Дальневосточная эмиграция российского казачества в планах международной реакции (1920-1930-е гг.)

Вдали от России казачество во многих странах своего расселения отстаивало интересы русской нации. За пределами родных областей русский вопрос был одним из основных вопросов общероссийской эмиграции. Социально-экономические, военные и политические проблемы беженцев волновали не только советское правительство, но и многих представителей мирового сообщества. Благодаря опубликованным секретным документам международных конференций перед большинством казаков-эмигрантов обозначилась картина антисоветских планов японских интервентов. В качестве союзника они провозгласили атамана Г.М. Семенова.

Японцы не теряли надежды, что Г.М. Семенов возглавит коалиционное правительство после свержения Временного Приамурского правительства С.Д. Меркулова. К этому времени атаман находился в Дайрене. Переговоры с ним осуществляли через военного представителя Мацудайры. Благодаря переписке служащего американского министерства иностранных дел в Токио Мак-Аллана со своими агентами осенью 1920 г. правительство США было проинформировано о переговорах между Японией, Францией и Англией. Вновь обсуждалась проблема организации военной интервенции против СССР и притязаний США на создание железнодорожных концессий в Сибири и Монголии. Главным итогом состоявшихся переговоров явилось учреждение японско-французского плана относительно захвата сибирской территории. Для осуществления намеченной цели в Дайрен и Шанхай была направлена специальная комиссия. Из зарубежной печати казаки многих станиц узнали об истинных мотивах ее поездки к атаману Г.М. Семенову, Д.Л. Хорвату и начальнику Охранной стражи Китайской Восточной железной дороги генерал-майору М.К. Самойлову [9].

Вскоре на общем заседании японской делегации и французской военной миссии в Париже был составлен протокол относительно проекта совместного антисоветского плана. Об этом были осведомлены вожди казачества зарубежного Дальнего Востока. Некоторые из них поддержали французское правительство, которое потребовало от Японии не преследовать оккупационных и аннексионных намерений. К тому же союзники должны были оказывать содействие тем организациям русских эмигрантов, которые открыто или тайно бы выступили против Советского государства. Многие представители казачьей эмиграции приветствовали требование Франции относительно того, чтобы японское правительство обеспечило армию барона Врангеля пароходами для ее отправки из Константинополя, Сербии и Далмации в Сибирь. Французское правительство поручилось осуществить денежные расходы, связанные с транспортировкой врангелевской армии. "Если японское правительство доброжелательно примет это предложение, -отмечалось далее, - то французское правительство готово поддержать проект, предоставлявший японскому правительству свободу действий на территории Сибири. И, чтобы армия Врангеля под руководством Семенова или других русских офицеров приступила к освобождению занятых большевиками сибирских территорий" [7].

Весной 1921 г. в Порт-Артуре состоялось тайное совещание лидеров дальневосточной эмиграции. Здесь присутствовало несколько офицеров высшего командования японских и французских оккупационных войск. Главным вопросом стало обсуждение нового выступления атамана Г.М. Семенова против Советской России и создания буферного государства между Советской Россией и Японией.

• 12 ноября 1921 г. по инициативе США в Вашингтоне открылась международная конференция союзников. Требование со стороны правительства РСФСР и Дальневосточной республики принять в ней участие были отклонены. Во время заседаний делегация Соединенных штатов Америки предприня-

• ла попытку укрепить свои позиции в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги (КВЖД). Под ее руководством специальная комиссия выработала "план интернационализации" КВЖД. В нем содержались общие рекомендации по ведению дел с целью сохранения железной дороги "для законных владельцев". Но это не означало никаких изменений в существовавшее положение на Китайской Восточной железной дороге. Здесь по-прежнему сохранялось господство китайских милитаристов. Кроме того, наметившееся равновесие между участниками конференции было неустойчивым. Впоследствии правительство США заявило о недостаточности японских уступок в Китае [4].

После заявления правительства США относительно КВЖД Япония приступила к пересмотру решений Вашингтонской международной конференции. Генералитет Квантунской армии намеревался использовать Союз казаков на Дальнем Востоке и бывших чинов Дальневосточной армии, военные формирования генерала Д.Л. Хорвата и другие. Благодаря сведениям японского генералитета не более 30 тыс. оружия было закуплено Хорватом у японцев и охранялось китайскими солдатами. По утверждению рядовых казаков вокруг статуса Китайской Восточной железной дороги существовало множество политических спекуляций. Некоторые русские эмигранты приветствовали выступление советского правительства против превращения железной дороги в орудие господства империалистических государств и произвола дальневосточной атамановщины вдоль полосы отчуждения. Представитель межсоюзнического комитета на КВЖД Стивенс пытался склонить делегацию Дальневосточной республики к признанию американского плана "интернационализации" железной дороги. Однако, как стало известно станичникам Дальневосточного Зарубежья, ему не удалось добиться осуществления намеченной цели [4].

Во второй половине 1921 г. внимание беженской массы Русского Зарубежья было обращено к Дайренской конференции представителей Дальневосточной республики и Японии. Она проходила с перерывами до 16 апреля 1922 г. Делегацию республики возглавляли заместитель Совета министров Ф.Н. Петров и военный министр В.К. Блюхер. В качестве наблюдателя от РСФСР присутствовал Ю.Ю. Мархлевский. Во главе японской делегации был начальник департамента министерства иностранных дел Мацусима. Среди многих казаков Дальневосточного Зарубежья поддерживалась точка зрения, что ДВР пошла на эти переговоры с целью разоблачения захватнических планов японской военщины. 6 сентября ее делегация внесла проект Соглашения о мире, дружбе и торговле. Этот документ обязывал японское правительство в месячный срок вывести свои войска со всей территории Советского Приморья. При условии признания им суверенитета Дальневосточной республики в проекте выражалась готовность пойти навстречу экономическим интересам японцев. Накануне вручения японской делегацией контрпроекта лидеры казачьей эмиграции были уже проинформированы о его секретных статьях. Они предусматривали обязательство ДВР разоружить и уничтожить все военные укрепления вдоль побережья, признать свободу проживания и передвижения японских военных чинов. После подписания такого соглашения Япония выразила готовность приступить к выводу своих войск из Приморья. Делегация республики отвергла статьи японского проекта, которые затрагивали суверенитет и внутреннюю жизнь ДВР.

