Депопуляция в регионах России: итоги за 1992-2022 гг. и компоненты

Автор: Рыбаковский Олег Леонидович

Журнал: Народонаселение @narodonaselenie

Рубрика: Демография: вопросы теории и практики

Статья в выпуске: 2 т.26, 2023 года.

Бесплатный доступ

В статье представлены результаты регулярно проводимого автором общего анализа депопуляции в регионах России в постсоветский период. Подведены итоги воспроизводства населения за период с начала 1992 г. до конца 2022 года. Регионы ранжированы по относительному уровню депопуляции за период, то есть по доле потерь населения за счёт естественной убыли относительно численности населения на начало депопуляции в стране (1992 г.). По каждой из выделенных групп территорий обозначен вклад структурных и бесструктурных компонент рождаемости и смертности в формирование итоговой естественной убыли того или иного региона. Аналогичным образом исследованы и те немногочисленные территории России, в которых за 31 год (в сумме) депопуляции не было. Подчёркнута роль демографических структурных волн в формировании текущих масштабов депопуляции в большей части регионов страны. Сделан вывод, что депопуляция - это не только результат низкой рождаемости и высокой смертности населения регионов России, но и следствие негативной возрастной структуры населения, а в отдельные периоды времени - и нисходящей демографической структурной волны. Для выхода из депопуляции демографическую политику необходимо проводить дифференцированно во времени и территориально. Активную фазу пронаталистской демографической политики надо начинать на сходе демографической структурной волны, а не на подъёме, как это уже было в истории России два раза после 1980 г., что лишь усиливало волнообразность возрастной структуры населения страны.

Еще

Депопуляция, рождаемость, смертность, возрастная структура населения, суммарный коэффициент рождаемости, ожидаемая продолжительность жизни при рождении

Короткий адрес: https://sciup.org/143180058

IDR: 143180058 | DOI: 10.19181/population.2023.26.2.1

Текст научной статьи Депопуляция в регионах России: итоги за 1992-2022 гг. и компоненты

Введение и методические аспекты анализа

Проблема депопуляции (устойчивой естественной убыли населения) продол‑ жает иметь место в большей части регио‑ нов Российской Федерации. Более того, её решение усложнилось с 2020 г. из‑за пан‑ демии COVID‑19 и её последствий, а поз‑ же — из‑за политических событий вокруг Украины. Проблема депопуляции для Рос‑ сии и её регионов не просто актуальна — это вопрос жизни и смерти подавляющей части местного населения страны, а зна‑ чит и существования России. Данному во‑ просу много внимания отводится в демо‑ графической литературе [1–4]. Раскрыты различные аспекты депопуляции [5–8]. Представленная работа служит продолже‑ нием данных публикаций.

Воспроизводство населения имеет две составляющие: положительную — ро‑ ждаемость, и отрицательную — смерт‑ ность. Общие итоги воспроизводства на‑ селения — это итоги, представленные в абсолютном выражении либо с помо‑ щью общих коэффициентов рождаемо‑ сти, смертности и воспроизводства насе‑ ления. На формирование общих итогов рождаемости и смертности населения, а также, как следствие, и на воспроизвод‑ ство населения, влияют параметры и из‑ менения двух их основных компонент. Первая компонента — это интенсивность явления, отражаемая в наиболее полном виде в форме ряда половозрастных коэф‑ фициентов смертности или возрастных коэффициентов рождаемости. Вторая компонента — структурная, она отража‑ ет возрастную структуру населения, в ко‑ тором происходят процессы смертности и рождаемости.

Для расчётов и выявления вклада каж‑ дой из двух компонент в итоговый уро‑ вень явления в динамике пользуются ме‑ тодом агрегатных индексов [9, с. 115–116]. Но для того, чтобы в общем виде оценить вклад каждой из компонент в уровень яв‑ ления в статике (в целом за период), мож‑ но прибегнуть к обобщающим индикато‑ рам. Используемые в практике бесструк‑ турные обобщающие показатели (сум‑ марный коэффициент рождаемости — СКР, ожидаемая продолжительность жиз‑ ни при рождении — ОПЖ) характеризуют интенсивность рождаемости и смертно‑ сти соответственно. Возрастную структу‑ ру населения для рождаемости по обще‑ принятым меркам можно охарактеризо‑ вать с помощью численности и/или доли женщин в возрасте от 15 до 49 лет (либо 20–39 лет — совокупности женщин «наи‑ более активного репродуктивного возра‑ ста» [10]). Возрастная структура населе‑ ния для смертности касается всех возра‑ стов, но в большей степени пожилых, ибо с возрастом возрастные коэффициенты смертности растут почти экспоненциаль‑ но. Вследствие чего структуру населения для смертности можно охарактеризовать, например, долей лиц в возрасте 60 лет и старше («60+»). Для сравнения в стати‑ ке регионов России между собой от исход‑ ных 4 индикаторов в дальнейшем анализе перейдём к индексам, представляющим собой соотношение того или иного инди‑ катора по региону к итоговому (среднему) уровню по стране.

