем более сложным будет определение отношений между государствами как справедливых или несправедливых в случаях, когда эти отношения приходят к состоянию конфликта. Как правило, оценка обществом конфликтной ситуации производится в виде двуполярного мнения — справедливо-несправедливо, а правильность оценки производится исторически, то есть дальнейшим развитием событий из пространства конфликта в состояние измененной информационной мощности для обоих участников конфликта — кто в дальнейшем развивался, а кто утратил свою мощность. Обращаясь к гегелевской формуле, можно сказать, что справедливость устанавливается исторически в виде такой действительности , которая оказалась разумной . Но это слишком долгий исторический ход событий, чтобы разум мог хладнокровно наблюдать как из множества мнений о степенях справедливости тех или иных коллизий, вплоть до противоположностей, будет развиваться следующие шаги событий в направлении их справедливого или наоборот несправедливого состояний.

Возможен ли другой путь определения доопытного состояния отношений как справедливых или несправедливых? Разумеется, возможен, и более того он очень широко используется в межчеловеческих отношениях, когда общество принимает для себя цивилизационные механизмы их регулирования. Этот способ именуется договором между субъектами отношений, в котором предусматривается эквивалентность обмена информацией, энергией, вещами между субъектами отношений при условии равного знания (или равного незнания) субъектов отношений о стоимостях той информации, той энергии и вещей, которыми субъекты отношений обмениваются. Именно договор деформирует пространство событий между субъектами отношений из состояния равновозможности управляемости (Добро-Зло) в состояние по-преимуществу управляемое (Добро) в пределах действия пространства/времени договора.

Механизмы права учитывают возможность изменений в содержании стоимостей, которыми обмениваются субъекты социальных отношений, а также появление нового, ранее неизвестного знания о содержании стоимостей, что безусловно может нарушать принцип справедливости обмена. Однако произвольный односторонний отказ одной стороны договора от исполнения обязательств считается недопустимым. Справедливым будет своевременное сообщение партнеру по договору о тех изменениях о содержании стоимостей, а также сообщение о новом знании о содержании стоимостей, которые стали явно нарушать принцип справедливости. Право устанавливает некоторую временную паузу между сообщением о необходимости изменения (или прекращения) договора и совместным изменением содержания договора или его прекращения. Это требование механизма права тоже относится к понятию справедливости, и его неисполнение может рождать возбуждение неприязни, когда договор произвольно прерывается в одностороннем порядке, даже в тех случаях, когда разрыв отношений, что называется -- «назрел».

Классическая философия не считает для себя нужным изменять принцип укрупненного подхода к вещам и явлениям. Поэтому она оперирует в своем интеллектуальном действии значениями понятий, а не их смыслом. Она передает необходимость поиска смысла, то есть необходимость детализации сути вещей и явлений науке. В частности, важнейшая философская (со времен Платона) категория справедливость, передана для детализации науке о праве -юриспруденции — чисто социальной науке без всякого напутствия ей помнить о том, что принцип справедливости является основным при действии механизма эволюции материи. Материальные вещи существуют для нас в таком виде, в каком мы их видим, потому что они сформировались на основе соблюдения принципа справедливости. Тот факт, что всех видов химических элементов всего около ста, говорит о том, что дальнейшее усложнение их структуры сверх такой, которая является устойчивой в наших условиях, приводит к нарушению принципа справедливости. Поэтому природа изобрела другой способ наращивания сложности — через комбинирование сочетаний атомов в молекулы.