С целью расширения своего влияния и противодействия японской экспансии американскими властями был разработан так называемый "Оранжевый план". Основная его идея заключалась в создании военно-морского превосходства Америки над японскими военными силами в западной части Тихого океана и укрепления Филиппин как плацдарма для возможного удара по Японии с юга. Кроме того, американское правительство стремилось не допустить заключения союза между Японией и Францией. По мнению некоторых его представителей, это привело бы к ухудшению международного положения США на Дальнем Востоке.

Особый интерес у казачества Русского Зарубежья вызывала позиция официальных кругов Соединенных штатов Америки относительно сложившейся обстановки вокруг КВЖД. Они добивались того, чтобы Китайская Восточная железная дорога не попала под влияние Японии или Китая. Согласно их утверждению, руководство китайцев приведет лишь к полнейшей разрухе железной дороги. По мнению некоторых американцев, пост председателя Правления железной дороги должен был занять русский инженер Путилов, который являлся главным акционером КВЖД. Свою позицию США мотивировали тем, что дорога могла стать ареной гражданской войны. Многие газеты Зарубежной России опубликовали по просьбе уполномоченных русских торго-вопромышленников и домовладельцев в Маньчжурии телеграмму из Берлина. В ней отмечалось, что Америка намерена передать охрану русских интересов Консульскому корпусу в Харбине. С целью "интернационализации" Китайской Восточной железной дороги, говорилось далее, США предлагали ввести международную охрану ее и учредить опекунский орган над русскими.

Такой подход в решении проблемы КВЖД находил поддержку у большинства населения казачьих станиц Дальневосточного Зарубежья. Лишь немногие казаки и вожди общероссийской эмиграции выразили свое положительное мнение относительно решительных действий официальных кругов Японии. Для пополнения воинских формирований японские власти передали Г.М. Семенову около 3 млн. рублей из сумм, ранее вывезенных атаманом из Забайкалья. Во многих станицах наблюдалась озабоченность рядовых казаков по поводу усиления деятельности семе-новцев на территории Маньчжурии.

Спустя некоторое время во многих станицах зарубежного Дальнего Востока обсуждали заключение японско-американского соглашения о признании особых прав Японии в Маньчжурии и Монголии. Кроме того, оно координировало совместные действия Японии и Америки на территории Центрального и Южного Китая. Предусматривалось также разграничение их торговых и таможен- ных прав в Китае. США добивались права предоставить китайскому правительству заем для выкупа советской части КВЖД. В то же время заместитель японского консула в Шанхае г. Шигумицу достиг согласия с Нанкинским правительством относительно постройки железной дороги Японией в Маньчжурии. Помимо того, была рассмотрена проблема трудовой эмиграции японцев и корейцев, а также станичников полосы отчуждения. Это соглашение еще больше усиливало позиции японцев в северо-восточных провинциях китайского государства и неизбежно активизировало ее политику как в отношении Мукдена, так и СССР.

Весной 1925 г. военные круги Японии разработали план вторжения на территорию Маньчжурии. Для его осуществления они давали обещание маршалу Чжан-Цзо-лину оказать помощь в объединении Китая под властью бурятско-монгольской императорской династии. В эту авантюру были втянуты русские эмигранты, главным образом, офицеры, солдаты и казаки. Как только маршал занял провинции Шенси, Каньсу и Нинь-гся, составлявшие Особый район Восточных провинций, японцы начали поддерживать одновременно революционные силы и китайских милитаристов против него. Вскоре армия Чжан-Цзолина была разбита, а сам он был убит как ненужный свидетель. Спустя некоторое время милитаристы ввели на территорию Особого района свою армию. Вспыхнувшая гражданская война и междоусобица милитаристских группировок в Китае привела к ухудшению положения казаков - эмигрантов.

Руководители организации Союза казаков в Париже внимательно следили за тем, что происходило в дальневосточной эмиграции. Разрыв дипломатических и торговых отношений между Англией и Советским Союзом в 1927 г., по их мнению, должен был ускорить "свержение" коммунистической власти в России. Об этом говорилось в записке уполномоченного по делам Дальнего Востока, военного министра при правительстве А.И. Деникина генерала А.С. Лукомского. После установления советско-китайской администрации на КВЖД Лукомский совершил конфиденциальную поездку в Китай с "целью разобраться в обстановке и, если потребуется, возгла- вить антисоветские силы Дальневосточного Зарубежья" [10].

• 1 марта 1929 г. маршал Чжан Сюэлян направил СССР меморандум с ультимативным требованием восстановления прав Китая на равноправное участие его представителей в решении всех вопросов управления Китайской Восточной железной дороги. Однако советское правительство не признало это требование. 27 мая китайские милитаристы захватили здание советского генерального консульства в Харбине. Во время обыска были найдены документы, которые устанавливали "якобы прямую связь между Коминтерном и Харбинским консульством". Это послужило аресту более 30 советских служащих, включая и самого консула Кузнецова. 10 июля китайские войска маршала Чжан Сюэляна захватили КВЖД. Благодаря их поддержке казачьи части атамана Г.М. Семенова контролировали наиболее важные участки ее. Вслед за этим захватом начались систематические нарушения советско-китайской границы.

