Демократическая эмигрантская пресса о внутрипартийной борьбе ВКП (б) 1920- е. годы

В начале XX в. газеты произвели революцию в сфере информации масс, став доступными практически каждому они транслировали несравнимое количество информации о повседневности, коренным образом меняя взгляд обывателя на мир. О их популярности в то время свидетельствует даже то, что церковь советовала воздерживаться от чтения газет, вполне справедливо полагая, что те способствуют не аскетике, а разжиганию различных душевных и телесных страстей. Но все же, главной функцией газеты осталась влияние на формирование общественного мнения, выражая позицию определенной группы этого общества.

Если в молодой Советской стране периодическая печать представляла только мнение «диктатуры пролетариата» являясь незастенчивым инструментом пропаганды верного, а потому всесильного учения, то эмиграция явила нам целый калейдоскоп политических взглядов от ультраправых монархистов, до ультралевых анархистов.

Политически активная часть эмиграции, представляющая в основе своей элиту «старого» общества, отчасти в надежде на скорейшее возвращение на родину, отчасти по инерции, а отчасти в оппозицию с большевиками продолжала обсуждать многие вопросы прежней и современной жизни, теперь уже советской России. Обсуждения о судьбах Родины приобрели иные конфигурации и очертания – не реальные, а скорее виртуальные, потому как ни на что не могли повлиять.

Это чаще всего приводило не к объединению эмигрантов, а, напротив, к раздроблению во взглядах на прошлое и на будущую перспективу. Даже общая идея антибольшевизма, которая должна была выступить цементирующим стержнем эмиграции, свою роль не выполнила1. В данной статье мы рассмотрим взгляд периодической печати кадетской партии на внутрипартийную борьбу в ВКП(б) в 1920- е годы на материалах газеты «Руль».

Назревавший еще до Первой мировой войны кризис в конституционно- демократической партии, в изгнании после крушения Белого движения, обострился с новой силой. Лидер партии П. Н. Милюков, признав «неудачу фронтовой борьбы», выражая позицию левого крыла партии, находит выход в «новой тактике»: возрождении коалиции и идейном сближении с эсерами и октябристами. Вокруг "новой тактики" в партии кадетов разгорелась жестокая борьба. Левые укрепились в Париже и под редакцией того же Милюкова выпускали ежедневную газету "Последние Новости". Правое крыло «ка-де» обосновались в Берлине и стали издавать ежедневную газету "Руль", редактируемую В. Д. Набоковым, И. В. Гессеном и А. И. Каминка.

Целевая аудитория как «Руля», так и «Последних новостей» - это интеллектуалы, состоятельные эмигранты в большинстве живущие в престижных районах, которые благодаря своему образованию и связям, неплохо устроились за границей, интересовались не только политикой, но и в значительной степени новинками литературы и искусства, воссоздавая тем самым, свой столичный образ жизни.2

Отельного изучения требуют каналы инсайдерской информации, личности осведомителей, собственных специальных корреспондентов, имена которых в большинстве не указываются, а если и указываются, то почерпнуть конструктив из этого знания невозможно. Не богатая, как правило, подробностями советская пресса доходила с опозданием, во многом справедливо критиковалась. Часть информации черпалась и из различных иностранных изданий: немецких, чешских, французских.

Многие эмигрантские печатные издания стали избегать острых политических суждений, не остались в стороне «Руль» и «Последние новости». С первых же лет издания, контент предоставляемый читателям потерял выраженное политическое направление. Непростые условия диктовали подобную политику редакции. Ограниченный рынок сбыта в лице политически разношерстной русской эмиграции привел к тому, что в погоне за ежедневным тиражом, газеты служили главным образом инструментом информирования русской зарубежной общественности о положении дел в Европе, Америке, России, оставаясь по- прежнему в рамках течения основных настроений Антисоветизма в эмигрантской среде.

Будучи персонами «nongrata» на Родине им было очень важно поддерживать имидж «правительства в изгнании» для своих «союзников». Этим объясняется лейтмотив первых новостей ежедневных выпусков: репарации Германии,торговые отношения СССР со странами западаОсновное внимание, особо остро восприняты Раппальские договоренности 1921 г. и следующая за ними череда дипломатических переговоров и признаний.

Первые сообщения о противостоянии в ВКП (б) относятся к началу 1924 г.Так в выпуске «Руля» от 10 января из-под пера некоего Лоллия Львова(возможно псевдоним) выходит статья с заголовком «Развал изнутри»3. Разоблачительный тон в первых же строк довольно четко обрисовывает нам стороны, суть и предмет внутрипартийного конфликта. Противостояние в борьбе за власть представлено в виде двух сил, возглавляемых с одной стороны, пока безликим ЦК и с другой титаном революции Троцким, которое выражалось, по мнению автора вокруг внутрипартийной дискуссии о путях НЭПа.В дальнейшем статьи посвященные эволюции экономического развития СССР не упоминают об влиянии на этот процесс внутрипартийных разборок.

