Что в резерве?

Андрей ПЕТРОВ, участник президентского кадрового резерва, замести-

Что в резерве?

В России есть сообщество профессиональной молодежи, готовой заниматься инновационными разработками. Это президентский кадровый резерв, целеустремленные и вполне самодостаточные люди.

тель академика-секретаря отделения исторических и филологических наук РАН, председатель экспертного клуба Координационного совета по делам молодежи при Президенте РФ

Александр ТРУШИН

— Что такое сегодня профессионал? Что это за человек, что за личность? Кого можно считать профессионалом?

— Понятие «профессионал» включает в себя не один набор каких-то критериев и компонентов. У работодателя и работника разные представления о профессионализме. Для меня, например, очень интересна проблема соотношения между профессионализмом и креативностью. Можно называть профессионалом человека, который вовремя приходит на работу, соблюдает распорядок рабочего дня, выполняет оговоренный объем работы в единицу времени. Но такой работник имеет определенный потолок развития, который он, скорее всего, не преодолеет. И есть другой вариант. Многие компании ищут людей креативных, которые могут не соблюдать распорядок дня, не очень хорошо вписываются в корпоративные рамки. Компания держит их, потому что они выдают продуктивные идеи. Вопрос о соотношении одних и других на предприятии очень важен.

Вообще понятие профессионализма постоянно меняется. Если смотреть с технологической точки зрения, меняется совокупность, система знаний, навыков и компетенций.

— Очевидно ли для вас снижение уровня профессионализма в нашей стране?

— Я не вполне разделяю такое мнение, потому что оно слабо аргументировано. Каков уровень задач, таков и уровень профессионализма. Надо понимать эту диалектику, когда говорим о профессионализме в целом. Он должен быть адекватен постановке задач. Если у нас нет сложного высокотехнологичного производства, то и зачем, возникает вопрос, шесть лет учиться в Бауманке? Чтобы потом идти в какую-нибудь коммерческую сферу, где понадобится весьма ограниченный уровень знаний? Ну, допустим, он все равно объемный, потому что любой бизнес требует быстрого овладения большим количеством информации, но это все равно не требует фундаментальных знаний.

И получается интересная конфигурация на этом стыке образования и реальной деятельности. Человеку с вузовским дипломом требуются навыки, которые раньше давали ПТУ и техникумы. Но это — не престижно. У нас сейчас, как известно, фактически страна всеобщего высшего образования. И вот тут происходит ментальная трансформация, мутация, если хотите. Зачем мне усердствовать в приобретении фундаментальных знаний физики, кибернетики, высшей математики, если я уже с III курса подрабатываю консультантом в банке, даю советы по кредитам и получаю больше, чем инженер или научный работник? Так происходит смещение ценностей и профанация образования.

Словом, у меня сложное отношение к вопросам профессионализма как такового. Но я очень хорошо понимаю руководителей массовых производств. Потому что при подготовке к интервью я держал в голове все больше профессии творческие. А, например, в страховом или банковском бизнесе, на промышлен- ных предприятиях, да и в самой науке, в фундаментальных исследованиях процессы становятся все более технологичными. Представление об ученом как человеке сугубо творческом все больше и больше устаревает. Происходит разделение деятельностей.

Есть генераторы идей, но их не должно быть много. А для того чтобы эти идеи апробировать, набрать необходимые данные, обработать их, провести определенное количество лабораторных опытов, требуются люди, владеющие соответствующими навыками, технологиями. Все процессы в современной деятельности человечества технологизировались — они представляют собой цепочки технологий. И мы должны понимать, что обеспечивать эти цепочки должны люди. Конечно, мы хотели бы и предпочли бы видеть там профессионалов.

И здесь, на мой взгляд, возможна единственная удачная стратегия — дублирование кадров. То есть если у тебя на одном участке стоит грамотный специалист, поставь к нему другого, который за это время может чему-то научиться. Только так можно в настоящих условиях, в той ситуации, которая складывается здесь и сейчас, научить следующее поколение. Видимо, это единственный выход для работодателей. Это издержки. Не все на это идут.

— Андрей Евгеньевич, вы сказали о необходимости правильной постановки задач. Кто их должен ставить?

— Я имел в виду существующие схемы взаимоотношений работодателей и системы образования. Но при сегодняшней скорости изменения жизни такая постановка задач себя не оправдывает. Более эффективны другие стратегии. Например, компания сама приходит в вуз и там обучает студентов по актуальным для нее производственным схемам. А выпускникам гарантирует престижное трудоустройство. Я это видел собственными глазами на примере крупных IT-фирм — того же Intel, IBM и др. Такую схему вполне можно внедрять и в госсекторе, и в оборонной промышленности, в частности. Люди должны проходить обучение на актуальных тренажерах, на правильном оборудовании, чего сегодня в вузах не происходит.