«Информационный подход» в философии старается выявить механизмы, действующие внутри «вещей в себе». Поэтому «информационный подход» сам старается определить, что такое справедливость, не как категория права, а как философская категория.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ в «информационном подходе» понимается двойственно. Во-первых как значение, как чувство, которое возникает у субъекта в субъект-объектных отношениях; как приблизительная величина множителя logpi , располагающаяся на кривой возбуждения (см. график) в зависимости от величины вероятности реализации тех моделей отношений, которые были приняты как эквивалентные, и, во-вторых, как смысл — как «эквивалентность обмена стоимостями в субъет-объектных отношениях при условии равного знания (незнания) о содержании стоимостей во время действия договора об обмене». Это определение может быть всегда развернуто в сумму событий обмена стоимостями между субъектами всяких, а не только социальных отношений, и между субъектом и объектом социальных отношений, когда объектом в социальных отношениях может выступать государство или природа. Здесь трудностью в определении выступает понятие эквивалентности сделок, но эта трудность преодолевается через согласие договаривающихся сторон на признание взаимной компенсации тех функций, на которые одна из сторон оказывается неспособной «органически». Например, некоторые члены общества органически не способны защитить себя силой от внешней агрессии (дети, некоторые женщины, инвалиды, старики), тогда общество право на силовую защиту от агрессии делегирует государству в лице его официальных специально обученных профессионалов. И тогда, когда возникает необходимость обращения гражданина за услугами защиты со стороны государства, такой обмен совершается при условии равного знания о содержании стоимости сделки и о лицах, участвующих в ней. То же можно сказать и о сделках, совершаемых в природной среде, когда, например, соединяются в «кирпичик» органики углерод и водород. Сама жизнь в природе показывает нам как происходят справедливые сделки, когда соединяются для продолжения рода мужские и женские организмы. Можно и в природе, также как и в социуме наблюдать случаи нарушения принципа справедливости и природа накапливает в себе разность информационных потенциалов о неэквивалентном обмене человека с природной средой; и эта разность в конце концов, достигнув предела терпения, производит резкие изменения в содержании договора об обмене: например, когда мусор вываливается без переработки на мусорные полигоны, природа отказывает человеку в предоставлении здоровых условий существования.

Итак, надо признать, что понятие справедливости есть чисто информационное философское понятие, охватывающее действием своего информационного поля не только отношения между людьми, но и отношения между «чисто» природными системами (например, явление радиоактивности есть следствие нарушения принципа справедливости на атомном и субатомном уровнях).

Пойдем дальше. Возьмем, например, текст из Ф Э С:

«ФИЛОСОФИЯ ЭКОНОМИКИ - рассмотрение экономики с философской точки зрения, в особенности исследование ценностей экономического фактора в связи с культурой вообще, а также связей между всеобщими мировоззренческими принципами и экономическими теориями какой-либо эпохи».

Начнем с вопроса о том, что такое «философская точка зрения»?

Философская точка зрения, как я понимаю, - и думаю, что так и должна пониматься, - это точка зрения, находящаяся где-то в средине информационного пространства между прошлым и будущим рассмотрения какой-то информационной цельности, имеющей определенную функцию — сумму специфических событий — и структуру специфичных связей. При этом границы информационного пространства исследования должны быть максимальной размерности как в пространстве, так и во времени — это обычная размерность философского информационного пространства, которая в случаях некоторой условной специализации ограничивается размерами этой специализации. Например, философия экономики ограничивается информационным пространством деятельности человека в земных условиях с затрагиванием размерности ближнего космоса (для глобальной экономики — пространство всех стран).

Для экономики, как для явления, функцией исследуемой социальной цельности в классическом представлении может быть принята характеристики, например, богатства или бедности с возможным уточнением как динамика ВВП. Однако, этот экономический показатель является односторонней характеристикой, показывающей динамику сравнивающихся в движении социальных систем лишь по напряжению значений результата экономической деятельности. Смысл же экономической деятельности, стоящий за этим общим показателем, оказывается скрытым.

«Информационный подход» должен рассматривать экономику вообще как сумму событий производства вещей, энергии и информации в качестве товара , далее сумма событий обмена товара с его потребителем и, наконец, – сумма событий движения денег , – и как самодвижение денег с образованием чисто финансового капитала, и как движение денег в развитие производительного (производства информации, энергии, вещей) капитала – цикл непрерывный.

При таком подходе собственно философия экономики обычно оперирует значениями динамики экономик разных стран или разных временных периодов одной и той же страны. Но эти значения всегда могут быть «сняты» переходом к смыслу — к детализации суммы событий, послуживших основанием для формирования напряжения значения общего показателя.