Многие лидеры казачества Русского Зарубежья расценили попытку Китая захватить КВЖД как антисоветское выступление китайских милитаристов. Основными причинами конфликта было усиление советской пропаганды вдоль дороги и нарушение условий Щэ-ньянского соглашения 1924 г. о Китайской Восточной железной дороге. При подписании этого договора милитаристы поставили перед советским дипломатом Л. Караханом условие о прекращении военной помощи Фэн Юйсяну и компенсировании обесцененных царских денежных знаков. Но все эти требования не были приняты советским руководством и, по мнению большинства населения станиц полосы отчуждения, привели к ухудшению советско-китайских отношений [13].

При содействии японцев роль провокаторов выполняли китайские милитаристы. С приходом к власти в Китае правительства Чана Канна обстановка на КВЖД резко ухудшилась. Согласно мнению бывшего полковника царской армии, председателя Забайкальского правительства и начальника Союза казаков на Дальнем Востоке А.П. Бакшеева, военное выступление маршала Чжан Сюэляна было спровоцировано Чан Кайши. Не понимая истинных намерений "чанкайшистов", маршал рассчитывал, что Советский Союз ограничится лишь разрывом дипломатических отношений. Начало военных действий в районе Китайской восточной железной дороги было обусловлено не только политическими просчетами непосредственных участников конфликта, но также интригами официальных кругов Японии, США, Англии и Франции.

Вскоре со стороны китайских властей начались преследования советских служащих железной дороги. Некоторые из них были отстранены от своих должностей и заменены белоказаками. Другие служащие вынуждены были добровольно увольняться со службы. Это вынуждало китайские власти прибегать к новым репрессиям против советских граждан полосы отчуждения КВЖД. Всех самоувольняю-щихся рабочих арестовывали и увозили в лагеря. Положение оставшихся служащих и рабочих оставалось весьма тяжелым. Китайская администрация требовала от них принятия китайского гражданства. В противном случае их ожидало увольнение и ухудшение материальных условий: отсутствие денежных средств, невыплата жалования. Без всякой причины стали производить аресты казаков-эмигрантов. Достаточно было "китайцу указать на русского и сказать, что он большевик, как его арестовывали". Взятие беженцев под стражу осуществлял также штаб китайских охранных войск. Сюда доставляли всех арестованных по подозрению во вредительстве. В штабе применяли особо зверские пытки к арестованным, обвиненным в попытке взрыва моста около интендантского разъезда [2].

В ноябре 1929 г. подразделения китайской армии и белоказачьи отряды предприняли несколько попыток вторгнуться на территорию Приморья и Забайкалья. Захват китайскими милитаристами КВЖД привел к разрыву советским правительством дипломатических отношений с Китаем. Созданная правительством СССР Особая Дальневосточная армия под командованием В.К. Блюхера нанесла им сокрушительное поражение. Вскоре несколько ее частей заняли высоты около Китайской Восточной железной дороги и закрыли выход китайских солдат из г.

Маньчжурии. После капитуляции маньчжурской группировки китайцев полк Дальневосточной армии вошел в город. Как вспоминали участники советско-китайского конфликта, этот небольшой городок выглядел вымершим. Запуганные "разными ужасами насчет красных", многие жители ушли из города. А оставшиеся горожане старались не появляться на улицах. Под ударами частей Особой Дальневосточной армии Блюхера белоказачьи формирования атамана Семенова понесли серьезные потери. Ее войска вошли в город Хайлар.

Во время советско-китайского конфликта сильно пострадало казачье население Трехречья, станция Пограничная и г. Маньчжурия. Харбинский комитет помощи русским беженцам обратился ко всем представителям эмигрантской общественности оказать помощь казачьим семьям. По инициативе общественных деятелей российской эмиграции были созданы временные комитеты для оказания помощи пострадавшим от пограничного конфликта. При их содействии были проведены мероприятия по сбору денежных средств, теплых вещей и детской обуви. Казакам -трехреченцам были отправлены вагоны с продовольствием. На станции "Пограничная" возобновила свою деятельность Товарная станционная контора, эвакуированная во время событий вокруг КВЖД в Мулин. Здесь открывались магазины и восстанавливали свою деятельность предприятия. Велась подготовительная работа по возобновлению учебы детей-гимназистов из казачьих семей. С этой целью был сформирован Харбинский студенческий волонтерский отряд. Шефом отряда стал начальник департамента Народного просвещения Особого района восточных провинций г. Чжан-Го-Чен. Немало усилий было приложено руководством отряда для восстановления разрушенного вокзала станции Пограничной.

Во время советско-китайского конфликта пострадал г. Маньчжурия - центр северо-восточных провинций Китая. Наибольшую опасность для сталинского руководства представляли казаки-трехреченцы, которые компактными группами проживали вблизи советской границы. Большинство из них хорошо владели оружием, сохраняли верность традициям военной орга- низации и самоуправлению. Как полагал Сталин, при определенных условиях они могли стать оппозиционной силой против большевистской партии.

Под влиянием этих событий генерал Д.Л. Хорват обратился к маршалу Чжан-Сюэляну с просьбой относительно защиты русских эмигрантов. Помимо этого им было сделано распоряжение об оказании срочной материальной помощи тем семьям, которые лишились своих кормильцев. В заключение своего воззвания Д. Хорват просил общероссийскую и дальневосточную казачью эмиграцию проявить инициативу в деле сбора пожертвований.