— Вы входите в президентский кадровый резерв. В этом списке, очевидно, представлены люди, которых можно называть профессионалами. Но скажите, есть ли механизм для продвижения таких кадров?

— Я думаю, этот список в большой степени носит символический характер. И это важно, потому что наше общество очень ориентировано на личности и символы.

Я не могу сказать, что в кадровом росте этих людей играют большую роль их личные качества, в том числе профессиональные, или же продвижение со стороны администрации президента. Но большинство из них способно реализоваться и без включения в этот список. Я уверен, что у всех моих «коллег» по списку все сложится, даже если эту программу свернут, закроют.

Другой вопрос, что это — верхушка айсберга. Под ним существует разветвленная система рекрутинга. Есть система резервов в федеральных округах, в субъектах Федерации. Есть отдельные партийные резервы. Их создают некоторые корпорации, Московский университет.

Таким образом, кадровый резерв — это инструмент или способ собирания профессионалов. Но важны не просто списки, а механизмы продвижения попавших туда людей. Они должны получать дополнительные возможности для собственного развития, участвовать в образовательных программах именно в тех сферах, где в ближайшем будущем будут работать — в корпорациях или в администрациях.

А что касается этой тысячи человек кадрового резерва… У нас страна огромная, тысяча для нее не так много. Повторяю, этот список — лишь ориентир.

— Действуют ли в нашем обществе социальные лифты? Мне кажется, что сегодня ситуация напоминает конец 70-х годов прошлого века. Тогда геронтократия, люди, много лет занимавшие высокие посты, мешали продвижению молодых профессионалов. Вам не кажется, что мы в последние годы тоже переживаем такую ситуацию?

— Возможно, но далеко не в такой же мере. Скорее, я сравнил бы ситуацию с началом 1980-х годов. Все-таки

Модернизационные идеи должны быть реализованы именно сейчас. Тогда в стране будут вполне востребованы профессионалы.

сейчас мы видим много молодых лиц и в правительстве, и в компаниях, особенно в частном бизнесе. Руководителей этих трудно назвать геронтократами. А выходили они наверх и вовсе молодыми.

Это вопрос обществоведческий. В нашем обществе солидность и опыт руководителя играют довольно большую роль. Такой человек воспринимается лучше, к нему больше доверия.

С другой стороны, сами работодатели в довольно большой степени ориентируются на молодежь, нежели на «продвинутых в возрасте», как у нас в Академии наук говорят. Человек молодой более гибок, в него можно еще вложить какую-то идеологию компании, он способен к изменениям собственных целеустремлений. А люди в возрасте уже обретают четкую линейку ценностей, которой и придерживаются.

И это опять возвращает нас к вопросу о профессионализме. Кого выбрать: крепкого профессионала, но уже приближающегося к пенсионному возрасту, или молодого парнишку, который тут вот где-то чего-то нахватался? Ты сэкономишь и на зарплате ему, и подготовишь специалиста. Нередко получаются «косяки», происходят сбои в работе. Но есть компании, которые вполне осознанно на это идут.

— Еще один вопрос, скорее нравственного характера. Будь это государственная служба или частная компания, руководитель делает выбор в пользу лояльности. Это предпочтительнее профессионализма?

— Да, согласен

— Почему? Где корень этого явления?

— Я думаю, проблема коренится в той конфигурации, которая у нас сложилась в реальном секторе экономики. Я хорошо знаю компании, которые ориентированы на производство высокотехнологичного продукта, конкурентного на международном рынке. Таких немного, но они есть. Они жестко ориентированы на профессионалов. Часто там работают на равных условиях и наши и зарубежные специалисты. И каждый отвечает за свой участок, имеет право принимать самостоятельные решения и несет за них ответственность. Здесь профессионализм — главный критерий. А вопрос о личной лояльности руководителю неизбежно уходит на второй план. Но в значительной степени наша экономическая система, к сожалению, ориентирована на другой стандартный механизм. В условиях глобализации любому бизнесмену выгоднее купить готовую технологию, технологическую линейку на Западе, а сборку продукции осуществлять на Востоке. Соответственно, российская фирма или российское представительство западной компании являются, по сути, некой посреднической структурой.

Она занимается логистикой, финансовым контролем и тому подобными вещами.

Вот в этом деле, конечно, вопросы личной лояльности гораздо важнее профессиональной подготовки. Именно поэтому человек, занимая руководящую позицию в фирме, приводит своего бухгалтера, своего консультанта по экономике, своего юриста. Если он этого не сделает, все покрутят у виска пальцем. Потому что здесь не может быть простого доверия и делегирования прав нижестоящим сотрудникам.