Философская точка зрения будет находится в месте, где сходятся сведения о том, как функционировала экономика как на самых крайних пространственных границах – Китай, Египет, Англия и т. д. – так и в самые давние времена, и до наших дней. То есть философ-экономист по необходимости должен иметь представление о том, как в ином, далеком пространстве совершались сделки в прошлом, и как они совершаются здесь-теперь , ибо сделка – это элементарное экономическое событие, динамическая сумма которых и представляет собой функцию экономики. Философ должен иметь представление и о содержании таких – исторических или современных сделок – что производилось в качестве товара и обменивалось где-то и когда-то, и что производится и обменивается здесь и сейчас.

Структура специфичных связей цельности экономика будет представлять собой структуру рынка – места, где совершается сделка, которая также должна исследоваться философом экономики с учетом истории этой структуры. При этом сделка может совершаться не обязательно в специализированном пространстве, а, например, в семье между членами семьи. Тем не менее, где бы сделка ни совершалась, она есть функция рынка и принадлежность структуры рынка как элемент .

Например, «Великий Шелковый путь», караванные тропы, морские пути и дальше -- гавани, склады, торговые ряды, жилища людей — прошлые структуры рынка должны интересовать философа от экономики, и он должен иметь сведения о современной структуре рынка — биржи, банки и т. д., о степени их защищенности и свободе проникновения «нитей» структуры в иные страны.

Также философ должен видеть характер сделок по способам управления их совершения: совершение сделки может управляться силой (отношения «раб — господин»); передачей (обменом) социальной энергии — денег; и управление социальной информацией с помощью понятия закона в негэнтропии управления или «долга» в энтропии управления (семейные и неформальные способы человеческой коммуникации).

Философ-экономист должен видеть, как сочетания различных способов управления совершением сделок формируют информационное пространство совершения сделок по балансу в нем свободы/необходимости для того, чтобы иметь представление о том, что является для экономики важным в процессе исторического развития и как познанная потребность в организации экономики реализуется в современности. (Что оказывается ценным для «матери-истории»:свобода рынка, необходимость его тотального регулирования или некоторая «аристотелевская» середина?).

Идем дальше по словарю. «Исследование ценностей экономического фактора в связи с культурой вообще».

Эта задача, на мой взгляд сводится к исследованию моральных ценностей честности и справедливости , которые способствуют устойчивости экономических процессов. Переходя на язык управления, можно сказать: честность и справедливость, будучи информационными полями, сильно способствуют путем интерференции повышению величины вероятности совершения сделки, и рождают такую немаловажную ценность, как уверенность (см., например, Дж. Мейнард Кейнс. «Общая теория занятости, процента и денег») , что безусловно сказывается на экономике в целом, так как уверенность стимулирует увеличение суммы сделок.

Важно остановится на исследовании самого понятия культура , так как в данном словарном тексте наблюдается явная неполнота - в нем отсутствует упоминание о цивилизации .

Дадим информационное определение культуры.

КУЛЬТУРА с точки зрения «информационного подхода» есть множество способов управления человека человеком и внешней средой, управляемость которых определяется величиной вероятности совершения управляемого события в пределах от 0 до 0,5.

Как это понимать? Возьмем две крайние точки проверки управляемости культурного события - с нулевой вероятностью и с вероятностью 0,5. Допустим, что в составе культуры какого-то социума есть такой способ управления снабжения водой, как молитва, возносимая к богу о даровании дождя. Такой способ управления внешней средой будет чисто культурный , так как он наполнен значением - чувством веры - при отсутствии всякого смысла (при вероятности совершения события p i около нуля значение logp i события максимально). Это и есть классическое определение культуры, как пространства значений событий с неясным или непроясняемым смыслом . Но могут быть рассмотрены способы орошения полей, которые используют, например, пересыхающие колодцы, пересыхающие пруды, мелеющие реки и др. - будем считать, что это тоже культурные способы управления внешней средой, а не цивилизационные, так как вероятность управляемости такими событиями хотя и отлична от нуля, все-таки не превышает величину 0,5.

