Чудо в пустыне: комментарий к надписи m 191 экспедиции фараона Небтауира Ментухотепа III в Вади Хаммамат

Во второй год своего недолгого царствования последний фараон XI династии Неб-тауира Ментухотеп III (начало XX в. до н. э.) отправил многолюдную экспедицию в каменоломни Вади Хаммамат, расположенные в Восточной пустыне на полпути между Нилом и Красным морем. Ее целью была объявлена доставка каменных блоков для царского саркофага и для украшения божьих храмов в Верхнем Египте 1. Но одновре- менно этот поход решал и масштабную пропагандистскую задачу.

По меркам едва завершившегося «смутного времени», теперь известного как Первый переходный период, численность экспедиции – «10 000 мужей» 2 – была огромна и уже сама по себе должна была убеждать подданных в том, что царствование Менту-хотепа III станет новым расцветом египетской государственности. А конкретизирова- лась эта идея в надписях M 110, 113, 192 a, 191, 192 b, нанесенных на скалы Вади Хам-мамат по приказу возглавлявшего поход визиря Аменемхата 3. Работа никакой другой экспедиции не описывалась прежде столь пространно и новаторски. При этом надписи M 110 и M 191 являются древнейшими в египетской пустыне пространными рассказами о чудесных знамениях-biAywt, явленных там богами пред скоплением людей 4. Второе из этих «чудес», описанное в M 191, и станет предметом предлагаемой статьи.

Конечный смысл надписей экспедиции сводится к тому, что царь Ментухотеп III есть воплощение бога Хора, сына владыки Восточной пустыни бога Мина, и что средь всех государей он самый угодный Мину. В царском указе, начертанном на скале в «месяц 2-й (сезона) наводнения, день 23-й», Ментухотеп III говорит о себе как о «наследнике (бога) Хора в его Обеих землях, взращенном для царствования Хора Обоих берегов божественной Исидой, матерью Мина, великой заклинаниями» (M 192.8–10). А возглавляющий экспедицию Аменемхат называет себя «визирем Хора при его воссиянии» ⁵ и утверждает, что дух- kA Менту-хотепа III будет «(долго) пребывать на великом троне в царственности Хора Обоих берегов» (M 113.8, 15) ⁶. Кроме того, Мин трижды назван «отцом» царя (M 192.3, 17, 18).

В качестве доказательств отеческого благоволения Мина к Ментухотепу III в M 110 и M 191 описываются чудесные знамения-biAyty, будто бы явленные богом участни- кам экспедиции 7. Сначала, в «месяц 2-й (сезона) наводнения, день 3-й» беременная антилопа, не убоявшись близости людей, взошла на подходящий для изготовления царского саркофага камень и родила на нем. Тем самым бог Мин будто бы указал нужный людям блок. «(Это) величество этого бога, владыки пустынь, передало (камень) в дар 8 своему сыну Небтауира – да живет он вечно! – желая, чтобы (от радости) удлинялось его сердце, и пребывал он живым на своих престолах веки вечные», – поясняется в надписи.

А затем, ровно неделю спустя 9, когда рабочие вырубали крышку для царского саркофага (M 192.19), была выполнена надпись M 191: «1 Царь Верхнего и Нижнего Египта Небтауира – да живет он вечно! – рожденный царской матерью Ими. Месяц 2-й сезона наводнения, день 23-й. Начало работы 2 на этой горе над этим долговечным (каменным) блоком “владыки жизниˮ 10. Повторение чуда, созданного (божьим) повелением 11. Лицезрение проявлений этого бога и 3 показ 12 его могущества рабочему люду. Превращение пустыни в заводь, проступание воды на этой неровной поверхности камня; обнаружение посередине вади водоема 13 – 4 все (водные) поверхности которого 10 на 10 локтей 14 – до краев полного водой, причем он чист, не испачкан мелким скотом (пустыни), 5 укрыт от варваров – iwntyw. По обеим его сторонам ходили ра- нее туда и обратно 15 экспедиции царей, 6 существовавших прежде, (но) не узрело его какое-либо око, не повернулись к нему лица людей, и был он открыт лишь для величества этого бога (т. е. Мина). Он же (т. е. бог) скрывал его (т. е. водоем), 7 (ибо) знал, что именно этот день станет подходящим 16, и задумал действовать (именно) на этот раз 17 из желания, чтобы узрели его могущество и узнали, 8 сколь благодетельно его величество. Он сотворил новшество в своих пустынях для своего сына Небтауира, да живет он вечно! (Пусть) услышат это те, кто в (плодородной нильской) долине – 9 народ, который в Египте, Верховье вместе с Низовьем, (и пусть) склонят они свои головы до земли и восславят благость его величества на веки вечные!»