И пока у нас будет сохраняться такая экономическая ситуация, доминанта лояльности в критериях выбора сотрудников будет иметь место.

— Следовательно, надо поменять общую социально-экономическую установку?

— Есть довольно большая масса людей, готовых к переменам. Это сообщество продвинутой молодежи, готовой заниматься инновационными технологическими разработками. Я знаю это, потому что последние пять лет занимаюсь проблематикой воспроизводства кадров в науке и образовании для президентского совета. Перед страной стоит задача модернизации. В России все модернизации — исторически так сложилось — всегда шли «сверху», от государства. И импульс новой модернизации тоже должен идти «сверху».

Импульс был дан. Пиара новой модернизации было достаточно. Я охарактеризовал бы текущую ситуацию как наработку, нащупывание механизмов. Но этот процесс затянулся. И сейчас мы находимся на развилке.

Либо само государство в рамках своих программ, например, оборонных или национальных проектов, той же реформы ЖКХ, начнет ставить как обязатель-

— А почему затянулся процесс выработки механизмов модернизации?

— Он, наверное, и не мог не затянуться. Задачи перед обществом, перед экономикой были поставлены. Потом началось ожидание ответа. Но в нем оказалась значительная доля отторжения. В медийной области у нас слова «инновация», «модернизация», «нанотехнология» уже вошли в обиход научный и коммерческий. Появились даже «наномойки» автомобилей.

Но в реальную нашу экономическую модель пока развитие отечественных инноваций не очень-то вписалось. Мне кажется, отчасти дело в том, что в инно-

Профессионалы, зачисленные в кадровый резерв, должны получить возможности для собственного развития, участвовать в образовательных программах в тех сферах, где они будут работать.

вационных процессах наши компании вступают в серьезную конкуренцию с крупными зарубежными корпорациями, которые этим занимаются достаточно давно. Они уже сильные, они уже акулы, а мы только на взлете, только учимся летать. У нас неравные конкурентные условия.

В свое время Институт современного развития предложил идею: надо встраиваться в глобальные инновационные цепочки транснациональных корпораций с нашими готовыми продуктами. Но это оказалось невозможным: корпорации не будут даже одну деталь технологического комплекса покупать у нас. Они лучше купят у нас мозги, уведут людей, разработчиков.

30 октября 2011 года президент Дмитрий Медведев встречался с молодыми инноваторами.

ное условие разработку отечественных инновационных технологий. Правда, это будет выглядеть как протекционистские меры и не очень согласуется с нашим вступлением в ВТО. Но это необходимо.

Второй же путь — на время расстаться с идеей серьезной модернизации. Придется приглашать зарубежных специалистов. Можно надеяться, что при них где-нибудь вырастет Ломоносов, чье трехсотлетие мы сейчас отмечаем. Вообще, в Российской академии наук в XVIII веке при «засилье» иностранцев выросло много ярких отечественных представителей науки и культуры.

У нас ведь ничего не запатентовано должным образом. Российский патент не защищает права разработчиков на международной арене. А разработчику легче и выгоднее запатентовать изобретение в Америке. Здесь нужны политические решения.

— Сможет ли Владимир Путин, который, очевидно, будет новым президентом, принять их? Сможет ли он так ударить веслом, чтобы лодка наша направилась на стремнину реки?

— Путин может многое. Но политика — искусство возможного. И мы должны понимать, что политики очень часто вынуждены делать то, чего от них ожидают. Чрез-

мерно экстравагантное поведение политиков не всегда позитивно воспринимается обществом. Поэтому очень большая роль в этом процессе принадлежит все же нам — как обществу российских граждан. Мой опыт взаимоотношений с властью говорит о том, что даже если какие-то идеи на первом этапе воспринимаются с отторжением, то через какое-то весьма непродолжительное время, когда начинаешь долбить в одну и ту же точку, их принимают как нечто само собой разумеющееся.

В вашем вопросе я почувствовал некий подтекст: надо ли нам ожидать смены курса. Я думаю, скорее всего, нам требуется усугубление нынешнего курса. Недавняя беседа Владимира Путина на Валдайском клубе с западными интеллектуалами показывает, что и Дмитрий Медведев не выбывает из игры. Как раз полномочия Медведева в правительстве и будут, видимо, связаны с модернизациями и инновациями. Владимир Путин идет в президенты с новой программой. И основа для нее была подготовлена президентством Медведева. Я уверен, что модернизационные идеи должны реализоваться именно сейчас. Тогда в стране будут вполне востребованы профессионалы.