Динамика ценностных ориентаций российской молодежи

Трансформация, которую переживает современное российское общество, охватывает все сферы жизни. Изменения касаются не только политики, экономики, но и психологии человека. Современная действительность характеризуется появлением новых социальных норм и моделей поведения. В настоящее время меняется не только структура, но и содержание как культурных ценностей, так и ценностей субъекта. Так, многочисленные исследования философов, историков, культурологов, социологов, психологов показывают, что в период реформ, проводимых в нашей стране, неуклонно происходит девальвация нравственных ценностей, в общественном и индивидуальном сознании присутствуют размытые представления о чести и достоинстве человека. Нередко наблюдается подмена понятий морали, нравственности, свободы и ответственности, наполнение их другим содержанием. Таким образом, как в культуре, так и в индивидуальной психике и личности наблюдается господство «ложных» ценностей, или «антиценностей» (культ денег, власти, социального статуса; вещизм, стяжательство и др.), а слова «совесть» и «порядочность» уже привычно воспринимаются в подростковой среде с улыбкой или же имеют негативную окраску.

Цель проведенного нами исследования заключалась в выявлении динамики ценностных ориентаций современной молодежи за 1995– 2014 гг. Выборку составили учащиеся 10–11 классов и студенты 1–4 курсов российских вузов различных профилей обучения (проживающие в городах Барнауле, Томске, Заринске и сельских населенных пунктах Алтайского края), всего более 4500 человек. В исследовании использовались: модифицированный вариант методики Е.Б. Фанталовой, направленной на изучение ценностных представлений молодежи (Д.В. Каширский), методика KVS-3 (ч. 1) «Значимость жизненных сфер» (Д.В. Каширский), анкетирование, беседа и семантический дифференциал (Ч. Осгуд).

С точки зрения объективного «ньютоновского» времени период 1995–2014 гг. в жизни нашей страны представляет собой всего лишь мгновение, однако по количеству и глубине социальных потрясений, произошедших в России за эти годы, и по субъективной насыщенности этих событий для человека данный исторический период может быть назван судьбоносным, переломным, а зачастую даже трагичным. Произошедшие социальные потрясения затронули не только экономику или политику, они изменили психологию и поведение человека, привели к трансформации потребностно-смысловой сферы личности.

Материалы проведенных нами многочисленных исследований на разнообразных выборках молодежи позволяют утверждать, что наиболее значимыми жизненными сферами для старшеклассников и студентов в 1995–2001 гг. являлись любовь, наличие хороших и верных друзей, общение, здоровье, высокое образование и свобода. Нередко на вершине ценностной иерархии оказывались такие ценности, как «семья» и «интересная работа», а также «полная самореализация». В некоторых выборках высокую значимость приобретала ценность «высокий статус и управление людьми».

Результаты последних опросов (2009–2014 гг.) указывают на то, что содержание системы ценностей юношей и девушек на протяжении последних 19 лет претерпело определенные изменения. В частности, по нашим данным, для современной молодежи наиболее значимы любовь, создание семьи, наличие хороших и верных друзей, интересная работа, полная самореализация. Сравнительный анализ результатов исследования за 1995–2014 гг. позволяет говорить о наличии динамики ценностных ориентаций старшеклассников и студентов, заключающейся в том, что рейтинги таких ценностей, как «здоровье», «познание», «получение высокого образования» и «свобода как независимость в поступках и действиях» в ценностных иерархиях подростков потеряли несколько позиций, в то время как материальные и семейные ценности, а также «высокий социальный статус в обществе» и «общение с друзьями» стали более приоритетными.

Таким образом, в последние годы российская молодежь в меньшей степени ценит собственное здоровье, чем 19 лет назад, а более ориентирована на социальный престиж, управление людьми и стремление занять хорошую должность с высоким окладом. Полученный результат вполне согласуется с современной культурной ситуацией в нашем обществе, в котором экономический интерес превалирует над человеческим, где культивируется и поощряется получение субъектом выгоды, зачастую и любой ценой, невзирая, в частности, на состояние собственного здоровья. При этом, по данным семантического анализа, образ работающего человека в молодежной среде не ассоциируется с человеком, к которому подростки проявляют положительное отношение. Полученный результат также отражает состояние российского общества, в котором человек труда не рассматривается в качестве образца для подражания, в том числе и в подростковых группах. В массовом и индивидуальном сознании господствует скорее желание людей зарабатывать, чем работать. Молодое поколение не относится к работе как сфере, в которой можно проявить свои знания и операционно-технические возможности. Работа для современных юношей и девушек выступает преимущественно как среда для реализации их амбиций и удовлетворения потребности в социальном признании.

