Цвет, язык, культура

Одним из первых на различия в системе цветообозначений в разных языках обратил внимание лингвист и государственный деятель Великобритании XIX века Уильям Гладстон [1]. При изучении древнегреческих поэм «Илиада» и «Одиссея» Гомера он заметил, что в языке оригинала нет отдельных слов для обозначения «синего» и «зеленого» цветов. Согласно его анализу. Гомер использовал только 8 цветовых терминов. В его произведении «Исследование о Гомере и его веке» говорится, что цветовой язык Гомера беден. Одно и то же слово используется для обозначения различных по цвету предметов. Чаще всего используются черный и белый цвета, все остальные цвета сводятся к оттенкам этих двух.

Многие исследователи отмечают, что для различных культур на ранних этапах развития цветового восприятия типично говорить только о базовых цветах - темном и светлом. Например, в языке народности дани, проживающей в Папуа-Новой Гвинее, или басса, жителей Либерии и Сьерра-Леоне. Далее обычно появляется красный [2]. Существуют культуры, где вообще нет названия для понятия "цвет". Идея цвета в таком случае передается с помощью описания текстуры предмета, его физических свойств или функционального назначения.

При этом надо особо обратить внимание на порядок появления понятий цвета в языке. Невозможно найти культуры, где, например, есть обозначения синего и жел- того цвета, но нет красного и белого. Отсюда мы неизбежно приходим к размышлениям об универсальности теории цвета, рассмотренным в 1969 г. Брентом Берлином и Полем Кеем [3]. В дальнейшем гипотеза Берлина и Кея об универсальности восприятия цвета получила подтверждение в ряде исследований. После выхода их труда начала доминировать точка зрения о том, что различные языки по-разному кодируют универсальные концепты, и способ кодировки не воздействует на восприятие. Однако в дальнейшем эти суждения были подвергнуты серьезной критике. Выводы Берлина и Кея об универсальности фокусных тонов и эволюции цветообозна-чений рассматривались в рамках различных исследований, появились экспериментальные исследования, демонстрирующие существование эффекта категориального восприятия в зрительной области. В дальнейшем проводились многочисленные исследования, демонстрирующие влияние языка на восприятие, категоризацию и память.

Восприятие цвета отличается не только между народами и поколениями, но и в рамках одной культуры. Например, в зависимости от профессиональной деятельности субъекта. Художники и модельеры используют названия цветов для обозначения оттенков, которые обычный человек назвал бы одним словом. Например, Л.П. Кравцова [4] в статье «Нейминг цвета в языке моды» выделила шесть тематических групп, внутри которых названия цве- та объединяются по мотивирующему их классу реалий действительности:

• 1)    географические названия;

• 2)    названия растений;

• 3)    названия цветов (цветок);

• 4)    названия камней;

• 5)    собственно цветовые названия;

• 6)    прочие.

В статье показано, что восприятие именований из разных групп связано с различными когнитивными операциями: метонимическими (географические названия) и метафорически возникающими ассоциациями (цветы, камни). Интерес представляет сравнение цветообозначения современной моды с цветообозначениями XVIII-XIX вв. По мнению автора работы, современный нейминг в большей степени мотивирован ориентацией на явления природы (часто экзотической), в то время как именования цветов прошедших веков мотивировались культурными реалиями и географическими названиями.

Хрестоматийным стало сравнение русского и английского языков. Как отмечает С.Г. Тер-Минасова, там, где русский язык заставляет своих носителей видеть два цвета: синий и голубой, англичанин видит один: blue. При этом и русскоязычные, и англоязычные люди смотрят на один и тот же объект реальности – кусочек спектра. Язык навязывает человеку определенное ви́дение мира [5].

В монографии П.В. Яньшина [6] присутствует раздел «Парадоксы цвета», где он отмечает, что восприятие цвета не является непременным атрибутом выживания для млекопитающих. Цвет непосредственно связан с предметом. В в естественных условиях не встречается непредметный цвет.

Мы не можем утверждать, что цвет существует как объективный феномен. Однако представляемый в воображении и воспринимаемый извне цвет действует идентично. Цвета, отражают обобщенные системные связи реальности, они изоморфны структуре эмоций, т. е. субъективной сфере человека.

Как отмечает Н.А. Кормин, в некоторых направлениях современной философии цвет анализируется как разновидность «квалиа» (qualia). Автор пишет: ««Например, я не могу никому и никакими способами сообщить, что значит для меня «красное» и каково то ощущение, которое я испытываю и обозначаю этим словом. Даже если я укажу на что-то «красное» и скажу: «это – красное», и при этом со мной согласятся другие, это не значит, что наши ощущения «красного» совпадут и что мы на самом деле понимаем, что каждый имеет в виду под этим словом. Это и означает, что интуитивное – напрямую, непосредственно постигаемое – оказывается скрытым от другого человека. Оно принципиально не может быть другому передано и предъявлено». Опыт переживания цвета всегда индивидуален, а сама интуиция ума погружает нас в тот внутренний мир, бесконечность которого совпадает с беспредельностью сознания в том сюжете, который в данном случае строится вокруг высказывания о цвете, о цветовой схеме и схватывается в приблизительной колористической пропорции пропорций, через нахождение которых и создается цветовой ряд» [7].

А.Р. Лурия в своих экспериментах, проведенных в Средней Азии в 1931-1932 гг., направленных на выявление культурных различий в интеллектуальной деятельности человека, показал, что способы категоризации и классификации цвета культурно обусловлены [1].

Таким образом, предпочтение определенных цветов у различных культур формируется множеством оказывающих влияние факторов: историческими предпосылками, климатическими условиями страны, традициями и обычаями, эстетическими нормами и многими другими факторами.