Несмотря на выпячиваемые в M 191 чудесные обстоятельства находки водоема, в предлагаемой статье будут раскрыты вполне рациональные, так сказать, прагматические причины создания данной надписи.

Как уже говорилось, пропагандистский замысел экспедиции Ментухотепа III состоял в демонстрации небывалой приязни к нему бога Мина. Однако с прибытием отрядов в Вади Хаммамат оказалось, что там доминируют оставленные тремя веками раньше надписи экспедиций фараона VI династии Мерира Пепи I 18. При этом долгое успешное царствование Пепи I и многочисленность отправленных им экспедиций заставляли считать именно этого древнего правителя подлинным любимцем Мина. А потому пропагандистская программа Мен-тухотепа III не могла обойтись без косвенных указаний на то, что в близости к Мину он не уступает Пепи I.

Замечательный пример этого скрытого соперничества – прежде учеными не распознанный – приписка «первый случай (юбилея) сед» к изображению Ментухотепа III перед Мином в M 110. Специфически мо- нарший юбилей сед (еще называемый хеб-сед, «праздник Сед») обычно впервые отмечался лишь после первого тридцатилетия царствования. Между тем в M 110 объявляется о седе Ментухотепа III, не процарствовавшего еще и полных двух лет. Перед нами фикция 19, понадобившаяся из-за того, что подписью «первый случай праздника сед» снабжено в Вади Хаммамат изображение Пепи I перед Мином (M 63). Долголетие и продолжительное царствование считались в Египте даром богов, а возможность отпраздновать тридцатилетие правления, сед, была знаком их чрезвычайной приязни к государю, его несомненной богоизбранности [Blumenthal, 1970. S. 51–52, A 7. 5–9, 11, 12; Hornung, Staehelin, 2006. S. 47–48] 20. Таким образом, приписка Пепи I (который действительно отпраздновал сед) побуждала взирать на изобразительный манифест его близости к Мину с полным доверием и почтением. А вот аналогичная композиция Мен-тухотепа III – особенно до начертания прочих надписей экспедиции 21 – без такой приписки выглядела бы неубедительно. Способом устранить данный изъян и стало включение фикции про «первый случай праздника сед» в композицию Ментухоте-па III 22.

Соперничеством Ментухотепа III с Пе-пи I может объясняться и появление рассказа M 191 о чудесно открывшемся водоеме. Ведь, прибыв в Вади Хаммамат, многолюдная экспедиция Ментухотепа III в какой-то момент должна была наткнуться на расположенный неподалеку, в Вади эль Шагг, «коридор» между скалами, заключающий в себе три обширных почти смежных углубления, после дождей надолго заполнявшихся водой. Между тем, когда в 1947–1948 гг. Ж. Гойон вновь разыскал этот «коридор», он обнаружил поблизости и его процарапанное название «Праздничный зал Мери-ра» [Goyon, 1949. P. 368–374; 1957. P. 71–72, nr. 46; Hannig, 2003. Bd. 1. S. 1566] ²³, фактически провозглашающее, что впервые эти резервуары были найдены подданными Ме-рира Пепи I. Но смириться с тем, что некогда «открыв» водоем людям Пепи, владыка пустыни Мин не сделал похожего для экспедиции Ментухотепа, создатели пропагандистской программы последнего, конечно, не могли. Экспедиции Ментухотепа III просто должно было быть явлено сопоставимое чудо – оно-то и описывается в M 191.

У догадки о появлении рассказа M 191 из-за наличия в Вади Хаммамат водоема «Праздничного зала Мерира» есть косвенные подтверждения. Начнем с того, что в M 191 существительное Xnmt «водный источник», «колодец», «резервуар» выписано с крайне необычным детерминативом, похожим на знак «плетеной корзины» (V 30), но с верхней линией, вогнутой вниз 24. Под- черкнув, что перед нами не один из «стандартных» иероглифов, а особенный, «индивидуальный» знак, Ж. Койа и П. Монтэ в 1913 г. определили, что он мог изображать «профиль водоема (la coupe d’une citerne)» [Coyat, Montet, 1913. P. 97, nt. 2]. Но в таком случае, водоем, о котором говорится в M 191, наверняка, природного происхождения: для рукотворного резервуара, колодца, были бы, скорее, характерны углы и прямые линии, которых нет у интересующего нас знака 25. Таким образом, «открывшийся» экспедиции Ментухотепа III водоем был одной природы с находящимся в «Праздничном зале Мерира», и ощущение сходства только усиливается при взгляде на опубликованные Гойоном фотографию и план. Форму, похожую на интересующий нас детерминатив, имеет центральный и самый обширный из найденных Гойоном резервуаров [Goyon, 1949. P. 373, fig. 14]. Так не он ли и повлиял на графику существительного Xnmt в M 191?

