Детерминация категории свободы диалектикой общественного сознания

Современная гуманитарная ориентация общества на самоидентификацию индивида неразрывно связана с универсалией свободы. Категория свободы настолько многогранна, что история философии может с абсолютной убеждённостью утверждать, что ни одному из философов не удалось избежать этой области познания.

Вместе с тем при любом подходе необходимо признать зависимость интерпретации свободы от сознания. Также необходимо признать в качестве исходного положения, что сознание имеет общественный характер, и от этого положения отталкиваться при дальнейшем рассмотрении свободы как философской категории. Человек – существо социальное. Сознание возникает в социуме. Маркс и Энгельс впервые выявили сущность сознания людей, анализируя их положение в структуре общества и вслед за Гегелем утверждали: «Сознание с самого начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди» [1].

У древних философов понятие свободы ещё не обрело чёткой позиции, однако они, задумываясь об онтологической субстанции, придавали особое значение необходимости как судьбе. И в то же время искали противоположность – вызов судьбе. Эта возможность сопротивления природной и социальной необходимости впоследствии и получила название «свобода».

Платон усвоил идеи природной необходимости как закономерность. Он стоял у истоков антропоцентристского подхода к детерминации свободы, где человеческое мышление имеет субстанциальный характер. В логосе такого подхода свобода достижима при условии, если индивид осознаёт причины природных и социальных явлений, а также собственного поведения.

Средневековая философия, полностью погружённая в христианское общественное сознание, рассматривала проблему свободы, где воля предшествует интеллекту. Идея блага выступает объектом интеллекта. По мысли Св. Фомы, воля желает с необходимостью все то, что связано с Богом, потому что выражением подлинного блага есть только Бог. Таким образом, проблема свободы заключалась в проблеме божественной свободы.

В эпоху Возрождения теоцентристское мировоззрение уверенно возвращается к антропоцентристскому, выраженному в его крайней форме – гуманизме, вплоть до эгоизма. Свобода человеческой личности, воплощённая в созидательном творчестве, провозгласила свободу воли. По законам диалектики, избыточно освобождённая воля проявилась во вседозволенности, обернувшейся в безнравственные, порочные явления, например, в католической церкви. Мартин Лютер в своём «протестантизме» ставит задачу выведения категории свободы из области трансцедентной в практиче- ское применение и наполняет новым смыслом религиозную веру: «…свобода воли без божьей благодати … неизменно оказывается пленницей и рабыней зла, потому что она не может обратиться к добру» [2].

Ярким выразителем идей раннего периода Нового времени представляется Р. Декарт. В «Рассуждении о воле» имплицитно содержится мысль о конструктивности человеческой свободы, потому что метод не предзадан, а изобретается. Воля подчинилась интеллекту. Метод сомнения становится у Декарта образцом свободного действия. Ж.-П. Сартр высоко оценил вклад Декарта в основание универсалии свободы: «Декарт был одним из тех великих философов… который понял, что…свобода несется и лежит на вершине волны необходимости…Свобода – это единственное основание бытия» [3].

Капиталистический способ производства и новые производственные отношения генерируют либеральные концепции свободы. Смелый для своего времени философ Барух Спиноза в своей метафизической философии вопрос о свободе сводит к познанию. Только разумное мышление даёт человеку свободу. Полнота свободы предопределена свойствами объекта, предполагает правильность действия с учетом «геометрии тел». Но именно познанная необходимость выступает проявлением свободы [4]. У Гегеля эта мысль трансформируется в следующую смысловую конструкцию: мышление индивида заключается в умении двигаться по форме противоречия, а также умением самостоятельно его разрешать – на пути действительного, конкретного исследования фактов» [5]. Спиноза делает блестящий вывод, проектируемый на современную «антропологическую катастрофу»: благополучие общества не может быть выше уровня достоверного объема знаний.

В философии Нового времени в отношении понятия свободы процесс познания коррелируется с особенностями капиталистического общественно-экономического уклада, определяющего образ общественного сознания. Практическая значимость свободы основательно разработана в немецкой классической философии. Несмотря на то, что деятельность разумного индивида рассматривается вне природного принуждения, само обустройство общественной жизни, обусловленное природной причинностью, Кант признаёт доминанту детерминированности свободы социальным бытием [6].

Гегель Г. считает достаточным понимание свободы через обладание способностью осознания себя разумным: «ведь свобода может быть лишь там, где человек сознаёт себя как в себе и для себя сущую всеобщность…» [5].

Гоббс Т. и Локк Дж. связывали свободу с государством и правом. Если теория Гоббса предполагала осознание человеком ограничение своих свобод государственным законом, то Локк, напротив, возвысил свободу до величайшей ценности, и ограничивал свободу государства рамками права.

Марксистский материализм имманентно включал проблему содержания свободы в анализ общественного сознания («надстройку»), определяемого средствами производства (материальным «базисом»). Поэтому понимание свободы как осознанной необходимости возможно лишь через постижение объективных законов природы (Спиноза), а также сущности конкретноисторического периода. Связывая степень свободы индивида с уровнем развития науки, свобода в марксизме не имеет абсолютного характера, как это было у Гегеля; она относительна и зависит от уровня познания окружающего мира [1].

Экзистенциализм как философское течение возникает в эпоху глубочайшего человеческого кризиса в начале XX века, когда традиционная цивилизация распадается. В интерпретации сущности свободы происходит коренной сдвиг к субъектному полюсу. Н. Бердяев видит реальную свободу в творческой энергии человека. А. Камю в философии «человека бунтующего» также полагается на творчество, «отрицающего господина и раба» [7]. С. Кьекегор, Ж.-П. Сартр, К. Ясперс осуществление свободы видят через выбор, однако он актуален при условии ясного осознание своих возможностей. Проблемы отношения сущности и существования приводят М. Хайдеггера к оригинальной идее единства истины и свободы, поэтому свободу выбора человека философ распространяет даже и на его свободу самому создавать критерии истины [8].

Сегодня, когда происходят глобальные изменения в мироустройстве, трудно говорить определённо о господствующем мировоззрении. Однако в общественном сознании современного человека свобода, пройдя длительный, противоречивый, по- рой трагический исторический путь, закрепилась как высшая ценность.

Характер современного общественного прогресса, детерминированность которого необходимо признать, предупреждает об обусловленности свободы необходимостью, о чём лучше Э.В. Ильенкова трудно сформулировать: «Свобода вообще есть … только там, где есть целенаправленное действие, совпадающее с совокупной необходимостью. Это аксиома диалектикоматериалистической философии» [9].