Объект данного исследования — населе‑ ние 84 регионов России по состоянию на 1 января 2022 года1. Предмет исследова‑ ния — общие итоги воспроизводства насе‑ ления регионов страны за период с начала 1992 г. до конца 2022 г., а также основные компоненты рождаемости и смертности их населения — интенсивность этих процессов и соответствующая возрастная структура населения. Цель работы — выявить послед‑ ствия депопуляции для регионов России за 31 постсоветский год, а также определить, какие из компонент рождаемости и смерт‑ ности и как повлияли за этот период на уро‑ вень естественной убыли/прироста населе‑ ния той или иной территории. Весь анализ в работе основан на данных официальной российской статистики — Росстата2. Данные за 2022 г.— предварительные, по оценке за январь‑ ноябрь 2021 года.

Результаты

С начала 1992 г. до конца 2022 г., то есть за прошедший постсоветский период, Россия и её регионы потеряли из‑за пре‑ вышения смертности над рождаемостью 16,3 млн человек — в среднем по полмил‑ лиона человек в год. В течение этого перио‑ да был небольшой интервал положитель‑ ного прироста в 2012–2016 гг., ставший ви‑ димым итогом действий Правительства РФ по реализации новых мер демографи‑ ческой политики, тем не менее, тесно свя‑ занный с возрастными структурными из‑ менениями в населении страны. Но это не помогло России выйти на путь, как мини‑ мум, стабилизации численности её насе‑ ления. Сразу после первого наступил вто‑ рой этап депопуляции, его усугубила пан‑ демия COVID‑19 в 2020–2022 годах.

Все демографические процессы в Рос‑ сии в целом складываются из региональ‑ ных потоков, и депопуляция в стране есть результат депопуляции в большей части её регионов. За 1992–2022 гг. суммарно депо‑ пуляция имела место в 68 субъектах РФ из 843. В относительном выражении по уров‑ ню депопуляции в постсоветский период лидировали европейские области России. Они в большей степени пострадали во вре‑ мя Великой Отечественной войны, а так‑ же теряли население миграционным пу‑ тём в последующие годы заселения тыла и окраин РСФСР и Советского Союза, а ещё позже — в силу притяжения двух главных мегаполисов страны (табл. 1).

Эти 6 регионов (3 из Центрального и 3 из Северо‑Западного федеральных окру‑ гов — далее ФО), потеряли в форме есте‑ ственной убыли за 31 год от 1/4 до 1/3 сво‑ его населения (на начало 1992 г.). Основ‑ ным фактором столь плачевного состоя‑ ния была негативная возрастная струк‑ тура населения (табл. 2). Во всех регионах, кроме Ленинградской области, доля жен‑ щин в возрасте 20–39 лет во всём населе‑ нии была существенно ниже, чем по Рос‑ сии в среднем. Кроме того, СКР в областях Ленинградской, Тульской и Смоленской был заметно ниже среднего по России. На‑ против, доля лиц в возрасте «60+» лет во всём населении в них была существенно выше, чем по России в целом. При этом ОПЖ в этих 6 регионах близка к среднему уровню по стране.

Вслед за территориями с худшим поло‑ жением по депопуляции в относительной форме идут 12 регионов Центрального ФО, а также Нижегородская и Пензенская об‑ ласти из Приволжского ФО (табл. 3).

3 В не рассматриваемом нами отдельно Ненецком АО депопуляции не было.

Таблица 1

Естественная убыль в отдельных регионах России за 1992–2022 годах

Table 1

Natural decline in certain regions of Russia in 1992–2022

Регион	Численность населения на начало 1992 г., тыс. человек	Естественная убыль за 1992–2022 гг., тыс. человек	Естественная убыль за 1992– 2022 гг. к численности населения на начало 1992 г. в %
Псковская область	838	-258	30,8
Тульская область	1839	-550	29,9
Тверская область	1649	-473	28,7
Ленинградская область	1679	-462	27,5
Новгородская область	749	-204	27,2
Смоленская область	1152	-300	26,0

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Таблица 2

Бесструктурные и структурные индексы рождаемости и смертности населения отдельных регионов России

Table 2

Unstructured and structural indices of fertility and mortality of the population of certain regions of Russia

Регион	Бесструктурные индексы: показатель по региону относительно аналогичного показателя по РФ, в разах в среднем за 2001–2019 годы		Структурные индексы: доля по региону во всём населении региона относительно аналогичной доли по РФ, в разах на начало 2020 года
Регион	СКР	ОПЖ	Женщины 20–39 лет	Лица в возрасте «60+»
Псковская область	0,99	0,95	0,85	1,18
Тульская область	0,85	0,97	0,91	1,22
Тверская область	0,98	0,96	0,90	1,17
Ленинградская область	0,76	0,98	1,01	1,08
Новгородская область	0,99	0,95	0,89	1,18
Смоленская область	0,87	0,97	0,92	1,12

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Таблица 3

Естественная убыль в отдельных регионах России за 1992–2022 гг.