Современному обществу (государству) нужны активные и целеустремленные молодые люди. В научных и околонаучных кругах закрепилось даже словосочетание «инновационная личность». Однако материалы проведенного нами эмпирического исследования указывают на снижение значимости в молодежной среде ценности «свобода как независимость в поступках и действиях», что указывает, в частности, на ослабление проявлений субъектности у юношей и девушек. Полученный результат вскрывает противоречие между содержанием культурной жизни общества, его ценностных ориентиров и «утаенным планом» (Л.С. Выготский) индивидуального сознания и указывает на то, что рост «инновационного потенциала» в обществе обладает детерминированным извне характером и сопровождается тенденцией к снижению потребности молодых людей выступать в качестве основания своих действий. Таким образом, материалы исследования позволили вскрыть «классическое» противоречие или конфронтацию между значением и личностным смыслом, что указывает на дезинтегрированность сознания юношей и девушек, которая, как известно, может обернуться для субъекта «психологической катастрофой» (А.Н. Леонтьев), а для общества – доведением данного феномена до гротеска, его обесцениванием с последующим изменением целевых ориентиров.

Повышение в статусе аффилятивных и семейных ценностей может рассматриваться как благоприятная посткризисная тенденция, указывающая на увеличение у молодежи количества свободного времени для досуга и общения с близкими людьми, появление в ценностном сознании ориентации на создание семьи и воспитание детей. Полученный результат указывает на определенную стабилизацию жизни личности и большую выраженность «социального чувства» (А. Адлер). В то же время следует заметить, что социальный интерес характеризуется невысокой степенью выраженности в современном российском обществе и распространяется, по-видимому, лишь на ближайшее окружение. Неслучайно такие ценности, как «активность для достижения позитивных изменений в обществе» и «помощь другим людям и милосердие к ним» на протяжении последних лет являются неприоритетными, в том числе и для современной молодежи.

В начале 2000-х гг. было очевидно, что нередко провозглашаемая индивидом ценность высокого образования не всегда обеспечивалась адекватным запасом личностных смыслов. Так, в самоотчетах старшеклассников и студентов отмечалось, что образование зачастую получается ими ради аттестата или диплома. В настоящее же время отношение к образованию как к ценности стало, на наш взгляд, еще более формальным. Истинное содержание образования как «образование человека» существует, конечно, и в современной культуре, и в индивидуальной психике, правда, крайне редко и чаще всего на уровне знака, значения. При этом смысл получаемого образования практически повсеместно сводится к получению социальных привилегий и не предполагает отношения к образованию как к получению личностно значимого знания, знания самого по себе. Поэтому для нашей жизни не является редкостью всем понятная фраза, что «все врачи лечат, но не все из них вылечивают». Таким образом, то, что раньше существовало на уровне тенденции, в настоящее время оформилось в некоторую закономерность. Показательно также и то, что, по данным проведенного нами семантического анализа, получение высокого образования не связывается современной российской молодежью с познавательной деятельностью, а стремление к познанию, в свою очередь, не выступает в качестве необходимого атрибута образованного человека. Неслучайно, что ценность «познание нового в мире, природе, человеке» потеряла за годы реформ, проводимых в нашей стране, несколько позиций в ценностных иерархиях подростков, превратившись при этом в одну из самых низкоприоритетных жизненных сфер.