Теперь дадим информационное определение цивилизации.

ЦИВИЛИЗАЦИЯ с точки зрения «информационного подхода» есть множество способов управления человека человеком и внешней средой, управляемость которых определяется величиной вероятности совершения управляемого события в пределах от 0,5 до единицы . И цивилизация в экономике оказывается не только не менее важной для философского исследования связей экономического фактора, но наоборот, делает эти исследования особенно актуальными в современных условиях (см., например, Дж. Сорос. «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности»). Если культура экономики показывает нам важность чувства доверия среди участников экономических отношений, то цивилизация, мы видим, не дает возможности отклониться какой-то стороне сделки от исполнения своего обязательства не по соображениям морали, а по соображению немедленного наступления санкций за неисполнение обязательств. И, таким образом, если моральные ценности культуры экономики формируют всего лишь готовность участников экономических отношений поступать честно и справедливо, то цивилизационные механизмы права императивно заставляют поступать только в соответствии с договором, который составляется так, чтобы ценности культуры рынка - честность и справедливость -- были обеспечены.

Теперь о связях теорий экономики с всеобщими мировоззренческими принципами.

Если отвлечься от множества теоретических конструкций, которые создаются в ответ на наличие в историческом пространстве различных социумов с различными устройствами политического, экономического и идеологического управления в качестве их описания, и постараться выделить некую фундаментальную сущность, которой следует и природа, конструируя себя, то обнаруживается два мировоззренческих принципа., которые обозначены П. Тейяр де Шарденом :

«Мы допустим, что по существу всякая энергия имеет психическую природу, но оговоримся в каждом элементе-частице эта фундаментальная энергия делится на две составляющие: тангенциальную , которая связывает данный элемент со всеми другими элементами того же порядка (то есть той же сложности и сосредоточенности), и радиальную энергию, которая влечет его в направлении все более сложного и внутренне сосредоточенного состояния.

При данном первоначальном состоянии, допуская, что частица располагает в нем некоторой свободной тангенциальной энергией, ясно, что эта частица способна до определенной степени увеличить свою внутреннюю сложность путем ассоциации с соседними частицами. В результате (поскольку ее сосредоточенность автоматически возрастает) она соответственно увеличит свою радиальную энергию, которая в свою очередь может обратно воздействовать в виде новой комбинации в тангециальной области. И так далее.» [12].

Подобную дуальность показывает читателю Ф. Фукуяма в книге «Конец истории». Она представляет собой мотивацию человеческих поступков в борьбе за признание. Одну мотивацию, соответствующую радиальной энергии Тейяра де Шардена, Фукуяма (позаимствовав термин у Платона) называет «мегалотимия», другую, соответствующую тейяровской тангенциальной энергии, он называет «изотимия».

Подыскивая в словаре политологии схожие по смыслу термины, мы находим два слова: «элитаризм» и «эгалитаризм».

Теперь, наверное, уже нужно переходить к фундаментальности философии, поместив в это основание информационный термин. Итак, в основании мира вообще и, соответственно в его понимание мы помещаем понятие Энтропия/Негэнтропия в их неразрывном единстве .

Дальше мы введем причину всякого движения вообще: это разность информационных потенциалов , которая всегда образуется в информационных центрах всех систем, которые в согласии с Тейяром де Шарденом обладают психической природой. Эта разность информационных потенциалов образуется в информационных центрах всех систем между моделью ожидаемого состояния внешней среды и ее действительным состоянием, с которым система-субъект вступает во взаимодействие. Разность информационных потенциалов интегральна, то есть она образуется двояким образом: во-времени — путем оценки радиальной энергии динамики какой-то системы и в пространстве — путем оценки тангенциальной динамики энергии смежных систем в сравнении с исходной системой.