Table 3

Natural decline in certain regions of Russia in 1992–2022

Регион	Численность населения на начало 1992 г., тыс. человек	Естественная убыль за 1992–2022 гг., тыс. человек	Естественная убыль за 1992–2022 гг. к численности населения на начало 1992 г. в %
Ивановская область	1285	-331	25,8
Рязанская область	1344	-339	25,2
Тамбовская область	1303	-315	24,2
Владимирская область	1648	-395	24,0
Воронежская область	2467	-575	23,3
Ярославская область	1469	-333	22,7
Курская область	1325	-299	22,6
Орловская область	899	-198	22,0
Нижегородская область	3762	-824	21,9
Калужская область	1075	-230	21,4
Костромская область	802	-169	21,1
Брянская область	1456	-306	21,0
Липецкая область	1232	-254	20,6
Пензенская область	1548	-309	20,0

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Эти регионы потеряли в форме есте‑ ственной убыли за 31 год от 1/5 до 1/4 от своего населения на начало 1992 года. Ос‑ новным фактором этого была, так же, как и в первом случае, возрастная структура населения данных территорий (табл. 4).

Во всех регионах из табл. 4, кроме обла‑ стей Воронежской и Нижегородской, доля женщин в возрасте 20–39 лет во всём на‑ селении существенно меньше, чем по Рос‑ сии в среднем. Напротив, доля лиц в воз‑ расте «60+» лет во всех данных субъек‑ тах РФ существенно больше, чем по стра‑ не в целом. ОПЖ в этих 14‑ти территори‑ ях близка к среднему уровню по стране, а СКР заметно ниже среднего по стране в половине областей.

Лидировали по абсолютным объёмам естественной убыли в стране за 1992– 2022 гг. (помимо Нижегородской обла‑ сти) — Московская область, Москва, Ро‑ стовская область и Санкт‑Петербург: 1249, 836, 691 и 674 тыс. человек соответствен‑ но. Отношение их естественной убыли к численности населения на начало 1992 г. составило: 18,6% — Московская область; 9,2% — Москва; 15,8% — Ростовская об‑ ласть и 13,5% — Санкт‑Петербург. Их бес‑ структурные и структурные показатели рождаемости и смертности населения ме‑ жду собой не согласовывались (табл. 5).

Как в столичных регионах, так и в про‑ мышленно развитых Московской и Ростов‑ ской областях, СКР был значительно ниже среднего уровня по стране. ОПЖ была выше лишь в двух столицах. Вследствие мигра‑ ционных процессов доля женщин актив‑ ного репродуктивного возраста была выше средней по стране в Московской области, Москве и Санкт‑Петербурге несмотря на то, что доля лиц пожилого возраста «60+» в этих регионах также была существен‑ но больше, чем в среднем по стране. Столь удручающие размеры депопуляции имели место несмотря на то, что на снижение раз‑ меров естественной убыли населения этих регионов, а также Белгородской, Воронеж‑ ской, Ярославской, Калужской, Нижегород‑ ской и Липецкой областей влияла значи‑ тельная по масштабам межрегиональная и межгосударственная постоянная мигра‑ ция населения. Эти территории весь пост‑ советский период были основными либо локальными межрегиональными мигра‑ ционными реципиентами, то есть имели положительный итоговый миграционный прирост в обмене населением с регионами страны (миграционный прирост из‑за рубе‑ жа для большинства регионов России, за ис‑ ключением Еврейской АО и Чукотского АО, в целом был положительным). Структура их населения омолаживалась, общий уровень смертности в целом снижался, рождаемо‑ сти — рос. И миграционный прирост, пере‑ ходящий на следующий год в долю в чис‑ ленности постоянного населения, опосре‑ дованно смягчал депопуляцию.

К ощутимым результатам это привело лишь в Москве, в которой депопуляция была приостановлена в 2011–2019 гг., и имел ме‑ сто естественный прирост, составивший в сумме за 9 лет 150 тыс. человек., а также в Санкт‑Петербурге, где депопуляция была приостановлена в 2012–2018 гг., и естествен‑ ный прирост в сумме за 7 лет составил 41 тыс. человек. Из Центрального ФО в табл. 1–5 не попала Белгородская область. В ней отно‑ шение естественной убыли за 1992–2022 гг. (247 тыс. человек) к численности населения на начало 1992 г. составило 17,6%. СКР в этом регионе был значительно ниже, а доля жен‑ щин активного репродуктивного возраста и доля лиц пожилого возраста «60+» — выше средних уровней по стране.

