Цифровые валюты центральных банков: международный опыт и риски развития

вовлеченности впечатляют: по оценкам международных организаций, к середине 2020-х гг. проекты цифровых валют находятся в активной фазе проработки или пилотирования в подавляющем большинстве юрисдикций, а к концу десятилетия может насчитываться несколько десятков инструментов. На это влияют демографические и экономические факторы – цифровая трансформация, развитие онлайн-торговли, распространение криптоприложений, а также технологические риски. По мнению регуляторов, отсутствие цифровой фиатной валюты чревато уходом пользователей в децентрализованные (частные) цифровые деньги, чья анонимность и волатильность вызывают беспокойство.

Во главе внедрения стоят развивающиеся рынки. Так, Китай проводит самый масштабный пилотный проект: к июню 2024 г. совокупный объем транзакций по цифровому юаню (e-CNY) достиг 986 млрд долл. США – почти в 4 раза больше, чем годом ранее. Аналогичная картина наблюдается в Индии: к марту 2025 г. объем обращения цифровых рупий (e-Rupee) повысился до 10,2 млрд (122 млн долл. США). В 2023–2024 гг. резкое увеличение наблюдалось также в Нигерии (пилот eNaira) и на Багамах (ранее запущенный Sand Dollar). Так, на Багамах к концу 2023 г. в обращении находилось 1,7 млн цифровых долларов – Sand Dollar, демонстрируя прирост на 60,8 % за год. Схожие тенденции активизации ЦВЦБ фиксируются и в других регионах. Например, в ряде постсоветских стран (в частности, в Казахстане и Узбекистане) центральные банки также объявляют запуск пилотов, отмечая необходимость модернизации платежной инфраструктуры и региональной интеграции.

Постановка проблемы . Академический интерес к вопросам внедрения ЦВЦБ и их возможной роли в региональной интеграции значительно усилился в последние годы, особенно в условиях кризиса классических валютных союзов. Исследования в данной области охватывают как теоретические аспекты денежной координации, так и прикладные модели трансграничного использования ЦВЦБ (Adrian, Mancini-Griffoli, 2019).

Среди зарубежных исследователей, внесших существенный вклад в изучение архитектуры цифровых валют в трансграничном и интеграционном контексте, необходимо отметить Р. Ауэра, Р. Беме (Auer, Böhme, 2020), Д. Арнера (Arner et al., 2020), а также команду Банка международных расчетов (БМР) во главе с М. Брюэлем и Х. Холдом1. В публикациях БМР обоснована необходимость создания мультивалютных платформ с согласованной технической архитектурой и правовой совместимостью.

Отдельного внимания заслуживают работы, посвященные проекту mBridge – совместной инициативе BIS Innovation Hub и центральных банков Китая, Таиланда, ОАЭ и Гонконга2. Согласно результатам пилотного проекта, успешное выполнение более 160 транзакций на платформе mCBDC подтвердило техническую реализуемость модели без использования долларовой инфраструктуры. Дальнейшие исследования развивают идею цифровых валют как новой формы валютной координации, не требующей наднационального эмитента, но основанной на согласованных стандартах доступа, идентификации и расчетов (Adrian et al., 2023).

Российские экономисты также активно изучают возможности ЦВЦБ и их роль в региональной интеграции. Так, М.С. Кузьмин анализирует опыт внедрения национальных цифровых валют и подчеркивает роль ЦВЦБ в устранении недостаточной доступности финансовых услуг, особенно в отдаленных регионах (2024). Он отмечает идею платформы цифрового рубля для постсоветского пространства (инициатива Института экономики роста им. П.А. Столыпина) и указывает, что доля расчетов в цифровом рубле в торговле с соседями теоретически может достичь нескольких процентов уже к 2030 г., однако пока такие проекты остаются пилотными и требуют масштабных экспериментов.

В.Ю. Барабанов сравнивает западный, азиатский и российский опыт использования ЦВЦБ и уделяет особое внимание пилотным проектам Банка России. В работе отдельно анализируется отечественный опыт запуска цифрового рубля и оценивается возможное воздействие на трансмиссию денежно-кредитной политики (Барабанов и др., 2024). В статье делается вывод, что для эффективной работы цифрового рубля требуется выстраивание согласованной технической архитектуры и стандартов доступа, идентификации и расчетов, аналогичных тем, что рассматриваются международными организациями.

Ю.А. Темичев изучает экономические последствия введения цифрового рубля на основе опыта других стран и прогнозов Банка России (2025). Он подчеркивает, что цифровая валюта ЦБ приведет к существенным изменениям в банковском секторе и позволит повысить качество экономической политики государства, особенно за счет ускорения расчетов и сокращения издержек.

Вместе с тем автор отмечает риски низкой популярности цифрового рубля среди пользователей, из-за которых выгоды могут не реализоваться в полной мере.