С взятием Хайлара частями Особой Дальневосточной армии правительство Чжан-Суэляна вынуждено было начать мирные переговоры. 22 декабря 1929 г. в Хабаровске был подписан протокол о восстановлении на КВЖД положения, которое соответствовало Пекинскому соглашению 1924 г. Было решено провести совместную конференцию по урегулированию спорных вопросов. Однако из-за неоднократных срывов работы она не решила стоявших перед ней задачи. 31 декабря 1929 г. около 2-х тыс. советских граждан получили свободу и возможность возвратиться в свои обычные условия жизнедеятельности. Среди них было немало казаков, которые являлись подданными Советского государства. Дипломатические отношения между СССР и Китаем были восстановлены в декабре 1932 г.

К началу 1930-х гг. вновь обострились японско-американские противоречия. Под давлением США гоминдановцы Нанкина разрешили китайским милитаристам строительство Гирен-Хайларской железной дороги. Этот факт японские власти расценили как вмешательство Соединенных штатов Америки во внутреннюю политику государства Маньчжоу-Го. Многие казаки полосы отчуждения приняли участие в осуществлении плана постройки новой железной дороги от станции Эхо до Сань-сина. Согласно доводам местных властей, после строительства дороги потребность развития торговли и земледелия в крае позволит пересилить сюда из внутренних провинций Китая более 20 тыс. человек. К тому же, постройка железной дороги окажет положительное влияние также на развитие каменноу- гольных копий, которые были расположены вблизи новой линии [10].

Зимой 1931 г. для рядовой части казачьей эмиграции стали известны факты сотрудничества лидеров зарубежного Дальнего Востока с некоторыми генералами Квантунской армии. Благодаря их поддержке генералитет намеревался захватить Китайскую Восточную железную дорогу. С этой целью сторонниками атамана Семенова был разработан соответствующий план. При его претворении они надеялись занять Харбинский вокзал, приостановить движение поездов, взять под контроль мастерские и Управление железной дороги. Группа казаков должна была занять станцию Старый Харбин, интендантский разъезд и типографию. Затем произвести замену персонала железной дороги новыми людьми. После этого следующим объектом японской агрессии должен был стать город Шанхай. Его захват предоставлял японским милитаристам возможность проникновения во внутренние провинции Китая. Ради осуществления намеченных задач японцы усилили среди населения казачьих станиц антисоветскую пропаганду. Японское командование заявило руководителю белогвардейских организаций генералу Кузьмину, что они должны сыграть важную роль в претворении разработанного плана [3].

После вторжения японских захватчиков зимой 1931 г. в северные районы Китая перед общественно-политическими силами Русского Зарубежья встала задача определить свое отношение к Советской России. Как и прежде, среди русских эмигрантов по этому вопросу не было единства: они оказались по разные стороны фронта. Значительная часть казачества Дальневосточного Зарубежья поддержала захватнические планы японских военных кругов. Они увязывали свое возвращение домой с поражением советского народа и его вооруженных сил в будущей войне. К ним относились различные группировки русофилов и самостийников: монархистов, националистов и фашистов.

Однако приближение японской армии к Шанхаю вызвало негативную реакцию ведущих капиталистических стран. Население казачьих станиц Харбина, Трехречья и Хайлара полагали, что эта агрессия непременно вызовет недоволь- ство у американского правительства. Под воздействием прогрессивных сил США президент Гувер распорядился направить в шанхайский порт военные корабли и войска для совместных действий с английскими войсками. Расширяя военную экспансию против Китая, японские правящие круги не выпускали из поля зрения подготовку вторжения на территорию Советского Приморья. Спустя некоторое время американский посол в Москве У. Буллит докладывал Вашингтону о неизбежном конфликте между Японией и Советским Союзом.

Накануне образования под эгидой японцев государства Маньч-жоу-Го глава Русского общевоинского союза (РОВС) генерал Е.К. Миллер направил начальнику Дальневосточного отделения РОВ-Са М. Дитерехсу "Тезисы политики белоэмиграции на Дальнем Востоке". В них речь шла относительно заключения специального соглашения о сотрудничестве между руководством дальневосточной эмиграции и японскими милитаристами в борьбе против СССР.

Проповедуя идеологию содружества наций и создания "Великой Азии", правительство Японии стремилось подчинить своему влиянию народы соседних государств, включая и советскую территорию Дальнего Востока. При осуществлении своих планов генералитет Квантунской армии стремился использовать марионеточное государство как плацдарм для агрессии в Юго-Восточную Азию и Восточную Сибирь. Захватническая политика милитаристов рассматривалась лидерами казачества как возможность для совместных действий с японцами [12].

Образование весной 1932 г. правительства во главе с китайским императором Пу-И, как полагали лидеры дальневосточного казачества, должно было несколько завуалировать тот факт, что государство Маньчжоу-Го с богатейшими запасами угля, нефти и железа становилось объектом бесконтрольного хозяйствования японских военных кругов. Редакции газетных изданий общероссийской и дальневосточной казачьей эмиграции сообщали, что оккупация северо-восточных провинций Китая означала завершение первой фазы осуществления захватнических планов японских милитаристов. Наиболее агрессивные генералы Квантунской армии надеялись осу- ществить знаменитый меморандум бывшего премьера Танака. При его составлении премьер выдвинул требование вторжения японских агрессоров во внутренние провинции китайского государства. После капитуляции азиатских стран, как утверждал Танака, японцы "перейдут к завоеванию Индии, Архипелага Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы". Это являлось одной из причин противодействия Японии попыткам европейских стран вмешиваться в японско-китайские отношения. Резкое недовольство у японского генералитета вызвало стремление Англии организовать международный заем китайскому правительству.