Во всех областях Центрального ФО де‑ популяция не прекращалась в постсовет‑ ский период ни на один год. В Северо‑За‑ падном ФО та же участь постигла кроме областей Ленинградской, Новгородской и Псковской (табл. 1–2) ещё 4 региона: Рес‑ публика Карелия, области Архангельская, Вологодская и Калининградская. Их сум‑ марная естественная убыль за 31 год со‑ ставила 123, 178, 211 и 130 тыс. человек соответственно. Суммарно 18 регионов Центрального ФО имели естественную убыль за 31 год в размере 7,2 млн человек или 44% от её итогового уровня по стране, в Северо‑Западном ФО аналогичная вели‑ чина была 2,4 млн человек.

Таблица 4

Бесструктурные и структурные индексы рождаемости и смертности населения отдельных регионов России

Table 4

Unstructured and structural indices of fertility and mortality of the population of certain regions of Russia

Регион	Бесструктурные индексы: показатель по региону относительно аналогичного показателя по РФ, в разах в среднем за 2001–2019 годы		Структурные индексы: доля по региону во всём населении региона относительно аналогичной доли по РФ, в разах на начало 2020 года
Регион	СКР	ОПЖ	Женщины 20–39 лет	Лица в возрасте «60+»
Ивановская область	0,91	0,97	0,92	1,14
Рязанская область	0,92	0,99	0,91	1,21
Тамбовская область	0,87	1,00	0,88	1,23
Владимирская область	0,95	0,97	0,90	1,16
Воронежская область	0,86	1,01	0,99	1,14
Ярославская область	0,95	0,99	0,95	1,13
Курская область	0,96	0,99	0,94	1,14
Орловская область	0,92	0,99	0,94	1,17
Нижегородская область	0,92	0,98	0,97	1,11
Калужская область	0,96	0,99	0,93	1,11
Костромская область	1,05	0,98	0,87	1,12
Брянская область	0,93	0,98	0,94	1,10
Липецкая область	0,95	1,00	0,92	1,13
Пензенская область	0,88	1,01	0,92	1,19

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

На юге европейской части России (Юж‑ ный и Северо‑Кавказский ФО) ни на год из депопуляции за 1992–2022 гг. не выходи‑ ли, помимо Ростовской области (табл. 5),

Таблица 5

Бесструктурные и структурные индексы рождаемости и смертности населения отдельных регионов России

Table 5

Unstructured and structural indices of fertility and mortality of the population of certain regions of Russia

Регион	Бесструктурные индексы: показатель по региону относительно аналогичного показателя по РФ, в разах в среднем за 2001–2019 годы		Структурные индексы: доля по региону во всём населении региона относительно аналогичной доли по РФ, в разах на начало 2020 года
Регион	СКР	ОПЖ	Женщины 20–39 лет	Лица в возрасте «60+»
Московская область	0,91	1,00	1,05	0,96
Москва	0,81	1,08	1,03	1,08
Санкт-Петербург	0,87	1,04	1,09	1,06
Ростовская область	0,90	1,01	1,01	1,07

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Республика Адыгея (45 тыс. человек) и Волгоградская область (400 тыс. чело‑ век). В Республике Крым и Севастополе естественная убыль наблюдалась все годы ведения статистики Росстатом, то есть на‑ чиная с 2015 года. В Приволжском ФО де‑ популяция не прекращалась ни на один год, помимо областей Нижегородской и Пензенской (табл. 3), в 5 регионах — Рес‑ публика Мордовия и области Кировская, Самарская, Саратовская, Ульяновская. Их суммарная естественная убыль за 31 год составила 171, 290, 496, 316 и 227 тыс. чело‑ век соответственно. Суммарно все регио‑ ны Приволжского ФО имели естествен‑ ную убыль за 31 год в размере 3,9 млн че‑ ловек (24% от её итогового уровня по стра‑ не). В Уральском ФО, Сибири и на Дальнем Востоке депопуляция все годы постсовет‑ ского периода имела место в 6 субъектах РФ — Курганской области, Алтайском крае, Кемеровской области, Приморском крае, Амурской области и Еврейской АО. Их суммарная естественная убыль за 31 год составила 153, 316, 476, 224, 72 и 16 тыс. че‑ ловек соответственно.

По структурным и бесструктурным показателям рождаемости и смертности населения эти 17 регионов страны (за ис‑ ключением территорий Центрального ФО) разнились между собой (табл. 6).

