Демократия, народ и гражданское общество в России

Известный русский мыслитель и философ И.А. Ильин следующим образом определял основы демократии: «Демократия (по-русски - «народоправство») предполагает в народе способность не только вести государственную жизнь, но именно править государством. Для этого народу необходимо уверенное и живое чувство государственной ответственности: «от того, что я делаю, как я держу себя и за что голосую, - зависит судьба моего народа, моего государства, моя собственная, моих детей и внуков; за все это я отвечаю; все это я должен делать по чести и совести... Во-вторых, народоправство неосуществимо без свободной лояльности и без элементарной честности.

Народ, не научившийся чтить закон и добровольно соблюдать его за совесть, не будет уважать ни своего государственного устройства, ни им самим изданных законов; всяческое правонарушение окажется основной формой его жизни, и во всех делах его водворится «черный рынок». Мало этого, этот народ окажется неспособным ни к контролю, ни к суду, ни к принудительным мерам, ни к мобилизации своей армии; ибо в основе всего этого лежит добровольное закононаблюде-ние, чувство долга и неподкупность... В-третьих, народоправство требует от народа государственно-политического кругозора, соответствующего размерам страны и державным задачам этого народа... В-четвертых, народоправство требует от народной толщи известных знаний и самостоятельного мышления о знаемом. В-пятых, народоправство осуществимо только там, где народу присуща сила личного характера»1.

Самоорганизация граждан и наличие неконтролируемых государством сфер так называемой «гражданской активности» (повторим, что в этом случае государство делает определенные волевые усилия по самоограничению собственной власти во имя полноценного развития всей системы) является важным симптомом благополучного развития всей системы, сравнимым с наличием иммунитета в организме. Иными словами, чем больше возможностей предоставляет государство как управляющий субъект, являющийся частью системы (государство–общество), управляемому объекту (гражданскому обществу) в сфере самоидентификации и самоорганизации, тем меньше риск «заболевания» всей системы как единого организма, части которого могут влиять друг на друга. Именно государство в данном случае может являться как рычагом, так и тормозом всего процесса.

В современной России после принятия Конституции РФ 1993 г. это особенно актуально, ведь политическое устройство, как верно отметил Р.Г. Абдулатипов, - это один из элементов отражения социального опыта народов страны и культурного, цивилизованного устройства форм их развития и взаимодействия2. Вместе с тем, роль Конституции, на наш взгляд, может и должна быть переоценена и переосмыслена, ведь в юридической науке существуют и другие правовые механизмы регулирования взаимоотношений между государством и обществом. Одним из ярких примеров является конструкция общественного договора3.

В соответствии с Конституцией РФ 1993 г. гражданское общество нельзя трактовать как антитезу государства, ибо гражданское общество и государство - это теснейшим образом объективно взаимосвязанные и взаимозависимые социальные и политико-правовые явления, своего рода тандем, где ведущая роль в идеале должна принадлежать гражданскому обществу, на стороне которого формирование материального субстрата государства – общезначимого интереса. При слабо развитых институтах демократии или в тоталитарных государствах эта картина оказывается сильно закамуфлированной: государство как субъект государственного управления оказывает воздействие на гражданское общество (и достаточно активное) как его объект.

Устранение интегрирующего государственного начала, противостоящего индивидуализму субъектов гражданского общества, превращает гражданское общество в ничем не связанную совокупность индивидов, что способно привести к воцарению анархии4. Здесь не будет ни государства, ни гражданского общества. Какая степень свободы при этом должна существовать?

История дает множество примеров, когда из-за ослабления или гибели государства общество погружалось в анархию и смуту со всеми сопутствующими им бедствиями и кровопролитиями. Достаточно вспомнить Россию конца XVI - начала XVII века.

М.М. Сперанский выделял две формы социальной свободы: свободу для черни и свободу для народа. Чернь желает как можно меньше быть управляемой, народ же ищет управления, но с «прибытком», с обогащением и без принуждения. Первая есть свобода народа рабочего, вторая – свобода сословия избранного. Первая есть свобода ленивая, а вторая - деятельная5.

Самая яркая иллюстрация из новейшей отечественной истории – перестройка и реформы, которые привели к крушению Советского Союза. На наш взгляд, построение гражданского общества государством «сверху» в условиях его общей неразвитости и наличия массовых стереотипов советского тоталитаризма в общественном сознании имеет ряд плюсов, хотя бы с позиций метода системного анализа.