Нельзя согласиться с утверждением некоторых отечественных исследователей, что значительная часть российской эмиграции в Китае встретила приход японцев как свое освобождение от произвола китайской администрации. Оккупационная политика Японии не улучшила правового положения большинства казаков-эмигрантов, а, наоборот, во многих провинциях Китая активно проводилась япо-низация всех сторон их общественно-политической жизни.

В одном из номеров журнала "Русские записки" содержался материал, посвященный зарождению предпосылок японской агрессии на территорию Северного Китая. Под лозунгом объединения азиатских рас Япония преследовала цель пересмотреть договоры Китая с европейскими государствами, в том числе и советско-китайский договор относительно КВЖД в свою пользу. Однако на пути ее осуществления был Китай, допускавший экстерриториальность, концессии и другие преимущества иностранцев до тех пор, пока он считал для себя выгодным их уничтожение. Конечно, значительные силы дальневосточной эмиграции российского казачества понимали, что "белый империализм отошел на вторые позиции" и обозначилось противостояние между японским империализмом и китайским капитализмом [11].

Усиление антисоветской деятельности Союза казаков на Дальнем Востоке, Дальневосточного отдела РОВСа, Русской фашистской партии и других общественнополитических организаций проходило благодаря японской оккупации северо-восточных провинций Китая. Интересные сведения о по- ложении на Китайской Восточной железной дороге после занятия японцами Харбина содержит газета Дальневосточного отдела РОВ-Са "Голос России". Ее редакция утверждала, что японское командование вынуждено было считаться с представителями советской администрации дороги. И, в особенности, не проявлять склонности умалять их значение перед новой властью марионеточного государства Маньчжоу-Го. Выполняя решения Далькрайкома ВКП (б), партийные организации полосы отчуждения передали 80 локомотивов и более 1тыс. вагонов КВЖД правлениям Забайкальской и Уссурийской железных дорог. Эти мероприятия также сопровождались вывозом из Маньчжоу-Го резервов зерна и муки, которые были закуплены для отправки в Советский Союз. Перед руководителями партийных организаций ВКП(б) стояла задача разрушения технических сооружений и подрыв мостов южной ветки железнодорожного полотна Китайской Восточной железной дороги от Харбина до Каунчензы. Этими мерами руководство Далькрайкома ВКП(б) стремилось остановить дальнейшее продвижение японцев в северном направлении к советско-маньчжурской границе [6].

Наконец, важным мероприятием Далькрайкома ВКП(б) являлось расширение партизанского движения среди китайского населения и участие в нем представителей партийных организаций большевиков против марионеточной и оккупационной властей. После своего поражения вблизи Харбина от японцев значительные силы Старо-Гиринской армии отошли вдоль реки Сунгари, а частью вдоль КВЖД в направлении на станцию "Пограничная". Безусловно, потребовалось некоторое время, чтобы они вновь стали боеспособными. Под видом новой Гиринской армии, сформированной в большинстве китайскими и корейскими коммунистическими отрядами, в восточный район полосы отчуждения из Приморья были направлены интернациональные части под командованием генерала Ли-ду. Вскоре к ним присоединились разбежавшиеся старо-гиринские солдаты и начали партизанскую войну против марионеточного правительства, оккупационных войск Японии. В ходе боев передовые части интернациональных сил дошли до Мулинских копей. Здесь местное и эмигрантское население при известиях о приближении армии Ли-ду вынуждено было против собственной воли бежать в Харбин. Одной из причин бегства жителей казачьих станиц и поселков явились слухи о зверствах солдат интернациональной армии. Это, бесспорно, вызывает у автора публикации сомнение, так как под видом переодетых старо-гиринс-ких солдат могли действовать отряды хунхузов, которые неистово избивали мужское население, насиловали женщин и проводили конфискацию имущества.

С прибытием интернациональных частей генерала Ли-ду гарнизон Мулинских копей перешел на его сторону. Старо-гиринские части встретили здесь покровительственное отношение советских служащих копей и восточной линии КВЖД. Вскоре китайцы-интернационалисты начали производить аресты и расстрелы сторонников новой власти Маньчжурской империи. Благодаря поддержке солдат гарнизона разъезды ГПУ СССР открыто стали переходить границу и проводить операции по задержанию и отправке в Советский Союз руководителей повстанческих отрядов белоказаков. Конечной целью старо-гиринцев являлось сосредоточение большого количества интернациональных войск в районе Мулина и Пограничной, чтобы дать здесь генеральное сражение японским частям.

Необходимо отметить, что на западной ветке Китайской Восточной железной дороги в районе между Хинганом и Забайкальской границей дезорганизованные китайские солдаты вооруженными стычками и грабежами вызывали у большинства казаков-эмигрантов беспокойство за жизнь своих родных и близких. После очередного разбоя не менее 200 солдат с награбленным имуществом ушли в направлении к Трехречью. Здесь они были уничтожены самоохраной Трехречья, а их оружие привезено и сдано в Хайларе военному командованию [5].

С оккупацией Японией Северного Китая началась интенсивная подготовка ее к осуществлению планов захвата дальневосточной территории СССР. Благодаря руководству Японской военной миссии развернулось широкое строительство стратегических железных дорог, укреплений и крупных складов вооружений, амуниции и продовольствия. Спустя некоторое время в Мукдене были сооружены заводы по производству танков и боеприпасов. Тут же при содействии Японской военной миссии (ЯВМ) началось формирование новой государственно-политической организации "Союз единения народов Маньчжурской империи" (Кио-Ва-Кай). Одновременно сюда перебрасывались военные части, которые сосредоточивались вдоль советско-маньчжурской границы. Во многих городах были построены танковые и автомобильные заводы, а в Дайрене - судостроительные предприятия для постройки речных канонерок. К тому же, в Харбине наладили выпуск боевых самолетов и аэропланов. Накануне второй мировой войны уже имелось 7 авиационных баз, более 70 аэродромов и около 100 посадочных площадок. За довольно короткие сроки при помощи местного и эмигрантского населения Дальневосточного Зарубежья вблизи советско-китайской границы была воздвигнута полоса военных укреплений [9].