Введя в теоретический аппарат понятия энтропию и негэнтропию , мы получаем возможность обобщенного описания всех и всяких систем в виде энтропии или негэнтропии, когда специальные научные факты и теории, а также бытовые отношения рассматриваются с точки зрения допущения их возможност и как случайности или вероятности совпадения моделей управления событиями с реальностью - вероятностью управляемости. Индивидуальность рассмотрения обеспечивается тем, что в формулу энтропии или негэнтропии вводятся «натуральные» события и натуральные модели. Например, описывая «богатство» какой-то культуры (энтропию), надо будет вводить под знак «суммы» событий в качестве г -того события то, что в действительности существует в социуме, — если это молебен о ниспослании дождя, то именно так это событие и вводится в формулу культуры, а если это дворец с шубохранилищем, то так он и должен вводится в формулу. Важным показателем в таких случаях является величина вероятности совершения культурного события, которая в культуре может быть очень низкой в случаях редких событий — и, это именно то, что и делает использование понятия энтропия в анализе всех, а не только социальных, процессов особенно эвристичным, когда рассматривается возможность перехода энтропии культуры в негэнтропию цивилизации.

Цивилизационное наполнение социума (его негэнтропия) будет характеризоваться высокой вероятностью обнаружения события управления чем-то (кем-то) в пространстве социума. Например, такой признак как «центральное водоснабжение» будет обнаружен с вероятностями от 0,5 до близкой к единице в случае если мы имеем дело с цивилизацией; или теплый туалет с унитазом, покажет при наполнении формулы негэнтропии цивилизации, что вероятность обнаружения в стране теплых туалетов будет выше чем 0,5, а, например, вероятность обнаружения айфона у жителя страны будет приближаться к единице.

Эвристический смысл операций с энтропиями, а не с реальными вещами и теориями заключается в том, что в понимании явлений используется не укрупненный подход, не рассматривается явление «в целом», а становится важным наблюдать, как динамика явления зависит от вероятностей реализации моделей их внутренней микроструктуры; важно знать, что вот здесь и сейчас применение отработанной модели действия в элементе системы непременно приведет к ожидаемому результату, а если результат будет обратный, то это приведет к эмоциональному возбуждению «разочарованной» системы ( logp i ) в целом. Например, для того, чтобы в экономике какого-то социума, использующего энергетический способ управления сделками (деньги), сделка совершилась с высокой вероятностью, очевидно условие: участник сделки, выступающий на стороне покупателя, должен иметь необходимую сумму денег. Тогда связь успешной работы рынка с ценностью устойчивость (работы рынка) выражается в подсчете необходимого количества денег в пространстве рынка для целей обмена.

Надо сказать, что в теории рынка до всякого «информационного подхода» уже существовала формула, выражающая условие устойчивой работы рынка. Эта формула — PQ = Mv — «уравнение обмена» [13]. Но эта формула в отличие от формулы Шеннона не содержит множителя «эмоциональности» (у Шеннона это logp i ). Безэмоциональность уравнения обмена лишает формулу способности выделения значения факта недостатка денег в пространстве рынка аналогично чувству жажды в организме.

Что касается прослеживания связей экономики с культурой, то она заключается в том, что вслед за изменением культурных ценностей, понимаемых, например, как перенос заботы общества о старых и слабых с семейного уровня на государственный, экономика подстраивается к этому процессу гуманизации общества, выделяя средства на обеспечение достойного существования стариков. инвалидов и детей. Так гуманистические ценности обеспечиваются соответствующим перераспределением денег, когда государство этим озабочено.

Так как успешная работа рынка обеспечивается не только и не столько культурой, то очень важно, чтобы экономика дополнялась цивилизационным механизмом хорошо работающей правовой системы. А если при обращении в суды за защитой экономических прав, суд «опрокидывается», то вероятность числа отказов работы судебной системы покажет рост отрицательной негэнтропии управления экономикой. Поскольку считается, что точкой бифуркации перехода энтропии в негэнтропию является величина вероятности управляемости событием 0,37, то отказ судебной системы с вероятностью около 0,37 будет свидетельствовать о правовом, а, возможно, и о политическом кризисе социума.