Российские исследователи приходят к выводу, что, несмотря на потенциал ЦВЦБ в обеспечении более быстрых и экономичных трансграничных расчетов, их практическая реализация ограничивается институциональными факторами: нормативно-правовая база и инфраструктура цифрового рубля находятся в процессе формирования, а сами проекты пока сохраняют статус пилотных. В целом выводы отечественных ученых сходятся в том, что ЦВЦБ обладают перспективой ускорить валютную координацию. Однако, несмотря на широкий спектр исследований, остается нерешенным вопрос о том, в какой мере ЦВЦБ могут стать основой для формирования устойчивых региональных валютных пространств и насколько они способны заменить традиционные механизмы валютной интеграции.

Масштаб и динамика проектов ЦВЦБ в мире . Мировая практика демонстрирует стремительное увеличение числа государств, вовлеченных в разработку и тестирование проектов ЦВЦБ. Согласно опросу БМР, 93 % центральных банков мира изучают потенциал выпуска собственной цифровой валюты, при этом более половины из них уже перешли от концептуальных исследований к экспериментам или пилотным проектам¹. Согласно данным Atlantic Council², к сентябрю 2024 г. 134 государства и валютных союза, представляющие около 98 % мирового ВВП, официально занимаются проектами ЦВЦБ. Для сравнения, в мае 2020 г. таких было лишь 35, а в апреле 2021 г. – 74.

Таким образом, за 3,5 года общее число участников увеличилось почти вдвое. Как следует из данных таблицы 1, 67 стран находятся на продвинутых стадиях реализации: 44 – на пилотном этапе, 20 – на стадии разработки, 3 осуществили официальный запуск цифровой валюты. Динамика по периодам показывает устойчивое возрастание интереса к внедрению: с 18 стран в апреле 2021 г. до 44 в сентябре 2024 г. Одновременно наблюдается сокращение числа юрисдикций, находящихся исключительно на стадии исследования (с 45 в июне 2023 г. до 39 в сентябре 2024 г.), что указывает на переход от концептуальных разработок к практической реализации. В таблице 1 приведено распределение стран по статусу проектов ЦВЦБ.

Таблица 1 – Статус проектов цифровых валют центральных банков в мире по состоянию на 2022 г.³

Table 1 – Status of Central Bank Digital Currency Projects Worldwide as of 2022

Стадия ЦВЦБ-проекта	Число государств и валютных союзов
	с; г Ф см <	2 о S СМ	5 S g о ф см Ч	>s см ГС £ см	ф см d	2 о S СМ	ГС о см	к см 5° о
Запущен	1	6	10	10	11	11	3	3
Пилотный этап	18	17	15	15	17	21	35	44
Стадия разработки	14	18	15	25	32	32	31	20
Стадия исследования	28	40	43	45	36	46	45	39
Неактивен	10	12	9	10	14	16	17	21
Отменен	3	2	2	2	2	2	2	2
Другое	–	5	2	2	2	2	2	5
Число стран и валютных союзов, исследующих возможность внедрения ЦВЦБ	74	100	96	109	114	130	135	134

Рассмотренные материалы позволяют заключить, что развитие ЦВЦБ характеризуется устойчивой институционализацией и выходом за рамки начального концептуального анализа. Наблюдается переход к этапам проектирования, тестирования и частичной апробации цифровых денежных инструментов в рамках национальных финансовых систем. Такие процессы отражают стремление государств адаптироваться к трансформации платежной инфраструктуры, усилению денежно-кредитного контроля и повышению технологической автономности. Темпы продвижения свидетельствуют о переходе от концептуальных разработок к их прикладной реализации. По оценке БМР, к концу текущего десятилетия в публичное обращение могут быть выведены до 15 национальных розничных и 9 цифровых валют, предназначенных для межбанковского оборота, что указывает на становление нового направления в монетарной политике, сопряженного с переосмыслением роли центрального банка как эмитента, оператора и гаранта цифровой формы национальной валюты.

География и примеры внедрения . Несмотря на общую тенденцию, темпы продвижения существенно различаются по странам и регионам. Кроме того, в мировой практике ЦВЦБ прослеживается два основных направления: розничные цифровые валюты, ориентированные на массовое использование населением и бизнесом, и оптовые цифровые валюты, предназначенные для межбанковских расчетов и трансграничных операций. К 2024 г. в ряде стран и валютных союзов реализуются как розничные, так и оптовые форматы. В таблицах 2 и 3 представлены крупнейшие пилоты, сопоставленные по объему транзакций и масштабу охвата.

Таблица 2 – Топ-10 розничных ЦВЦБ по объему транзакций на 2024 г.

