Цифровой переход и его правовые аспекты в реализации внешних компетенций Европейского союза

Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России, Москва, Россия, ,

Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of Russia, Moscow, Russia, ,

Введение . Смещение мирового центра экономической активности в Евразию, вступление новых «восходящих экономик» в глобальное соперничество и конкуренцию юрисдикций, нарастающая напряженность на Европейском континенте ведут к изменению общего баланса сил в мире, диктуя Евросоюзу необходимость адаптации к новым реалиям. Сквозное проникновение сетевого пространства во все поры современного общества рассматривается сохраняющим технологическое превосходство над большинством конкурентов Евросоюзом как ключевой ресурс повышения своей конкурентоспособности на долгосрочную перспективу. Опору при этом составляют опережающее развитие цифровых технологий и ускоренное внедрение искусственного интеллекта (ИИ) в многочисленных сферах деятельности.

Собственный парк искусственных спутников Земли (на долю ЕС приходится треть всех спутников, находящихся на орбите) обеспечивает работу европейской системы глобальной навигации Galileo (позиционирование и дистанционное управление авиа-, авто- и железнодорожным транспортом). Европейская геостационарная служба навигационного покрытия (обеспечивает корректировку навигационных сигналов) существенно усиливает влияние инвестиционного потенциала ЕС и так называемого «брюссельского эффекта», под которым понимается воздействие самого масштаба единого рынка ЕС на глобальные торгово-экономические обмены.

В правовой сфере это находит отражение в переводе в цифровой формат инструментов нормативного влияния и процессов международного нормотворческого взаимодействия. ЕС стремится использовать их для придания международно-правовым режимам большего соответствия собственным правовым установлениям. Доступность цифровых технологий и сетевых подключений, конкуренция в цифровой среде, защита от киберугроз и широкий спектр других неологизмов цифровой эпохи – термины, широко используемые в текстах современных двусторонних и межрегиональных соглашений ЕC. Свои нормативы в сфере цифровизации Евросоюз активно продвигает через международные структуры: Международную организацию по стандартизации, Международный союз электросвязи, Международную электротехническую комиссию, Институт инженеров по электротехнике и электронике и др.

Внедрение технологий ИИ в нормотворческий процесс в сочетании с расширением правового регулирования сфер применения машинного интеллекта и систем обратной связи «человек – машина» – компонент формируемой правовой этики и принципов использования инженерных решений, обеспечивающих сопряжение усилий человека и управляемых им умных машинных комплексов. Эффективность и безопасность их применения затрагивает интересы важнейших отраслей современной экономики – от разработки самой вычислительной техники и программного обеспечения до надежности систем управления воздушным транспортом, космической навигацией и в конечном счете всеми областями современного общества. Как и в других сегментах регулятивного влияния, ЕС заинтересован, чтобы и на этих направлениях действовали международные нормативы, максимально приближенные к его собственным установлениям.

Перевод экономики, технологических процессов, принципов развития «общества, базирующегося на знаниях» на цифровую основу в условиях зеленого перехода и добровольно-принудительного отказа ЕС от традиционных внешних источников дешевых энергоносителей проходит на фоне еще не устоявшейся альтернативной инфраструктуры сырьевых поставок, энергообеспечения, резко возросших рисков, сопровождающих использование традиционных маршрутов навигации, усложнения снабженческой логистики и в целом переформатирования системы мирохозяйственных связей. Негативные последствия переходящего в стагфляцию состояния европейской экономики (прогноз Еврокомиссии на 2024 г. по ВВП: +0,9 % для ЕС и +0,8 % для еврозоны; инфляция по гармонизированному индексу потребительских цен: +3,0 % для ЕС и +2,7 % для еврозоны1), деиндустриализации еврозоны, передислокации ряда крупных энергоемких и высокотехнологичных производств за океан создают соблазн силового решения возникающих проблем. Это в корне меняет всю прежнюю, опиравшуюся на «мягкую» силу концепцию европейского интеграционного проекта, долгие годы декларировавшего свою способность влиять на внешних партнеров посредством социально-экономических взаимозависимостей, правовых норм и технических стандартов, а не методами силового принуждения (Геополитика «Зеленой сделки»…, 2021; Sanajuya, 2022: 56).

Поиск востребованных современным производством альтернативных источников редкоземельных металлов и иных критически важных для военно-промышленного комплекса видов сырья обретает для ЕС экзистенциальный характер. Не менее приоритетным является вовлечение европейскими корпорациями в свой технологический цикл производственных цепочек внешних партнеров, обладающих необходимыми сырьевыми ресурсами.

Правовая регламентация цифровой повестки ЕС. Долгосрочная целевая установка ЕС – достижение цифровой автономии. Это одна из ключевых составляющих стратегического суверенитета, который выстраивает Евросоюз в условиях цифрового перехода. Серьезное влияние на его внешние связи в сфере цифровых технологий оказали Директива 95/46/EC о защите данных1; Директива 2002/58/EC о соблюдении конфиденциальности и электронных коммуникациях2; задачи, сформулированные Цифровой повесткой для Европы в 2010 г.3 и конкретизированные в Стратегии создания единого цифрового рынка в 2015 г.4; Общий регламент ЕС по защите персональных данных (ОРЗД)5.