Всеобщий мировоззренческий принцип о двойственном векторе развития систем — негэнтропирование/энтропирование — показывает, что социум может развиваться радиально в направлении образования мощных централизованно управляемых систем — империй, авторитарных стран, монополистов в экономике, мощных центров профессиональных знаний (университетов). А может развиваться тангенциально , то есть путем распада империй на множество самостоятельных стран, впитавших в себя достижения тех империй, от которых эти страны «отпочковались»; путем «размывания» авторитарного управления страной до демократизма; путем принятия в обществе антимонопольного законодательства и поддержки предпринимательства малых форм; путем создания учебных заведений, специализирующихся на распространении прагматических знаний.

Соответственно экономики стран, движущихся в своем развитии под влиянием радиальных или тангенциальных сил, отличаются принципами управления: для авторитарных стран, — для стран достигших высокого напряжения негэнтропирования -характерен принцип централизованного управления, а для демократических стран — для стран сумевших «снять» высокое напряжение монополистов до безопасной величины разности информационных потенциалов между множеством субъектов рынка, -- характерен относительно свободный рынок с социальным регулированием и институциальное политическое управление через посредство информационной негэнтропии, через посредство законов.

О типах механизмов управления.

Еще одно замечание, касающееся содержания «информационного подхода» в философии.

Информационный подход выделяет три вида, три типа механизмов управления: силовой, энергетический, информационный. Поэтому, исследуя различные социальные системы на предмет их управляемости, необходимо это всегда иметь в виду, особенно при рассмотрении управляемости системы со смешением способов управления.

Развитые цивилизованные социальные системы содержат в своих средствах управления по преимуществу информационные типы управления, которые в просторечии называются знаниями , и это можно описать как информационную энтропию управления. Но диалектической парой этой энтропии в социальный регулятор встраивается информационная негэнтропия – социальная энергия в виде денег. Капитализм означает строй, в котором доминирующим типом управления является социальная энергия , «квантованная» в виде денежных единиц, а знания как информационная энтропия обеспечивают высокое качество этой социальной энергии одинаковой мощности для всех социальных слоев.

Мем -- «демократии между собой не воюют» -- говорит о том, что силовые способы управления в системах с достаточным развитием знания и основанные на перетоках социальной энергии — на движении денег, — становятся маргинальными, подчиненными, а где-то даже мешающими, разрушающими энергетические экономические связи силовым вмешательством в случае, если силовые органы управления начинают доминировать в системе управления социумом, «раздуваясь» от действия положительной обратной связи самоусиления, когда отрицательная обратная связь утрачивает свое стабилизирующее значение.

В заключение еще раз представляем формулу Шеннона и дополнительно показываем, что она необходимым и достаточным образом описывает мир с ожидаемой полнотой

н = - S Pi log Pi

Формула может описывать системы самого разного размера; необходимо лишь ставить коэффициент размерности, например, «Вселенная» или «семья из трех человек».

Формула содержит характеристику пространства - P, , соответствующего размерности исследуемой системы.

Формула содержит характеристику времени -- logp , или возббуждения (что одно и то же), связанные с изменением данного пространства.

Формула содержит смысл и значение события – p i logp i .

Чтобы стало ясным, почему множитель Pi в формуле Шеннона может пониматься одновременно как пространство и как смысл, необходимо дать определение понятия смысл так, как оно понимается в «информационном подходе»; из этого определения должно быть ясно, что величина вероятности не может относиться ни к чему иному кроме как к пространству, которое изменяется от некоторого начального состояния до некоторого конечного или промежуточного в ходе становления смысла.

Напомним, что смысл понятия, явления, вещи есть сумма событий, совершающихся в некотором системном пространстве/времени, в результате чего некоторое начальное состояние этого пространства изменяется до некоторого конечного или промежуточного ожидаемого состояния; при этом чем больше оказывается величина вероятности приближения результата реализации модели смысла к действительности, тем меньшее значение придается явлению, понятию, вещи.

