Деятельность В.Н. Коковцова на посту Министра финансов

Коковцов В.Н. начал свою карьеру в министерстве юстиции, потом служил по тюремному ведомству. С 1890 г. переходит в государственную канцелярию, где занимает должность статс-секретаря по департаменту государственной экономики. В 1896 г., при содействии Витте, Коковцов был назначен товарищем министра финансов.

Перемены в государственной, общественной и научной жизни страны конца ХХ в. не могли не наложить отпечатка на переосмысление всего массива знаний по истории России. Начали появляться работы, детально освещающие жизнь и деятельность людей, творивших историю страны конца XIX – начала ХХ в. Вполне естественно, что внимания ученых, прежде всего, удостоились те из них, кто не только занимал важнейшую государственную должность, но и считается наиболее ярким представителем бюрократической среды. Важность изучения особенностей личности и судеб представителей высшей ступени бюрократии справедливо отметил Л. Е. Шепелев: «Взаимоотношения между министром и монархом можно, без сомнения, назвать стержнем всей системы центрального управления в Российской империи. Министр был для императора не только доверенным лицом, но и основным… докладчиком, главным поставщиком сведений о состоянии той или иной сферы государственной или общественной жизни. В своем ведомстве министр пользовался огромной властью. Именно по его указаниям осуществлялась политика министерства.

Только через него устанавливалось направление этой политики». В работах историков назначение В. Н. Коковцова на пост председателя Совета министров обычно констатируется как факт. Между тем сама его личность оценивалась современниками настолько противоречиво, что изучение его деятельности как на посту министра финансов, так и на посту премьер-министра остается актуальным вопросом.

Результаты труда В. Н. Коковцова на посту министра финансов и общий экономический подъем страны также сыграли свою роль. Не мог не знать Николай II и о международном весе В. Н. Коковцова в финансовых и промышленных кругах, что значительно облегчало России внешнеторговые и банковские операции. Назначение В. Н. Коковцова состоялось также в силу политических взглядов императора. Николай II больше не желал совмещать в одном лице посты министра внутренних дел и председателя Совета министров.

Первым действием В. Н. Коковцова на новом посту стало то, на что обычно не обращают внимания: на должности министра внутренних дел и государственного секретаря были назначены рекомендованные им А. А. Макаров и С. Е. Крыжановский. Этот акт красноречиво свидетельствует о полном понимании им тонкостей своей будущей работы и стремлении обеспечить себе необходимую поддержку.

Одновременно В. Н. Коковцов способствовал назначению членами Государственного совета А. А. Поливанова и С. И. Тимашева. Следует отметить, что в конце 1911 – начале 1912 г. во взаимоотношениях с Думой В. Н. Коковцов придерживался весьма осторожной тактики поведения, так как народному представительству надо было рассмотреть и утвердить так называемую «малую судостроительную программу» по восстановлению флота страны. Когда окончание работы Думы III созыва ознаменовалось несколькими сложными эпизодами, В. Н. Коковцову пришлось принять в них самое непосредственное участие.

В марте 1912 г. благодаря настояниям В. Н. Коковцова Николай II несколько смягчил свою позицию относительно М. В. Родзянко. В апреле того же года совместными усилиями председателей Совета министров и Государственной думы была ликвидирована крайне напряженная ситуация, связанная с Ленским расстрелом. Использовал В. Н. Коковцов и ситуацию с нежеланием Николая II принимать у себя депутацию членов Думы по окончании их полномочий. Вновь разгоревшиеся на заседаниях Думы острые дебаты по смете Святейшего Синода побудили царя ответить Коковцову на вопрос об аудиенции для членов Думы: «У меня решительно нет времени принять Государственную думу».

Что касается дел, рассматриваемых кабинетом министров в конце 1911 – начале 1912 г., отметим наиболее важные: о положении продовольственного дела и дальнейших мерах его развития, включая как общее усиление продовольственного капитала, так и оказание помощи конкретным местностям.

Таким образом, еще в работе с Думой III созыва совершенно отчетливо проявилась задача, поставленная В. Н. Коковцовым, – максимально избегать возникновения конфликтов между Думой и правительством и налаживать совместную продуктивную работу; он продемонстрировал умение проявлять в острых ситуациях не только уступчивость и гибкость, но также волю и настойчивость. Стремление В. Н. Коковцова строго следовать букве закона, известное не только министрам, но и членам Думы, также явно прослеживается в поступках председателя Совета министров как в период 1911–1912 гг., так и вплоть до отставки.

В период избирательной кампании в Государственную думу IV созыва В. Н. Коковцов, уверенный в бесполезности финансирования провинциальной партийной печати и субсидирования самих партий, приложил все свои усилия, чтобы максимально ликвидировать эту статью расходов казны. Полностью отказать в ассигнованиях на избирательную кампанию В. Н. Коковцов не мог, так как дело было начато еще П. А. Столыпиным, но в 1913 г. эти расходы подверглись значительной урезке к большому неудовольствию нового министра внутренних дел.