В-первых, государству (и не только ему) легче управлять обществом как подсистемой, когда основные элементы системы (государство-общество) упорядочены, соотнесены друг с другом, когда понятны их внутренние связи и соподчинен-ность. Сложнее (и почти невозможно) управлять хаосом, беспорядком, в котором управляемые элементы разрозненны и не имеют четких связей друг с другом.

Во-вторых, в современной России, где проживает более 200 различных народов и этнических групп, различающихся по языку, самобытным особенностям своей материальной и духовной культуры, конфессиональной принадлежности, необходимость «управляемой свободы» очевидна и вполне логична. Государство не просто является регулятором и реформатором данной сферы, но и сам факт государственного вмешательства в процессы формирования институтов гражданского общества – процесс во многом естественный и неизбежный с учетом исторических традиций нашей страны. Россия - это община, как продукт эволюции сообщества народов, это и общность, как совокупность людей, имеющих общую историю, на базе которой формируются общие духовно-нравственные признаки. Взаимовлияние культур и традиций многих народов шло веками вокруг русского этноса6.

Тем не менее, нельзя забывать и об ответственности власти, стремящейся создать институты гражданского общества, поскольку этот, в общем-то позитивный, процесс может быть использован в качестве особого инструмента государственного управления, для манипулирования объективными процессами в социуме, где при наличии демократических предпосылок, сколько бы слабыми они ни были, гражданское общество неизбежно вырастает и снизу. Поэтому в идеале приоритет в государственном управлении должен быть отдан именно содействию в формировании гражданского общества, а не административному созданию удобных власти его институтов.

Например, одни авторы, в частности Л.С. Мамут, следуя широкому пониманию гражданского общества, подчеркивают, что в основе такого общества лежат экономические, исторические, социокультурные, языковые, этнические, конфессиональные, территориальные, этические отношения, т. е. условия жизни людей, в которых происходит реализация их партикулярных интересов и нет места субординации7. Отсюда гражданское общество – ипостась любого цивилизованного (базирующегося на общественном разделении труда) человеческого общества. Оно было, есть и всегда будет. Другое дело, что всякий раз гражданское общество выступает в определенной конкретно-исторической форме. К тому же отличительной чертой гражданского общества является такая его архитектоника, как наличие определенных горизонтальных связей, а не организации со всеми присущими ей атрибутами8.

Другие исследователи, например, В.А. Четвернин, полагают, что гражданское общество – это сфера свободной, автономной активности, в которой действуют индивидуальные и коллективные субъекты, преследующие свои частные цели и интересы, и что отношения между ними не опосредованы публичной властью9. И это общество, в котором все становятся в равной мере свободными, обладающими естественными и неотчуждаемыми правами. Таким образом, гражданское общество является сложной системой, предполагающей взаимодействие организованных субъектов - людей, групп, коллективов, сообществ, и это взаимодействие означает объединение людей по социально-групповому, организационному и поселенческому принципам10.

Формирование государством институтов гражданского общества является косвенной формой публично-правового регулирования гражданско-правовых отношений в России. Однако сам факт такого (пусть и искусственного) создания институтов гражданского общества в России можно характеризовать скорее как позитивный, нежели негативный. Ведь суть подобных действий состоит в осознанном самоограничении властью самой себя, а это непростой волевой шаг для любой власти.

Исторически сложившееся словосочетание «гражданское общество», обозначающее общество (неполитическое сообщество людей) в его различении и соотношении с государством (политическим сообществом), явно не соответствует выражаемому им смыслу. Ведь гражданское общество - это не общество граждан (политических субъектов), а, напротив, сообщество частных (неполитических) лиц – носителей частных целей и интересов11. Основным субъектом этого гражданского общества был человек как частное лицо, бюргер, формирующийся буржуа. Такое гражданское (бюргерское) общество, которое начало складываться в условиях разлагавшегося феодализма, было по своей сути антифеодальным, ориентированным на утверждение нового строя, на признание свободы и автономии частного человека в качестве его естественного и неотчуждаемого права, на учреждение государства, соответствующего потребностям и требованиям гражданского общества12.

