Дхамматат в истории правовой традиции Мьянмы (Бирмы)

Институт Китая и современной Азии Российской академии наук, Москва, Россия, ,

Institute of China and Contemporary Asia of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, ,

тая и Японии. В отечественной юридической науке важный вклад в заполнение пробела в анализе буддийской правовой традиции внес проф. В.И. Лафитский (Лафитский, 2021: 282–328; Сравнительное правоведение…, 2013: 298–337). Однако уникальное и своеобразное традиционное право Мьянмы, вдохновленное буддийской религиозной философией, заслуживает самостоятельного исследования.

Хотя правовая традиция Мьянмы, наряду с иными странами континентальной Юго-Восточной Азии, испытала масштабное влияния индуистского права, на что указывал видный французский историк права XX в. Р. Лингат (Baker, Phongpaichit, 2021; Lingat, 1973), а впоследствии развивалась на основе наследия британских колониальных властей, она тем не менее выступает самостоятельным правовым феноменом и не является лишь простым набором заимствований из романо-германской, англосаксонской и индуисткой правовых семей. Длительное отсутствие внимания со стороны ученых-правоведов к бирманской правовой системе, о котором говорят М. Крауч и Т. Линдси (Law, society and transition…, 2014: 3), однако не помешало некоторым исследователям создать отдельные монументальные научные работы. Среди таковых, например, масштабное исследование международного частного права в Мьянме, включая авторский проект его кодификации за авторством профессора Оксфордского университета Э. Бриггса (Briggs, 2015). Тем не менее вопросы истории права и традиционной бирманской правовой культуры, как представляется, заслуживают отдельного изучения.

Обзор литературы и методы исследования . В отечественной литературе можно обнаружить лишь общее введение в историю правовой системы Мьянмы (наряду с прочими странами Юго-Восточной Азии) в работе о земельном праве стран Азии проф. О.И. Крассова (2022: 364). В зарубежной науке, в свою очередь, наиболее весомый вклад в изучение бирманской правовой традиции внесли седьмой президент Мьянмы, доктор юридических наук Маун Маун, бирманский культуролог и литературовед Хтин Аун, британский правовед Э. Хаксли, буддолог К. Ламмертс, специалист в области юридической антропологии Р. Френч, австралийские ученые в сфере азиатских правовых исследований Т. Линдси и М. Крауч, профессор Токийского университета Р. Оку-даира и некоторые другие фигуры, чьи работы в совокупности составляют теоретическую основу данного исследования.

Отметим также, что исторически важную роль в изучении традиционного бирманского права сыграл итальянский католический священник и миссионер ордена варнавитов В. Сангер-мано (1758–1819 гг.), работавший в Бирме с 1783 по 1806 г., ставший автором книги «Описание Бирманской империи», где, помимо прочего, перевел некоторые документы из классических источников бирманского права1. Не менее важную, хотя и несколько противоречивую историческую роль в описании бирманской правовой традиции сыграл «пионер бирманской археологии», швейцарский востоковед Э. Форххайммер (1851–1890 гг.), перу которого принадлежит исследование «Источники и развитие бирманского права» (Forchhammer, 1885). Оно было создано при поддержке представителя британских колониальных властей Дж. Жардина, опубликовавшего в 1882 г. восемь «Записок о бирманском праве». Х. Макгичи отмечает, что работа Дж. Джардина сыграла ключевую роль в формировании и систематизации того, что стало пониматься под бирманским буддийским правом. При этом Х. Макгичи указывал, что, несмотря на идеологизирован-ность и колониальный исторический контекст, «Записки» остаются крайне ценным англоязычным источником об истории бирманской правовой традиции (McGeachy, 2002). Следует также выделить важное замечание проф. Э. Хаксли о том, что в истории европейской правовой мысли еще Ш. Монтескье проявлял интерес к изучению законов королевства Пегу (1369–1569 гг.) (Huxley, 1997: 11). Подтверждение этому неоднократно обнаруживается в труде «О духе законов», а конкретно в гл. II кн. 19 и гл. VIII кн. 24 (Монтескье, 1999: 259, 383).