Таблица 6

Бесструктурные и структурные индексы рождаемости и смертности населения отдельных регионов России

Table 6

Unstructured and structural indices of fertility and mortality of the population of certain regions of Russia

Регион	Бесструктурные индексы: показатель по региону относительно аналогичного показателя по РФ, в разах в среднем за 2001–2019 годы		Структурные индексы: доля по региону во всём населении региона относительно аналогичной доли по РФ, в разах на начало 2020 года
Регион	СКР	ОПЖ	Женщины 20–39 лет	Лица в возрасте «60+»
Республика Мордовия	0,82	1,01	0,93	1,11
Кировская область	1,03	0,99	0,87	1,17
Саратовская область	0,90	1,00	0,97	1,10
Республика Карелия	1,00	0,96	0,90	1,07
Ульяновская область	0,93	1,00	0,92	1,14
Вологодская область	1,05	0,98	0,93	1,04
Кемеровская область	1,01	0,95	0,98	1,01
Самарская область	0,94	0,99	0,98	1,07
Волгоградская область	0,92	1,01	0,97	1,09
Калининградская обл.	0,95	0,98	0,98	1,00
Курганская область	1,14	0,98	0,83	1,16
Алтайский край	1,02	0,99	0,94	1,09
Архангельская область	1,04	0,98	0,88	1,05
Республика Адыгея	1,02	1,02	1,01	0,99
Приморский край	0,99	0,97	0,96	0,97
Еврейская АО	1,11	0,92	0,94	0,90
Амурская область	1,08	0,94	0,99	0,96

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Так, в Республике Мордовия и Ульянов‑ ской области СКР и доля женщин в возра‑ сте 20–39 лет были значительно ниже, чем в целом по стране. А в областях Курган‑ ской, Кировской, Архангельской, Вологод‑ ской и Еврейской АО при ощутимо низкой доле женщин в активном репродуктивном возрасте СКР был заметно выше средне‑ го уровня по России. В Амурской области и Еврейской АО, в отличие от других, при низкой ОПЖ была и низкая доля лиц в воз‑ расте «60+».

В противоположность к рассмотрен‑ ным в России были и регионы, которые всё либо почти всё постсоветское время име‑ ли положительный естественный прирост населения (табл. 7).

Таблица 7

Естественный прирост в отдельных регионах России за 1992–2022 гг.

Table 7

Natural increase in certain regions of Russia in 1992–2022

Регион	Численность населения на начало 1992 г., тыс. человек	Естественный прирост за 1992–2022 гг., тыс. человек	Естественный прирост за 1992–2022 гг. к численности населения на начало 1992 г. в %
Республика Ингушетия	195	190*	98,0
Чеченская Республика	1030*	700*	68,0
Республика Дагестан	1937	931	48,1
Республика Тыва	303	92	30,3
ЯНАО	477	135	28,3
ХМАО	1272	321	25,3
Республика Саха (Якутия)	1100	175	15,9
Республика Алтай	197	28	14,7
Кабардино-Балкарская Республика	794	87	14,1
Республика Калмыкия	326	23	11,0
Карачаево-Черкесская Республика	429	24	7,2
Республика Бурятия	1052	43	5,5
Республика Северная Осетия — Алания	705	24	4,1

*оценки по данным текущего учёта: Демографический ежегодник России. 2002: Стат. сб.

Табл. 1.5. / Госкомстат России.— Mосква, 2002.— 397 c.— С. 23.

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Также в сумме за 31 год незначитель‑ ный положительный естественный при‑ рост был в Чукотском АО (5 тыс. человек) и в Тюменской области без автономий (6 тыс. человек). Все эти 14 регионов име‑ ли в постсоветский период самую высо‑ кую по Российской Федерации интенсив‑ ность рождаемости (СКР) и среднюю либо заметно более высокую, чем по стране, долю женщин наиболее активного репро‑ дуктивного возраста. Показатели смерт‑ ности шести республик Северного Кавказа заметно отличались от средних уровней по стране. Они были выше по бесструк‑ турному показателю ОПЖ и существенно ниже по структурному — доли лиц в воз‑ расте «60+». У других регионов из данной группы при средних или даже очень низ‑ ких уровнях ОПЖ была достаточно низкая и доля лиц в возрасте «60+» (табл. 8).

Таблица 8

Бесструктурные и структурные индексы рождаемости и смертности населения отдельных регионов России

Table 8

Unstructured and structural indices of fertility and mortality of the population of certain regions of Russia

Регион	Бесструктурные индексы: показатель по региону относительно аналогичного показателя по РФ, в разах в среднем за 2001–2019 годы		Структурные индексы: доля по региону во всём населении региона относительно аналогичной доли по РФ, в разах на начало 2020 года
Регион	СКР	ОПЖ	Женщины 20–39 лет	Лица в возрасте «60+»
Республика Ингушетия	1,40	1,12	1,32	0,49
Чеченская Республика	1,66	1,08	1,14	0,39
Республика Дагестан	1,24	1,08	1,22	0,53
Республика Тыва	1,85	0,88	1,03	0,41
ЯНАО	1,19	1,02	1,07	0,42
ХМАО	1,17	1,02	1,07	0,59
Республика Саха (Якутия)	1,29	0,98	1,07	0,65
Республика Алтай	1,58	0,95	0,98	0,72
Кабардино-Балкарская Республика	1,01	1,05	1,13	0,78
Республика Калмыкия	1,14	1,02	0,99	0,87
Карачаево-Черкесская Республика	0,99	1,05	1,09	0,87
Республика Бурятия	1,27	0,95	1,02	0,78
Республика Северная Осетия — Алания	1,14	1,05	1,02	0,91
Чукотский АО	1,24	0,88	0,96	0,54
Тюменская область без АО	1,12	1,00	1,07	0,85