Table 2 – Top 10 Retail CBDCs by Transaction Volume, as of 2024

Страна (проект)	Год запуска пилотного проекта	Совокупный объем транзакций, долл. США	Статус
Китай (e-CNY)	2019	986 млрд	Пилот (массовое тестирование)
Ямайка (Jam-Dex)	2022	1,7 млн	Запущен (национальный)
Индия (цифровая рупия)	2022	122 млн	Пилот
Нигерия (eNaira)	2021	7,8 млн	Запущен (национальный)
Багамы (Sand Dollar)	2020	1,9 млн	Запущен (национальный)
Уругвай (e-Peso)	2017	0,67 млн	Пилот (завершен в 2018 г.)
ЕС (еврозона) (цифровой евро)	2023	–	Пилот (подготовка)
ECCU (Антигуа, Гренада, Сент-Китс и Невис, Сент-Люсия) (DCash)	2021	–	Пилот (завершен в 2024 г.)
Швеция (e-krona)	2020	–	Пилот (этап исследований)
Россия (цифровой рубль)	2023	–	Пилот (расширение с сентября 2024 г.)

Примечание . Приведены объем транзакций (номинал выпущенных или проведенных платежей) в национальной валюте проекта и эквивалент в долларах США (где известен). Для ряда пилотных проектов данные о совокупном объеме транзакций либо не публикуются (прочерк), либо очень малы. Статус «запущен» означает фактическое внедрение ЦВЦБ в обращение, «пилот» – ограниченное тестирование (некоторые проекты уже завершили пилот и перешли к этапам расширения или приостановили работу).

Таблица 3 – Топ-10 оптовых ЦВЦБ по объему транзакций на 2024 г.

Table 3 – Top 10 Wholesale CBDCs by Transaction Volume, as of 2024

Участники проекта	Проект	Цели (сценарии использования)	Объем пилотных транзакций	Стадия
Китай, Гонконг, Таиланд, ОАЭ, с 2023 Саудовская Аравия)	Project mBridge	Трансграничные расчеты (двусторонние платежи и FX PvP)	305 транзакций (около 46,3 млн долл. США)	MVP (пилот завершен в 2022 г.)
Австралия, Малайзия, Сингапур, ЮАР	Project Dunbar	Межбанковские расчеты (мультивалютный клиринг)	– (идея/прототип)	Концептуальная фаза
Канада, Сингапур, Великобритания (частный сектор)	Jasper-Ubin	Кросс-валютные расчеты по ценным бумагам (DVpP)	– (эксперименты, нет итоговых объемов)	То же
Франция, Швейцария	Project Jura	Расчет ценных бумаг в ЦВЦБ (двухвалютный DvP/Р2Р)	Выпуск 200 тыс. евро токенизированных CP	Пилот успешно завершен в 2021 г.
ЮАР	Project Khokha 2	Расчеты по ценным бумагам (обмен долговыми бумагами на wCBDC)	– (пилот на разрешенных платформах)	Завершен в 2021 г.
Япония, ЕС (ECB)	Project Stella	Оценка возможного мульти-ЦВЦБ клиринга (внутривалютного на DLT)	– (исследовательский эксперимент)	Концептуальная фаза
Bank for International Settlements Innovation Hub (Сингапур)	Project Dunbar/Orion	Прототип DLT-системы для мультивалютных межбанковских расчетов	– (фаза исследований)	То же
Сингапур, Великобритания	Project Rosalind	Модели взаимосвязи национальных ЦВЦБ для торговли (proof of concept)	– (фаза разработки)	Пилот/PoC
Bank for International Settlements Innovation Hub (Гонконг)	Project mBridge (базовая версия)	Трансграничные расчеты	–	Завершен
Международный валютный фонд совместно с ЦБ	Project Agorá	Исследование общих протоколов обмена ЦВЦБ для торгов и оплаты санкций	–	–

Примечание . Указаны крупные международные проекты (прототипы/пилоты) оптовых ЦВЦБ. Под объемом транзакций понимался итоговый номинал платежей, осуществленных в пилоте, если такие данные публиковались (для mBridge – общий объем по всем валютам). Многие прототипы являются концептуальными (по ним нет реальных цифр), поэтому для них объем обозначен прочерком (отсутствуют).

Наиболее продвинутым примером внедрения ЦВЦБ остается Китай, где цифровой юань (e-CNY) прошел масштабное многоэтапное тестирование и уже используется в ограниченном обороте в ряде регионов. По состоянию на июнь 2024 г. совокупный объем транзакций в рамках пилотного проекта e-CNY составил 7 трлн юаней, что эквивалентно 986 млрд долл. США и в 4 раза превышает значение за аналогичный период предыдущего года1. Для сравнения, в конце 2021 г. данный показатель лишь незначительно превышал 0,1 трлн юаней, что свидетельствует об экспоненциальном возрастании использования цифрового юаня за последние 2 года.