Согласно утверждению представителей казачьей эмиграции зарубежного Дальнего Востока, создание барьера против проникновения идей Коммунистического Интернационала явилось главной причиной появления Кио-Ва-Кай. Борьба с Коминтерном и выявление идеалов самобытной восточной культуры составляли основу деятельности Союза народов Маньчжурской империи. Этот союз являлся идеологической и культурной организацией, которая охраняла идеалы марионеточного государства. Руководящим органом Кио-Ва-Кай являлся Центральный штаб в Синьцзине, которому подчинялись столичный и все губернские штабы. Кроме этого в Харбине, Цицикаре, Мукдене, Аньдуне, Цзиньчжоу и Дайрене находились городские штабы, объединявшие местные отделения. В непосредственном подчинении Центрального штаба находился так называемый Особый штаб. Во многих казачьих поселках действовали отделения, составлявшие ядро уездных подразделений и выполнявшие указания губернских штабов. При посольстве Маньчжурской империи в Токио существовал отдел Союза народов Восточной Азии, который непосредственно подчинялся Центральному штабу. Через сеть органов созданного объедине- ния ЯВМ осуществляла работу с местным населением.

Летом 1932 г. многие эмигрантские издания напечатали программный документ Союза народов Маньчжурской империи. В нем провозглашалась независимость политики народов Восточной Азии. Как доказывали составители этого документа, построение "нового порядка должно было базироваться на развитии национальных основ жизни каждого народа и устранении причин национальных конфликтов". При этом была подчеркнута необходимость солидаризации культур азиатских народов, признававших теорию паназиатизма единственной концепцией будущего развития новой Азии. Для защиты территории государства Маньчжоу-Го предусматривалось заключение военного союза под руководством штаба Квантунской армии. Особый интерес у представителей казачьей эмиграции вызывал пункт, который касался развития экономической кооперации.

Основные задачи деятельности Кио-Ва-Кай были определены в тезисах декларации о Союзе народов Маньчжурской империи. Исходя из политического характера российской эмиграции, организация должна была уделять внимание сплочению тех сил, которые находились на антикоммунистической платформе. Среди национальных задач являлось сохранение эмиграцией исторических традиций и культуры русской нации. Учитывая историческую миссию Русского Зарубежья, как утверждали руководители Кио-Ва-Кай, необходимо было добиваться дружбы с народами Восточной Азии ради "совместного процветания и благополучия". В принятой декларации говорилось, что народы Востока должны стать авангардом строительства Лиги народов Азии. На территории Маньчжоу-Го провозглашалось равноправие и братство пяти основных народностей: маньчжуров, китайцев, японцев, корейцев и монголов. Главной целью считалось воспитание в них верности Маньчжурской империи и признание борьбы против национальной разобщенности.

С целью усвоения казаками-эмигрантами идеологии и морали новой государственности под руководством начальника информационного отдела управления Биньц-зянского сектора Союза единения народов Р. Като был создан Осо- бый русский отдел Кио-Ва-Кай. Кроме пропаганды, Особый отдел занимался изучением всех сторон жизнедеятельности российской эмиграции. Спустя некоторое время при местных штабах Общества были созданы такие же отделы, сотрудниками которых являлись некоторые эмигранты-служащие КВЖД и железнодорожных станций. Вскоре на русском языке в Харбине начали издаваться журналы "Россия и Азия" и "Возрождение Азии", где систематически публиковались статьи о деятельности штабов Союза народов Маньчжурской империи и их связях с руководством семеновской организации Союза казаков.

Важным инструментом осуществления национальной политики марионеточного государства явился Союз народов Маньчжурской империи. Японская военная миссия осуществляла ее через государственные, общественно-политические и экономические органы Маньчжоу-Го. Впоследствии представители ЯВМ провозгласили Кио-Ва-Кай единой государственной организацией, которая оставалась связующим звеном между правительством и эмигрантским населением.

Провозгласив лозунг "согласия" между населением и правительством, Кио-Ва-Кай внедряло своих агентов в общественные и политические организации дальневосточной эмиграции российского казачества. При содействии японских советников был установлен тотальный контроль над всеми категориями беженцев. С целью привлечения женщин к работе при Союзе народов Маньчжурской империи был организован сектор, куда вошли более 200 женщин-казачек. Для усвоения идеологических установок не только представителями старшего поколения, но и молодежью, женский сектор проводил общие собрания. Здесь молодое поколение казачьих станиц получало необходимые сведения о правах и обязанностях членов Союза. Особый упор делался на то, чтобы каждый эмигрант отстаивал интересы Маньчжоу-Го. Как утверждали руководитель Бюро по делам российских эмигрантов генерал А.П. Бакшеев и председатель Русской фашистской партии К.В. Род-заевский, эта организация являлась инструментом пропаганды нового порядка в Восточной Азии и опорой марионеточного государства [5].