Мотив борьбы за власть и влияние проявляется и в ряде других статей как-то в колонке «В России»в статье «красная армия»4 освещается возвращение Троцкого на пост наркома по военным и морским делам, смещение Фрунзе. А также указывается на рост влияния Троцкого в среде военспецов за счет его не популярных, но прогрессивныхреформ.

Так же газеты кадетов выкладывали прогнозы своих экспертов на скорое будущее Советской России. Идейным мейнстримом в тот момент являлась идея «русского бонапартизма» или «красного термидора». Сущность которого заключалась в не безосновательной идее сопоставления французской и русской революции, а именно гибель революции под рукой диктатуры условного вождя, и была наиболее раскрыта в национал-большевизме Н. В. Устрялова. Существовали самые различные мнения о том, когда и кем эта политика будет осуществлена, какую роль во всем этом сыграют русские эмигранты и что это им в итоге даст.

Так в серии статей под заголовком «Идеологические заметки»5 выходившей в газете «Руль» № 1102, 1114, 1132, под авторством некоего К. Зайцева. Автор статьи пытается опровергнуть сторонников той теории, самокритично полагавших, что «Красный Наполеон» объявится рано или поздно, сам по себе, без всякого влияния русской эмиграции.Зайцев размышляет о том какую роль должны сыграть идеологемы созданные русской эмиграцией, но так ее и не и не называет.

Так же он, опровергая прямые параллели между французским и русским бонапартизмом ждет пришествия «красного Бонапарта» из среды высшего военного начала и дает его идеологический портрет. Зайцев сообщает нам «что бы стать по существу Бонапартом красный генерал должен выкинуть белое знамя», в том понимании, что для осуществления политической программы бонапартизма, заключенной в триаде: единство страны, равенство всех перед законом, хозяйственное самоопределение граждан, ему необходимо вернуть лозунги «белого дела».

Способных осуществить такое автор не указывает, но предупреждает, что «те, кто мечтают об умеренно социалистическом и пацифистском Бонапарте предаются иллюзиям»и заинтересовывает как читателей, так и редакторов газеты в более пристальном внимании к новостям о кадровых заменах в высшем партийном и государственном руководстве, к высказываниям о корректировании экономического курса, к предмету внутрипартийной дискуссии.

Публикуемые новостные сообщения и аналитические обзоры об экономической политике СССР исполнены надежд на эволюцию или крах большевистского режима в связи с вынужденным отступлением социалистических форм ведения хозяйства перед частновладельческими в годы НЭПа.6

От недостатка хоть какой- либо информации о внутрипартийной жизни, в газете освещаются какие- то нелепые, единичные случаи, а то и попросту слухи7. Мы можем предположить, что тем самым редакторы газеты хотели указать на интриги в ЦК КПСС, в отношении кого проводятся полит-технические атаки и вбросы.

В этой связи интересным может показаться отношение редакции к главным претендентам на роль продолжателя дела Ленина, хотя на сегодняшний момент оно вряд ли сможет кого- то удивить. Но для того поколения, лишенных, в отличие от нас с вами знания того, кто в доме хозяин, отношение к мнению редакции было весьма доверительным.

На передовые позиции по частоте упоминания партийной элиты в печати вплоть до 1926 г. выдвинут не Троцкий и не Зиновьев, и даже не Сталин, которого в одной колонке весьма презренно обозвали «темпераментным грузином», а нарком иностранных дел Чичерин и на тот момент посол в Англии Раковский. Что так же говорит о интересах редакции и ее публики.

В дальнейшем новости о новых витках противостояния Сталина с внутрипартийной оппозицией подаются редакторами газет на первых полосах. Но, по сравнению с первыми сообщениями и заметками по этой тематике, в которых присутствовала какая- никакая аналитика и прогноз, то после краха т это уже не эксклюзивный материал, а пересказ материала зарубежных газет. Или догадки, основанные на отсутствии в печати новых речей того или иного партийного деятеля.

Подводя итог, мы можем заключить, что освещению внутрипартийной борьбы в советском союзе уделялось особое важное место. Цепляясь за любую весточку из «страны советов», строились догадки о положении дел в стране, но ввиду как не высокой степени осведомлённости прессы в целом о советском за кулисье, так и существование совершенно других самых разнообразных интересов связанных с повседневной жизнью эмигрантов, эта тема уступает по важности, для них, мировой дипломатии, новостям культуры, экономики и политическими спорами со своими оппонентами времен борьбы с самодержавием.