Настоящая работа не имеет целью всеобъемлющее исследование вопросов традиционного бирманского права и его источников, однако предлагает на основе анализа массива зарубежных исследовательских работ общее введение в обозначенную проблематику путем использования историко-правового подхода с учетом необходимости дальнейшего уточнения и развития изучения обозначенной темы в частности и права обществ Юго-Восточной Азии вообще.

Основное исследование. Как отмечается в отечественной востоковедческой литературе, утверждение сводов законов, заменивших обычное право, хотя и накладывающихся на обычные правовые нормы, унаследованные от развитой буддийской культуры завоеванных народов мон и пью (Юго-Восточная Азия…, 1977: 52), произошло в Бирме к середине XII в.2 Оговоримся, однако, что подход европейских исследователей XIX–XX вв., связанный с предписанием главной роли в истории социально-культурного развития Бирмы народу мон, критикуется бирманскими учеными. Ориентировочно к этому же периоду (эпохе династии Паган 849–1287 гг. / 1044–1287 гг. н. э. (Холл, 1958: 114)) относят и возникновение полноценной судебной системы, а также появление полноценной юридической профессии в Бирме. На этом этапе складываются и три основных источника права: язатат, представляющие собой королевские указы и распоряжения; дхамматат, обязанные происхождением индуистским древним религиозно-правовым текстам дхармашастрам; и хпьятун, представлявшие собой компиляции судебных решений1.

Дхамматат служили основным источником доколониального бирманского права, но их правовая природа фактически неуловима, по крайней мере с точки зрения распространенного европейского правопонимания. Дхамматат нельзя полагать сборниками юридической практики, так как они воплощали собой комплекс правовых предписаний, не имеющих отношения к конкретному судебному спору. Не являются они, в противовес язатат, и законодательными актами, поскольку могли быть обнародованы любым гражданином (некоторые из таких авторов остались полностью неизвестными для истории), а не только королевской властью. Не могут они быть классифицированы в полной мере как кодексы (в той степени, в какой кодексы претендуют на роль всеобъемлющего свода правовых норм для тех или иных правоотношений). Несмотря на их тесную связь с буддийской философией и религиозной этикой, дхамматат также не являются полноценным религиозным текстом или источником религиозного права, как, например, монашеский кодекс сангхи. При этом, ввиду относительного постоянства и письменной формы, дхамматат не могут быть вполне признаны и правовыми обычаями в привычном смысле слова (Huxley, 1988–1989: 24). Тем не менее, говоря о правовой природе этих источников права, в зарубежной литературе отмечено, что их можно классифицировать на два типа: руководства, т. е. компиляции сводов знаний; и повествовательные тексты, которые содержат своего рода полную «юридическую историю» бирманского общества. Именно характер повествовательных текстов отличает их от других видов письменного права в доколониальной Бирме (Law, society and transition…, 2014: 34).

Пионер историко- и сравнительно-правовых исследований государств Индокитая проф. Р. Лингат также отмечает, что буддийское право не сводится к дхамматат, но представляет собой корпус обычно-правовых норм, соблюдаемых бирманскими буддистами (Lingat , 1950: 22). Интересные замечания о правовой природе данного источника права приведены в докторской диссертации Т. Маун, защищенной в Лондоне в 1940 г. В ней указывается, что некоторые авторы дхам-матат являлись более учеными и поэтами, чем профессиональными юристами. Вероятно, авторы лишь излагали существующие в то или иное время правовые нормы либо писали о том, какими эти нормы должны быть, следуя их личному мнению. Ввиду этого трудно рассматривать их на том же уровне, что и законы, и их не обязательно следует считать авторитетными, за исключением тех случаев, когда они получили общее одобрение2. Аналогичный тезис встречается и в другом диссертационном исследовании: обычное право Бирмы не является кодифицированным правом, дхамматат содержали не только древнее обычное право народа, но и то, которое было распространено во время их составления, что порой противоречило первому. Изменения в обычном праве вызваны эволюцией времени, и многие обычаи, воплощенные в дхамматат, по-видимому, устарели с развитием цивилизованности народа3. Другой современный мьянманский автор также в связи с этим подчеркивает: поскольку обычное право Мьянмы постоянно меняется, нет жесткой необходимости следовать старым дхамматат (Zin Mar Htoo, 2014: 62).