В начале 2000-х гг. в средствах массовой информации и коммуникации звучали оценки ценностно-нравственной сферы подростков того времени как людей, для которых материальные ценности являются наиболее значимыми. Действительно, материальная сфера стала играть в психике и личности в то время заметную роль, однако определяющими в жизни молодых людей того поколения являлись все же другие жизненные устремления, цели, ценности. В настоящее время складывается впечатление, что общественное мнение опережало на тот момент реальное положение вещей, однако возможно и то, что в подростковой среде в указанный период существовала определенная тенденция, заключающаяся в росте значимости материального благосостояния, и данная тенденция была «озвучена» в культуре, а через какой-то промежуток времени стала содержанием индивидуальной психики большинства юношей и девушек. Вероятно и то, что СМИ не предугадали, а попросту навязали определенные ценности молодому поколению. Массовая культура привила определенный образ жизни, стратегию поведения, наполнила индивидуальное сознание оценочными категориями. Причем в центральных регионах России динамика субъективных ценностей молодежи (в сравнении с ценностными приоритетами, господствующими в СССР) проявилась раньше, чем в провинции. Так, в широкомасштабном исследовании Е.А. Мухаматулиной и С.Н. Обидной конца 1990-х гг., в котором приняли участие 2 тыс. юношей и девушек Москвы и Московской области в возрасте 14–17 лет, было установлено, что наиболее значимыми сферами в жизни подростков являются: «счастливая семейная жизнь», «наличие хороших и верных друзей», «свобода как независимость в поступках и действиях», далее следовали «материальное благосостояние» и «любовь». Наиболее низко оценивались «активная, деятельная жизнь», «красота природы и искусства», «познание» [1]. Похожие результаты приводятся и в работе Н.А. Журавлевой, которой было установлено, что за 1994–2003 гг. произошло смещение акцентов в ценностном сознании студентов с направленности на творческую самореализацию и этические ценности к ориентации на деловую активность, а также прагматические ценности [2]. Вскоре близкий к данному ценностный профиль стал характерен в среднем и для провинциальной молодежи. Таким образом, по-видимому, имеет место эффект «вестернизации»

ценностей, который заключается в постепенном замещении ценностей на востоке России ценностями запада страны. Данный процесс можно объяснить ориентацией провинциальных подростков на столичную молодежь, заимствованием более передового, на их взгляд, образа жизни.

Исследование показало, что наименьшие изменения в ценностных иерархиях молодежи на протяжении 19 лет претерпели такие ценности, как «активность для достижения позитивных изменений в обществе», «помощь другим людям и милосердие к ним», «вера в Бога», «признание людей» и «любовь». Таким образом, перечисленные ценности могут быть названы универсальными, собственно личностными, так как отношение к ним не связано с господствующей идеологией или социокультурной ситуацией. Следует заметить при этом, что из перечисленных жизненных сфер только «любовь» входит в число главных ценностных приоритетов современной молодежи, неизменно занимая первое место на протяжении всего рассматриваемого периода в иерархиях ценностей юношей и девушек. Безусловно, семантическая наполненность этой ценности для подростков с течением времени претерпела определенные изменения. В самоотчетах студентов середины 1990-х звучали более сдержанные нотки в отношении данной жизненной сферы, в то время как у современных студентов можно встретить намного более богатое разнообразие в ее оценках: от отождествления любви и биологического влечения до понимания ее в качестве духовного единства с близким человеком. Так, любовь рассматривается молодежью в 2009–2014 гг. как «сексуальное влечение», «глубокая привязанность» к кому-то, «единство, духовная близость» с другим человеком, «одиночество двоих в большом городе», «волшебство», «совпадение», «забота о близком», «самое загадочное чувство на свете», «…стоящее того, чтобы ждать» (В. Цой) и др. Показательно, что отношение к любви как к романтическому чувству весьма типично для современной молодежи, несмотря на существующую в культуре противоположную точку зрения.

В отношении сфер «активность для достижения позитивных изменений в обществе» и «помощь другим людям и милосердие к ним» можно сказать, что перечисленные ценности не являются значимыми для современной молодежи. Однако данные ценности не обладают объективной значимостью и в рамках самой культуры. Эмпатия в наше время стала редкостью. Социальное чувство переживается людьми в нашем обществе все в меньшей степени. Люди чаще существуют