Отношения с ключевыми внешними партнерами выстраиваются Евросоюзом с учетом вытекающих из этих целеуказаний установок. Это нашло отражение в соглашениях «нового поколения» с достигшими высокого технологического уровня странами – Сингапуром, Канадой, Южной Кореей, Японией и др. Соглашениям с менее развитыми государствами присущи акцент на подчинение их управленческих структур Евросоюзу, их производственных стандартов – европейским, подключение их производственного цикла к собственным цепочкам создания добавленной стоимости ЕС.

Принимая обязательство следовать европейским производственно-техническим стандартам в рамках таких совмещенных цепочек в соответствии с условиями подписываемых с ЕС соглашений, третьи страны впоследствии вынуждены переходить на них и в общенациональном масштабе во избежание утраты своими предприятиями конкурентоспособности на собственных рынках по сравнению с продукцией европейских компаний. На деле это вынуждает их к модернизации национальной экономики за счет переоснащения европейским оборудованием. Последствия такой взаимосвязи полностью познали на своем опыте, в частности, государства Южного и Восточного Средиземноморья, подписавшие в свое время с ЕС евро-средиземноморские соглашения об ассоциации.

Синхронизация законодательства ЕС с динамикой процессов международного общения в цифровую эпоху и обновление инструментов международно-правового регулирования инновационной деятельности осуществляются исходя из общих внешнеполитических ориентиров, заданных в ст. 21(2) Договора о Европейском союзе. Целеполагание на период до 2025 г. конкретизировано установками «построения Европы, соответствующей цифровой эпохе»6 и подкреплено комплексом законодательных инициатив, а также рядом принятых в последние годы деклараций: Таллинской 2017 г. – об электронном правительстве; Берлинской 2020 г. – о цифровом обществе и цифровом правительстве, основанном на ценностях; Лиссабонской 2021 г. – о целенаправленной цифровой демократии; Европейской декларацией о цифровых правах и принципах 2022 г.; Политической программой цифрового десятилетия до 2030 г. Апробация экспериментальных правовых режимов осуществляется посредством механизма «правовых песочниц»7.

Центральная идея – формирование единого цифрового рынка как основы цифровой экосистемы, причем не только в рамках ЕС и стран – кандидатов на вступление, но и совместно с другими регионами, на данном этапе прежде всего с Африканским и Средиземноморским. Расчет ЕС построен на ожидании, что внешние партнеры примут систему ценностей и собственные правила

ЕС за основу теперь уже применительно к глобальному цифровому порядку. Ряд положений Европейской декларации (свобода выбора в Интернете, сетевой нейтралитет, цифровая идентификация личности, возможность цифрового отключения и др.) ориентируют на совершенствование правовых норм в цифровой сфере, хотя по смыслу ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза декларации не создают оснований для инициирования законодательных процедур.

В торговых соглашениях Евросоюз, стимулируя процессы цифровой трансформации в третьих странах1, закрепляет вытекающие из «цифровой повестки»2 установки на продвижение по каналам международного сотрудничества принципов цифровой демократии, переведение транзакций на цифровую основу и т. д. Соответствие применяемых зарубежными компаниями методов и принципов ведения бизнеса европейским стандартам является условием их допуска на европейский рынок. Обязательное условие для стран – кандидатов на вступление в ЕС – соответствие копенгагенским критериям, гармонизация своего законодательства с европейским.

В последние годы правовую основу цифровой трансформации Евросоюза усилил новый свод законодательных актов: Регламент о конкуренции на цифровых рынках 2022 г.3, Регламент о цифровых услугах 2022 г.4 Новое слово в международном законодательстве5 – разработанный ЕС в 2021 г. Регламент об искусственном интеллекте6. Этот документ, подобно ОРЗД, оказавшему влияние на законодательство ряда стран в области защиты персональных данных, способен задать мировой стандарт в сфере ИИ.

Регламент ИИ предусматривает строгое ограничение на применение контролируемых государством электронных систем социального рейтинга и технологий визуального распознания, позволяющих негласно следить за каждым движением любого человека7, запрет сегрегации граждан на основе биометрической идентификации и др.8 Раскрытие персональных данных, дискриминация в доступе к цифровым платформам, унижение человеческого достоинства в соцсетях рассматриваются как противоречащие нормам Европейской конвенции о правах человека (ЕКПЧ). Особое внимание уделяется защите интеллектуальной собственности, вопросам стандартизации на базе европейских норм в целях обеспечения сетевой и операционной совместимости аппаратных средств, а также другим регламентирующим параметрам. Одновременно ЕС разрабатывает правовые инструменты нейтрализации выдвигаемых третьими странами в его адрес требований локализации больших массивов данных, формируемых на их территории европейскими корпорациями9.