Примечательно, что, не являясь в полной мере ни одним из описанных источников права, дхамматат объединяли в себе многие из их сущностных качеств: описание обычных норм, положения договорного права, ratio decidendi выдающихся судей и доктринальные позиции ученых в отношении правовых вопросов. Один из наиболее известных дхамматат «Мануджэ» и вовсе фактически представлял собой историческое описание и комментарий к предыдущим версиям (Okudaira, 2000: 182).

Основная сфера регулирования дхамматат относилась прежде всего к вопросам гражданского права вообще и семейного права в особенности (заключение и расторжение брака, право наследования и пр.), что делало данный источник права главным нормативным источником регулирования частноправовых отношений. Так, в соответствии с бирманской правовой традицией муж и жена играют равные роли как совладельцы или совместные собственники в семье, они совместно несут тяготы заработка и ведения домашнего хозяйства. Принцип общности имущества вытекает из статуса женщин и социального обычая, который признает их роль в качестве партнеров мужчин. Как правило, если у супруга не было живых детей для наследования, то именно жена получала совместно нажитое имущество после смерти мужа. Аналогичным образом муж получал совместно нажитое имущество после смерти жены. Однако, если оставшийся в живых супруг снова вступал в брак, применимые нормы о наследования могли быть изменены (Khin Kyi Tun et al., 2020: 56).

Общее количество дхамматат, содержащих нормы подобного толка, о которых написано в специальном британском издании 1905 г., составляет 34 позиции. В восходящем хронологическом порядке их перечень излагается следующим образом: «Маносара» (год издания не указан), «Ма-нуссика» (год издания не указан), «Пью-мин» (727 г.), «Дхаммавиласа» (1093 г.), «Вару» (1281 г.), «Кунья» (1426 г.), «Кэйнза Шве Мьин» (1629 г.), «Махаязатат» (1629 г.), «Мьингун» (1650 г.), «Дхам-матхаткьо» (1733 г.), «Дхаммавиниччая» (1752 г.), «Мануджэ» (1752 г.), «Кандаукайннакалинга» (1758 г.), «Шинтезаутхарашвемьин» (1760 г.), «Ваннадамма Швемьин» (1765 г.), «Мануваннана» (1766 г.), «Мануйин» (1767 г.), «Виниччаяраси» (1767 г.), «Виниччаяпакасана» (1771 г.), «Мануван-нана» (1772 г.), «Мохавиччхедани» (1777 г.), «Раджабала» (1780 г.), «Сондаману» (1781 г.), «Ману» (1781 г.), «Панам Пакинака» (1781 г.), Рескрипт указов первого короля Амарапуры (1784 г.), «Вин-ничая Кунья» (1803 г.), «Вару» (1822 г.), «Дхаммасараманью» (1845 г.), «Манучиттара» (год издания не указан), «Шинтапа» (год издания не указан), «Кхьето» (год издания не указан), «Кьяннет» (год издания не указан)1. Впрочем, нужно иметь в виду следующее. Как отмечает М. Крауч, сами бирманцы отвергли идею о том, что какой-либо один перечень дхамматат является окончательным, и эта точка зрения увеличила важность юридических текстов и книг по бирманскому буддийскому праву в качестве руководства для юристов и судов (Crouch, 2016).

Современный мьянманский ученый-правовед, например, предлагает иной перечень дхам-матат, выделяя среди них «Ману» (540–560 гг.), «Дхаммавиласа» (1200 г.), «Вагару» (1270 г.), «Пасадха» (1468 г.), «Манусара» (1549 г.), «Дхаммататкьо» (1581 г.), «Пьянчи» (1614 г.), «Мьян-гун» (1650 г.) (Tun Myint, 2005: 30). Другие данные также излагает проф. Я. Джани, отмечая, что в королевских архивах Мьянмы сейчас хранятся 57 манускриптов дхамматат, при этом значительная их часть относится к XVIII в. Самым первым дхамматат европейский ученый признает работу мона-монаха «Дхаммавиласа» (указан ранее), получивший название по имени автора-составителя. Наиболее значимым из всех ученый признает дхамматат «Мануджэ», характеризуя последний как энциклопедический труд, содержащий бирманское обычное право и моральные наставления (Jany, 2020: 274).