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Таблица 9

Естественная убыль в отдельных регионах России за 1992–2022 годы

Table 9

Natural decline in certain regions of Russia in 1992–2022

Регион	Численность населения на начало 1992 г., тыс. человек	Естественная убыль за 1992–2022 гг., тыс. человек	Естественная убыль за 1992– 2022 гг. к численности населения на начало 1992 г. в %
Забайкальский край	1308	-9	0,7
Камчатский край	476	-6	1,2
Магаданская область	365	-9	2,4
Республика Татарстан	3692	-142	3,8
Республика Башкортостан	3988	-160	4,0
Республика Коми	1222	-53	4,4
Астраханская область	1003	-44	4,4
Мурманская область	1170	-54	4,6
Иркутская область	2794	-145	5,2
Томская область	1079	-59	5,5
Удмуртская Республика	1622	-90	5,6

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Положительный естественный прирост населения не имел ни один субъект РФ из числа областей и краёв, за исключени‑ ем Тюменской области в целом. Большая либо значительная часть населения име‑ ющих положительный естественный при‑ рост регионов исповедовала ислам или буддизм (либо сходные с ним религии). Исключение составляли три части Тюмен‑ ской области, Республика Северная Осе‑ тия‑Алания и Чукотский АО.

Ещё в 11 регионах России естественная убыль в сумме за 31 год постсоветского времени была в относительном выраже‑ нии минимальной (табл. 9).

Данная группа регионов была неодно‑ родна по уровням рождаемости и смерт‑ ности. Прежде всего, выделялся локаль‑ ный миграционный реципиент Респуб‑ лика Татарстан. Все четыре индекса ро‑ ждаемости и смертности в нём были на среднем уровне. Томская область также отличалась низким уровнем интенсивно‑ сти рождаемости при очень высокой доле женщин наиболее активного репродук‑ тивного возраста. В областях Магаданской и Мурманской СКР был чуть ниже средне‑ го уровня по стране, в остальных регионах интенсивность рождаемости была ощути‑ мо выше. Во всех регионах из табл. 9 ОПЖ и доля лиц в возрасте «60+» были либо ощутимо ниже среднего уровня по стра‑ не, либо близки к этому среднему уровню (табл. 10).

Таблица 10

Бесструктурные и структурные индексы рождаемости и смертности населения отдельных регионов России

Table 10

Unstructured and structural indices of fertility and mortality of the population of certain regions of Russia

Регион	Бесструктурные индексы: показатель по региону относительно аналогичного показателя по РФ, в разах в среднем за 2001–2019 годы		Структурные индексы: доля по региону во всём населении региона относительно аналогичной доли по РФ, в разах на начало 2020 года
Регион	СКР	ОПЖ	женщины 20–39 лет	лица в возрасте «60+»
Забайкальский край	1,20	0,94	1,03	0,80
Камчатский край	1,05	0,96	0,96	0,80
Магаданская область	0,98	0,95	0,96	0,84
Республика Татарстан	1,03	1,03	1,03	0,97
Республика Башкортостан	1,10	1,00	1,00	0,94
Республика Коми	1,08	0,97	0,91	0,88
Астраханская область	1,13	1,00	0,99	0,96
Мурманская область	0,95	0,98	0,93	0,86
Иркутская область	1,15	0,94	1,02	0,89
Томская область	0,93	1,00	1,12	0,90
Удмуртская Республика	1,10	0,99	0,95	0,98

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

В остальных регионах России в отно‑ сительном выражении депопуляция была более чем ощутима: отношение естествен‑ ной убыли к численности населения на на‑ чало 1992 г. колебалось в пределах 7–12%. Все эти территории на несколько лет вы‑ ходили на положительный естественный прирост после 2011 г. (табл. 11).

Таблица 11

Естественная убыль в отдельных регионах России за 1992–2022 гг.

Table 11

Natural decline in certain regions of Russia in 1992–2022

Регион	Численность населения на начало 1992 г., тыс. человек	Естественная убыль за 1992–2022 гг., тыс. человек	Естественная убыль за 1992– 2022 гг. к численности населения на начало 1992 г. в %
Свердловская область	4755	-569	12,0
Краснодарский край	4764	-535	11,2
Челябинская область	3704	-400	10,8
Пермский край	3013	-330	10,9
Новосибирская область	2749	-271	9,9
Красноярский край	3164	-210	6,6
Ставропольский край	2523	-180	7,1
Оренбургская область	2168	-176	8,1
Омская область	2165	-154	7,1
Хабаровский край	1624	-130	8,0
Чувашская Республика	1344	-106	7,9
Республика Марий Эл	757	-69	9,2
Сахалинская область	714	-48	6,7
Республика Хакасия	574	-38	6,6

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Кроме Ставропольского края во всех тер‑ риториях из табл. 11 интенсивность рождае‑ мости была чуть выше среднего уровня по стране, а доля женщин — близка к среднему уровню или чуть ниже этого уровня. Анало‑ гичная ситуация была и с другими показа‑ телями: и ОПЖ, и доля лиц в возрасте «60+» были либо близки к среднему уровню, либо чуть ниже его (табл. 12).