Следует отметить, что поступательное продвижение в направлении внедрения цифровых валют наблюдается и в ряде других ведущих экономик мира. Так, Европейский центральный банк с 2020 г. ведет проект цифрового евро, находящийся на стадии исследования и прототипирования. В июне 2023 г. Еврокомиссия опубликовала законодательное предложение о введении цифрового евро, призванное создать правовую базу для эмиссии ЦВЦБ в еврозоне. Ожидается (Gortsos, 2025), что вопрос о запуске цифрового евро будет решаться в 2025 г., после завершения фазы исследований.

В США, напротив, дискуссия о целесообразности выпуска цифрового доллара носит преимущественно аналитический характер. В 2022–2023 гг. Федеральная резервная система представила серию докладов, посвященных потенциальной архитектуре и последствиям внедрения цифровой валюты2, а также инициировала участие в отдельных технических экспериментах, включая международный проект Agorá, ориентированный на расчеты между финансовыми учреждениями. Вместе с тем на законодательном уровне зафиксированы ограничения, в частности палата представителей США приняла законопроект, предусматривающий запрет на выпуск розничной цифровой валюты без одобрения конгресса3. Указанные обстоятельства свидетельствуют о наличии внутриполитических и институциональных факторов, сдерживающих продвижение проекта ЦВЦБ в США.

Особого внимания заслуживают процессы, развивающиеся в рамках многостороннего сотрудничества стран БРИКС. В последние годы государства объединения и новые страны-участницы активно продвигают национальные проекты ЦВЦБ. Данные инициативы отражают стратегию снижения зависимости от доллароцентричной инфраструктуры, укрепления финансового суверенитета и расширения доступа к современным платежным инструментам. Однако масштабы и скорость внедрения различаются: от полноценных пилотных испытаний (Китай, Индия, Бразилия, Россия) до начальной подготовки нормативной базы (Египет, Эфиопия) или разработки дорожных карт (Индонезия). Таблица 4 систематизирует текущее состояние и перспективы ЦВЦБ в БРИКС+ по состоянию на 2024–2025 гг.

Таблица 4 – Состояние и перспективы проектов ЦВЦБ в странах БРИКС+ к 2024–2025 гг.

Table 4 – Status and Prospects of CBDC Projects in BRICS+ Countries, as of 2024–2025

Страна (проект)	Статус реализации	Ключевые характеристики	Перспективы
1	2	3	4
Китай (цифровой юань, e-CNY)	Крупнейший национальный пилот, действует с 2019 г.; совокупный объем транзакций превысил 986 млрд долл. США к июню 2024 г.	Массовое тестирование, интеграция в национальную систему быстрых платежей, офлайн-функционал, использование аппаратных кошельков	Наиболее зрелый проект; ожидается дальнейшее масштабирование, включая трансграничные расчеты
Индия (цифровая рупия, e-Rupee)	Пилотные проекты розничной и оптовой цифровой валюты центрального банка с конца 2022 г.	Двухуровневая архитектура, интеграция с национальной системой мгновенных платежей UPI, постепенное подключение коммерческих банков	Перспективы расширения значительны; ключевая проблема – конкуренция с популярными платежными платформами
Бразилия (цифровой реал, Drex)	Пилот с 2023 г., тестирование продолжается до 2025 г.	Объединение токенизированных активов с цифровым реалом, поддержка программируемых платежей и смарт-контрактов	Планируется запуск к 2025 г.; высокие ожидания в части применения для финансовых инноваций

1 CBDC Tracker.

2 Money and payments: The U.S. dollar in the age of digital transformation [Электронный ресурс] : Board of governors of the Federal Reserve System // Federal Reserve System. 2022. URL: (дата обращения: 23.09.2025) ; Money and payments: The U.S. dollar in the age of digital transformation [Электронный ресурс] : Summary of public comments : Board of governors of the Federal Reserve System // Ibid. 2023. URL: (дата обращения: 23.09.2025).

3 CBDC Anti-Surveillance State Act [Электронный ресурс] : H.R. 5403, 118th Cong. (2023–2024) // URL: (дата обращения: 23.09.2025).