Например, смыслом понятия в философии экзистенциализма «космическое мироощущение» (см. ниже цитату из Бердяева) могло бы стать последовательное показывание информационных актов, происходящих в сознании человека от состояния социальной актуализации сиюминутных интересов до состояния реализации этих интересов в пространстве космоса до состояния «преодоления социально-политического провинциализма». Понятно, что до последовательного изображения числа шагов на пути к «преодолению социально-политического провинциализма» смысла в той бердяевской фразе нет, а есть лишь одно значение , то есть описание чувства сопричастности с космосом без выявленного смысла.

Или ближе к жизни — смысл такого явления как «сборка автомобиля на сборочной позиции» - будет последовательная череда событий соединения деталей автомобиля из начального состояния пространства на конвейере -- «пустое» — в конечное состояние пространства на конвейере — «готовый автомобиль»; если процесс сборки автомобиля протекает без проблем, то значение этого явления «срабатывается» каждым следующим успешным событием сборки до состояния «рутина» — logp i = 0 .

Точно также происходит формирование смысла/значения, например, понятия «таблица умножения» в информационном центре (в разуме) ученика на уроке арифметики в школе. Поначалу неопределенное информационное пространство у ученика — «таблица умножения» — через сумму событий повторения и запоминания переходит из «пустого множества» в строго определенное множество; при этом по мере того, как запоминание комбинаций цифр становится достоверным (Pi = 1), значение «знания» таблицы умножения становится равным нулю (log p i = 0).

В связи с понятием смысла как изменяющегося пространства можно вспомнить слова И. Канта о том, что есть всего две формы чувственного созерцания, и одна из них пространство (другая время )– других форм нет; поэтому вероятность всегда относится только к пространству, чем всегда завершается смысл. Таким образом и пространство, и смысл всегда оцениваются величиной вероятности ( P i ) их соответствия информационной модели. (Отсюда вытекает алогичность выражения «путешествие во времени»; путешествовать во времени нельзя – это абсурд; путешествовать можно только в пространстве).

Философская категория «время» в «информационном подходе», рассматривающем формулу Шеннона в качестве понятийного основания, соответствует понятию «значение», обозначаемом символом log p i . Напомним, что значение с точки зрения «информационного подхода» определяется как ощущение разности информационных потенциалов между ожидаемой управляемостью философских построений и реальностью, которая этими построениями описывается , и имеет вид страдания , которое испытывает человек при попытке приобщиться к пониманию философии.

Тогда диалектическая связь значени я состояния пространства ( logp i ) со смыслом состояния пространства ( P i ), подлежащим управлению выражается в том, что понятие, явление, вещь становятся актуализированными – подлежащими активному изменению в направлении соответствия действительности той модели управления, которая применяется для успешного управления понятием, явлением, вещью. В этом случае время – logp i – и определяет (тавтологически) тот период времени, который затрачивается системой на сумму событий управления проблемным понятием, явлением, вещью. Таким образом, можно сказать, что время проблемного понятия, явления, вещи исчезает вместе с решением их проблемы управляемости, когда logp i становится равным нулю.

Какие направления в философии отвечают критериям значения и смысла?

Если обратиться к собственно философии и попытаться выявить, что в философии отвечает критериям значения , а что критериям смысла , как то ожидается в соответствии с формулой Фреге, то можно сказать, что философское направление экзистенциализм полностью отвечает критерию значения понятия.

Читая тексты философов-экзистенциалистов, ощущаешь накал чувства самовыражения философа от смутного проникновения их чувство-мыслия во всеобщую связь событий и явлений, и обнаружение в этой всеобщей связи проблемности несовершенства мира, но не видно в этих текстах проекта последовательных шагов мысли к состоянию конечного снижения накала мирового несовершенства, шагов мысли долженствующих приводить к всеобщей гармонии. Экзистенциализм либо отдает право установления гармонии богу, либо оставляет решение вопроса об установлении гармонии самосовершенствованию без видимого актора, что в любом случае должно пониматься как креационизм на основе предзаданной модели.

Например.