Постепенно эмигрантское население Китая было вовлечено в работу съездов Кио-Ва-Кай. В Харбине под руководством Биньцзян-ского штаба Союза проводились открытые собрания. Здесь присутствовали заместитель губернатора Биньцзянской провинции Юкки, А.П. Бакшеев и К.В. Родзаевский. Во время своих выступлений они призывали русских беженцев пополнять ряды Союза народов Маньчжурской империи. По инициативе Японской военной миссии проводились мероприятия ради ознакомления казаков с целями и задачами Кио-Ва-Кай.

Видное место занимала пропаганда среди казаков-эмигрантов концепции единения народов Восточной Азии на принципах ВанДао: исключение решения спорных вопросов по принципу большинства, недопустимость уклонения "в сторону личных и партийных интересов". К тому же, мирное сотрудничество и правильное "отражение голоса народа" рассматривалось некоторыми представителями российского казачества главным фактором единения правительства и эмигрантского населения. Казаки привлекались путем их личной "заинтересованности" и восприятия ими Союза народов Маньчжурской империи как единой общегосударственной организации. Местные штабы должны были реагировать на запросы станичных правлений Дальневосточного Зарубежья. Этот фактор свидетельствовал о необходимости признания всеми казаками, что "их будущее исторически связано с восточно-азиатскими странами под руководством Японии".

Планы разгрома СССР разрабатывались руководством военного отдела Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ) совместно с Кио-Ва-Кай. Наиболее реакционная его часть имела своих представителей в рядах этой прояпонской организации. Союз народов Маньчжурской империи располагал целым штатом военных специалистов, подготовленных сотрудниками Японской военной миссии. Некоторые члены Российской фашистской партии и Союза казаков на Дальнем Востоке были агентами японских спецслужб. Это подтвердилось во время заседаний Военной коллегии Верховного суда СССР. На судебном процессе выступил в качестве свидетеля, а затем и об- виняемого бывший выпускник военной академии императорской армии Акикуса Сюн. Он принимал участие в японской интервенции на Дальнем Востоке и Восточной Сибири. В 1932 г. Акикуса Сюн стал помощником начальника харбинского Токуму кикан - органа особого назначения при 2-м разведывательном отделе Генерального штаба.

Бывший атаман Забайкальского казачьего войска генерал Г.М. Семенов и глава русских фашистов К.В. Родзаевский были агентами 2-го разведывательного отдела Квантунской армии. Они передавали японцам секретную информацию о Советском Союзе и его подводном флоте в тихоокеанском регионе. Семенов призвал всех русских эмигрантов объединиться вокруг Союза народов Маньчжурской империи. Его призыв диктовался необходимостью расширения социальной основы прояпонс-кого государства Маньчжоу-Го. Одним из путей достижения этой цели, как полагал Семенов, являлось усиление работы с эмигрантской молодежью Дальневосточного Зарубежья. Для формирования у нее чувства гражданской ответственности руководители союза проводили мероприятия по привлечению ее представителей к управлению государством. Благодаря помощи Японской военной миссии в Харбине были открыты высшие курсы, которые способствовали воспитанию молодежи в духе преданности идеям Кио-Ва-Кай. Впоследствии во всех учебных заведениях были созданы первичные организации Союза народов Маньчжурской империи.

Летом 1932 г. редакцией японской газеты "Кокумин" было отмечено, что вожди казачьей эмиграции получили "директивы о практической деятельности в целях осуществления политики нападения на СССР". Антисоветское движение русских эмигрантов развертывалось под руководством организации "Союза за веру, царя и отечество", которое находилось в Париже. Этот союз уделял большое внимание работе среди казаков-эмигрантов зарубежного Дальнего Востока. Здесь ее представители поддерживали связь с правлениями 40 отделений, из которых 3 находились в Японии. Они стремились к освобождению Сибири и созданию на ее территории нового монархического государства, поддержали образование нового независимого государства Маньчжоу-Го в надежде на японскую интервенцию против СССР. В тесном контакте с ними работал "Союз за независимую Сибирь" во главе с атаманом Г.М. Семеновым. "Нашим идеалом, - отмечалось в интервью газеты с одним из руководителей белогвардейской организации, - являлось уничтожение коммунизма и создание нового белогвардейского государства во главе с князем Кириллом ".

Благодаря помощи лидеров дальневосточной эмиграции сотрудники Русских отделов штабов Кио-Ва-Кай выступали против денационализации молодого поколения. Среди них выделялся генерал В.А. Кислицын, пользовавшийся большим авторитетом среди руководителей Японской военной миссии. Его забота о русской молодежи проявилась в практической деятельности. По инициативе Кислицына в Харбине был создан Союз монархической молодежи. Эту организацию возглавил его сподвижник, боевой офицер П.П. Мей. Союз имел учебную команду, которая вскоре была реорганизована в юнкерское училище. Здесь у юнкеров воспитывали чувство национальной гордости за покинутую Россию. Кроме того, личным примером В.А. Кислицын укреплял воинскую дисциплину, отвагу, доблесть, честь и рыцарское отношение к женщине-казачке. Сторонники монархического крыла дальневосточной эмиграции открыто провозглашали лозунг "За веру, Царя и Отечество". Согласно их мнению новый царь должен быть обязательно из дома Романовых. Отечество же истолковывалось ими в виде буферного государства по типу Маньчжоу-Го, созданного на территории Советского Приморья с помощью японской интервенции.

После оккупации японцами северо-восточных районов китайского государства американское иностранное ведомство через госсекретаря США Стимсона дало понять правительству Японии, что оно не будет участвовать в расследовании свершившейся агрессии. При попустительстве Лиги Наций официальные круги Вашингтона рассматривали ее как "наведение порядка" на территории Китая. Это вызывало поддержку у многих казаков-эмигрантов Дальневосточного Зарубежья. Они полагали, что в связи с отсутствием достаточных экономических и военных ресурсов в Приморском крае у советского правительства не было здесь своих интересов, чтобы их отстаивать.