«автономно», действуют в одиночку. Здесь и там звучит нередко: «надейся только на себя», «никто тебе не поможет», «никому нельзя верить» и т.п. Между тем в самой человеческой природе заключено ценностное отношение к Другому человеку. Нравственно-ценностное измерение – важнейшее при характеристике личности (Б.С. Братусь, Б.А. Сосновский и др.), а социальный интерес – показатель психологического здоровья не только самого человека, но и группы, нации, общества в целом. А. Адлер называл социальный интерес «барометром нормальности», указывая, что здоровые люди по-настоящему беспокоятся и заботятся о других, а дисгармонии личности соседствуют с эгоцентризмом, стремлением к личному превосходству, главенством над другими. Отсутствие в современной культурной жизни такой объективной ценности, как «помощь другим людям и милосердие к ним» формирует у молодежи избегающий тип личности (А. Адлер), «ориентированный на решение собственных проблем и характеризующийся социально-бесполезным поведением, бегством от решения жизненных задач» [3]. Не являющаяся объективной культурной ценностью категория «помощь, милосердие и сострадание к ближнему» не может стать содержанием и субъективной реальности, так как для того, чтобы индивидуальное себя проявило, необходимы соответствующие культурные образцы. До тех пор пока они не будут «озвучены» (предзаданы) в культуре в виде определенных эталонов, культурных образцов, идеальной формы, современные подростки будут интериоризировать устремления антагонистической направленности.

В завершение следует заметить, что ценности «активность для достижения позитивных изменений в обществе» и «помощь другим людям и милосердие к ним» имеют стабильно низкие рейтинги в молодежной среде на протяжении всего анализируемого нами периода (1995–2014 гг.). Однако очевидно, что данные сферы жизни были весьма приоритетны в советском обществе. Таким образом, переоценка указанных ценностей произошла раньше рассматриваемого в нашей работе периода и была связана с коренной ломкой общественного сознания в конце 80-х – начале 90-х гг. ХХ в., когда в культуре и индивидуальной психике стали активно набирать силу эгоцентрические доминанты.

Таким образом, проведенное исследование позволяет сформулировать следующие выводы:

• 1.    Современная молодежь отдает предпочтение таким ценностям, как «любовь», «семейная жизнь», «наличие хороших и верных друзей»,

• 2.    Динамика ценностей российской молодежи в 1995–2014 гг. заключается в том, что современные юноши и девушки отдают меньшее предпочтение здоровью и более ориентированы на ценности социального престижа («высокий статус в обществе», «материальный достаток»). Экономический интерес в молодежной среде чаще превалирует над человеческим, что выражается в приобретении субъектом выгоды для себя довольно часто любой ценой, невзирая, в том числе, и на состояние собственного здоровья. В ценностном сознании современной молодежи господствует скорее стремление зарабатывать, чем работать. Происходит повышение в статусе аффилятивных и семейных ценностей, а рейтинги таких жизненных сфер, как «свобода», «познание» и «высокое образование» (при сохранении относительно высокого рейтинга последней жизненной сферы), постепенно снижаются.

• 3.    Исследование выявило ряд тенденций, связанных с отношением молодежи к сфере образования, заслуживающих особого внимания:

«интересная работа», и менее разделяет альтруистические («социальная активность», «сострадание к ближнему», «патриотизм и любовь к Родине») и религиозные ценности.

• -    во-первых, образование (в значении получения знаний, навыков, умений) как объективная (культурная) ценность за последние годы неуклонно теряет свою субъективную значимость для современной молодежи;

• -    во-вторых, в современной культуре существует тенденция, заключающаяся в том, что образование из терминальной (мотивирующей, «целевой») ценности постепенно превращается в инструментальную (орудийную, «операционально-техническую»). Стремление к получению высокого образования не связывается молодежью с познанием нового в мире, природе, человеке, а рассматривается как средство получения работы, социального статуса и привилегий;

• -    в-третьих, происходит изменение семантической нагруженности категории «образование» для российской молодежи. Практически повсеместно утрачивается смысл образования как «образования человека», а суть этой деятельности связывается с получением диплома и социальных привилегий. Таким образом, акцент при оценке образованности человека все чаще в наше время в молодежной среде переносится с содержательных аспектов на внешние, «вещные» аспекты.

• 4.    Материалы исследования позволяют говорить о существовании эффекта «вестернизации» ценностей современной молодежи, прояв-

  ляющегося в постепенном замещении ценностей на востоке России ценностями запада страны. Данный процесс связан с ориентацией провинциальных подростков на столичную молодежь, заимствованием более передового, по их мне-

  нию, образа жизни. Описанный эффект является частным случаем более общей тенденции, заключающейся в превращении ценностей западной цивилизации в современные общечеловеческие ценности.