Ставропольский край являлся локаль‑ ным миграционным реципиентом и ре‑ гионом окружения Краснодарского края. Последний же — один из основных мигра‑ ционных реципиентов России. Его струк‑ турные и бесструктурные индексы ро‑ ждаемости и смертности мало отличают‑ ся от России в целом. Значительный меж‑ государственный и особенно межрегио‑ нальный миграционный прирост в эти два региона опосредованно смягчает де‑ популяцию в них. Новосибирская область в Сибири и Хабаровский край на Дальнем

Востоке являются локальными мигра‑ ционными реципиентами Азиатской ча‑ сти России, вследствие чего депопуляция в этих двух территориях опосредованно смягчается за счёт, прежде всего, межре‑ гионального притока из менее благопо‑ лучных в социально‑экономическом пла‑ не соседних территорий.

Выводы

Депопуляция — это не только следствие низкой рождаемости и высокой смертности населения регионов России, но и, в отдель‑ ные периоды времени, следствие нисходя‑ щей демографической структурной волны. Для выхода из депопуляции демографиче‑ скую политику в России необходимо про‑ водить дифференцированно во времени и территориально. К активной фазе про‑ наталистской демографической политики следует приступать на сходе демографиче‑ ской структурной волны, а не на подъёме, как это уже было в истории России два раза после 1980 года. Это лишь усиливало волно‑ образность возрастной структуры населе‑ ния страны. В частности, следующий этап активизации демографической политики для сглаживания демографической струк‑ турной волны в регионах России надо на‑ чать, по нашему мнению, в 2025–2027 годы. Помимо стимулирования рождаемости не меньший акцент в этот период необходи‑ мо сделать и на усиление иммиграционной политики.

К сожалению, периоды спадов демо‑ графических структурных волн в регио‑ нах России совпадают с усложнением по‑ литической и социально‑экономической ситуации в стране либо даже с катаклиз‑ мами политического и экономического характера. И, на наш взгляд, это не слу‑ чайно. Очевидно, в таких условиях доста‑ точно сложно изыскать дополнительные ресурсы для активизации демографиче‑ ской политики. Но если этого не делать, то волнообразность демографического раз‑ вития, как регионов России, так и госу‑ дарства в целом, будет усиливаться, рас‑ шатывая его социально‑экономическую устойчивость.

Таблица 12

Бесструктурные и структурные индексы рождаемости и смертности населения отдельных регионов России

Table 12

Unstructured and structural indices of fertility and mortality of the population of certain regions of Russia

Регион	Бесструктурные индексы: показатель по региону относительно аналогичного показателя по РФ, в разах в среднем за 2001–2019 годы		Структурные индексы: доля по региону во всём населении региона относительно аналогичной доли по РФ, в разах на начало 2020 года
Регион	СКР	ОПЖ	Женщины 20–39 лет	Лица в возрасте «60+»
Свердловская область	1,05	0,99	0,97	1,01
Краснодарский край	1,03	1,02	1,00	1,03
Пермский край	1,10	0,97	0,97	0,97
Челябинская область	1,03	0,99	1,00	1,02
Новосибирская область	1,01	1,00	1,03	0,98
Республика Марий Эл	1,06	0,98	0,95	1,01
Оренбургская область	1,11	0,98	0,94	0,99
Хабаровский край	1,01	0,96	1,02	0,90
Чувашская Республика	1,04	1,00	0,94	0,99
Ставропольский край	0,94	1,03	1,07	0,96
Омская область	1,02	0,99	0,99	0,99
Сахалинская область	1,10	0,95	0,92	0,91
Красноярский край	1,02	0,97	1,05	0,90
Республика Хакасия	1,12	0,96	1,00	0,92

Источник: рассчитано на основе данных Росстата.