Продолжение таблицы 4

1	2	3	4
Россия (цифровой рубль)	Пилотный запуск в августе 2023 г., расширение в 2024–2025 гг.	Участие десятков банков и пользователей, тестирование сценариев программируемых платежей и смарт-контрактов, подготовка нормативной базы	Возможность масштабирования после завершения законодательных изменений; стратегический приоритет для ЕАЭС
Южная Африка (проект Khokha)	Завершено несколько этапов (2018–2022 гг.)	Тестирование оптовых расчетов и токенизации долговых инструментов с использованием технологии распределенного реестра	Основной акцент – оптовые валюты; перспективы расширения на трансграничные операции
Объединенные Арабские Эмираты (цифровой дирхам)	Национальный пилот; активное участие в международном проекте mBridge	Сфокусирован на трансграничных расчетах и интеграции с региональными платежными платформами	Высокая вероятность стать региональным центром цифровых валют на Ближнем Востоке
Саудовская Аравия (проект Aber)	Совместный пилот с Объединенными Арабскими Эмиратами; участие в проекте mBridge	Ориентация на двусторонние расчеты и развитие инфраструктуры для цифровых валют	Перспективы связаны с развитием совместных проектов с Эмиратами и усилением регионального влияния
Египет	Подготовка нормативной базы	Формирование правовых рамок для будущего запуска цифровой валюты центрального банка	Среднесрочные перспективы; основной акцент на расширении финансовой доступности
Эфиопия	Подготовка законодательных условий	Анализ возможных моделей цифровой валюты для национальной экономики	Долгосрочные перспективы; ставка на повышение доступности финансовых услуг
Иран (цифровой риал)	Ограниченный оборот с 2022 г.	Используется в отдельных операциях внутри страны	Потенциал масштабирования зависит от международных санкций и национальных правовых условий
Индонезия (проект Garuda)	Реализация поэтапной дорожной карты	Три этапа: проектирование, тестирование, масштабирование	Среднесрочные перспективы запуска; акцент на интеграции в азиатские платежные сети

Анализ показывает, что цифровые валюты центральных банков в странах БРИКС+ находятся на различных стадиях развития – от полноценных пилотных проектов с участием миллионов пользователей до ранних этапов институциональной подготовки. Китайский цифровой юань остается наиболее зрелым примером внедрения, тогда как Индия и Бразилия выстраивают собственные модели с акцентом на интеграцию с национальными платежными системами и развитие токенизированных активов. Российский цифровой рубль, несмотря на активные пилотные испытания, требует завершения разработки нормативно-правовой базы для полноценного масштабирования. Южная Африка, Объединенные Арабские Эмираты и Саудовская Аравия демонстрируют стратегический интерес к использованию цифровых валют в трансграничных расчетах. Египет, Эфиопия и Индонезия пока ограничиваются подготовкой институциональных и технологических условий для последующего внедрения. В совокупности это свидетельствует о том, что цифровые валюты центральных банков постепенно становятся значимым элементом экономической политики стран БРИКС+, однако их трансформация в устойчивую основу регионального валютного пространства нуждается в гармонизации правовых норм, технологической совместимости и формировании доверия со стороны бизнеса и общества.

На наднациональном уровне в повестку БРИКС прочно вошла идея создания собственной платежной архитектуры на базе ЦВЦБ. Решения саммита в Йоханнесбурге 2023 г. содержат поручение подготовить механизмы расширения расчетов в национальных валютах и развития единой системы быстрых трансграничных платежей1. В 2024–2025 гг. это нашло отражение в проектах BRICS Pay и обсуждении «альтернативной» платежной системы, которая в перспективе может опираться на проверенные многосторонние решения класса mBridge как технологической основы для суверенных платформ ЦВЦБ 2.

Работы российских исследователей уточняют экономические эффекты такой модели. В частности, демонстрируется потенциал снижения транзакционных издержек и валютных рисков при условии нормативной и технической совместимости юрисдикций, унификации процедур идентификации и согласованных механизмов клиринга между центральными банками (Навой, 2024). Также показано, что проект mBridge, достигший стадии минимально жизнеспособного продукта, выступает прототипом многосторонней расчетной «шины» для операций в национальных валютах и может служить «общим знаменателем» для суверенных платформ цифровых валют (Данилова, Маслов, 2024; Данилова и др., 2025). Фиксируется, что инициативы BRICS Pay / BRICS Bridge институционализируют переход к цифровизации межгосударственных расчетов и стандартизации интерфейсов доступа при сохранении национальных режимов эмиссии (Коков и др., 2024). В совокупности обосновывается траектория интеграции без унификации, при которой совместимые шлюзы и согласованные правила цифрового клиринга уменьшают зависимость от доллароцентричной расчетной инфраструктуры и удешевляют трансграничные операции в контуре БРИКС.

Таким образом, география внедрения ЦВЦБ охватывает практически все ключевые регионы мира, но при этом демонстрирует значительные различия в темпах и масштабах продвижения. Китай выступает мировым лидером по практическому использованию e-CNY, в то время как Европа и США сосредоточены на исследовательской и нормативной проработке. В развивающихся экономиках активно формируются пилоты, а в рамках БРИКС прослеживается стратегический вектор трансграничного сотрудничества, основанный на интеграции национальных проектов.

Цели и мотивы внедрения . Мотивы внедрения ЦВЦБ различаются в зависимости от специфики национальных стратегий, однако в большинстве случаев сводятся к ряду схожих задач. Это подтверждается исследованиями ведущих международных институтов, включая Банк международных расчетов, Международный валютный фонд и Всемирный банк.