Цифровые технологии – основа финансовых инструментов, применяемых ЕС при получении доступа к системам госзакупок третьих стран, мониторинге соблюдения принципа добросовестной конкуренции, проведении судебных разбирательств и арбитража и т. д. Наряду с цифровой трансформацией источников доходов, расширением ассортимента новых цифровых продуктов и объема цифровых услуг, наращиванием облачной сервисной мощности, особая роль отводится штрафным санкциям. Так, если за нарушения ОРЗД они составляли до 4 % от общего годового оборота экономических операторов10, что уже считалось высоким показателем, то за нарушения законодательства в сфере цифровых услуг предусмотрены еще более жесткие меры (до 6 %)11. При этом штраф за нарушение юридическими лицами регламентирующих положений в области ИИ может достигать

7 % от их общей годовой прибыли (Gibney, 2024), а за нарушения нормативов регулирования цифровых рынков даже выше – до 10 %, в случае повторного нарушения – до 20 %1.

Задачам развития инновационных цифровых сетей подчинены программа «Горизонт Европы» и средства Фонда объединения Европы2. ЕС прагматично реализует их возможности в процессе удаленного аутсорсинга, трансграничного доступа к госзакупкам, сфере предоставления услуг и другим сегментам экономики внешних партнеров. Евросоюз рассчитывает на лидирующие позиции в области стандартизации технологий нового поколения (G5, блокчейн, суперкомпьютеры, квантовые технологии, инструменты обмена данными и алгоритмы их использования). Стандарт ЕС по выставлению электронных счетов-фактур уже внедрен в Австралии, Новой Зеландии, Сингапуре и активно продвигается Евросоюзом среди других стран3. В сферу цифровых технологий перенесена также практика формирования многонациональных альянсов и партнерств.

Очередное такое партнерство – между ЕС и Канадой – сформировано в 2023 г. и предусматривает взаимодействие в сферах квантовых исследований, разработки и внедрения технологий ИИ, обеспечения безопасности систем коммуникаций, применения сетевых платформ и т. д. В соответствие с нормами и стандартами ЕС в области правового регулирования цифровой экономики приведены действующие в Канаде регламентирующие положения по защите авторских прав и патентной защите новых технологий и видов продукции. Сотрудничество в цифровой экономике предусмотрено ожидающим ратификации соглашением между ЕС и странами Общего рынка Южного конуса (МЕРКОСУР). Преференциальные отношения в области цифровой торговли и интеллектуальной собственности установлены между ЕС и Великобританией. Цифровизация экономики – предмет регулирования значительной части соглашений ЕС с другими странами.

Характер партнерства-соперничества носит взаимодействие ЕС с США: наблюдаются сложные взаимоотношения в сфере договорно-правового обеспечения защиты персональных данных; обход европейскими экономическими операторами вторичных американских санкций против Ирака посредством расчетов без применения долларов США (через альтернативный SWIFT аналог – INSTEX) и др. Дважды Суд ЕС (СЕС) выносил заключение о несоответствии законодательству Евросоюза уже подписанных соглашений с США – «Безопасная гавань» (2015 г., дело «Шремс I»⁴) и «Шит конфиденциальности» (2020 г., дело «Шремс II»⁵). СЕС в п. 343 постановления по делу C ‑ 311/18 2019 г. указал на отступление практики передачи в США баз данных европейских пользователей действующими на территории ЕС глобальными ИТ-компаниями от требований ст. 45.1 ОРЗД, по смыслу ст. 7, 8 и 47 Хартии Европейского союза об основных правах и ст. 8 ЕКПЧ. Хотя ИТ-корпорациям чаще всего удается ускользать от закона, в 2023 г. это послужило поводом для присуждения компании МЕТА (поглотившей Facebook) штрафа в размере 1,2 млрд евро⁶.

Расширяя у себя масштабы внедрения систем прикладного применения ИИ (умный город, умные производства, беспилотные автомобили, мир умных сервисов, Интернет вещей, технологии цифровых двойников), ЕС внедряет свои правовые нормативы использования этих технологий среди третьих стран, заблаговременно формируя механизмы сохранения за собой функций контроля. Количество системных подключений только к Интернету вещей в мире, как ожидается, к 2030 г. достигнет 39 млн.7

Заключение. В обстановке экзистенциального кризиса, переживаемого Евросоюзом, в полной мере обнаруживает себя его возрастающая зависимость от многочисленных внешних факторов. Роль прорывных цифровых технологий – упростить техническую сторону решения вставших перед союзом задач, используя их ускоряющее воздействие на разные сферы развития общества. Современная практика реализации внешних компетенций ЕС отражает качественную трансформацию баланса между его нормами «мягкого» и «жесткого» права. Законодательное закрепление этой тенденции в условиях цифрового перехода может иметь далеко идущие последствия для дальнейшей самоидентификации Евросоюза.