Этой догадке соответствует и лексическая деталь, прежде не замеченная египтологами. Слова про «открывшийся» экспедиции водоем rA=s nb, вопреки сложившейся привычке, нельзя переводить «вся поверхность которого (т. е. водоема)». В действительности, местоимение-прилагательное nb не употреблялось применительно к предмету, наличествующему лишь в единственном числе, и не имело значения «весь», «вся». Оно означает «всякий», «каждый», «все» и употреблялось только при наличии нескольких предметов. Поэтому должный перевод rA=s nb – «поверхность его (т. е. водоема) всякая / любая» [Hannig, 2006. Bd. 2. S. 1438–1439; Hsieh, 2012. S. 126] 26, или «все его поверхности», и этот правильный перевод предполагает, что у открывшегося экспедиции Ментухотепа III водоема-Xnmt было несколько поверхностей. Представить такое, казалось бы, трудно, но именно это понял этот иероглиф как «бисерный воротник с соколиными головами по краям» (S 11) [Lloyd, 1975. P. 54].

мы видим в «Праздничном зале Мерира», водоем которого образуется тремя природными углублениями в скальной породе. По словам Гойона, «грунт коридора понижается таким образом, что образует цепь резервуаров различных размеров… В период дождей вода, переполнившая первый резервуар, переливается во второй и оттуда в следующий» [Goyon, 1949. P. 372]. Таким образом, водоем в «Праздничном зале Ме-рира», действительно, обладает как бы сразу тремя «поверхностями». И легко предположить, что автор надписи M 191 находился под впечатлением именно от данного природного объекта.

В 1986 г. Р. Вернье даже мимоходом высказал догадку, что в M 191 как раз и говорится о водоеме «Праздничного зала Мери-ра» [Vergnieux, 1986. P. 104–105]. Но такое решение выглядит слишком уж прямолинейным. Ведь в M 191 открывшийся экспедиции водоем описывается как расположенный «посередине вади», а резервуары «Праздничного зала Мерира» скрыты в тесном скальном «коридоре». На плане Гойона их поверхности имеют размеры 30 на 6, 50 на 5 и 12 на 7 м [Goyon, 1949. P. 373, fig. 14], а резервуары в M 191 всего лишь «10 на 10 локтей», т. е. 5,23 на 5,23 м. Дело поэтому выглядит скорее так, что, узнав о резервуарах «Праздничного зала Мерира», лица, прославлявшие Ментухотепа III, придумали рассказ о водоеме похожем, но еще даже лучшем. И открылся он будто бы удобнейшим для путников образом – «посередине вади»; и вода в нем будто бы не просто пригодна для питья, но первозданно чиста: «он чист, не испачкан мелким скотом (пустыни), укрыт от варваров- iwntyw ». Примечательно, что последняя характеристика, специально выпячиваемая в M 110, прямо противоположна сказанному Ж. Гойоном о водоеме «Праздничного зала Мерира». К последнему в определенные периоды приходят на водопой газели и другие животные пустыни; поблизости с ним есть наскальные изображения воинов с нубийскими луками и сцен охоты на каменных баранов ²⁷ [Ibid. P. 369, 370]. Создается даже впечатление, что как раз в противоположность этим изображениям сочинитель М 110 и вписал в фразу «не испачкан мелким скотом (пустыни), укрыт от варваров- iwntyw ».

Ведь трудно не сопоставить воинов, вооруженных нубийскими луками, с упомянутыми «варварами- iwntyw ».

Рассмотренные обстоятельства заставляют считать, что будто бы «открывшийся» экспедиции Ментухотепа III водоем в действительности никогда не существовал 28. Чудесная история его обнаружения была выдумана для доказательства того, что бог Мин возлюбил названного царя не меньше, чем некогда Пепи I, подданные которого действительно обнаружили водоем. Но при этом надпись M 110 составлена так, что, даже не найдя упомянутого в ней источника воды, последующие экспедиции в Вади Хаммамат не могли оспорить ее достоверность. Ведь в M 110 специально подчеркивается, что свое чудо Мин явил ради одного только Ментухотепа III и лишь в этот «подходящий день», лишь на «этот раз». Поэтому никаким другим путникам в Вади Хам-мамат не следовало думать, что упомянутый водоем останется открыт и для них.

Вообще же, памятники экспедиции второго года Ментухотепа III в Вади Хамма-мат – замечательные свидетельства того, сколь искусно могла приукрашиваться египтянами историческая реальность даже в надписях по форме «дневниковых» и «документальных» 29. Но об этом еще придется писать особо (см. также: [Демидчик, 2005. С. 151–178]).