Одними из ключевых целей являются модернизация платежной инфраструктуры и повышение ее устойчивости. ЦВЦБ рассматриваются как инструмент обеспечения бесперебойности и скорости проведения платежей, а также как государственная альтернатива частным платежным решениям, таким как банковские карты или электронные кошельки, особенно в условиях потенциальных технологических сбоев или геополитических ограничений. Как указывается в аналитических материалах БМР, цифровые валюты позволяют снизить транзакционные издержки, повысить эффективность расчетов и устойчивость финансовых систем к внешним шокам1.

Другим важным мотивом является борьба с теневой экономикой и повышение прозрачности расчетов. В силу цифровой природы ЦВЦБ предоставляют возможность точного мониторинга и контроля транзакций, что затрудняет проведение операций вне рамок официальной экономики. Благодаря этим характеристикам цифровые валюты могут выступать эффективным инструментом для усиления налоговой дисциплины и противодействия незаконной финансовой деятельности.

Отдельное внимание уделяется вопросам инклюзии: в развивающихся странах цифровые валюты рассматриваются как средство расширения доступа населения к финансовым услугам. Как подчеркивается в отчетах МВФ и Всемирного банка, миллионы граждан, не имеющих банковских счетов, могут получить возможность участвовать в экономике через безопасные и доступные цифровые платежные решения (Lannquist, Tan, 2023).

Значительное внимание также уделяется сохранению монетарного суверенитета. На фоне возрастающей популярности частных криптовалют и транснациональных платежных платформ центральные банки стремятся сохранить контроль над национальной денежной единицей и обеспечить устойчивость денежно-кредитной политики в условиях цифровой трансформации. ЦВЦБ позволяют снизить риски вытеснения национальной валюты с внутреннего рынка и ограничить влияние внешних игроков на внутреннюю финансовую систему, что подчеркивается в аналитических обзорах МВФ2.

Для ряда стран, прежде всего входящих в объединения с альтернативной геоэкономической повесткой (в частности, БРИКС), дополнительным стимулом выступает стремление к снижению зависимости от доминирующей долларовой инфраструктуры и формирование собственных трансграничных расчетных систем, в том числе с применением цифровых валют. Примером таких усилий может служить инициатива mBridge, направленная на развитие платформы для транснациональных расчетов между центральными банками Азии и Ближнего Востока (BIS mBridge)3.

Таким образом, цифровые валюты становятся важным инструментом, одновременно решающим задачи технологической модернизации, повышения прозрачности финансовых потоков, расширения доступа к финансовым услугам и укрепления экономического суверенитета. В зависимости от уровня развития страны акценты могут смещаться: развитые экономики концентрируются на аспектах технологических инноваций, устойчивости и конфиденциальности, тогда как государства с формирующимися рынками – на доступности, снижении транзакционных издержек и инклюзии.

Риски и вызовы цифровой трансформации . Наряду с очевидными преимуществами цифровизация валютно-финансовой сферы сопряжена с рядом рисков и вызовов. Рассмотрим ключевые из них, актуальные как для глобальных проектов ЦВЦБ, так и в контексте постсоветского пространства.

Во-первых, киберугрозы и технологические уязвимости . ЦВЦБ-системы, будучи высокотехнологичными, становятся потенциальной мишенью для кибератак. Риск состоит в компрометации как индивидуальных кошельков граждан, так и центральной инфраструктуры. Эксперты подчеркивают, что внедрение цифровых валют центральных банков увеличивает потенциальную уязвимость финансовой системы, поскольку возрастает количество точек входа для кибератак и расширяется спектр возможных угроз (Tian et al., 2023). Например, если злоумышленники найдут уязвимость в смарт-контракте ЦВЦБ, это может привести к хищению средств или сбою расчетов.

Учитывая долгий жизненный цикл платежной и расчетной инфраструктуры, угрозы со стороны квантовых вычислений следует трактовать как риск криптографического обесценения активов цифровой платежной системы. Следовательно, при проектировании систем цифровых валют центральных банков необходимо обеспечивать квантовую устойчивость и криптографическую гибкость архитектуры. Наиболее уязвимые контуры – механизмы подписи и верификации транзакций, аутентификация, управление ключами (включая офлайн-устройства) – должны поддерживать переход на постквантовые алгоритмы, в том числе через гибридные (классические + постквантовые) схемы на период миграции, сопровожденные инвентаризацией криптозависимостей и регламентом смены алгоритмов (Hupel, Rafiee, 2024). В этой логике кибербезопасность выступает непрерывной функцией операционной устойчивости, требующей регулярного тестирования, резервных механизмов управления ключами и безопасной синхронизации офлайн-пла-тежей. Для государств ЕАЭС киберриски – особенно чувствительные зоны, учитывая, что недружественные киберактивности могут быть частью геополитического давления. Таким образом, странам региона имеет смысл координировать усилия по киберзащите ЦВЦБ (обмен информацией о возникающих угрозах, совместимые стандарты безопасности).