В идеале (по В.С. Нерсесянцу) гражданское общество - это правовое, либерально-демократическое, плюралистическое, открытое общество, основным субъектом которого является свободный индивид, реализующий свои интересы в рамках единого для всех закона и общего правопорядка. Человек как член гражданского общества является полноправным и вместе с тем ответственным (соблюдающим свои обязанности и уважающим права других) участником различных общественных отношений - экономических, духовных, информационных и т. д.13

Полноценное развитие гражданско-правовых отношений, рыночной экономики, свободы предпринимательской деятельности, права частной собственности немыслимо без развития институтов гражданского общества. Точнее, все эти институты взаимосвязаны друг с другом, развитие одного так или иначе стимулирует развитие других.

Например, создание благоприятного правового режима для деятельности юридических лиц (коммерческих организаций) и индивидуальных предпринимателей, предоставление им широких прав и свобод в области предпринимательства и хозяйственной деятельности стимулирует развитие товарно-рыночных отношений, производство и потребление товаров, с одной стороны, и стремление определенной части юридических лиц и индивидуальных предпринимателей к созданию некоммерческих организаций по самозащите своих прав и свобод, к саморегулированию – с другой стороны. Стремление к саморегулированию, благоприятствующая этому государственная политика, а также освобождение государства от ряда функций контроля и надзора в этой сфере - прямое свидетельство развитие гражданского общества.

Другой пример. Развитие таких институтов гражданского общества, как адвокатура и нотариат (их востребованность сегодня), свидетельствует о развитии предпринимательской и хозяйственной деятельности, ведь в случае ее отсутствия квалифицированная юридическая помощь, оказываемая адвокатами и нотариусами, не была бы столь востребована и актуальна. Это вполне очевидные вещи. Вместе с тем, четкое понимание взаимосвязи гражданского общества и механизмов развития гражданско-правовых отношений, а также роли и места государства в этом процессе является, на наш взгляд, ключом к пониманию обозначенной выше проблемы.

Социальное государство, как отмечает В.Е. Чиркин, не пассивно, это вовсе не «ночной сторож» XIX в., оно социально поддерживающее человека и социально-регуляционное, социально-политический арбитр в обществе, но вовсе не орудие преобразования общества «сверху». Его деятельность должна соответствовать законам эволюционного развития общества и исправлять недостатки такого развития (в частности, стихию рынка)14.

Данное высказывание В.Е. Чиркина, на наш взгляд, логически состоит из двух частей. Первая мысль заключается в определении современного государства в качестве социального арбитра, который вмешивается не только по мере необходимости в возникший (неразрешимый без него) в обществе спор (конфликт), но и постоянно мониторит и корректирует складывающуюся в социальной сфере «картинку», выступает главным регулятором социальной среды. Иными словами, это нечто среднее (можно сказать, золотая середина) между «ночным сторожем» и полным (тотальным) государственным контролем.

Вторая мысль В.Е. Чиркина сводится к тому, что деятельность государства призвана носить корректирующий (исправляющий) недостатки свободного рынка характер. Из чего можно сделать вывод, что данная (корректирующая) функция современным государством не выполняется в полной мере, однако к этому нужно стремиться. Что в данном случае подразумевается под «стихией рынка»? Главное в рыночной экономике – это погоня за прибылью, которая по большому счету и является целью большинства участников гражданско-правовых отношений. Во многом характер и направления их деятельности определяет доминирующий в обществе олигархический класс и обслуживающие его клерки, а также (в некоторой степени) находящийся в зачаточном состоянии средний класс, который в идеальном государстве и должен составлять фундаментальную основу развития экономики и гражданского общества.

Итак, главная цель «игроков» рыночной экономики – получение максимальной прибыли, в чем нельзя не заметить и заинтересованности государства, собирающего с этой прибыли налоги. В то же время главная цель государственной власти - удержать общество от скатывания к анархии и беспределу, установить разумные «правила игры», контроль за их соблюдением участниками общественных отношений и, в необходимых случаях, - применять меры государственного (силового) принуждения к нарушившим эти правила участникам. А в конечном итоге цель сводится к удержанию собственной власти в стране (удержанию у власти конкретной группы лиц).