Обсуждение . Бирманские короли, обладая всей полнотой государственной власти, могли изменять, дополнять и принимать новые дхамматат в соответствии с актуальными изменениями в государственном устройстве и социальными нуждами, признавая, однако, важность данного источника права, призывая судей к его изучению и практическому использованию в практике разрешения споров (Okudaira, 2003: 323). Дхамматат, таким образом, служили не просто одним из источников позитивного права для отношений гражданского оборота, как это принято в государствах романо-германской правовой семьи, но являлись своего рода незыблемым, почти священным руководством к принципам и нормам общественных отношений между грамотными и высококультурными людьми. М. Крауч и Т. Линдси также указывают, что дхамматат в целом структурированы вокруг 18 основных сфер права, которые охватывают уголовно-правовые вопросы, права личности и гражданско-правовые аспекты, а также содержат обширные перечни правил, касающихся процедуры судебного разрешения споров, вопросов царской власти и даже правовой организации буддийской сангхи (Law, society and transition…, 2014: 35).

В период колониального владычества над Бирмой империалистическая агенда замещения и вытеснения «варварского права» достижениями английской традиции общего права и права справедливости если и не потерпела полный крах, то как минимум должна была учитывать, что население Бирмы отнюдь не нуждалось в трансплантации правовых норм и институтов и имело сложившуюся и укорененную в национальной культуре систему. Неслучайно в бирманской исследовательской литературе отмечается недооценка колониальными властями бирманских правовых традиций. Так, указывается, что немногим британским офицерам, назначенным для поддержания правопорядка в этих районах, не требовалось хорошо разбираться в существующих местных обычаях. При этом те британские судьи, которые отвечали за отправление гражданского правосудия в самой Бирме, не понимали бирманское обычное право (Aye Kyaw, 1994: 61). Ситуация для британских властей также в известной степени осложнялась колоссальным уровнем грамотности населения, о чем свидетельствовал видный отечественный бирманист проф. И.В. Можейко: «Образованность, вернее грамотность, была настолько распространена в Бирме, что даже в списках рабов нередки примечания о грамотности того или иного раба» (Из истории…, 1968: 181).

Примечательно также, что ввиду своеобразия данного источника права и его «непривычности» для английских колонизаторов, попытка рассматривать дхамматат в качестве строго правового руководства потерпела неудачу, как и так называемый Кодекс Спаркса, который представлял собой своего рода правовой компендиум, составленный майором Спарксом в 1860 г. по образцу бирманских дхамматат в качестве руководства для британских судей. На практике, однако, ни суды, ни бирманское общество в целом не признали этот текст авторитетным, поэтому вскоре он вышел из употребления и новых подобных попыток в истории колониальной Бирмы так и не последовало (Jany, 2020: 274).

Заключение . В истории правовой традиции Бирмы дхамматат прочно закрепились в качестве одного из ключевых и при этом одного из самых своеобразных и уникальных источников права, уступая в последнем качестве, пожалуй, лишь «бирманскому юридическому фольклору» (Maung Htin Aung, 1962), который заслуживает отдельного исследования. Дхамматат же как источник права, принадлежащий к более широкой категории «права буддийских обществ», не только существует в правовой культуре бирманцев, но и имел аналоги среди араканцев, тайцев, кхмеров и других народов Индокитая. В правовой системе современной Мьянмы, которая, подобно правовым системам иных государств Юго-Восточной Азии, характеризуется правовым плюрализмом¹, дхамматат относятся к обычному праву и продолжают оставаться в статусе источника права для некоторых отношений гражданского оборота, что демонстрирует ценность и жизнеспособность обычного права Бирмы как уникального достояния национальной культуры.