Во-вторых, риски для банковской системы и финансовой стабильности . Одним из наиболее обсуждаемых вопросов является влияние ЦВЦБ на коммерческие банки и международный финансовый рынок. Если граждане получат возможность хранить средства напрямую в центральном банке (в виде цифровой валюты), это может привести к оттоку депозитов из коммерческих банков. Массовая миграция ликвидности в ЦВЦБ способна снизить ресурсную базу банков и ограничить их способность выдавать кредиты, что вредит экономике. Особенно велик риск банковской паники: в кризисной ситуации население может начать срочно переводить деньги с банковских счетов в «надежные» кошельки ЦБ (ЦВЦБ), провоцируя массовый отток депозитов и крах банков¹. Это отражается в проектных решениях: более половины центральных банков рассматривают лимиты владения, нулевую доходность и офлайн-опции розничных ЦВЦБ для минимизации рисков вытеснения банковских посредников и массового оттока ликвидности². Международный опыт пока ограничен, поэтому центральные банки изначально закладывают меры предосторожности, в частности лимиты на владение ЦВЦБ – более половины регуляторов планируют ограничивать максимальную сумму на одного пользователя. Например, в проекте цифрового евро обсуждается ограничение около 3–5 тыс. евро на кошелек, чтобы предотвратить массовый перевод всех сбережений в ЦВЦБ. Также практически повсеместно розничные ЦВЦБ не приносят процентного дохода, чтобы не конкурировать с депозитами, сохраняя роль банков. В России крупные банки участвовали в пилоте цифрового рубля, но высказывали опасения насчет снижения комиссионных доходов и необходимости инвестировать в новую инфраструктуру. В Европе Ассоциация немецких банков прямо заявляла о риске оттока средств из банков в ЕЦБ.

Таким образом, баланс интересов – серьезный вызов. Возможное решение – двухуровневая модель ЦВЦБ: банки остаются посредниками, предоставляя кошельки и сервисы ЦВЦБ населению, а центральный банк оперирует лишь транзакциями между финансовыми учреждениями (оптовые ЦВЦБ), а не между конечными пользователями (розничные ЦВЦБ). Все запущенные на данный момент розничные ЦВЦБ реализованы именно как опосредованные, через банки или финтех-ком-пании, что позволяет встроить цифровую валюту в существующую систему, а не ломать ее. В то же время необходимо развитие новых бизнес-моделей для банков, чтобы компенсировать возможное снижение маржи (например, предлагать новые продукты на основе ЦВЦБ – смарт-платежи, обмен валют в режиме реального времени и другие инструменты). Одновременно банкам целесообразно развивать обновленные бизнес-модели с монетизацией сервисов на базе ЦВЦБ – программируемые платежи, мгновенный обмен валют, смарт-эскроу и автоматизированные расчеты, чтобы компенсировать снижение процентной маржи и обеспечить сохранение клиентской базы.

В-третьих, конфиденциальность, контроль данных и соответствие требованиям по противодействию отмыванию денег и финансированию терроризма (AML/CFT) . Внедрение цифровых валют ставит вопрос: как обеспечить конфиденциальность личных данных пользователей и одновременно соблюсти требования AML/CFT. С одной стороны, общество ожидает, что ЦВЦБ не превратится в инструмент тотального контроля – сохранится хотя бы частичная анонимность малых платежей, как у наличных денег. С другой – полная анонимность недопустима, иначе открывается путь для злоупотреблений и незаконной деятельности. Найти баланс непросто. Европейское законодательное предложение по цифровому евро, например, предполагает, что мелкие платежи (до обозначенного лимита) могут проводиться офлайн и не отслеживаться центральным банком, однако крупные транзакции будут идентифицироваться и проверяться¹. Большинство проектов ЦВЦБ внедряют принцип анонимности до определенного порога. Китайский e-CNY реализует концепцию контролируемой анонимности: для кошельков с небольшим объемом операций не требуется паспортная идентификация (их можно открыть по минимуму данных), но установлены жесткие лимиты; для полнофункциональных кошельков нужна верификация личности, и эти данные доступны регулятору при необходимости. Центральные банки понимают, что уровень доверия населения будет зависеть от того, насколько прозрачно и надежно система обращается с персональными данными. Глобальный опрос CFA Institute показал, что 63 % участников обеспокоены приватностью сведений при возможном внедрении ЦВЦБ². В соответствии с запросом общества, регуляторы обещают встроить защиту приватности по умолчанию (privacy by design). Технически это может выражаться в том, что транзакции хранятся в обезличенном виде, а персонифицированная информация доступна только уполномоченным органам при соблюдении процедуры, по аналогии с текущими процедурами запроса информации по банковским переводам.