«Все социальные учения XIX века лишены того сознания, что человек — космическое существо, а не обыватель поверхностной общественности на поверхности земли, что он находится в общении с миром глубины и с миром высоты. Человек — не муравей и человеческая общественность — не муравейник. Идеал окончательно устроенного муравейника рушится безвозвратно. Но более глубокое сознание возможно лишь на религиозной почве. Мировая катастрофа должна способствовать религиозному углублению жизни.

Тот духовный поворот, который я характеризую как переход от социологического мироощущения к мироощущению космическому, будет иметь и чисто политические последствия, и выражения. Будет преодолен социально-политический провинциализм. Перед социальным и политическим сознанием станет мировая ширь, проблема овладения и управления всей поверхностью земного шара, проблема сближения Востока и Запада, встреч всех типов и культур, объединения человечества через борьбу, взаимодействие и общение всех рас. Жизненная постановка всех этих проблем делает политику более космической менее замкнутой, напоминает о космической шири самого исторического процесса» [14]

Критериям смысла в философии, пожалуй, отвечает критический рационализм (Карл Поппер), истоки которого можно обнаружить и раньше (Аристотель, «Два трактата о правлении» Джона Локка и др.). Критический рационализм условием достижения гармонии, то есть приемлемой разности информационных потенциалов между субъектами взаимоотношений, считает эволюцию этих отношений, когда приемлемая разность информационных потенциалов между субъектами взаимоотношений устанавливается путем проб, ошибок и их исправления. В этом случае актором эволюции являются сами взаимодействующие системы, самостоятельно решающие проблемы межсубъектных отношений путем совершенствования моделей этих отношений, и принимающие эти модели в качестве определяющих и саму действительность. Смысл эволюции может быть прослежен как историческая последовательность шагов по совершенствованию моделей отношений, которые постоянно усложняясь приводят к тому состоянию, которое Гегель охарактеризовал как «разумное», то есть «действительное», как цивилизацию («что действительно, то разумно, а что разумно, то действительно»).

Заключение

Повторив определение философии, данное в начале статьи:

«ФИЛОСОФИЯ это единство познания и его результат как обнаружение человеком значения мировых событий и поиск их смысла в пространстве и времени размерами в философскую бесконечность», — можно уже конкретизировать способ, которым достигается цель познания, которая в свою очередь задается природной человеческой любознательностью. Этот способ заключается в применении формулы Шеннона, которая в «информационном подходе» получает философскую интерпретацию путем простой операции придания информационному пространству познания размерностей философской бесконечности.

Известно, что психический механизм человека, может иметь правополушарную асимметрию. Для такого ума философское восприятие является органическим как «вчувствование». Для такого ума, — если понимать ум как единство «чувство/мыслия», -философия становится значимой в своей иррациональности от своевременно полученного доступа к философскому дискурсу. Такая философия ограничивается своим значением и не тяготеет к поиску смысла.

Но есть умы с левополушарной асимметрией. Для таких умов восприятие в виде «вчувствования» иррациональной философии, -которая и есть собственно философия, если иметь в виду пространственно-временные границы процесса познания, — оказывается невозможным по «техническим причинам». Но для таких умов формула Шеннона открывает возможность познания философских построений через операции с вероятностями событий, которые могут иметь начало в повседневной жизни. Проекция этих событий на бесконечное пространство космоса («человек космическое существо») и бесконечное время его существования поможет выстроить логические цепи, конец которых хоть и будет также иррациональным, но сама возможность процесса построения логических цепей как конструирование смысла уже должна будет удовлетворить и левополушарный ум.

На «пол-дороги» к поиску «истины», то есть на «пол-дороги» к поиску причинно-следственных связей человека (или его квантовых микрооснований?) с глубинами космоса -- «человек существо космическое» и в этой ветви философии — критический рационализм помогает становлению науки на ее субатомном, квантовомеханическом уровне, чего от иррациональной философии ожидать трудно.

Более подробное изложение «информационного подхода» в философии читатель может найти в моей книге «Социум как единство социальной энтропии/негэнтропии».