И хотя исторически гражданское общество возникает позднее государства, но в диалектическом развитии понятия права от абстрактных форм к конкретным оно (в качестве объективации и формообразования понятия права) в гегелевской трактовке занимает место между семьей и государством. «Гражданское общество, - поясняет Гегель, – есть дифференциация, которая выступает между семьей и государством, хотя развитие гражданского общества выступает позднее, чем развитие государства; ибо в качестве дифференциации оно предполагает государство, которое оно, чтобы пребывать, должно иметь перед собой как нечто самостоятельное».

Двумя принципами гражданского общества, по Гегелю, являются особенная цель каждого частного лица и всеобщая форма ее реализации: особенность, ограниченная всеобщностью, есть единственная мера, при помощи которой каждая особенность (частное лицо, частный интерес) способствует своему благу. «В гражданском обществе, – пишет Гегель, – каждый для себя цель, все остальное для него ничто. Однако без соотношения с другими он не может достигнуть своих целей во всем их объеме: эти другие суть поэтому средства для цели особенного. Но особенная цель посредством соотношения с другими придает себе форму всеобщего и удовлетворяет себя, удовлетворяя вместе с тем стремление других к благу».

Ряд положений гегелевского исследования проблем различения и соотношения гражданского общества и государства впоследствии был воспринят марксизмом и перетолкован с материалистических и классово-коммунистических позиций. Согласно марксизму, именно общество является основой государства: общество первично, государство, право и т. д. – вторично. При этом под «обществом» имеются в виду материальные, базисные отношения, а под «государством» - явления надстроечного (обусловленного) характера.

Подводя некоторые итоги, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, человек (народ) - это часть структуры гражданского общества, базовый элемент («атом») этой подсистемы, управляемой в основном государством. Гражданское общество – это не только совокупность элементов, и даже не просто подсистема (организованная во времени и общественно-политическом пространстве совокупность) взаимодействующих друг с другом и развивающихся (в том числе самоорганизо-вывающихся и организованных государством) элементов, но и часть государства в самом широком его смысле, и часть поглощающей эту подсистему системы общественно-политической организации.

Во-вторых, медленное развитие в России институтов гражданского общества вызвано, в том числе, отсутствием у населения страны социальной ответственности и кризисом самоидентификации личности, отдельных социальных групп и общества в целом. Ответственность как социальный феномен определяет пределы допустимой деятельности отдельных индивидов, групп, организаций в обществе, а значит является индикатором возможности саморегулирования обществом своих отношений, их социокультурной и экономической трансформации (без привлечения к этому процессу государства или при минимальном привлечении последнего).

В-третьих, чем свободнее и интенсивнее будет развиваться человек, индивиды, народ конкретного государства, тем быстрее его развитие будет (по некоторым направлениям) переходить в саморазвитие и формирование институтов гражданского общества.

В-четвертых, участие государства в формировании российского гражданского общества должно быть весьма взвешенным, его следует контролировать независимыми общественными институтами, чтобы не допустить манипулирования процессом формирования гражданского общества в интересах самой власти. А для этого власть должна осознать важность и необходимость самоограничения, пойти во многом против своей природы. Особенно это касается тоталитарных традиций государственного управления в России.

Степень диссоциации общества наилучшим образом раскрывается понятием «аномия» (буквально – отсутствие закона). Понятие «аномия», которое ввел в оборот французский социолог Э. Дюркгейм, характеризует состояние общества, в котором преобладает равнодушие к законам вследствие утраты уважения и доверия к ним со стороны большинства населения. И, как результат, либо их несоблюдение, либо злостное нару-шение15.

Одна из главных причин аномии – господство в обществе ценностей индивидуального успеха, прежде всего богатства и власти, которые часто достигаются противозаконным путем. Поскольку большинство людей не могут позволить себе ни того, ни другого, возникает негативное отношение к существующим социальным нормам, дающим преимущества одним и лишающим их других. У многих появляется ощущение своей социальной невостребованности и ненужности, чувство пустоты жизни, крушения моральных устоев и целей. Особенно ярко аномия проявилась в 1990-е гг. в российском обществе, также ее проявления очевидны и в настоящее время. Именно с этим связан рост настроений авторитаризма, политического, национального и религиозного экстремизма, ксенофобии и т. п. Масштаб аномии не связан с законотворческой деятельностью: законов, в том числе хороших и строгих, может быть много, но в стране это ничего не меняет.