Для стран ЕАЭС проблема защиты данных также актуальна – необходимо синхронизировать законодательство о персональных данных и противодействии финансовым преступлениям в части, касающейся новых цифровых инструментов. Например, если планируется трансграничная платформа, требуются взаимное признание электронных подписей, единые стандарты идентификации клиентов (KYC) и обмена подозрительной информацией. В противном случае у злоумышленников могут появиться «лазейки» между юрисдикциями.

В-четвертых, правовые барьеры и институциональные сложности . Внедрение ЦВЦБ требует значительной адаптации правовой среды. Необходимо внести изменения в законы о центральном банке (для расширения его мандата на выпуск цифровой валюты), гражданский кодекс (признать цифровые деньги законным средством платежа), налоговый кодекс (определить порядок налогообложения операций в ЦВЦБ), валютное законодательство. Международный опыт показывает, что без ясной правовой основы запуск ЦВЦБ затруднен.

Например, в ЕС цифровой евро не может быть выпущен без одобрения законодателей, поэтому подготовка регламента ЕС началась заранее3. В ряде стран (Китае, Швеции) ЦБ смог действовать в рамках существующих полномочий, но пришлось издавать подробные регулятивные акты. Для участников ЕАЭС правовая гармонизация осложняется тем, что национальные законодательства различаются. Отсутствие унифицированных норм может затруднить взаимное признание транзакций. Например, если в одной стране перевод в ЦВЦБ считается окончательным расчетом, а в другой – нет, то трансграничный оборот будет конфликтовать. Институциональные вызовы затрагивают прежде всего координацию заинтересованных сторон: запуск ЦВЦБ требует согласованных действий центрального банка, кредитных организаций, платежных и телекоммуникационных операторов, финтех-компаний, торгово-сервисных сетей, поставщиков оборудования и регуляторов. Для снижения транзакционных издержек координации необходимы многоуровневая модель управления проектом, единые стандарты интерфейсов и обмена данными, а также регламенты распределения ответственности. Важно обеспечить системную коммуникацию с участниками рынка и пользователями. На этапе развертывания целесообразно применение экономических стимулов для банков: временные регуляторные послабления (включая дифференцирование нормативов обязательных резервов по остаткам в ЦВЦБ), частичная компенсация капитальных и операционных затрат на модернизацию инфраструктуры и интеграцию, а также механизмы софи-нансирования переходных расходов.

Резюмируя, отметим, что риски цифровой трансформации финансов реальны, но ими можно управлять при грамотном подходе. Основные рекомендации международных организаций включают тщательное тестирование и поэтапное внедрение, позволяющие выявить проблемы при малом масштабе; тесный диалог с участниками рынка (учет обратной связи от банков и пользователей); создание комплексной нормативной базы до запуска для предотвращения правовых коллизий; обеспечение совместимости с существующими системами. Опыт первых пилотов показывает, что проблемы решаемы: например, серьезных киберинцидентов пока не зафиксировано, хотя и были мелкие технические сбои; население привыкает к новым инструментам медленно, но с расширением сервисов (офлайн-платежи, интеграция в популярные приложения) доверие возрастает.

Для постсоветских стран особое значение имеет международное сотрудничество в преодолении рисков. Объединяя усилия, государства могут вырабатывать общие стандарты безопасности, обмениваться информацией о киберугрозах, совместно противостоять финансовым преступлениям в цифровой среде. В этом залог того, что цифровое валютное пространство будет не только эффективным, но и стабильным и безопасным.

Заключение . Анализ показал, что ЦВЦБ перестали быть исключительно предметом теоретических дискуссий и постепенно становятся системным элементом глобальной финансовой архитектуры. За стремительным увеличением числа проектов стоит не мода, а объективная логика трансформации: государства ищут способы сохранить монетарный суверенитет, снизить транзакционные издержки и адаптировать платежные системы к новой цифровой реальности. Китай выступает в роли технологического авангарда, Европа – в роли нормативного архитектора, а США демонстрируют осторожность, обусловленную внутренними институциональными ограничениями. Развивающиеся рынки, напротив, видят в ЦВЦБ инструмент для ускорения финансовой инклюзии и борьбы с теневой экономикой.

В этих процессах ключевым становится не вопрос «запускать или нет», а то, каким образом встроить новые валютные формы в существующую глобальную денежную систему, не разрушив баланс финансовой стабильности. История показывает, что валютные инновации редко носят нейтральный характер: они меняют соотношение сил между государствами, рынками и институтами. ЦВЦБ не является исключением – напротив, именно на этом поле будет определяться будущая конфигурация мировой экономики.