Убеждения В. Н. Коковцова относительно взаимодействия с партиями укрепились. В своих воспоминаниях он четко обозначил точку зрения, которую проводил в первое время работы народного представительства: «Быть может, я и тут не проявил тогда необходимой гибкости и не сумел, как мне говорили потом, взять Думу в свои руки, как это сделал бы, вероятно, покойный Столыпин. Но я занял выжидательную позицию, никого к себе не звал, ни в какие интриги не входил, а просто ждал, пока Дума перебродит в своих неустойчивых вожделениях и сумеет соорганизоваться». В силу склада своего характера В. Н. Коковцов всегда настойчиво и упорно придерживался своего мнения, был готов защищать свою точку зрения до последнего. Не обладая политической волей П. А. Столыпина, он пытался компенсировать бесстрашие и харизму последнего тактикой мелких уступок, стремлением максимально учесть все мнения, соотнести каждый свой поступок с требованиями момента, оставаясь при этом твердо на своей позиции.

В литературе прочно утвердилось мнение, что таковой не было. Полагаться на мемуаристику в анализе данного вопроса не представляется возможным. Основной комплекс воспоминаний представлен трудами, написанными по прошествии довольно длительного времени. Делать однозначные выводы на основании стенограмм речей членов фракций также неверно. Любая речь делегированного представителя была многократно обсуждена, выверена и утверждена на фракционных заседаниях. Думская трибуна являлась не ареной оглашения истинных устремлений и глубоких убеждений, а местом для большой политической игры. Рассматривая эту проблему, следует брать за основу иные критерии оценки: сам текст так называемой правительственной декларации, прессу и донесения из Министерского павильона Таврического дворца Л. К. Куманина.

Текст правительственной декларации, представленный IV Государственной думе, составлялся В. Н. Коковцовым особенно продуманно. Позднее в оценках мемуаристов этот примирительный тон был поставлен правительству в вину. Внесением в декларацию внешнеполитического аспекта В. Н. Коковцов и С. Д. Сазонов предотвратили готовившуюся кадетами манифестацию против правительства за молчание относительно событий на Балканах.

Текст будущей декларации держался в строгом секрете, поэтому заранее подготовленных ответов фракциями составлено не было. 5 декабря 1912 г. председатель Совета министров В. Н. Коковцов огласил перед Государственной думой IV созыва декларацию правительства. В самом начале выступления он отметил намерение правительства следовать пути, проторенному П. А. Столыпиным и Думой III созыва «для всестороннего усовершенствования русского государственного и общественного быта на строго правовых основаниях, установленных 17 октября 1905 г. (Голоса в центре: браво)».

Далее В. Н. Коковцов представил членам Думы список законопроектов, которые правительство намерено представить на рассмотрение. Премьер-министр заявил депутатам: «…я далек от мысли представить вам исчерпывающее их перечисление. Запросы народной жизни растут, множатся и развиваются ... законодательная деятельность не может даже на сравнительно короткий период времени замкнуться в строго очерченные рамки».

Как известно, выборы в IV Думу не дали большинства ни одной крупной политической партии. Для создания его требовалась долгая и сложная политическая игра с рассмотрением различных союзов и комбинаций. Подчеркнутое нежелание председателя Совета министров оказывать поддержку какой-либо фракции еще больше обостряло ситуацию. В итоге в ходе совещаний лидеров фракций вместо разработки совместных программ законодательной деятельности шло соревнование в негативной оценке исполнительной власти. Л. К. Куманин тонко подмечал в донесении от 5 декабря: «Высказываются лишь сожаления, что председатель Совета министров не пожелал завязать более тесные, и теплые, и сердечные отношения с какою-либо из центральных фракций. При существующих же чисто деловых, формальных отношениях даже те абзацы речи… которые были особенно по сердцу отдельным группам или фракциям… встречали вместо шумных рукоплесканий лишь глухой ропот одобрения, так как рядовые члены фракции начинали, посматривая на фракционных лидеров, выражать одобрение, но тот час же смолкали, встречая сердитые взгляды сохраняющих полное молчание фракционных вождей». Необходимо особо отметить то положительное впечатление, которое произвела речь В. Н. Коковцова на зарубежную печать и европейских лидеров.

Славянская пресса была благодарна (Коковцов получил телеграммы, в частности из Болгарии) за акцентированное внимание к балканским событиям; подробно обсуждалась декларация на страницах германских газет. В исследованиях часто встречается фраза В. М. Пуришкевича, пущенная им по поводу правительственной декларации: «…не путеводная звезда русской государственности, а млечный путь, туманность».

В. Ф. Джунковский вспоминал: «Да и что он мог сказать утешительного, когда наша внутренняя политика не имела под собой действительно никакой основы, а настроение думских кругов по отношению к правительству, в общем, было отрицательным». Однако деятельность Совета министров в 1912–1913 гг. доказывает, что модернизация России, начатая П. А. Столыпиным, продолжалась.

Программа В. Н. Коковцова, цели и задачи его деятельности на посту главы кабинета, по сути дела, продолжали столыпинский курс. Да и сам Коковцов говорил о себе как о преемнике погибшего премьера. Он внес изменения в те области, на которые имел свой взгляд (прежде всего, это касалось сельского хозяйства и промышленности). Корректировка была сделана: в работе кабинета больший вес приобрели проблемы экономического развития, государственной обороны, социальные. В. Н. Коковцовым лично была проделана огромная работа по успокоению международной напряженности. Только мобилизация западных военных округов во время военных угроз останавливалась им дважды. И на вопрос: «Была ли у В. Н. Коковцова разработанная программа действий?» – следует, на наш взгляд, вполне определенный ответ: да, была.