Определяющим моментом становления гражданского общества является социальная ответственность. Ее роль заключается в том, что ответственность как социальный феномен определяет пределы допустимой деятельности отдельных индивидов, групп, организаций в обществе. Это особенно важно в российских условиях, где крайне сложно проходит процесс разграничения общественного, государственного и личного. Более того, ни о какой социальной ответственности населения в России сегодня говорить не приходится. Во многом это объясняется отсутствием социальной защищенности самого населения, кризисом самоидентификации среднего и низшего класса, отсутствием четкой и понятной стратификации общества, невозможностью государства реализовывать гарантированные законодательством (Конституцией России - в первую очередь) социальные права и свободы человека и гражданина, что вызывает встречную негативную реакцию населения по отношению к власти, порождая правовой нигилизм и безразличие к происходящему в стране16.

В известной мере можно говорить и о том, что единого народа-нации в современной России пока еще нет, а значит, не существует и полноценного источника государственной власти. На фоне этого формируются предпосылки произвольного толкования властью воли народа, в том числе в ходе выборов.

Если нет основы народа - гражданского общества, а то, что есть, либо крайне слабо и неразвито, либо искусственно сформировано государством, то и о правовой государственности говорить пока (выделено нами. - Л.Г.) преждевременно. Наличие множества быстро меняющихся законов – это отнюдь не наличие подлинного права, которое имеет куда более глубокие социальные и политические основания, чем однобокая и чаще всего неуклюжая в плане законодательного выражения общезначимых социальных интересов деятельность российских органов представительной власти, формируемых на основе весьма далекого от демократических образцов избирательного законодательства. Если обратиться к лозунгам и политическим декларациям, в которых так или иначе эта тема затрагивается, то понятия «народ» и

«гражданское общество» в России, к сожалению, рассматриваются как независящие друг от друга и не взаимосвязанные. Более того, народ политиками рассматривается исключительно как электорат, интересующий их только накануне выборов. И это опять же следствие крайней слабости подлинного гражданского общества, имеющего политическое выражение в народе17.

В целом, власть, оперируя понятиями «народ» и «гражданское общество», либо не стремится разобраться в их сути, запутываясь и запутывая окружающих, либо, что тоже весьма вероятно, в какой-то мере намеренно манипулирует ими, в том числе и в политической практике.

Состояние аномии тесно связано с другим разрушительным для всякого общества явлением: люмпенизацией народа - по своей сути процесса, обратного формированию гражданского общества, связанного, опять-таки, с социологическим понятием «кризис самоидентификации». Еще Гегель отмечал, что в тех случаях, когда образуется пропасть между несметными богатствами на одном полюсе общества и нищетой – на другом, жизнь многих людей оказывается ниже необходимого уровня существования. Это, в свою очередь, ведет к утрате ощущения возможности обеспечивать свое существование собственным трудом и порождает паразитизм и социальное иждивенчество18.

Рост обнищания и люмпенизации вызывает у многих людей внутреннее озлобление, направленное не только против богатых, но и против общества в целом, против правительства, чиновников, политиков и т. д. Все это, как правило, ведет к росту противоправных настроений и действий, не способствуя развитию правосознания и гражданского общества.

Можно добавить следующее: если буквально гражданское общество толковать как совокупность граждан страны, их качественное и регулируемое общепризнанными в данном обществе социальными регуляторами взаимодействие друг с другом и с государством, то народ страны, еще не осознавший возможности саморегулировать свои социально-экономические потребности и не выработавший пригодные для этого социальные регуляторы, можно считать начальной ступенью на пути развития от народа к гражданскому обществу. Таким образом, одним из рецептов «ускорения» такого развития от народа к гражданскому обществу может быть усиление социальных связей внутри общества, которое политически оформляется в народ.

Можно говорить также об «активном» или «пассивном» гражданском обществе. Поскольку гражданское общество есть сфера действия эгоистических интересов индивидов, более того, «войны всех против всех», то применение по отношению к нему слова «активное» следовало бы по логике вещей понимать в смысле особо активного ведения этой самой «войны». Если же речь идет о состоянии гражданского общества, то о нем больше может сказать степень его диссоциации. Гражданское общество как сфера господства частного, эгоистического интереса, будучи неподконтрольным государству и полностью предоставленным самому себе, движется в направлении анархии.