Под руководством местных отделений Русского общевоинского союза из Болгарии, Югославии, Франции и Польши на территорию Маньчжоу-Го тайно отправлялись белоказачьи отряды. Одновременно атаман Г.М. Семенов и Д.Л. Хорват организовывали свои воинские формирования. Крайне правое крыло зарубежного Дальнего Востока направило в Прагу руководителю Всеславянской фашистской общины генералу Р. Гайде письменное заверение относительно доверия и признания его вождем антисоветского движения. Поддержка генерала реакционными силами дальневосточной казачьей эмиграции была обусловлена прошлой ролью Гайды в "Сибирской эпопее" чехословацких легионеров и карательных экспедициях против мирного населения Сибири.

Глава дальневосточной эмиграции генерал Д.Л. Хорват призвал бывшего руководителя легионеров Р. Гайду к сотрудничеству и взаимным действиям против большевиков. В его поддержку осенью 1932 г. военная организация объединенных казачьих войск амурских и забайкальских казаков, военное объединение воткинцев и ижевцев направили соответствующие телеграммы. Русская фашистская партия К.В. Родзаевского заявила о вступлении в Всеславянскую фашистскую общину и провозгласила генерала Гайду вождем фашистов всех славянских народов. Письменные заверения были отправлены представителями объединенных организаций сибирских и дальневосточных автономистов, которые получали поддержку от влиятельной японской организации "Шинтоакай". Они обещали поддержать антисоветские выступления при условии предоставления культурной и экономической автономии Сибири и Дальнего Востока.

Немаловажное значение для исследования причин агрессивной политики японских милитаристов имеет журнал "Армия и Флот", издаваемый русскими военными в Шанхае. Из всего многообразия опубликованных редакцией в 1933 г. материала автор данной статьи проанализировал тот, где были сведения о роли Японии в развитии социальной жизни народов будущей Азии, включая и представителей казачьей эмиграции. Как ут- верждал редакционный коллектив журнала, принцип организованного индивидуализма составит моральную сущность новой азиатской цивилизации. Это позволит народам японской империи обогнать Европу и Америку на пути прогресса. Конечно, японцы предусматривали, что при такой предпосылке новые противоречия между Европой и Азией примут специфический характер. Вместо национальных катастроф, сопровождавшихся мировым разделом территориально-экономических сфер влияния, наступят религиозные войны, преследующие тотальное уничтожение всех инакомыслящих. Будущие события опровергнут доводы представителей Японской военной миссии о гибели всей цивилизации не только в Европе, но и духовно с ней связанной Америки [1].

В 1933 г. военная миссия и правительство Маньчжоу-Го утвердили план всеобщей мобилизации русской молодежи. При его реализации штабы всех секторов Кио-Ва-Кай должны были активизировать деятельность по созданию добровольческих отрядов. Этим дружинам предстояло стать частью государственной обороны марионеточного правительства. Вскоре начальники штабов стали осуществлять план всеобщей мобилизации путем создания различных организаций. Подростки от 10 до 15 лет были включены в юношеские отряды Сионэндам. Представители молодого поколения в возрасте 16-19 лет пополнили ряды молодежных формирований Сей-нэндан. Те, кто имел возраст от 20 до 40 лет, становились членами штурмовых отрядов дружин Глю-хоокотай. Созданные добровольческие формирования привлекались к охране общественного порядка и благополучия эмигрантов, имевших китайское гражданство.

Спустя некоторое время в Синьцзине состоялось открытие при Кио-Ва-Кай организации Сей-нэндан для эмигрантской молодежи. На торжестве присутствовали высшие чины марионеточной и оккупационной властей, представитель Мукденского отделения Японской военной миссии, актив штаба Кио-Ва-Кай во главе с начальником столичного управления инспекции по делам молодежи Чжан Лен-выном. Здесь находились члены Союза молодежи Синь-цзинского отдела БРЭМа в возрасте до 30 лет под руководством вой- скового старшины М.Т. Коснырева.

Летом 1935 г. советское правительство вынуждено было отказаться от прав на управление КВЖД в пользу Китая. Это способствовало активизации деятельности японского правительства и лидеров дальневосточного казачества по установлению в Приморском крае и Забайкалье так называемого "нового порядка". Японцы мыслили создать здесь государство, которое бы со многими странами Дальневосточного Зарубежья пополнило состав Лиги народов Азии. По разработанной концепции паназиатизма все эмигрантские общества, союзы и военные формирования объединялись вокруг организации Союза казаков на Дальнем Востоке под национальными флагами русской эмиграции, японцев и Маньчжоу-Го. Главным доводом Японии в пользу федерации было то, что ей при создании Лиги народов Азии, пришлось бы иметь отношение с другими азиатскими народами.

С образованием марионеточного государства Маньчжоу-Го Япония стала рассматриваться как великая держава народов Восточной Азии. Один из сторонников паназиатизма полковник Исивара сформировал Общество ВосточноАзиатской федерации. Он пришел к мнению, что будущим противником Японии непременно будут Соединенные штаты Америки. Призывы к объединению народов Азии раздались в тот период, когда большинство азиатских стран находилось под колониальным гнетом европейских государств и США. Лозунг солидарности, даже в форме обособления, по мнению вождей казачества, в то время был до известной степени оправдан.

Подводя итоги, необходимо отметить, что дальневосточная эмиграция российского казачества играла заметную роль в планах международной реакции. На протяжении многих лет своего изгнания лидеры казачества отстаивали лозунг новой интервенции против Советского государства и приняли участие в создании государственных органов Маньчжурской империи.