Список литературы Депопуляция в регионах России: итоги за 1992-2022 гг. и компоненты

Рыбаковский, Л. Л. 20 лет депопуляции в России / Л. Л. Рыбаковский. - Москва : Экон-информ, 2014. - 231 с.
Rybakovsky L. L. 20 let depopulatsii v Rossii [20 Years of Depopulation in Russia]. Moscow. Ekon-Inform. 2014. 231 p. (in Russ.).
Рыбаковский, О. Л. Депопуляция в регионах постсоветской России / О. Л. Рыбаковский, В. С. Судоплатова, О. А. Таюнова // Вестник Самарского Государственного Экономического Университета. - 2015. - № 6(128). - С. 42-46. EDN: UIHYUP.
Rybakovsky O. L., Sudoplatova V. S., Tayunova O. A. Depopulatsija v regionakh postsovetskoy Rossii [Depopulation in regions of post-Soviet Russia]. Vestnik Samarskogo Gosudarstvennogo Ekonomicheskogo Universiteta [Vestnik of Samara State University of Economics]. 2015. No. 6(128). P. 42-46. (in Russ.).
Рыбаковский, О. Л. Депопуляция в регионах России к началу 2020 года / О. Л. Рыбаковский, Т. А. Фадеева // Народонаселение. - 2020. - № 3. - С. 119-129. DOI: 10.19181/population.2020.23.3.11; EDN: PPKYBP.
Rybakovsky O. L., Fadeeva T. A. Depopulatsija v regionakh Rossii k nachalu 2020 goda [Depopulation in the regions of Russia by the beginning of 2020]. Narodonaselenie [Population]. 2020. No. 3. Р. 119-129. DOI: 10.19181/population.2020.23.3. (in Russ.).
Рыбаковский, О. Л. Воспроизводство населения России: задачи, тенденции, факторы и возможные результаты к 2024 году / О. Л. Рыбаковский // Народонаселение. - 2020. - Т. 23. - № 1. - С. 53-66. DOI: 10.19181/population.2020.23.1.5; EDN: EHTSJW.
Rybakovsky O. L. Vosproizvodstvo naselenija Rossii: zadachi, tendentsii, factory i vozmozhnye resultaty k 2024 godu [Russian population reproduction: challenges, trends, factors and possible results by 2024]. Narodonaselenie [Population]. 2020. No. 1. P. 53-66. DOI: 10.19181/population.2020.23.1.5 (in Russ.).
Рыбаковский, Л. Л. Депопуляция и этнические аспекты в России/ Л. Л. Рыбаковский // Социологические исследования. - 2015. - № 4. - C. 18-28. EDN: TRRQJL.
Rybakovsky L. L. Depopulatsija i etnicheskiye aspekny v Rossii [Depopulation and its ethnic aspects in Russia]. Sotsiologicheskiye issledovaniya [Sociological Studies]. 2015. No. 4. P. 18-28. (in Russ.).
Народонаселение современной России: воспроизводство и развитие / под ред. В. В. Локосова.- Москва : Экон-Информ, 2015. - 411с. EDN: YHBMHN.
Narodonaselenije sovremennoy Rossii: Vosproizvodstvo i razvitiye [Population of Modern Russia: Reproduction and Development]. Ed. V. V. Lokosov. Moscow. Ekon-Inform. 2015. 411 p. (in Russ.).
Рыбаковский, О.Л. Потенциал снижения смертности населения России / О.Л. Рыбаковский, В.С. Судоплатова, О.А. Таюнова // Социологические исследования. - 2017. - № 3. - С. 29-42. EDN: YMFZPD.
Rybakovsky O. L., Sudoplatova V. S., Tayunova O. A. Potentsial snizheniya smertnosti naselenija Rossii [The potential for reducing mortality in Russia]. Soctsiologicheskiye issledovaniya [Sociological Studies]. 2017. No. 3. P. 29-42. (in Russ.).
Рыбаковский, Л. Л. Депопуляция в России: этапы, особенности и возможности нейтрализации / Л. Л. Рыбаковский, Н. И. Кожевникова // Социально-трудовые исследования. - 2019. - Т. 21. - № 2. - С. 4-17. DOI: 10.34022/2658-3712-2019-35-2-6-15; END: YAEDKL.
Rybakovsky L. L. Kozhevnikova N. I. Depopulatsiya v Rossii: etapy, osobennosti i vozmozhnosti neytralizatsiyi [Depopulation in Russia: its stages, features and possibilities of neutralization]. Social’no-trudovyye issledovaniya [Social and Labor Research]. 2019. V. 21. No. 2. P. 4-17. (in Russ.) DOI: 10.34022/2658-3712-2019-35-2-6-15.
Демографический понятийный словарь / под ред. Л. Л. Рыбаковского. - Москва : Центр социального прогнозирования, 2003. - 352 с. EDN: QOOXKR.
Demograficheskiy pon’atiynyy slovar’ [Demographic Conceptual Dictionary]. Ed. L. L. Rybakovsky. Moscow. 2003. 352 p. (in Russ.).
Рыбаковский, О. Л. Рождаемость населения России и демографические волны / О. Л. Рыбаковский, О. А. Таюнова // Народонаселение. - 2017. - № 4. - С. 56-66. EDN: YSLFLE.
Rybakovsky O.L., Tayunova O.A. Rozhdaemost’ naseleniya Rossii i demograficheskiye volny [Fertility in Russia and demographic waves]. Narodonaselenie [Population]. 2017. No. 4. P. 56-66. (in Russ.).

Еще

Статья научная